Объясняющая парадигма познания

Философия не в состоянии охватить сущно­сти мира какой-либо метафизической сис­темой и доказать общезначимость этого познания.

В. Дилыпей

Кредо новой философии — «подальше от метафизики», которая пред­стает в форме натурализма (материализм, позитивизм) и идеализма. Ме­тафизика понимается как абстрактное мышление, осуществляемое в рам­ках «субъект-объектных» отношений и отталкивающееся от моноосновы (материальное — идеальное), из которой вытекает все на свете. Она пред­полагает философско-умозрительное (спекулятивное) раздвоение мира на его сверхчувственную (тотальную) основу и ее эмпирические (внешние) проявления. Познание этой лишь внешней (предданой) реальности опира­ется на разум и логику. Но последняя не имеет дела с реальностью как таковой. Поэтому и рациональное — «общезначимое» — знание есть лишь кладбище гипотез об объективной реальности (прав Гегель, что мир ис­порчен на хороших логических основаниях). В этом суть гипостезированно­го подхода, опирающегося на разрешающие процедуры рационалистичес­кого систем отворчества.

В субъект-объектных отношениях «субъект» играет активную роль есте­ствоиспытателя (экспериментатора, творца), а «объект» — лишь матери­ал для осуществления целей субъекта. При этом разум есть целесообразное (эгоцентрическое) действие, стремящееся познать сущность мира и выра­зить в общезначимом смысле — завершенном мировоззрении. Опираясь на абсолютные метафизические принципы, представители традиционной фи­лософии пытаются прозреть в хаосе чувственного восприятия явлений не­зыблемую вечную гармонию мироздания и предназначенную человеку судь­бу— вот пафос рационалистической (объясняющей) концепции познания. Она предстает как тоталитарная традиция, опирающаяся на индуктивно-гипотетический и дедуктивно-абстрактный методы познания, обусловли­вающие движение истины сверху (от философов-пророков) в одну сторо­ну.

Объяснение. Дильтей рассматривает природу как нечто чуждое челове­ку, так как она для нас есть нечто внешнее. Природа не содержит в себе причинных связей: они задаются лишь путем дополняющих гипотез, весь­ма проблематичных (4, 8). Поэтому причинная связь имеет своим источни­ком осуществляемый нашим мышлением (внутри нас) синтез восприятий (4, 89). Познание не обладающей смыслом природы — это вещное гипоте­тическое знание, в основе которого лежит объяснение.

Объяснение использует процедуры сопоставления логических следствий из гипотетических предпосылок с результатами внешнего наблюдения и эк­сперимента. Оно осуществляется рационально, с помощью логических (ма­тематических) формул и рассудочных понятий. Но мышление в последних в принципе не может дать никакой информации относительно «вещей в себе», лежащих по ту сторону воспринимаемой чувствами реальности. По­нятийная схема является своего рода ситом, сквозь которое «просеивает­ся» реальность: тонкое (летучее) ускользает, а грубая порода (мысль, па­мять) оседает на дно. Таким образом, объяснение рационально-гипоте­тично и недостоверно.

Принцип объяснения лежит в основе позитивистского познания. Социо­логия, опирающаяся на данную парадигму познания, предстает как «чис­тая наука»: се естественнонаучная рациональность стремится дать власть над социальным миром. Однако натуралистическая (физико-биологичес­кая) концепция отождествления природы и общества обосновывает пос­леднее как не обладающее смыслом: общество — это мир объектов, пове­дение которых эмпирически фиксируется. Данный эмпирический материал на основе описания и объяснения очищается от субъективности и подво­дится под закон. Подход к объектам (предданному) осуществляется извне (факт — закон — теория) на основе физико (опытно)-математического эталона. Таким образом, позитивистская наука предстает как обобщение и упорядочение наблюдаемых фактов, и тогда истина — это совпадение по­лучаемого знания с предметом изучения.

Данный естественнонаучный подход снимает препятствия для приме­нения методов и техники естествознания к предмету социальных наук. Само объяснение предстает как правила оперирования с достаточно «прозрач-

ными» исходными фактами при внешнем восприятии действительности. Оно есть «средство средств» для достижения истины.

Но при этом игнорируется смысл, субъективность, человеческие пере­живания, качественно отличающие общество от природы, познание ко­торых требует иных познавательных — интуитивно понимающих — проце- ' дур. Данное познание жизненного мира в социальных науках делает невоз- \ можным получение теоретических рационально-гипотетических генерали- ' зации.

Судьба философии. Разрабатывая учение о мировоззрении вообще и фи- | лософском, в частности, Дильтсй рассматривал саму философию как одну «из культурных систем человечества», которая «стремится охватить все т существующее в одно миросозерцание» (3, 34; 55). В отличие от других наук она стремится к разрешению мировой и жизненной загадок: жизнь — это ] последний корень мировоззрения. В зависимости от занятой в ней позиции мировоззрения могут меняться.

Дильтей, разрабатывая учение о мировоззрении, различил три его типа: 1 религиозное, поэтическое (художественное) и философское. Их объединя­ет то, что все они синтезируют внешний отдельный опыт в общий о самой жизни. Различие — это их структура.

Религиозное мировоззрение есть «религиозное переживание, в котором I проявляется целокуппость духовной жизни» и высшие правила об отноше­ниях людей между собой (3, 40).

Художественное мировоззрение «стремится вобрать в себя всю действи- ] тельность и выявить ее значение свободнее, радостнее и человечнее», чем 1 это способна сделать философия (3, 54).

Философское мировоззрение заключает стремление к систсматическо-; му и общеобязательному миросозерцанию, ориентированному на преоб­разующее влияние на жизнь (3, 56). Такое мировоззрение Дильтей называл j метафизикой.

Метафизическая философия неправомерно удваивает мир (сущность и ] факт) и пытается спекулятивно схватить сущность мира, которая только, мыслится, но не дается опытом. Эта философия, в свою очередь, состоит из трех типов философского мировоззрения.

1) Материализм (позитивизм) видит основание познания действитель­
ности в изучении природы; духовный мир объясняется из физического (Де-;
мокрит, Лукреций, Гоббс, Энциклопедисты, Копт, современные мате- |
риалисты). Остается только неясным, как может бессознательное (не об- j
ладающее смыслом) быть источником сознания как высшего?

2) Идеализм свободы определяет миропонимание волевым отношени­
ем: творящий разум личности объявляется суверенным по отношению к ]
Вселенной, но связанным нормами (Платон, Цицерон, христианство, j
Кант, Фихте, Бергсон и др.). Однако в прсдметообразующсй деятельности ₍
«чистое» мышление (разум) и воля не выводимы друг из друга: воля дей- I
ствуст и там, где ею не руководит разум (сфера инстинктов, художествен­
ных и другИХ'пйрывов).

3) Объективный идеализм понимает действительность как развитие бес- 1
сознательно или осознано (разум) действующей духовной связи. Ему;

свойственно особое жизнеощущение — связь с божественным всеедин­ством вещей. При этом божество определяет явления по законам теологии (Гераклит, стоики, Спиноза, Лейбниц, Гегель, Шопенгауэр и др.).

Однако ни один из типов философского мировоззрения не в состоянии постичь сущность мира в общеобязательном знании: сущность остается непознанной и мистической (3, 61). Недоступность сути бытия познанию в границах рациональности (разума) и ее методов привела к краху метафи­зической философии, неспособности сю выработать целостное мировоз­зрение. Сущность бытия — это загадка (тайна) мира, которая не поддается рациональному постижению. По отношению к ней истинный философ должен проявлять осторожность, то есть проводить границу между познан­ным и непознанным.

Вместе с тем, по мнению Дильтея, метафизическая философия — это одна из культурных, мировоззренческих систем человечества, пытающая­ся решить проблемы смысла и жизни, и мира. Каждый ее тип имеет опреде­ленное значение как историческая попытка постигнуть мировое целое, то есть достичь общезначимости и втиснуть в нее живую сущность. Они пред­стают как сменяющие друг друга мировоззрения в ходе развития челове­ческого духа. Сама же претензия метафизической философии на «науку наук», способную дать обобщенное и целостное знание о мире, несосто­ятельна. В этом плане ценность представляет лишь само философствование (любовь к мудрости) — философские штудии.

Философия если и претендует быть наукой, то только в специфическом аспекте: она должна заниматься прояснением самой идеи науки. Тогда фи­лософия предстает как частная наука со строгим предметом исследования - это процесс познания и знания, то есть его возможности, границы и способы получения знания. На ее долю остается лишь обоснование форм, правил и связей процессов мышления (теории теорий), помогающих от­дельным наукам достичь обязательного знания действительности (3, 63). Однако наибольшее культурное влияние исходит от свободного философ­ского мышления, проникающего в науку и искусство, превращающего их в носителей сильнейших философских импульсов (3, 67). В частности, сама философия жизни соединила в себе черты философии и свободного худо­жественного творчества, что способствовало ее популяризации в широких кругах читающей публики.

1.2. Понимающая парадигма познания

Природу мы объясняем, душевную жизнь по­нимаем.

В. Дилътей

Новая философия, по Дильтею, должна идти своей дорогой, не огля­дываясь на рационалистическую науку, осознавая свою несовместимость с ней и по предмету, и по методу. Она опирается на вненаучные — интуи­тивные формы познания действительности, которые составляют иррацио­нальный характер философии жизни.

Понятие «жизнь» выступает центральным в экзистенциально-феноме­нологически ориентированной философии¹. Жизнь понимается как про­цесс, получивший свое выражение в различных культурно-исторических формах, которые переживаются субъектами истории (историческим со­знанием). «Жизненная стихия» предстает как бесконечный «творческий процесс», в котором беспрерывно создаются и разрушаются различные формы жизни. Этот постоянный поток исключает всеобщую закономер­ность — он иррационален. Жизнь предстает нам как абсолютно конкрет­ная действительность, которая создается душой, и действительный мир есть лишь один из возможных. В таком опыте жизни (акте сознания) субъект (Я) разделяет и предполагает себя объекту.

Неразделейность субъекта и объекта обусловливает жизненный мир как тотальную субъективность, понимаемую в качестве единственно возмож­ной объективности². Они являются составными частями «опыта жизни», его неразделенными друг с другом элементами. Опыт жизни — это и есть вся действительность. Мы не может выйти за его пределы (по ту сторону),

¹ Феноменологизм заключается в утверждении, что объект есть для меня лишь
связь фактов сознания: сознание предмета и предмет сознания неотделимы друг от
друга. Быть фактом и событием моего сознания, всего, что есть для меня — таково
кредо феноменальности. Только в акте самосознания возможно разделение на субъект
(Я) и объект. Феноменологическая концепция сознания представляет его как поле
значений и смыслов («истинные начала» философии) в рамках жизненного мира,
предпосланного субъект-объектным отношением. Для истолкования своего собствен­
ного содержания — духовной деятельности — сознание нуждается в рефлексии и
интроспекции как инструментах самосознания. Полученные при этом смыслы есть,
в конечном итоге, корреляты интенциональности (переживания, опыта). После­
дняя означает осмысление данности сознанию «изнутри», через явление сознания
самому себе (рефлектирующий субъект). Такой подход принципиально выступает
против традиционной гносеологической (философской) дихотомии «субъект —
объект».

Единственной реальностью является «жизненный мир», в котором сознание выступает как трансцендентальное (чистое сознание) смыслопорождение — конст­руирование сознанием знаков и смыслов. Таким образом, феноменологическое постижение развития человечесгва освобождается от догматизма метафизического всезнайства, от косвенно символизирующих и математизирующих (формальных) методов, от аппарата умозаключений и доказательств. В XX веке феноменология усилиями Э. Гуссерля, Г.-Г. Гадамера, М. Хайдегера, А. Щкша и др. сформировалась как направление философии и социологии, интерес к которому непременно воз­растает. (См. об этом: Капитонов Э. А. Социология XX века: история и технологии. — Ростов-па-Дону. 1996.)

² То, что внешний мир существует — не подлежит сомнению. Однако эта вера
возникает не в процессе мышления, а в силу того, что наши волевые импульсы
устремления, выражаемые в действиях, наталкиваются на препятствия (сопротив­
ление). В результате у нас возникает представление о внешних объектах. Данная
констатация — это очевидность, что нечто обстоит именно так, а не иначе. Она
есть субъективный коррелят познания: непосредственная данность объекта ясному
и отчетливому пониманию — интуитивному постижению. По Ницше, «принцип
всех принципов» гласит: всякий вид действительно данной интуиции образует

то есть искать некое безвременное основание жизни. Иначе это было бы тем, что предшествует опыту жизни и чего мы никогда не переживали. Жизнь имманентно заключает в себе «факты воли, побуждения и чувства», кото­рые непосредственно даются нам в качестве переживаний, того, что со­держится в опыте самой жизни и понимается.

Согласно Дильтею, жизненный мир един и поэтому присутствует в каж­дом человеке как живая (интимная) связь всеобщего. В познании конкрет­ного субъект принимает участие всем существом (а не одним разумом) и ищет истину в средоточении самого себя (а не во внешнем факте) (4, 41; 42). При этом переживания, выражения и понимания составляют процеду­ру, посредством которой наука о духе разъясняет и интерпретирует жизнь. Имеющие в ней место волевые напряжения, как бессознательная (нера­зумная) жизненная сила, оттесняют «рацио* на второй план. Такое позна­ние иррационально, но достоверно.

Предмет философии жизни — душевная жизнь как своеобразный «компо-зитум» (4, 89), охватывающий вес формы жизни: обычаи, традиции, язык, искусство, философию, религию и т. п., в которых духовные явления объек­тивируют себя. В данном всеобъемлющем единстве духовные процессы не­прерывны и сплетены друг с другом: течение потока психических состоя­ний непредсказуемо (непредвидимо) для появления «нового». Жизненный поток не сводим к разуму и поэтому иррационален, таинственен¹. Рас­шифровка «знаков» его проявлений и выражений требует иной (по отно­шению к рациональности) теоретико-методологической основы познания.

Такой основой выступает интуитивное (внепонятийное) схватывание и последующее понимание сути происходящего. Эта форма «живого знания» (экзистенциальная интуиция) заинтересованно ухватывает самоочевидность «вещи-для-нас», то есть того, что лежит в кругозоре потребностей челове­ка. Она опирается на широкий спектр нравственного, эстетического, ре­лигиозного и т. п. чувства. С помощью интуиции происходит схватывание целостности фактов и проникновение в тайны жизненного мира. Таким образом, познание жизни возможно без опоры на рациональные принци-

законный источник познания; что бы ни обнаруживало себя посредством интуи­ции в своей подлинной реальности, должно приниматься так, как оно себя обна­руживает, и в тех пределах, в каких оно себя обнаруживает.

В данном контексте «интуитивное» понимается как внелогическое, присущее продессу познания. «Интуиция — дар богов; логика — ее верный слуга» (А. Энш-теин). Такой подход не имеет ничего общего с интуицией, которой пичкают наше общество астрологи, гадалки, мистики, оккультисты и т. п. прорицатели, которые своим шабашем отуманивают немало голов и представляют серьезную угрозу в условиях оскудения духовной культуры и личности.

¹ Никто не знает ответов на вопрос о смысле, порядке и высшем замысле бытия. Образно говоря, это не просто лабиринт, а «дом», где мы живем: мы живем в лабиринте, из которого никогда не выйдем. Но данное состояние непосредствен­ности создает метафизическое напряжение и мы задаем вопросы в надежде выйти за пределы себя именно для того, чтобы раскрыть тайну и за хаосом увидеть пре­дел.

пы: оно не нуждается пи в гипотетическом внесении в мир какой-либо связи, ни в опосредующих звеньях (средствах, методах).

Интуитивированное содержание переживается субъектом как непосред­ственный контакт с реальностью: субъект непосредственно (прямо) ис­пытывает на себе наличие внешнего мира и выражет его в живом впечат­лении, без помощи опосредующих звеньев — логических формул и поня­тий. Достигаемая при этом в переживании субъективная достоверность, ставит границы логическим операциям. Впечатления не сводятся к разуму и, следовательно, жизнь нельзя поставить перед его судом.

Дильтей подчеркивал, что жизнь протекает через прошлое, настоящее и будущее, и для ее течения нет ничего предшествующего, то есть никогда не переживаемого. Следовательно проблема в том, что жизнь нужно по­нять «из нее самой» (самодостаточность внутреннего опыта): не жизнь надо объяснять из мира (человеческого мира), а наоборот, мир должен быть объяснен из жизни. Познание последней (душевных явлений) есть пони­мание жизни из нее самой и выражение в понятиях как результатах (про­дуктах) переживания.

Понимание. Философско-психологическая концепция общества рас­сматривает понимание как иной по отношению к природе мир объек­тов, который обладает мотивационно-смысловой сферой (сознание, эмо­ции, воля). Наличие смысла обусловливает его духовную природу: соци­альный мир создается и видится духом. Проблема заключается в том, как проникнуть в этот духовный мир? как выявить мотивационно-смыс-ловую деятельность человека? как возможно объективное познание трансцендентальной реальности, если его средства субъективны? Для решения этих вопросов нужны особые методы (правила), позволяющие «расшифровывать» (раскодировать) смысл, то есть скрытое от внешне­го наблюдателя.

В философии жизни сам «жизненный мир» предстает как сфера непос­редственных переживаний: поток психических переживаний, в котором происходит творчество новых форм («творческая эволюция» А. Бергсона) — качественных изменений. Проникнуть в данный духовный материал из­нутри позволяет понимание как живое осмысление и истолкование социо­культурной реальности, основанное на жизненном опыте и мышлении. Оно позволяет реконструировать духовный мир творцов социального мира и тем caNJbiM повторять их творческие акты. В результате удается расшифро­вывать содержательный смысл, который они придают социальным ситуа­циям (феноменам культуры).

Поток психических переживаний есть некий фон, состоящий из запаса культуры: идей, знаний, ценностей. Они составляют глубинную реальность социальной жизни, в которой нет устойчивости и закономерности. Следо­вательно, будущее обладает свободой — оно не предсказуемо и носит ирра­циональный характер. Жизнь полна загадок и тайн, поэтому возможности разумного преобразования общества слишком невелики. Явления опыта жизни воспринимаются нами непосредственно как духовная связь, кото-

рая внутренне покоится на прямом усмотрении — на переживании. После­днее и есть единственное средство познания действительности как «схва­тывание» жизни в ее изменчивости и неповторимости (индивидуальности) с помощью интуиции, озарения, игры воображения и т. п. Имеющий при этом место синтез, охватывающий человека с его «жизненным миром», осуществляется на основе алогичного понимания. Данное сверхсознание является уделом творчества избранных (элиты), действующих на благо всего общества¹

Особенностью метода понимания является реконструкция духовного мира творцов культуры (Другого) через со-переживание, со-мьтслие, вчув-ствование, озарение, то есть через обращение к субъективному миру че­ловека. Последний выражается через язык, тексты, символы, заключаю­щие в себе внутренние переживания «данного». В результате, мы знаем лишь то, что само себя знает (имеет значение, смысл, ценность), благо­даря творческой активности духа. В этом смысл понимания как иррацио­нального способа познания реальности, пронизанного человеческой субъективностью. Субъективный смысл — это то, что может быть понято, а понятый смысл приводит к продуктивным знаниям.

Природа сама по себе смыслом не обладает и, следовательно, непости­жима. Она дается человеку лишь во внешних чувствах и образуемое на этой основе естественнонаучное знание недостоверно. Только человек с его внутренним (духовным) опытом понятен другому человеку благодаря их однородной духовной жизни. Все остальное познается и экстраполируется по аналогии с ним на весь человеческий род. Отсюда вытекает задача созда­ния «науки о человеке» (культуре, обществе, истории) — «науки о духе» (сфера духа, духовной деятельности), — принципиально отличной от «на­уки о природе».

Таким образом, философия жизни создает новую иррациональную па­радигму понимающего познания. Она предстает как инновационное (а не паталогическое) движение познания по отношению к рациональности. Это новая рациональность: понимание не враждебно, а совместимо с рацио­нальностью на основе «примата воли над интеллектом» (Шопенгауэр). Изначальный субъективизм интуитивно-понимающего познания обуслов­ливает недостаточность разума (универсального «органа» традиционной философии) для выработки целостного мировоззрения. Науки о духе, опи­рающиеся на психологическую парадигму, предстают как науки, обращен­ные к субъективному миру человека и тем самым «возвращающие«его в мир философско-психологически ориентированной науки.

¹ У Ницше — это сверхчеловек (сильная личность), обладающий творческой энер­гией в любой сфере деятельности (политика, наука, искусство и т. п.). Благодаря данному превосходству (высшему умению) он принимает мир как он есть, без любых форм удвоения, и способен перенести страдания (воля) под влиянием профессионального воспитания. Освобождая свои «жизненные силы», сильная личность творит историю «из полноты собственной жизни».

Дата добавления: 2014-11-29