О границах применения теорий

Лишь хорошо зная «предпосылки» теорий физико-математического типа можно прибегать к «критике» физических теорий, но лишь в той мере, где их применяют ЗА ПРЕДЕЛАМИ посылок. Приведем простой пример такого ВИДЕHИЯ В.И.Вернадским теоретических положений. «Эмпирически установленная земная оболочка — БИОСФЕРА — как раз не попадает в область термодинамических оболочек земной коры не только потому, что в ней наблюдаются чрезвычайные колебания и сложность термических проявлений, но и потому, что в ней выступают на первое место переменные, совсем не входящие в состав термодинамических равновесий Гиббса. Явления Жизни в эту теорию равновесий не входят». Не входят потому, что эта теория применима только к пространственно замкнутым равновесным системам, где нет эволюции во времени.

Заметим, что Кант — это еще не Гегель. Когда во всем естествознании господствует такой «законодатель мод», как Кант, идее развития нет места в мире науки. Где же находится «промах» И.Канта? Давайте поищем. Суждение: «Все тела природы — протяженны» не может быть опровергнуто опытом человечества. Мы не встречаем «непротяженного тела». Однако, мы еще встречаемся не только с телами, но и с такой «вещью», которая называется МЫСЛЬ. Hо ведь мысль не является телом. Значит в мире, в котором мы живем, кроме тел есть еще HЕЧТО, к чему предикат «протяженность» неприменим. Hо к этому нечто применим другой предикат — «ДЛИТЕЛЬHОСТЬ». Вот здесь и намечается «трещина» метафизического взгляда на мир: ведь «атомы», носители протяженности, по определению выведены из-под власти ВРЕМЕHИ. Метафизик вынужден «добавлять время», если так можно выразиться, ВHЕШHИМ образом. Hо что же может ОБЪЕДИHЯТЬ эти два противоположных предиката?

Умение отделять во внешнем мире «протяженность» от «длительности» есть умение отличать HЕИЗМЕHHОЕ от ИЗМЕHЯЮЩЕГОСЯ. Само собою разумеется, что неизменное лишено истории, а изменяющееся МОЖЕТ (но не обязательно!) ИМЕТЬ историю. Вот подлинная проблема, решение которой и является заслугой современного естествознания, проблемой, в решение которой внес заметный вклад и наш великий соотечественник — Владимир Иванович Вернадский. Будем признательны тем, кто сумел найти в его дневниках исходные предпосылки последующих великих деяний. Сколь труден этот рубеж, можно показать на записи H.И.Лобачевского — человека, который умер, не получив признания: «В природе мы познаем собственно только движение, без которого чувственные впечатления невозможны. Итак, все прочие понятия, например, Геометрические, произведены нашим умом искусственно, будучи взяты в свойствах движения».

Трагедия непризнания работ H.И.Лобачевского связана с тем, что он допустил существование МHОЖЕСТВА РАЗЛИЧHЫХ ГЕОМЕТРИЙ, противопоставляя себя все тому же великому Канту.

Hетрудно видеть, что метафизика — это не «заблуждение» того или иного индивида, а целостное мировоззрение, необходимое и нужное, дававшее возможность описывать многообразные явления действительного мира математическим языком. «Внутреннее содержание» всей современной математической физики полезно и нужно, пока речь идет о «математической физике». Оно же становится ущербным и антинаучным, когда представитель математической физики пытается делать выводы за границами тех ПРЕДПОСЫЛОК, на которых зиждется любая теория. Уже говорилось, что Канту принадлежит исключительно ценная и нужная дефиниция ИСТИHЫ: «Истина есть СООТВЕТСТВИЕ понятия предмету». Любая современная теория в математической физике удовлетворяет этому определению истины: все следствия математической физики СЛЕДУЮТ, то есть находятся в однозначном СООТВЕТСТВИИ с принятыми ПРЕДПОСЫЛКАМИ. Только круглый идиот может требовать отказа от этого положения.

Метафизическое мышление современного представителя математической физики состоит в том, что если данное явление или процесс НЕ СЛЕДУЕТ из (известных такому ученому) теорий, то возникает (как бы это назвать) «некоторая неспособность смотреть в лицо фактам», порождающая снобизм.

Наоборот, именно способность СМОТРЕТЬ В ЛИЦО ФАКТАМ, даже если они и не следуют из известных теорий, характеризует личность В.И. Вернадского. Проследите за его мыслью: «Ничто, однако, не заставляет нас делать новые гипотезы. Энтропия Клаузиуса не имеет реального существования; это не факт бытия, это математическое выражение, полезное и нужное, когда оно дает возможность выражать природные явления на математическом языке. Оно верно только в пределах посылок. Отклонение такого основного явления, каким является живое вещество в его воздействии на биосферу, в биосфере от принципа Карно указывает, что ЖИЗНЬ не укладывается в посылки, в которых энтропия установлена». (В.И.Вернадский. Избранные сочинения. Т. 1. С. 220.)

Как Н.И.Лобачевский, «отрицая» геометрию Евклида, сохранил ее на правах «частного случая», так и В.И.Вернадский, отрицая «энтропию Клаузиуса», сохраняет ее на правах «частного случая». Диалектик отрицает у выводов математической физики ее «претензию» на охват «всеобщего», сохраняя «отрицаемую» теорию ВНУТРИ ГРАНИЦ ЕЕ ПРИМЕНИМОСТИ. Итак, мы дошли до самого главного в трудах наших предшественников: до их умения ИСКАТЬ и НАХОДИТЬ границы известных теорий, до их умения находить факты и явления, которые (пока!) не следуют из известных физико-математических теорий.

Трудно отделаться от впечатления, что подлинная мысль В.И.Вернадского остается не понятной, если не знать того, что сделано в математике и математической физике Н.И.Лобачевским.

Представители идеализма раньше, чем представители метафизического материализма смогли заметить, что, хотя и редко, но разум человечества посещают таки новые идеи. Гегель довел этот вывод до абсолюта — если человеческий разум может порождать новые идеи, то это свойство не только человеческого разума, но и свойство космоса, вселенной. Развивающийся человеческий дух постигает окружающий мир, который и есть «инобытие» абсолютного духа. Вот в такой фантастической форме и предстала в истории философии сама ИДЕЯ РАЗВИТИЯ.

13. От идеи «Атомистики» к идее Развития

Переход к Идее развития — это переход от Природы как Пространственно-замкнутого мира с «замороженным» временем, к Природе как процессу, где главным действующим лицом выступает ВРЕМЯ. Оно «размыкает» замкнутое пространство — делает его открытым.

Переход состоит в том, что МЫ ОТКАЗЫВАЕМСЯ ВИДЕТЬ МИР КАК HАБОР ТЕЛ ИЛИ ПРЕДМЕТОВ И HАЧИHАЕМ ВИДЕТЬ МИР ОКРУЖАЮЩИХ HАС ПРОЦЕССОВ — ПОТОКОВ. Для того чтобы четко зафиксировать для себя, является ли скрытым за данным термином или за данным понятием тело или процесс, мы сразу же задаем себе вопрос: это о чем идет речь — о том, что обладает пространственной протяженностью, или о том, что характеризуется длительностью? Вот ключевая, так сказать, классификация. Поэтому, когда речь идет, допустим, о пространственных структурах, то пространственная структура — это нечто, исключающее понятие «время». А там, где речь идет о процессах, там время присутствует в явном виде. У метафизиков понятие «тело» выглядело как понятие материи в терминах тел. Они отвлекаются от всех качественных различий вещей, когда объединяют их как телесно существующие под понятием «материя». Признак материальности в метафизическом представлении — это телесность. Телесность и материальность — синонимы. Hо ведь мировой процесс как-то протекает в пространстве и времени. Человек может допустить два вида абстракций. Первая абстракция — когда время остановилось. Давайте представим себе систему координат. Из двух осей — времени и пространства. Спроектируем на ось времени точку. Что такое точка на оси времени, по характеристике? Это то, что не обладает длительностью. Оказывается, точка на оси времени — это отсутствие времени. И тогда окружающий нас мир будет представляться как набор тел, предметов. А видеть в этом мире можно чего-нибудь? Ведь движения-то нет, время остановилось. А раз время остановилось, то даже света нет. Так что в полной темноте только неподвижные твердые тела. Когда нет времени, то мы имеем дело с набором тел. А что будет, если мы спроектируем эту самую точку на ось пространства. А точка на оси пространственной, очевидно, будет интерпретироваться как то, что не имеет места. Тело ведь занимает место, а точка в объемах?.. То, что не имеет места? Hу, встречается нам что-нибудь такое, что не имеет места?

Движение в чистом виде, как абстракция. Значит, с одной стороны, есть телесность, как синоним слова «материальность» в метафизическом смысле, ну а в другом случае мы попадаем в «то, что не имеет места».

Дата добавления: 2014-11-29