Биоорганическое течение

Механистическое течение

Механистическое течение (Г. Кэри (1793-1879), В. Оствальд (1853-1932) и др.) находится под влиянием контовского физикализма. Особенностью его является сведение общества к механическому агрегату (Кэри) и уста­новление законов социальных процессов по аналогии с процессами неор­ганического (механика) мира. Учитывая новые достижения физических наук, механицисты обращаются к «энергетическому» редукционизму (Ост­вальд). Последний обосновывает, что энергия (а не материя) есть самая общая «субстанция мира», к трансформациям которой сводятся все, в том числе и социальные явления (закон рассеивания энергии и роста энт­ропии). Игнорируя качественное своеобразие социального, Оствальд со­здает физиосоциологическую концепцию социокультурного процесса как трансформацию свободной энергии в связанную. Данный процесс соответ-вует «энергетическому императиву» (23), который заключает в себе фор­мулу: «Не растрачивай энергии, используй ее».

Отсюда вытекает критерии трансформации: чем больший объем связан­ной энергии получен, тем более значителен прогресс в социокультурной сфере. Социальная эволюция протекает на основе постоянного совершен­ствования организации, функций человека и человеческих групп. Она вклю­чает: а) дифференциацию — разделение труда и б) усложнение организа­ции — комбинации труда. Эти средства реализуются с помощью социаль­ного порядка и государства, которые создают наилучшие условия для ис­пользования свободной энергии мира и обеспечивают социальный про­гресс.

Органистическое течение {А. Шеффле (1831-1903), Р. Вормс (1869-1926) и др.) продолжает натуралистическую линию спенсеровской аналогии об­щества живому организму и прямой проекции биологических закономер­ностей на социальную жизнь. В условиях, когда еще нет понятия «соци­альная система», данная аналогия позволяет представить общество состо­ящим из разнообразных (автономных) частей, действующих согласован­но и управляемых единым принципом.

В частности, Шеффле рассматривает экономическую жизнь как прямую проекцию обмена веществ в организме на общество. Для последнего он использует понятие «социальное тело», которое характеризуется духовно-

¹ Сложно отнести представителей течений «одного фактора» только к социоло­гии, так как они не без успеха занимались различными областями науки.

психологической связью индивидов, осуществляющейся в их символичес­ких и технических действиях. Оно образуется в результате превращения вза­имодействующих субъективных воль и оценок в «дух народа» (коллектив­ное сознание). При этом в «социальном теле» целое преобладает над со­ставляющими его частями: дифференциация и разделение функций орга­низма является фактором социального прогресса. Целостность частей об­ретается на основе их органической солидарности.

Вормс, опираясь на понятие «социальная гигиена», рассматривает раз­ные типы социальных институтов на основе половых различий, органов организмов и продуктов их выделения. Так, различие двух полов представ­ляется им как наиболее фундаментальное отличие между людьми. Данное отличие осмысливалось сквозь призму категорий «высшего» (мужское на­чало) и «низшего» (женское начало). Оно в многообразных формах отра­жается в культуре общества, социальных взаимодействиях между мужчи­нами и женщинами. При этом обращение к проблеме социальной гигиены — «общественному здоровью» (здоровью нации в целом) — закладывало основы медицинской гигиенической статистики и, кроме того, вводило в социальную науку новые методы сбора информации: опросы населения, интервью, наблюдения в общественных учреждениях (тюрьмы, больницы и т. п.).

Биоорганическая концепция оказывала сильное воздействие на осталь­ные течения «одного фактора».

Социально-дарвинистское течение

Течение социального дарвинизма продолжает линию Спенсера-Дарви­на, сводя законы развития общества, социальных изменений к биологичес­ким закономерностям. Социально-политические симпатии представителей данного течения обусловливали противоречивое многообразие его версий от социализма до расизма. Обшая установка сводилась к помещению соци­альной науки в биологические рамки, помогающие понять суть человечес­кого поведения и его фундаментальные правила.

Человек отличается от животных как одно животное от других. Поэтому в их интерпретации корни социальной организации уходят к биологичес­кой организации человека («этология человека»), С такой точки зрения про­блема соотношения природы и культуры снимается: культура есть просто специфическое видовое поведение одного особенного примата, она долж­на быть объяснена теми же самыми принципами, что и развитое поведе­ние любого примата. Человеческое поведение является лишь одной нз об­ластей сравнительной зоологии животного поведения, то есть объект того же рода анализа и объяснения. Поэтому никакой специальной теории, кро­ме дарвинистской, не нужно, чтобы объяснить постоянство более общих черт человеческой социальной организации.

Акцент при этом делается на объяснении эволюции общественной жиз­ни с помощью дарвинистских биологических принципов: а) естественного отбора, который создает целесообразность в природе (адаптивные моди­фикации); б) борьбы за существование, в которой выживают формы, наи­более приспособленные к данным условия среды. Таким образом обосно­вывается, что все виды животных и растений изменчивы и произошли ес-

тественным путем от других видов, существовавших раннее. Исторический процесс подводится под данные принципы, объясняющие естественный отбор, корреляцию между средой и обществом, выживание и т. п. Осбснно-стью при этом является переход к биопсихологическим способностям че­ловека, которые лежат в основании социальных структур. Потребности со­циального организма обусловливают развитие социальной солидарности как необходимого условия для единения и выживания на основе общечелове­ческих (морали) и кооперативно-групповых (нравственности) качеств.

Либеральные концепции опирались на экономическую конкуренцию (Спенсер) и индивидуалистический эгоизм, игравшие роль естественного отбора в обществе рыночного капитализма. Их представители переносят акцент на моральную и интеллектуальную приспособляемость, открыва­ющие путь социальным вариациям и новым иерархиям. Отбор происходит по критерию социальной полезности (без вмешательства государства) де­мократических институтов и соответствующей организации политической практики. В этом заключается гарантия эволюционного прогресса мирно со­ревнующихся социальных групп и обществ.

Социалистическая ветвь социально-дарвинистского течения обосновы­вала, что физическая борьба за выживание заменяется в обществе куль­турным соревнованием и правом как высочайшим выражением морально­го инстинкта человечества. Поэтому, если в эксплуататорском обществе наиболее приспособленными являются эгоисты, то социализм — это об­щество высшей морали, которое обеспечит приспособление «лучшим людям» и не обязательно из «высших» классов.

Представители альтернативных концепций акцентируют конфликтоло­гический аспект.социальных процессов, трактовавшийся согласно принци­пу борьбы за существование в животном мире. При этом подчеркивалось, что конфликты в общественном развитии вечны и неустранимы, то есть не связаны с антагонистическими социальными противоречиями, кото­рые могут быть устранены. Конфликты коренятся во взаимоотношениях между социальными группами, расами, нациями (надип диви дуальная ре­альность), которые определяют поведение индивида. Определяющие их эко­номические мотивы обусловливают стремление людей к господству. Дан­ный эгоцентризм в рамках универсального неравенства (социального, клас­сового, политического, расового и т. п.) обусловливает приоритетность враждебности в отношениях и беспощадную борьбу, которые характери­зуют конфликтность социальной жизни (насилие, принуждение, войны и¹ т. п.). Сильный стремится подчинить себе слабого и в данном порабощении слабых проявляется естественный закон общества — закон борьбы за су­ществование. Поэтому идеи демократических свобод, равенства и братства «просто ненаучны».

Расово-антропологическое течение

Расово-антропологическое течение (Ж. Гобино (1816-1882), О. Аммон (1842-1916), X. Чемберлен (1855-1927) и др.) акцентировало внимание на влиянии наследственно-биологических особенностей людей на социальную жизнь. Последняя рассматривается как продукт расово-антропологических

факторов, природных физических черт рас, определяющих культурные и нравственные различия обществ.

Необходимо отметить, что социология изначально занималась изуче­нием индустриально развитой части мира. Антропология же занимается исследованием исчезающего культурного мира. Она связана с колониаль­ным опытом (Англия, США, а затем Франция) и уходящим разнообрази­ем форм дописьмснной человеческой культуры. Антропология также ха­рактеризуется проявлением интереса к экзотическим нравам и обычаям со стороны «своего» (высшего) к «чужому» (низшему). Опираясь на полевые антропометрические измерения, антропологи изучают расовые, нацио­нальные, половозрастные и т. п. особенности, влияние естественно-биоло­гических предпосылок на стили человеческого существования и социаль­ное поведение человека.

Представители расово-антропологического течения исходят из тезиса, что в главном, существенном природа человека определяется его расовой принадлежностью и передается через биологическое наследство. Она обес­печивает «модельную образцовость» человеческого общения, поведения (чувства, мышление) и жизненных ориентации. Человеческая деятельность является культуропопагающим преобразованием природы в жизненную сре­ду, адекватную расовой принадлежности человека, включая социальные порядки, институты и т. п. Расы (множества людей) объединяются физио-антропологическими признаками и являются субъектами исторического процесса. Они не равны между собой биологически, интеллектуально, твор­чески, культурно, и эти различия непреодолимы (Гобино). Неравенство, связанное с расовыми различиями, и вытекающая из него борьба рас яв­ляются движущей силой развития народов.

Спонтанные вариации и естественный отбор в процессе эволюции обра­зуют «психическую лестницу», на которой примитивные расы занимают низшие ступени. В частности, Гобино обосновывает иерархию рас, разли­чая их в умственной жизни и культурном положении: черная (чувствен­ная), желтая (утилитарная) и белая (историческая раса). Последняя зани­мает главенствующее место, так как в полной мере обладает способнос­тью к развитию разума (рациональность) и культуре. У остальных данная способность либо отсутствует, либо слабо развита. Главный фактор циви­лизации — «чистота расы». «Этнические смеси» вредны для социокультур­ного развития, ибо ведут к вырождению человека (декадансу) и разруше­нию цивилизации: появлению демократии как худшей формы государствен­ного устройства.

В работах Аммона, Чемберлсна, в рамках обоснования превосходства белой расы, формируется идея особой роли «семейства арийцев» (расы владык). Именно оно создает «арийский дух» как высшее достижение чело­вечества в европейской истории. В условиях подъема немецкого националь­ного самосознания их работы выполняют идеологическую функцию и фор­мируют идею «пангерманизма», превосходства «тевтонской» культуры.

Географическое течение

Географическое течение (Г. Бокль (1821-1862), Ж. Реклю (1830-1905), Ф. Ратцель (1844—1904) и др.) исходным пунктом анализа общества берет

географическую среду как определяющий внешний физический фактор в генезисе социального и формировании цивилизации. Географическая среда (термин Ж. Реклю) понимается как то, что создано природой — естествен­ным путем, — и от чего общество неотделимо. Она является исходным, решающим фактором эволюции человечества. Концепция географической среды заключены в рамках от глобального сопоставления природы и обще­ства до специализированного изучения влияния отдельных компонентов среды (ландшафт, климат, гидрография, почва, природные богатства и т. п.) на развитие культур и народов в разных географических зонах. Эту идею выразил еще Ш. Монтескье: «Власть климата, сильнее всех иных властей».

Земля рассматривается как отдельный организм, состоящий из внут­ренне связанных интегрированных регионов. Их различия обусловливают распределение богатства, умственного потенциала, национальных, расо­вых характеров и культур. Географическая среда определяет характер разде­ления труда, избыток нерабочего времени, волевые усилия в борьбе за существование, которые обусловливают неравномерное развитие челове­чества (Юг — Север, Запад — Восток, степные-лесные-морские-горные районы и т. п.).

Бокль рассматривает почву и климат как факторы, которые определ: ют накопление и распределение богатств, а «общий характер природы» характер и распределение знаний. Исходя из этого, он обосновывает, ранние человеческие цивилизации могли возникнуть только в условиях жа/ кого климата, где было легко добывать пищу, и это обусловливало высс кий прирост населения. По мнению Бокля, богатство как источник власт в жарких странах распределялось неравномерно. Следовательно, и полит* ческая власть не может распределяться равномерно (демократически). По­этому в тех условиях единственно возможной и законной формой правле­ния был деспотизм. В странах же умеренного (сурового) климата добывать пищу значительно сложнее, и рост населения меньший. Распределение пищи присходит более равномерно, отсюда и формы правления более раз­нообразные, обеспечивающие социальный прогресс. Поэтому страны и на­роды умеренного климата имеют приоритет в развитии над странами и] народами жаркого климата. При этом при капиталистическом строе бур­жуазия и пролетариат являются тружениками, что ликвидирует неравен­ство в их положении, а благосостояние рабочих имеет тенденцию к повы­шению.

Вместе с тем, представители географического течения обращают вни­мание и на воздействие человеческой деятельности на обитаемые простран­ства, влияние степени освоения природной среды на специфику социаль­ной организации, институтов и др. Поднимаются также вопросы, как сам человек «образовывается», находясь в благоприятных или сложных усло­виях существования. В частности, Бокль связывает развитие сознания с ус­ловиями географической среды. Очеловечивание, создание искусственного предметного мира (вторая природа) осуществляется с помощью силы ра­зума и организованной воли человека. Прогрессирующее изменение после­дних (Европа) позволяет подчинять природу человеку (вне Европы наобо­рот).

В рамках рассматриваемого течения формируется концепция «геополи­тики»¹, обосновывающая влияние природ но-географ и ч ее ко и среды на го­сударственную политику: необходимость расширения территории для уве­личения народонаселения. При этом исходят из того, что политическая картина не соответствует «естественным» интересам государств (истори­ческим границам). Отсюда вытекает идея о внутренне присущем государ­ству свойстве бороться за расширение «жизненного пространства» (Рат-цель) как главном условии сбалансированной политики существования и развития государства. Ратцель выдвигает идею, что на могущество «госу­дарственных организмов» оказывают влияние размеры и характер терри­торий. Поэтому «борьба за пространство» — это главный закон обществен­ной жизни (наряду с растительным и животным миром). Имеющийся «дух борьбы» за территории помогает процветать и развиваться государствам, которые расширяют свою территорию. Наоборот, там, где он слабо раз­вит, народы могут быть превращены в рабов. Тем самым обосновывается правомерность притязания государств на захват чужих земель и мировое господство, что является источником войн («фактор геосреды»). В таком свете геополитика обретает шовинистические, гегемонистские и милита­ристские тона².

Своеобразное приложение фактора плодородия почв к росту народона­селения получило развитие в теории Т. Мальтуса (1766—1834). Он выдвинул положение о существовании вечного закона убывающего плодородия по­чвы и, следовательно, роста «недопотребления» жизненных благ населе­нием. Выдвинутый им закон «абсолютного перенаселения» для всякого че­ловеческого общества гласит, что рост средств к существованию присхо-дит в арифметической прогрессии, а рост народонаселения — в геометри­ческой. Следовательно, рост населения всегда обгоняет рост средств к су­ществованию и объема жизненных благ. Если в животном мире излишние особи погибают в борьбе за существование, то в человеческом обществе имеет место тенденция к перенаселению и «недопотреблению». Остано­вить данную тенденцию могут только искусственные препятствия (эпиде­мии, голод, войны и т. п.), уменьшающие рождаемость и увеличивающие смертность. Особую опасность в этом плане вызывают народные массы, «примитивные» народы, которые не могут жаловаться на свое бедствен­ное положение, так как в нем повинна сама природа. Никакими социальны­ми мероприятиями им помочь нельзя. Вместе с тем, Мальтус считает, что для борьбы с лишениями и нищетой народных масс общество заинтересо­вано в постоянном возрастании численности непроизводительных лиц (зем­левладельцев, их прислужников, офицеров, «третьих лиц»), способствую­щих росту производимого продукта.

^f Термин «геополитика» был введен шведским пангерманистом Р, Челленом в работе «Государство как форма жизни» (1917).

- В XX век появилась теория «геофизической войны», разрабатывающая вопросы преднамеренного использования сил природы (магнитные бури, ливни, темпера­турные режимы, селевые потоки и т. п.) в военных целях путем активного воздей­ствия на окружающую среду и физические процессы, протекающие в литосфере, гидросфере и атмосфере (Советская военная энциклопедия. Т. 2. — М.: 197S. С. 523).

Течение «психологии народов»

Течение психологии народов (X. Штейнталь (1823—1899), В. Вундт (1832-1920) и др.) тяготеет к психологии и основным двигателем исторического процесса рассматривает саморазвитие духовного начала — «народных дух» («национальный дух»), образующийся благодаря творческой силе челове­ка. В этом течении происходит переход от натуралистического механико-биологического рассмотрения социальных явлений к проблемам мотива­ции человеческого поведения и связи мотивов с общими свойствами чело­веческой психики. Таким образом, акцепт в объяснении социального пере­носится с внешних факторов на внутренние — духовные, которые выража­ют общественное психическое сходство индивидов одной нации (народа, этноса). Последняя выступает как индивидуальная ценность, заключаю­щаяся в языке, обычаях, нравах, религии, искусстве и т. п. Постичь зако­номерности социальной жизни означает необходимость психологически познать сущность духа народа, подчиняющего себе индивиды.

Формирующаяся «наука о духе» базируется на психологизме и историз­ме. Ее создатель Вундт считал, что психология как наука о непосредствен­ном человеческом опыте является теоретической основой для всех знаний о человеке и обществе. История же содержит предварительно упорядочен­ный и ранжированный (эмпирический) материал и составляет книжную исходность для психологии. Первая является рассказом о событиях, в ко­торых есть также и действующие (мотивы) люди, и культура. Следователь­но, существует точка пересечения истории и психологии, в которой обра­зуется новое человековедение — «наука о духе» (немецкое наименование обществоведения и человековедения).

Психология народов изучает высшие процессы мышления, воображе­ния и воли, что составляет теоретический фундамент для исторических наук. Опора на психологию открыла путь к лабораторному эксперименту¹ в изучении психических процессов (ощущения, восприятия, эмоции) и за­конов, по которым протекает духовная деятельность народов. Экспери­ментальная психология придает историзму характер подтверждения (не­подтверждения). Обращение к закономерностям человеческой психики, ду­ховным началам (мотивам) социального прогресса психологизирует чело­вековедение и создает основу для развития «понимающей» социологии, со-! циологического психологизма и социальной психологии.

Итог. К концу XIX в. течения «одного фактора», отличающиеся боль­шой натуралистической описательностыо и малой объяснительной силой, утрачивают свой научный авторитет. Физико-химические открытия (радио­активность, деление атомов, состав элементов, электромагнитная теория и др.), экспериментальная психология, физиология привели к крушению

¹ Необходимо отметить, что основоположником экспериментальной психоло­гии и создателем первой экс приментальн о-психологической лаборатории считает­ся В. Вундт. Он также выделил в науке о «национальном духе» две дисциплины: объясняющую «историческую психологию народов» и описательную «психологи­ческую этологию». Данное деление обусловливало проблематику объясняющих и описательных (понимающих) наук.

механико-органистической картины мира, принятой позитивизмом. Окон­чательный ее разгром завершил 2-й Международный социологический кон­гресс (1897). Сыграла свою роль и антигуманистическая направленность идеологе-политической функции, выполняемой концепциями «одного фактора». Соединившись с расизмом, шовинизмом, пангерманизмом, они потеряли авторитет научности. Последующая узурпация наследия рассмат­риваемых течений национально-социалистическим (фашизм) движением окончательно скомпрометировала его.

Сегодня это наваждение рассеялось. Социальные коллизии на рубеже XX—XXI веков — национальные, конфессиональные конфликты, процес­сы распада социалистической системы и др. — актуализируют проблемати­ку течений «одного фактора», инициируют внимание к их открытиям и доказанным фактам не только со стороны академической науки, но и со стороны общественного мнения. Однако акцент надо делать на той уста­новке, что различия рас, этносов, культур, полов и т. п. есть факт взаимо-дополнитсльности. Они являются источником разнообразия человечества, которое важно сохранить как средство обеспечения геиети чес кого, соци­ального богатства и потенциал приспособляемости к изменяющимся при­родным и социокультурным условиям ноосферы (идея В. И. Вернадского) - сферы сознательной, разумной деятельности человека в глобальном (космическом) масштабе.

Литература

1. Антология мировой философии. В 4 т. Т. 3. — М.: 1971.

2. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. — М.: 1992.

3. Бокль Г. История цивилизации в Англии. — СПб.: 1892.

4. Вернадский В.И. Биохимические очерки. 1922 — 1932 гг. — М. — Л.: 1940.

5. Вормс Р. Биологические принципы в социальной эволюции. — К.: 1913.

6. Вольтман Л. Теория Дарвина и социализм. — СПб.: 1900.

7. Вундт В. Проблемы психологии народов // Преступная толпа. — М.:
1998.

8. Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор. — М. — Л.: 1935 —
1959.

9. Дугин Александр. Основы геополитики. Геополитическое будущее Рос­
сии.-М.: 1997.

10: История буржуазной социологии XIX — начала XX века. — М.: 1979.

11. История теоретической социологии. В 4-х т. Т. 1. — М.: 1997.

12. Кетле А. Социальная система и законы, ею управляющие. — СПб.:
1895.

13. Конт О Курс позитивной философии // Родоначальники позитивизма.
Вып. 4.-СПб.: 1912.

14. Конт О. Общий обзор позитивизма // Родоначальники позитивизма.
Вып. 5.-СПб.: 1913.

15. Култыгин В. П. Французская классическая социология XIX — начала
XX веков.-М.: 1991.

16. Култыгин В. П. Ранняя немецкая классическая социология. — М.: 1991.

17. Кэри Г. Ч. Руководство к социальной пауке. — СПб.: 1969.

18. Ле Пле Ф. Основная конституция человеческого рода. — М.: 1897.

19. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2 изд.

20. Марксистская философия в XIX веке. В 2 кн. — М.: 1979.

21. МилльД. С. Опост Конт и позитивизм. — М.: 3897.

22. Монсон Пер. Современная западная социология: теория, традиции,
перспективы. — СПб.: 1992.

23. Оствальд В. Энергетический императив. — СПб.: 1913.

24. Очерки по истории теоретической социологии XIX — XX вв. — М.:
1994.

25. Ратцель Ф. Народоведение. Т. 1 - 2. СПб.: 1900 - 1901.

26. Рсклю Ж.-Ж. Человек и Земля. Т. 1 - 6. - Спб.: 1906-1909.

27. Спенсер Г. Основные начала. — СПб.: 1899.

28. Спенсер Г. Основания социологии. В 2 т. — СПб.: 1898.

29. Справочное пособие по истории немарксистской западной социоло­
гии.—М.: 1986.

30. Современная западная социология: Словарь. — М.: 1990.

31. ЧемберленХ. С. Арийское миросозерцание. — М.: 1912.

32. Шеффле А. Квинтэссенция социализма. — СПб.: 1906.

ГЛАВА 3 СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ПСИХОЛОГИЗМ

Социология есть солнечный микроскоп пси­хологии.

Г. Тард

Процесс становления индустриальной цивилизации во второй половине XIX века актуализирует проблематику реформирования существующего «социального порядка» по пути развития демократии, гражданского обще­ства и правового государства. Торгово-промышленное капиталистическое общество защитило свое право на существование (поражение Парижской коммуны 1871 г.). Однако новая историческая ситуация настоятельным об­разом требовала выработки более адекватного понимания специфики со­циального регулирования жизнедеятельности общества. На фоне социо­культурных достижений недостаточность теоретического потенциала по-зитивистско-натуралистичсского и материалистически-экономического на­правлений ранней социологии ошущалась все более отчетливо. Ими были проигнорированы науки и течения философской мысли, занимающиеся психологической, экзистенциально-феноменологической проблематикой социальной жизни¹. Данная элиминация субъективной стороны историчес­кого процесса обусловливала односторонность (жесткость) и ошибочность позиции позитивизма и марксизма в изучении общества.

Потребность реформирования жизнедеятельности общества обусловли­вает задачу определения факторов, от которых зависит скорость социаль­ной эволюции. К ним относят, прежде всего, такие жизненные силы как волю, мотивы, желания и т. п. Происходит утверждение человеческой субъек­тивности, то есть антинатуралистическое видение и изучение мира тако­вым, как воспринимает его живущий в нем человек. Социальный мир — это одна огромная жизнь. Человек действует в ней как существо сознатель-

¹ В частности, О. Конт проигнорировал психологию как науку. Основоположники марксизма дали ей следующую характеристику: «Психологическая наука, оторван­ная от изучения объективных законов развития производства, не может стать дей­ствительным содержанием и реальной наукой" (Соч. Т. 3. С. 629). Позже В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм», рассуждая о сведении социальной жизни к психической основе, назвал психологическую науку «буржуазно-реакци­онной ложью», направленной против философского постулата о «зависимости хода идей от хода вещей».

ное, вносящее смысл во все аспекты своей жизнедеятельности и поведе­ния. Включенность и приоритетность психики во всех жизненных процес­сах и организациях социальной среды, формирует потребность иметь точ­ное психологическое понимание происходящего в человеческом мире.

Стремление найти духовные факторы становления индустриальной ци­вилизации, раскрыть роль психического в историческом процесс обуслов­ливало обращение к «опыту жизни». Понятие «жизнь» становится исход­ной точкой всей деятельности и выдвигается на центральное место нового экзистенциально-феноменологического направления философии. Занимающа­яся жизненной проблематикой психология стала эталоном (методом) пе­редового изучения человека и общества.

При этом обращается внимание па то, что физико (биолого) — мате­матическая схема в позитивизме допускала проверку гипотез количествен­но обработанными данными, игнорирующими психологию. Это привело к избыточному отрыву социологии от последней. Кроме того, и позитивизм, и марксизм стремились конструировать общую теорию и универсальные социальные законы. Отсюда вытекает их крен в сторону традиционных фи­лософских обобщений (социальная философия). Поэтому и отношение к ним было как к традиционным философским (метафизическим) спекуля­циям, которые не могут претендовать на научную и, тем более, на мето­дологическую роль по отношению к другим социальным наукам.

Жажда новых познавательных форм разрушила старые интеллектуаль­но-логические установки, наработанные классической философией, с ее строгой приверженностью к традиционной универсалистской проблема­тике — исследованию сущего, бытия и истины¹. Неспособность решить данные вопросы индуктивно-гипотетическим и дедуктивно-абстрактным методами, игнорирующими субъективность, вела к «деструкции метафи­зики». Последняя была продолжением позитивистской революции в фило­софии, взявшей на себя задачу окончательного освобождения науки от традиционной (спекулятивной) философии. Только теперь она продолжа-

¹ Подобные процессы происходят и в переломном (неклассическом) искусстве последней трети XIX века. Его течения — импрессионизм, символизм и др. — в процессе модернистского разрушения заменяют старые художественные формы традиционного (академического) реализма. Новаторские искания внеыаучных форм освоения действительности роднят новое направление философии — философию жизни и искусство. Последнее дает яркое представление об эпохе, дополняя и обогащая исторические исследования. Поэтому методы художественного освоения действительности также включаются в процесс познания.

Литература и искусство не стремятся к общезначимому постижению действи­тельности, а показывают кроющуюся в жизни значимость свершающегося. Тем самым они помогают человеку преодолеть узость его личного опыта и открывают безграничные просторы (краски, ритмы, формы, тона, фантазии и т. п.) для его чувств, расширяя горизонт жизненного опыта. Художественное миросозерцание стремится вобрать в себя всю действительность и выявить ее значение. Вместе с тем, неравнодушный интерес со стороны философии жизни к искусству способ­ствовал его насыщению философскими идеями и тем самым популяризации пос­ледних в широких кругах интеллектуальной публики.

ется под антипозитивистским флагом «философии жизни», которая разру­шает чуждый ей мир истины, основанный на разделении субъекта (разум) и объекта (внешний мир).

Новая философия экзистенциально-феноменологической ориентации то же обращается к опыту, но опыту «экзистирующего субъекта» (а не объек­тивного наблюдателя объективного мира), переживающего свое «бытие — в — мире» и понимающего смысл данного переживания (своего существо­вания). При этом решающее значение имеют конкретные, неповторяю­щиеся проблемы наличного (экзистенционального) бытия каждого отдель­ного человека. Сосредоточением анализа становится человеческое суще­ствование лишь в настоящем, неудержимо текущем в прошлое {переходя­щем к смерти).

Сторонники этого направления исходят из концептуального положения, что мир и человеческая психика слиты воедино (со-бытис): та часть мира, с которой имеет дело человек, в значительной степени является продук­том его деятельности. Ничто не появляется в социальном мире без пред­шествующей (невидимой) работы мысли. Мысль, слово, душевный на­строй задают (порождают) «жизнь» социальных явлений и процессов, вна­чале в представлениях людей, а затем в социальной (исторической) прак­тике. Поэтому последняя определяется различными духовными факторами — инстинктами, желаниями, мотивами, волей, которые необязательно выражают интересы классов. Духовные силы ведут к образованию экономи­ческих структур, а не наоборот. Следовательно, чтобы установить законе-. мерности, которые позволяют тотально охватывать людей и овладевать социальными ситуациями, надо выяснять, что происходит в душе (псюхе) человека — психической стихии. Данные закономерности наличного бы­тия не поддаются рациональным измерениям, их нельзя уловить и обоб­щить посредством понятий «старой философии».

Перенос анализа аспектов социальной жизни в духовную сферу иници­ировал в новых философско-психологических направлениях дихотомии: «натурализм — психологизм», «науки о природе — науки о духе», «объяс­нение — понимание», «рациональное — иррациональное». В центре внима­ния новых наук оказываются вопросы психологического взаимодействия и воздействия: внутри психологическая динамика, внешняя активность, си­стема ценностей, баланс интересов и диссоциации и т. п. Их решение имело теоретико-прикладной характер, поскольку данные знания и методы по­зволяют организовывать, управлять и прогнозировать линию поведения людей в определенных условиях (образование, воспитание, производство, военное дело, торговля и др.). В силу этого представители психологическо­го направления дают достаточно верную картину духовной жизни после­дней трети XIX века, что обусловливало влияние данного направления на развитие мировой культуры.

Философская культура повой экзистенциально-феноменологической ориентации оказала влияние па смену парадигмы научного познания, ак­центируя гуманитарную проблематику понимания. Это повлекло за собой и соответствующие определения — «понимающая психология», «понима-

ющая экономика», «понимающая социология»¹, — вернувшие человека в сферу социального познания. Расширение предмета социологии иницииро­вало развитие и обогащение ее методов.

Наряду с использованием количественных методов анализа социальной действительности (наблюдение, лабораторный эксперимент, математичес­кие расчеты и др.), тяготеющих к естествознанию, имеет место и инкор­порация качественных методов — тестирование (опрос), анализ текстов, изучение биографий и др. В результате происходит: 1°) изменение предмета исследования; 2) обращение к разработке новой исследовательской тех­ники; 3) изменение типа социологической работютоп

Образовавшаяся дихотомия «объяснение — понимание» разводит и аб­солютизирует данные способы познания социального мира. Однако они выступают лишь фрагментами познавательного процесса. Поэтому спор о том, что важнее — «объяснение» или «понимание» -— изначально некон­структивен. В нем просматривается неосознанное стремление к упроще­нию познавательной задачи. Объясняющее постижение внешнего мира хотя и приводит к поверхностным (очевидным) истинам, но позволяет обоб­щать накопленный эмпирический материал. Понимающее (осмысляющее) постижение глубинного и жизненно важного субъективного мира позво­ляет проникать в тайны бытия. Историческая задача заключалась в том, чтобы объединить данные фрагменты (стороны) социального познания в единое целое. Ее решение составило содержание классической социологии на рубеже XIX—XX веков. В этом плане социологический психологизм сыг­рал роль переходного звена (процесса) от ранней к классической (антире­дукционистской) социологии.

Дата добавления: 2014-11-29