А. С. Пушкин и С. А. Есенин - певцы русской природы

Конец XX века — это время жестоких испытаний для человека и человечества. Мы пленники современной цивилизации. Наша жизнь протекает в гигантских городах среди бетонных домов, асфальта и дыма. Мы засыпаем и просыпаемся под рев автомобилей. Современный ребенок с удивлением разглядывает птичку, а цветы видит лишь стоящими в праздничной вазе. Тем важнее для нас сегодня русская классическая поэзия. Она формирует в человеке любовь к родной природе, уважение к отчему дому.

Русскими поэтами создано много шедевров пейзажной лирики, но для меня и, по-видимому, большинства живущих в России первые поэтические образы природы прежде всего связаны с именем А. С. Пушкина. Каждый ребенок в России со страхом и восторгом декламирует:

Поэт, используя очень простые, доступные образы, создает незабываемый эмоциональный настрой, который сохраняется на всю жизнь. А вот еще один замечательный поэтический образ зимней ночи:

Возникает ощущение тихой грусти, одиночества.

А вот совсем другое описание зимы, доброе и жизнеутверждающее:

На мой взгляд, вершина пушкинской пейзажной лирики — стихотворение “Осень”. Начало первой строфы, четыре строчки, всего четыре мазка, но сделанных рукой гения, — и в нашем воображении возникает точная, узнаваемая и выразительная картина осеннего дня.

По-моему, самый прекрасный образ природы создан поэтом в знаменитых строчках:

Здесь в каждой строчке контраст и гармония, соединение, казалось бы, несоединимого. Эти строки хочется переложить на музыку и одновременно изображать красками на холсте. Осень, любимая пора Пушкина, была для него и временем наибольшего творческого подъема.

Так, знаменитой болдинской осенью Пушкин завершил свое величайшее творение — роман “Евгений Онегин”, написал маленькие трагедии, много других замечательных произведений.

Описание природы у Пушкина не самоцель, а эмоциональный ключ, создающий определенный настрой, позволяющий лучше понять переживания человека, который остается главным действующим лицом пушкинской лирики.

Так, в стихотворении “Бесы” картина вьюги — это сложная метафора, отражающая чувства самого Пушкина. Они раскрываются в последних строчках:

Поэт ищет в окружающей природе расшифровку своего внутреннего мира. С помощью образов природы Пушкин поднимается до больших обобщений, вопросов жизни и смерти.

“Младое, незнакомое” племя, появление которого приветствовал Пушкин, унаследовало от него восхищение красотой русской земли и любовь к русскому слову. К этому племени относятся такие замечательные поэты, как Тютчев, Кольцов, Лермонтов, Фет, Некрасов и совсем близкий к нам Есенин.

С. А. Есенин унаследовал пушкинскую поэтическую культуру в реалистическом описании родной природы. Однако его пейзажная лирика по сути своей отличается от пушкинской. В ней намного сильнее влияние русского фольклора и языческой мифологии.

Это напоминает народную песню-заклинание. В творчестве Есенина сильно ощущается древнее, языческое отношение к природе, полное признание ее самостоятельности, одушевленности:

Есенин ощущает себя частью природы, ее учеником и собеседником.

Поэтому у него нет чисто пейзажных стихов. Природа и человек существуют рядом:

Любовь к природе, к родным рязанским полям, к “стране березового ситца” делает лирику Есенина огромной поэмой о России.

Мне кажется, так о России до него не писал никто. В этих стихах Русь живая, способная тосковать, испытывать боль: Есенин — сын России, сострадающий своей “стране березового ситца”.

Поэт понимает, что уход от природы, от родины, от своих корней трагичен. Однако трагизм судьбы Есенина в том и состоит, что, сознавая пагубность этого отрыва, он не смог противостоять ему.

К Есенину приходит пушкинское ощущение вечного течения жизни, неизбежности смерти как непреложного закона жизни.

Я думаю, что творческое наследие С. А. Есенина очень близко нашим сегодняшним представлениям о мире, где человек — только частица живой природы, не противостоящая ей, а зависящая от нее.

Чувство природы, ощущение единства с ней человека завещано нам гениальными русскими поэтами А. С. Пушкиным и С. А. Есениным. Благодаря Пушкину мы останавливаемся в волнении и замираем перед прекрасной картиной осеннего дня или перед сиянием зимней дороги. Проникнув в мир поэтических образов Есенина, мы начинаем ощущать себя братьями одинокой березы, старого клена, рябинового куста, разного “зверья”. Эти чувства должны помочь нам сохранить человечность, а значит, и человечество.

Анализ стихотворений «Признание» Пушкина и «Признание» Баратынского

Передо мною два произведения с одним и тем же названием: «Признание» Пушкина и «Признание» Баратынского. На первый взгляд, когда прочитаешь единожды, складывается ощущение, что стихи об одном и том же. Однако, при более глубоком изучении прорисовываются образы лирических героев, испытывающих совершенно противоположные чувства.

Сходства обоих стихотворений заключаются в следующем: по характеру оба произведения являются лирической поэзией, по жанру – элегия. В обоих стихотворениях лирические герои выражают их очень откровенно, открывают сокровенные уголки своей души.

Различия стихотворений заключается в том. Что если «Признание» лирического героя Пушкина трогательное. Нежное признание в настоящей любви,

В произведениях прослеживается разное отношение лирических героев и к жизни, и к любимой. Так, пушкинский лирический герой – бесконечный романтик, жаждующий жизни, любви

Любимая для лирического героя Пушкина – «небесное божество»

Его как будто веселит, что некогда любимая будет огорчена

Величие поэта в том, что он умеет создать настроение, создавая художественные образы, может пойти среди читателей своих единомышленников, проникая в сокровенные «уголки души».

Сопоставительный анализ стихотворений А.С.Пушкина «Монастырь на Казбеке» и М.Ю. Лермонтова «Крест на скале»

А.С.Пушкин «Монастырь на Казбеке» Высоко над семьею гор, Казбек, твой царственный шатер Сияет вечными лучами. Твой монастырь за облаками, Как в небе реющий ковчег, Парит, чуть видный, над горами. Далекий, вожделенный брег! Туда б, сказав прости ущелью, Подняться к вольной вышине! Туда б, в заоблачную келью, В соседство бога скрыться мне!..	М.Ю.Лермонтов «Крест на скале» В теснине Кавказа я знаю скалу. Туда долететь лишь степному орлу. Но крест деревянный чернеет на ней, Гниет он и гнется от бурь и дождей. И много уж лет протекло без следов, С тех пор как он виден с далеких холмов. И каждая к верху подъята рука, Как будто он хочет схватить облака. О, если б взойти удалось мне туда Как я бы молился и плакал тогда; И после бы сбросил я цепь бытия, И с бурею братом назвался бы я.
Сходства
Оба стихотворения объединены темами: изображение вершин Кавказа и желание лирического героя подняться к вольной вышине.
Над семьею гор, Казбек; Туда б… подняться к вольной вышине	В теснине Кавказа, скалу; о, если б взойти удалось мне туда…
В начале стихотворения оба поэта обращают свой взор на одну из самых высоких вершин Кавказа
Высоко, за облаками, над горами, далекий брег, к вышине, в соседство бога	Туда долететь лишь степному орлу; он хочет схватить облака
В основе обоих стихотворений - религиозные символы, наводящие на размышление о жизни и судьбе
Монастырь, келью, бог	Крест, молился
Выражена неудовлетворенность лирического героя своей судьбой, горячее желание изменить свою жизнь
Вожделенный брег, туда б… подняться, скрыться мне	О, если б взойти; сбросил бы цепь бытия
Использована антитеза, контраст
Ущелье - вышине	Теснина – скала, взойти - сбросил
Особенностью композиций стихотворений является то, что они состоят из двух частей: описания горы, вершины (у Пушкина – восхваление горы) и выражения мечты, желания лирического героя.
Играют ли поэты звуками? Несомненно. Легко заметить, что ударными в стихотворениях являются звуки О, А, Э, которые передают ощущение пространства, открытости, безграничности и повторяют звуки наиболее важных слов «монастырь на Казбеке» и «крест на скале» и постоянно напоминают о них
Высоко-семьею-гор-твой-шатер-твой-далекий-вольной-заоблачную-бога Царственный–сияет-лучами-облаками-как-горами-туда-сказав-подняться-туда Казбек-вечными-небе-реющий-ковчег-вожделенный-брег-ущелью-вышине-келью-соседство-мне	: Кавказа-знаю-туда-деревянный-каждая-подъята-рука-облака-туда-плакал-тогда-я-бытия-братом-назвался-я Степному-гниет-гнется-много-протекло-следов-пор-далеких-холмов-хочет-о- удалось –после -сбросил Долететь-крест-чернеет-дождей-лет--мне-цепь. Невозможно не заметить и аллитерацию – повторение согласных названия кр-ст-н-ск-л (крест на скале): в теснине Кавказа я знаю скалу. Туда долететь лишь степному орлу…
Различия
А.С.Пушкин строит свое стихотворение в виде молитвы. Как известно, молитва состоит из двух частей: восхваление того, к кому ты обращаешься, описание его достоинств, только затем выражение просьбы, своего желания. Подтверждает это и прямое обращение: «Казбек, твой царственный шатер…». То, что это именно восхваление, восхищение, показывают такие слова: «царственный», «сияет вечными…», «как в небе реющий ковчег, парит…». Как видим, много положительно окрашенных слов, торжественной лексики. Использовано слово «вожделенный» со значением «давно и сильно желанный, страстно ожидаемый».	Совсем иначе начал М.Ю.Лермонтов. он дает описание высокой скалы, его изменение во времени: здесь мало чувств, больше спокойного повествования, констатации фактов: «я знаю скалу», «крест деревянный чернеет», «гниет он и гнется», «много уж лет протекло». Здесь мы видим изобилие отрицательно окрашенной лексики: чернеет, гниет, гнется, от бурь и дождей, без следов… Свое горячее желание, мечту лирический герой передает через междометие «о, если б взойти…»

Образ монастыря в стихотворении многогранен. Поэт называет так Казбек, потому что, наверное, там, в вышине, царит покой, одиночество, близость к Богу. «В заоблачную келью»,- пишет поэт, имея в виду комнату для молитв, где человек наедине с Богом, в разговоре, в беседе с ним. И лирический герой мечтает «подняться к вольной вышине» именно за тем, чтобы быть в соседстве с Богом, вдалеке от мирской суеты, в молитвах, в размышлениях о вечном. Лирический герой Пушкина жаждет именно такого светлого покоя, душевного счастья. Интересны многозначные слова «шатер» и «ковчег». Шатер – это вершина, но во втором значении это и высокая пирамидальная крыша колоколен, церквей. Ковчег – во втором значении - ларец или сосуд для хранения ценностей или предметов церковного обихода, относящихся к обряду причащения, то есть чего-то очень важного и ценного. Как видим, оба слова ассоциируются с церковью, с молитвою, с богом.	М.Ю.Лермонтов использует образ креста. Может быть, он имеет в виду Крестовую гору (вспомним эпизод из «Героя нашего времени»)? «Но крест деревянный чернеет на ней, гниет он и гнется от бурь и дождей. И много уж лет протекло без следов, с тех пор как он виден с далеких холмов. И каждая кверху подъята рука, как будто он хочет схватить облака». И ничего о молитвах, о боге. Герой мечтает взойти туда, чтобы сбросить «цепь бытия» и быть там, где рождается буря. Ассоциацию с богом дает слово «молился» и только. Само слово «бог» не появляется в стихотворении. И здесь уместно вспомнить «Молитву»: Не обвиняй меня, всесильный, И не карай меня, молю… За то, что редко в душу входит Живых речей твоих струя; За то, что в заблужденье бродит Мой ум далеко от тебя… Герой Лермонтова не открыл для себя бога, он не ищет покоя, а хочет породниться с бурей. И даже поднятая кверху рука у Лермонтова не символ обращения к богу, а символ некой агрессии – «схватить облака».

Где покой и счастье, там мало действий. И в самом деле, я насчитала в стихотворении Пушкина только 4 глагола и одно деепричастие, выражающие действия. Зато здесь много слов со значением признака – это 8 прилагательных и наречие. Дважды повторенное местоимение «твое» против одного «мне» явно показывает направленность не в свою сторону, не на собственное «Я», а на другого, на собеседника.	В стихотворении М.Ю.Лермонтова использовано 14 глаголов, два кратких причастия и прилагательного, 3 прилагательного. Такое изобилие слов, обозначающих действия, передает жажду деятельности, стремление к беспокойной жизни, буре, показывает неудовлетворенность жизнью, мятежность. И в то же время в таком маленьком стихотворении поэтом использовано 5 местоимений «Я», что, несомненно, подтверждает индивидуализм, одиночество, замкнутость, сосредоточенность героя на самом себе, своем мире.

Стихотворение А.С.Пушкина более эмоционально насыщенное, вторая часть имеет интересный интонационный рисунок: три восклицания, правильно чередуемые, и кроме этого, анафора «туда б / туда б» с последующим обособленным членом создает внутристрочную паузу, помогая особо выделить это слово, это желание, эту мечту. Поэт и в первой части использует внутристрочную паузу дважды, вставляя обращение и обособленное определение, это придает медлительность и некую торжественность речи. Тому же способствуют и слова «реющий», «парит», «вечными», старославянизмы «вожделенный брег»...	Напротив, здесь только одно восклицание, в самом конце стихотворения, как выражение наивысшего восторга. Интонационная картина стихотворения не отличается особенностью, она достаточно однообразна: В теснине Кавказа / я знаю скалу// Туда долететь / лишь степному орлу// Но крест деревянный / чернеет на ней// Гниет он и гнется / от бурь и дождей// Лишь единожды междометие «о» нарушает привычный рисунок: О// если б взойти / удалось мне туда//

Стихотворение А.С.Пушкина богато образными средствами. Здесь и эпитеты (вечными лучами, вольной вышине), олицетворения (монастырь парит), сравнение (как в небе реющий ковчег), метафоры (над семьею гор, далекий брег), повтор слов, антитеза, инверсия (высоко сияет, как в небе реющий ковчег), анафора, восклицания, риторическое обращение, умолчание и др.	Такого изобилия тропов не видим мы в стихотворении М.Ю.Лермонтова. Поэт использует олицетворение (крест гнется), развернутое сравнение (как будто он хочет схватить облака), инверсию (крест деревянный, подъята рука, сбросил я), анафору (и после бы – и с бурею), повтор слов

«Монастырь на Казбеке» написано любимым размером А.Пушкина - четырехстопным ямбом. Почти в каждой строчке поэт пользуется пиррихием, что придает строчке легкость, воздушность (вспомним «парит», «реющий», «облаками»). Поэт использует парную и перекрестную рифму: первые 4 строчки написаны парной рифмой, последующие – перекрестной. Из этой закономерности выбивается 6 строчка «парит, чуть видный, над горами», повторяя рифму «лучами-облаками» и нарушая ожидаемую парную рифму «ковчег-брег». Это не случайность и не ошибка, таким образом поэт усиливает эффект ожидания, лишняя шестая строчка первой строфы совершает как бы лишний круг в небе – «парит». Поэт чередует мужскую закрытую рифму с женской открытой.	Напротив, М.Лермонтов написал свое стихотворение амфибрахием, это делает его звучание более размеренным и медлительным. Мужская перекрестная рифма придает стихам некоторую жесткость и решительность

«К морю» Пушкина, «Море» элегия Жуковского

Вступление к сочинению должно быть эмоциональным, оригинальным. Необходимо сказать и о своём первом впечатлении от прочтения сбое произведений, и об общности темы, и о схожести названий.

Оба произведения принадлежат к романтическому направлению: в обоих чувствуется неудовлетворённость действительностью, порыв к свободе, стремление к идеалу. Мир романтика – мир возвышенный, необычный, внебытовой.

Оба произведения написаны в одно и то же время: элегия Жуковского – в 1822 году, стихотворение Пушкина – в 1824. Это эпоха расцвета русского романтизма: эпоха после победы России в Отечественной войне 1812 года, накануне восстания декабристов – эпоха подъема национального самосознания, время надежд, ожидания перемен, связанное с неудовлетворенностью окружающей действительностью, порывом к свободе – личной, общественной.

Изобразительные средства языка в создании образа моря.

Оба стихотворения объединены одним кругом тем: море и человек, его душа, любовь, порыв к свободе, стремление к идеалу. Поэтому оба произведения можно отнести и к пейзажно-философской, и к любовной лирике. В основе обоих лирических произведений морской пейзаж. Что общего в образе моря у Жуковского и Пушкина? Какие изобразительные средства используют поэты для создания этого образа?

Оба автора изображают море прекрасным, величественным. Оно зримо предстаёт перед нами благодаря изобразительным эпитетам. У Жуковского «лазурное море вечерним и утренним светом горит, ласкает облака золотые». У Пушкина оно “катит волны голубые и блещет гордою красой», мы видим ”его скалы, его заливы, и блеск, и тень …», Но в изображении морского пейзажа и у Жуковского, и у Пушкина преобладают психологические, эмоционально-оценочные эпитеты – так природный пейзаж становится под пером художников психологическим пейзажем, “пейзажем души» лирического героя. В элегии Жуковского «безмолвное море», полное «таинственной, сладостной жизни», наполнено “смятенной любовью, тревожною думой»; его «напряженная грудь» дышит, его “необъятное лоно» хранит «глубокую тайну». В стихотворении Пушкина мы слышим “грустный»,

“призывный» шум моря, его «своенравные порывы», видим его «скучный, неподвижный брег». Но для Пушкина море – это прежде всего “свободная стихия». Удивительное сочетание слов! Ведь “стихия» и “свобода» – понятия одного семантического ряда – эпитет “свободная» тем самым удваивает значение слова «стихия». Море для поэта – это “свобода в квадрате»: неограниченная, абсолютная свобода, неподвластная никому!

И у Жуковского, и у Пушкина море непредсказуемо и своенравно. Эту противоречивость, присущую самой природе морской стихии, подчёркивает антитеза, лежащая в основе обоих произведений. Жуковский противопоставляет море спокойное, льющееся “светозарной лазурью», то есть светом зари, морю бурному, которое «рвёт и терзает враждебную мглу», что придаёт элегии напряжённость, динамику.

И Жуковский, и Пушкин одушевляют море. Показать его живым поэтам помогают не только эпитеты, но и другие языковые средства. Так, Жуковский использует олицетворение: «ты живо; ты дышишь; смятенной любовью, тревожною думой наполнено ты». При этом автор выстраивает понятия по мере усиления признаков, используя градацию как стилистическую фигуру. Поэтому море предстает перед нами как живое существо, способное не только дышать, но и страстно любить и даже глубоко мыслить. Пушкин, используя метафору “бездны глас», олицетворение «ты ждал, ты звал», сравнение «призывного шума моря с зовом друга в «прощальный час», подчёркивает близость свободной морской стихии состоянию своей души, своему порыву к свободе.

И Жуковский, и Пушкин используют различные поэтические средства, придающие произведениям эмоциональность, экспрессивность, мелодичность.

А) Инверсия, усиливающая смысловое значение ключевых слов в стихе. У Жуковского: «над бездной твоей», «тайну твою», «облака золотые», «звездами его» и др.; у Пушкина: «волны голубые», «ропот заунывный», «шум призывный» и др.

Б) Словесные повторы, делающие стихотворную речь выразительной и музыкальной. У Жуковского: «безмолвное море, лазурное море», «сладостной жизни», «сладостный блеск»; у Пушкина – повтор слов: “прощай», «шум», “ты», “одна скала»; «долго, долго слышать буду …», «твои скалы, твои заливы …».

В) Анафора, усиливающая выразительность, приподнятость стиха. У Жуковского – лексическая анафора – повтор одного и того же слова «ты», одной строки «безмолвное море, лазурное море …»; синтаксическая анафора – повторение одинаковых синтаксических конструкций: «Ты живо», «Ты чисто»; «Чем дышит»; «Ты льёшься …», «Ты бьёшься», “Ты рвёшь». И у Пушкина – та же стилистическая фигура: “Как … ропот …», «Как … зов»; «Один предмет», «Одна скала»; «Там погружались», «Там угасал», «Там он почил»; «Как ты могуч».

Г) Эмоционально-психологические паузы, отмеченные многоточиями и тире, выражающие чувства лирического героя. Так, например, Жуковский после ряда вопросов, обращённых к морю, ставит многоточие, обозначающее бесконечность, неразрешимость этих вопросов и не возможность до конца постичь «глубокую тайну» “безмолвного моря».

В седьмой строфе пушкинского стихотворения читаем: «Ты ждал, ты звал … я был окован». Многоточие здесь свидетельствует о фигуре умолчания: автор предоставляет читателю самому догадаться, какую бурю чувств, какие порывы и мечты вызывало у него созерцание бескрайних морских просторов.

Эмоциональность, экспрессивность обоих лирических произведений выражается и множествам вопросительных и восклицательных знаков.

Д) Жуковский и Пушкин используют торжественную лексику, славянизмы, архаизмы, устаревшие формы слов, придающие произведениям торжественность, величавость (у Жуковского: «смятенной любовью», «блещешь звездами», «сбираются тучи», «волны подъемлешь»-, «испуганны волны»; у Пушкина: «блещешь … красой», «по брегам», «бездны глас», «смиренный парус рыбарей», «вотще» (напрасно), «ныне», «могущ», «воспоминанья величавы», «в пустыни молчаливы»). Все эти поэтические средства сближают произведения поэтов.

Образы лирических героев заставляют задуматься о различиях двух произведений. И здесь прежде всего необходимо обратить внимание на названия стихотворений. Как эти заголовки передают характеры лирических героев? Название элегии Жуковского «Море» свидетельствует о пассивно-созерцательной позиции героя, на его вопросы нет ответов, море хранит тайну своей любви, лишь частично приоткрывая её. Лирический герой стоит «очарован над бездной», прямо над морской пучиной, скорее всего на корабле: он будто качается на волнах, а вокруг лишь море и небо.

Название же стихотворения Пушкина «К морю» свидетельствует о том, что лирический герой активен, он стоит на берегу, вынашивает замыслы побега, но принимает решение остаться, очарованный «могучей страстью» любви. Море для него – друг, море ждёт, зовёт … Лирический герой слышит его призывный шум, признаётся ему в любви, прощается с ним, обещая не забыть.

6. Композиционное своеобразие, жанр, идейное содержание.

Композиция произведений тоже различна. Циклическая композиция характерна элегии Жуковского: сначала спокойное море – потом бурное – затем стихия вновь успокаивается – цикл завершён, круг замкнулся, но море «в бездне покойной скрывает смятение» – предвестье новой бури. О чем свидетельствует такая композиция, о каком понимании автором стихии моря? Как бы ни была свободна, безгранична, своенравна, противоречива эта стихия, она всё же подчиняется законам природы, вечному закону цикличности, как и смена времён года, как и жизнь всего живого. Свобода, даже в природе, небезгранична, а значит, недосягаема. Так же как недосягаем и идеал, как недосягаемо и небо для моря. Настроения, преобладающие в произведении Жуковского, – это грусть, меланхолия, тоска. Поэтому жанр элегии неслучайно выбран автором: этот жанр подчёркивает основную идею поэта-романтика о недосягаемости идеала в жизни человека.

Какова же композиция стихотворения Пушкина? Какую роль она играет в произведении? Основной принцип композиции стихотворения «К морю” можно определить как свободный (ещё более подчёркивающий свободу), ассоциативный (утверждающий свободу человеческой мысли). Строфы сюжетно не связаны между собой, но это вовсе не мешает общему впечатлению единства целого. Композиция держится не на логических, а на ассоциативных связях. Воспоминание о «свободной стихии» – о море – сменяется воспоминанием о сильном порыве к личной свободе, о желании вырваться на волю, о замыслах побега; это наводит на мысль о другом, ещё более сильном порыве, о другой стихии – любви, «могучей страсти», которая не позволила поэту вырваться из оков; образы моря – «свободной стихии» и любви – «плена» рождают в воображении поэта образ высокого пленника – Наполеона, заставляют задуматься о его судьбе, о призрачности славы. Финал стихотворения жизнеутверждающий, мажорный. Потому автор и не обозначает жанр своего стихотворения как элегия.

Сопоставляя стихотворения Жуковского и Пушкина с такими похожими названиями, мы выявляем их общие и различные черты, открыв для себя глубину и своеобразие характера, творческой манеры, системы нравственных ценностей поэтов-современников, поэтов – друзей.

Элегия (от лат. elegia – жалобный напев флейты) – жанр лирической поэзии, стихотворение грустного характера, основными признаками которого являются:

г) мотивы одиночества, разочарования, предчувствия страданий, радости и горя любви;

е) диссонанс между реальной жизнью и идеалом лирического героя.

Для романтика грусть – высокое чувство, это всегда зов куда-то, это знак вечной неудовлетворённости и жажды перемен. Это основные настроения, соответствующие жанру элегии, излюбленному поэтами-романтиками.