СЛЕД — понятие (в границах языковых игр, прису­щих творчеству Деррида — не-понятие), противопос­тавляемое в рамках описываемой традиционной логикой сопряженной бинарной оппозиции 5 страница

что поскольку: 1) смысл не существует вне выражающе­го его предложения; 2) то, что выражено, не существует вне своего выражения; 3) смысл не столько существует, сколько "упорствует и обитает"; 4) смысл полностью не сливается с предложением, ибо в нем есть нечто ("объ­ективное"), всецело отличающееся от предложения; 5) смысл придаваем в качестве атрибута — не вещам, а предложениям (атрибут предложения — он же предикат

— "зеленый") — постольку: атрибут вещи суть С., вы­раженное глаголом; С. — атрибут той вещи, на которую указывает субъект, или того положения вещей, которое обозначается всем предложением. В соответствии с кан­вой интерпретаций Делеза, логический атрибут не сли­вается ни с физическим положением вещей, ни с его ка­чеством или отношением. Атрибут — не бытие, не оп­ределяет бытие; он — сверх-бытие. Атрибут не сущест­вует вне предложения, которое выражает его, обозначая вещь. Смысл — это одновременно и выражаемое, т.е. выраженное предложением, и атрибут положения ве­щей; граница предложений и вещей (aliquid), обладаю­щий сразу и сверх-бытием и "упорством" (минимумом бытия, который и побуждает упорство) (ср. аналогичное

— у Мейнонга). В целом в рамках схемы Делеза С. суть то, что подает нам знаки и ожидает нас. Человек дол­жен переродиться дабы соответствовать "красоте и ве­личию события" как его смыслу,с тем, чтобы "... стать достойным того, что происходит с нами, а значит желать и освобождать событие, стать результатом собственных событий". По Делезу, "воля к С." есть "высвобождение его вечной истины, которая, словно огонь, питает собы­тие". (Важно обратить внимание на следующее: в запад­но-европейской философской традиции фигурируют два взаимоисключающих тезиса о природе С. А именно: по Делезу, "само действие есть результат С.". По Сарт­ру же, "событие есть факт человеческой субъективнос­ти... есть результирующая наших действий". Очевидно, что данные формулировки взаимодополнительны и ни одна из них не может быть признана более предпочти­тельной нежели другая.) Высокая степень эвристичности подобных интерпретаций С. как смысла и С. как ком­понента мирообъясняющих оппозиций, отношений, со­отношений, логических схем становится еще более оче­видной в контексте хайдеггерианской логики, эксплици­рующей логистико-метафизический ранг термина "С". Если, согласно философии Хайдеггера, сущие обосно­вываются как сущие (в собственном Бытии) посредст­вом отсылки к Бытию в качестве референта и если Бы­тие как "трансцендентальное означаемое" не исчерпы­вает эту референциальную функцию, следовательно, С. позволительно трактовать (в стилистике феноменологи­ческих теоретических конструктов) как некую "интен-

циональность без интентума". Ибо: сущее в своем Бы­тии всегда отсылается к бытию-истине, бытию-смыслу — как к "Идее", "воле к власти" и пр., — но эта отсыл­ка никогда не исчерпываема сопряженным и соотноси­мым референтом. Референтом С. в рамках категориаль­но-понятийных сеток философии постмодернизма вы­ступает "различие", отношение к Другому, а также к иному С. По Делезу, смысл и есть С. при условии, что оно не смешивается со своим пространственно-времен­ным осуществлением в положении вещей. С., по самой сути принадлежащее языку, в таком контексте и есть смысл как таковой. (Ср. у Хайдеггера: если С. призвано эксплицировать онтологический статус или иллюзию Бытия и сущего, то лишь потому, что оно не является феноменом. С. не дано, а есть. Как таковое оно не "яв­ляется", не "выходит" в присутствие, а поэтому не мо­жет выступать как объект восприятия или как цель идеации как "промысла" интуиции. С. "ускользает" от феноменологизации: традиционная терминология родо­видовых отношений отнюдь не объясняет необходи­мость С. С., само будучи границей Бытия, маргинализирует последнее. С. лишено онтологического статуса и в качестве границы: относительно Бытия С. описывается как "присутствие отсутствия", или как "прибытие от­сутствия". Его явление тождественно его исчезновению. Но даже если С., по мысли Хайдеггера, прекращает яв­ляться фактически, оно не затрагивается в своем бытийственной ипостаси. Именно эта возможность "исчезно­вения", "ускользания", не тождественных уничтоже­нию, характеризует, согласно Хайдеггеру, статус С. в от­ношении к иным феноменам, в том числе и к Бытию.) Как отмечал Бланшо: "Событие — это провал настояще­го, время без настоящего, с которым у меня нет связи, и в направлении которого я не способен проецировать се­бя. Ибо в нем Я не умирает. Я утратило способность умереть. В этом провале "умирается" — вечно умирает­ся, но никогда не удается умереть". Согласно Делезу, "идеальное С." есть совокупность сингулярностей, син­гулярных точек, характеризующих математическую кривую, физическое положение вещей, психологичес­кую или нравственную личность. Это — поворотные пункты и точки сгибов (см. Складка), точки плавления и кипения, точки слез и смеха, болезни и здоровья... Их не следует смешивать ни с личностью, выражающей се­бя в дискурсе, ни с индивидуальностью положения ве­щей, обозначаемого предложением, ни с обобщеннос­тью или универсальностью понятия, означаемого фигу­рой или кривой... Сингулярность С. — доиндивидуальна, нелична, аконцептуальна — нейтральна. Если же сингулярностями выступают вариабельные идеальные С., то они, по мысли Делеза, коммуницируют в одном и

том же С., которое без конца распределяет их, тогда как их трансформации формируют и историю. Именно С. обладают вечной истиной, неизменно пребывая в без­граничном Эоне, в Инфинитиве. (Ср. описание Новалисом двух "типов" С.: "идеального" и "реального и несо­вершенного", — как, например, "идеальный" Протес­тантизм и "реальное" лютеранство.) Модусом С., со­гласно Делезу, выступает "проблематическое": С. име­ют дело исключительно с проблемами и определяют их условия. (Ср., по Делезу, разведение у Прокла: с одной стороны, определение проблемы посредством С., при­званных воздействовать на логическую материю — рас­сечение, присоединение, удаление и т.п.; с другой — случай теорем, имеющих дело со свойствами, дедуци­руемыми из самой сущности.) С. сами по себе — про­блематическое и проблематизирующее: их можно об­суждать только в контексте тех проблем, чьи условия и определены этими С. С. в этом ракурсе осмысления суть сингулярности, развернутые в проблематическом поле, в окрестности которого происходит отбор решений. (Ср. и Гемпель, и Поппер, как правило, обозначают объясня­емый объект словом "С.", никаким образом это не пояс­няя.) Если же, по версии Делеза, решение снимает про­блему, она остается в Идее, связывающей проблему с ее условиями и организующей генезис решения как тако­вого. Без этой Идеи решение не имело бы смысла. Про­блематическое в С. являет собой тем самым и объектив­ную категорию познания, и объективный вид бытия. (Ср. у Канта: проблематическое — истинный объект Идеи, неустранимый горизонт всего, что происходит и является.) Попытку осуществления корректной поста­новки данной проблемы осуществлял, по гипотезе Де­леза, Дж.Джойс. Именно Джойс стремился придать смысл традиционному методу вопросов и ответов, дуб­лирующему метод проблем: но Джойсу, "выпытывание" (именно оно) обосновывает "проблематическое". По схеме Джойса, "вопрос разворачивается в проблемы, а проблемы сворачиваются в некоем фундаментальном вопросе". Решения не подавляют проблем, а, напротив, открывают в них (в событиях) присущие им условия, без которых проблемы не имели бы смысла. Ответы, в свою очередь, вовсе не подавляют и даже не нейтрали­зуют вопрос, упорно сохраняющийся во всех ответах. Проблема и вопрос, таким образом, обозначают идеаль­ные объективности — С., обладающие минимумом бы­тия (ср. "загадки без разгадки" в "Алисе" Кэрролла). По Делезу, у С. иная природа, чем у действий и страданий тел. Но С. вытекает из них: смысл — это результат реа­лизации телесных причин и их комбинаций. Причина всегда может пресечь С. Бестелесный смысл — резуль­тат действий и страданий тела — сохраняет свое отли-

чие от телесной причины лишь в той мере, в какой он связан на поверхности с квазипричинами, которые сами бестелесны. (Ср., по Делезу, в стоицизме: С. подчиняет­ся двойной каузальности, отсылая, с одной сторны, к "смесям тел", выступающим в роли его причины; а с другой — к иным же С., которые суть его квазипричи­ны. — См. у Климента Александрийского: "...стоики го­ворят, что тело — это причина в буквальном смысле; но бестелесное — метафизическим образом — выступает в виде причины".) По версии Делеза, С. — как смысл — отсылает к парадоксальному элементу, проникающему всюду как "нонсенс" или как случайная точка и действу­ющему при этом как квазипричина, обеспечивающая полную автономию эффекта. Вернувшись же на поверх­ность, мудрец, согласно Делезу, открывает объекты-С., коммуницирующие в пустоте, образующей их субстан­цию — Эон, где они проступают и развиваются, никог­да не заполняя его. (Ср. делезовскую интерпретацию идеи стоиков: "... пустота как и сверх-бытие, и "упорст­во". Если бестелесные С. — это логические атрибуты бытия и тел, то пустота подобна субстанции таких атри­бутов. Она по природе отличается от телесной субстан­ции в том смысле, что нельзя даже сказать, что мир на­ходится "в" пустоте. С. — это тождество формы и пус­тоты. С. — не объект денотации, а, скорее, объект выра­жения, — то, что может быть выражено. Оно — не-настоящее, а всегда либо то, что уже в прошлом, либо то, что вот-вот произойдет.) В ходе анализа перспектив об­ретения рядом понятий современного философствова­ния категориального статуса особо отмечается высокий уровень объяснительной силы и значимый потенциал концептуализации, присущий термину "С.": как интенциональности без интентума, как референциальности без референта, обладающей большой силой формализа­ции, поскольку отношение к Другому служит объясни­тельной матрицей возможности референциальности и интенциональности как поверхностного эффекта. Лю­бое С., как известно, подразумевает момент собственно­го осуществления в настоящем, когда оно воплощается в положении вещей, в индивидуальности или личности ("... и вот наступил момент, когда..." — Делез). (Ср. у Витгенштейна: "смерть не событие жизни. Человек не испытывает смерть.) По метафорическому образу Ж.Боске: "Что касается событий моей жизни, то с ними было всё в порядке, пока я не сделал их своими. Переживать их — значит невольно отождествиться с ними — как ес­ли бы они вбирали в себя самое лучшее и совершенное, что есть во мне... Надо стать хозяином своих несчастий, научиться воплощать совершенство и блеск..." Необхо­димо стать результатом собственных С., а не действий, ибо действие само есть результат С. (Делез приводит

фрагмент эссе К.Роя о поэте Гинсберге: "Психопатоло­гия, которую осваивает поэт — это не некое зловещее маленькое происшествие личной судьбы, не индивиду­альный несчастный случай. Это не грузовичок молочни­ка, задавивший его и бросивший на произвол судьбы, — это всадники Черной Сотни, устроившие погром своих предков в гетто Вильны... Удары сыпятся на головы не в уличных скандалах, а когда полиция разгоняет демонст­рантов.... Если поэт рыдает, оглохший гений, то потому, что это бомбы Герники и Ханоя оглушили его".) Только свободный человек, по мнению Делеза, постигает все насилие в единичном акте насилия и всякое смертель­ное С. в одном С. (в котором больше нет места происше­ствию), которое осуждает и отменяет власть озлобления в индивидуальности так же, как и власть подавления в обществе.

A.A. Грицанов

Дата добавления: 2014-12-16