Цивилизация как длительная временная протяженность

При изучении истории мы, может быть в еще большей степени, чем при изучении социальных отношений, сталкиваемся с существенным разнообразием мира. Каждый из нас знает, что всякое общество, всякая социальная группа в близком или отдаленном прошлом были прочно включены в цивилизацию, а точнее – в ряд цивилизаций, наложенных друг на друга, связанных друг с другом и зачастую весьма отличных друг от друга. Каждая из этих цивилизаций и их ансамбль в целом входят в огромный поток истории, имеющий большую длительность, и этот поток является для каждого общества источником присущей ему внутренней логики, равно как и многочисленных противоречий. Потому историк цивилизаций с большим основанием, чем кто бы то ни было, может утверждать, что цивилизации являются сущностями, которым присуща очень длительная временная протяженность. Они не являются «смертными», особенно если судить по меркам нашей индивидуальной жизни. Это означает, что смертные случаи, которые, конечно, случаются и означают крушение базисных оснований, поражают их несравненно реже, чем это иногда представляют. В большинстве случаев происходит лишь «погружение в сон». Обычно оказываются подверженными гибели лишь наиболее изысканные цветы, наиболее редкостные творения, а глубокие корни сохраняются вопреки всем крушениям и «зимним холодам». <...>

Отличаясь офомной, неисчерпаемой длительностью, цивилизации постоянно приспосабливаются к своей судьбе и сохраняются дольше, чем любые другие коллективные реальности. Через пространство цивилизации конкретные общества выходят за свои пределы и включаются в гораздо более широкий мир, чем они сами, получая от него, не подозревая об этом, импульсы к собственному развитию. Подобно этому во временном плане происходит расширение бытия, столь хорошо описанное А. Тойнби. Через это расширенное бытие передается неведомое достояние, недоступное пониманию тех, кто удовлетворяется знанием «действительности» в узком смысле этого слова. Иначе говоря, цивилизации проходят сквозь политические, социальные, экономические и даже идеологические потрясения, которые они сами подчас деятельно навлекают на самих себя. Французская революции не была тотальным крушением в судьбах французской цивилизации, а революция 1917 г. не являлась таким крушением в судьбах русской цивилизации, которую некоторые исследователи расширительно определяют как восточно-православную цивилизацию.

Не верю я, в цивилизационных делах, разумеется, и в необратимые крушения или социальные катастрофы. Французская цивилизация могла бы в крайнем случае, как и другие цивилизации, пережить перемену в социальных основаниях и создать для себя новую социальную опору. Скажем, в случае утраты своей буржуазии она могла бы породить новую. Она всего лишь поменяла бы при таком испытании присущий ей цвет, но сохранила бы почти все особенности по отношению к другим цивилизациям. Короче, она сохранила бы как свои достоинства, так и недостатки. <...>

Итак, утверждаемое нами существенное положение заключается в признании постоянства мировых цивилизаций, длительности их существования. Это положение настоятельно требует изучения сложившихся типов мышления, устойчивых отношений, привычных норм поведения, устоявшихся вкусов – всего того, что дает нам замедленный, уходящий в незапамятное, мало осознаваемый ход истории.

Комментарии. Историческая концепция Ф. Броделя более «оптимистична» в том плане, что он исходит из преемственности всякого сложного общества по отношению к предшествующим. Огромное внутреннее разнообразие и длительность существования цивилизаций обеспечивают возможность их сохранения в условиях потрясений и адаптации к новым условиям.

Следует иметь в виду, что концепция Ф. Броделя основана (см. Введение) на понимании цивилизации как взаимодействия множества компонентов, обеспечивающих условия человеческого существования.

A.C. Ахиезер

Дата добавления: 2014-12-17