Арнштадтскии органист 1 страница

МОСКВА

Б А Х

С. Морозов

Жизнь замечательных людей

Учебник

УПРАВЛЕНИЕ КАЧЕСТВОМ

Редактор И. В. Башнина

Корректор Э.Б. Прудникова

Оформление серии Е.А. Доний

Компьютерная верстка С.М. Майоров

ЛР № 070824 от 21.01.93

Подписано в печать 20.12.99.

Формат 60x88/16. Печать офсетная. Усл. печ. л. 13,23.

Доп. тираж 5000 экз. Заказ № 12 45

Издательский Дом «ИНФРА-М»

127214, Москва, Дмитровское ш., 107.

Тел.: [phone].

Факс: [phone]: Робофакс: [phone].

E-mail: [email protected]

http://www.infra-m

Отпечатано в ОАО "Типография №9"

109033, Москва, ул. Волочаевская, д.40

[phone]

1 Вопросы организации производства в США: Отчет британского совета по производительности / Пер. с англ. М.: ИИЛ, 1956. С. 27.

2 Харрингтон Дж. X. Управление качеством в американских корпорациях/ Пер. с англ. М.: Экономика, 1990. С. 29—30.

3 См., например, в кн.: Управление качеством продукции. Справочник. М.: Изд-во стандартов, 1985. 404 с.

4 Так, знаменитые тульские самовары изготавливали из отходов производства

латунных артиллерийских гильз.

5 Характеризуя управления качеством в ВПК, авторы опираются на личный опыт.

6 Как работают японские предприятия. М.: Экономика, 1989. С. 76.

7 Семь инструментов качества в японской экономике. М.: Издательство стан­дартов,.1990. С. 6.

8 Иногда специалисты в области качества называют жизнь продукции, изделия «жизненным циклом». Этого следует, по возможности, избегать, так как экономисты под жизненным циклом понимают период существования товара на рынке.

9 К сожалению, это заблуждение проникло даже в некоторые учебники.

10 Басовский Л. Е. Теория экономического развития. Тула: Тул. гос. пед. ун-т, 1998. С. 31, 70.

11 Глазьев С. Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: ВлаДар, 1993. С. 24.

12 Маевский В. Введение в эволюционную экономику. М.: Япония сегодня, 1997. С. 88.

13 Мючиелли Ж.-Л. Международные экономические отношения / Пер. с франц. М.: ССАТ, 1995. С. 50, 57, 63.

14 Мерсер Д. ИБМ. Управление самой преуспевающей корпорацией мира. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1991. С. 224.

15 Функционально-стоимостный анализ издержек производства/Под ред. Б.И. Майданчика. М.: Финансы и статистика, 1988. С. 256—257.

16 Шонесен О. Принципы управления фирмой. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989. С. 37.

«МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»

I. НАСЛЕДНИК МУЗЫКАНТСКОГО РОДА

ДЕТСТВО. ШКОЛЬНЫЕ

годы

В семье ждали ребенка. Суетились родственницы в накрахмаленных чепцах и фартуках, грелась вода на очаге, были наготове тазы и кувшины. Маленьких, семи­летнюю Саломею и трехлетнего Якоба, отправили к род­ственникам.

Если появится на свет мальчик, что ж, одним музы­кантом будет больше: мальчики в роду непременно по­полняли этот цех. Впрочем, на все воля божья. Четырех младенцев потерял уже Амвросий Бах. Его жена Элиза­бет рожает восьмой раз. Муж нервно приглаживает усы, надевает овечью безрукавку, зовет старшего сына Хри-стофа и выходит с ним во двор, осторожно прикрывая за собой дверь.

Кончается март, набухают почки на деревьях в саду возле дома. Амвросий идет в беседку и принимается стро­гать доску — сколько дней уже он мастерит футляр для скрипки старшему сыну.

Иоганну Амвросию Баху, эйзенахскому музыканту, сорок лет. Он коренаст, с лицом крестьянина, нетороплив в движениях, даже степенен. Всего лишь три-четыре го­да назад он поселился в Эйзенахе, переехав сюда из Эр-фурта. По обычаям Бахов его заместил в Эрфурте род­ственник-музыкант. Дело свое Иоганн Амвросий справля­ет с достоинством, держит себя самостоятельно, без подо­бострастия к власть имущим. Городского музыканта Stadtpfeifer'a часто называют даже Kunstpfeifer'oм, му­зыкантом-солистом.

Нож идет сегодня неровно. Амвросий откладывает его, еще, еще раз приглаживает усы, они у него кустятся над углами губ, а под самым носом растут плохо...

Много ли, мало ли прошло времени, наконец раскры­лась дверь, и на крыльцо высунулась голова в белом чепце.

— Сын! — услышал Амвросий веселое слово. И, по­хлопав по плечу своего первенца, деля с ним радость, он отправился уверенной, чуть тяжеловатой походкой в дом. На пороге они услышали крик новорожденного.

Так, может быть, прошел этот день в семье Амвросия Баха. Никаких свидетельств об обстоятельствах рожде­ния будущего великого музыканта не сохранилось. Толь­ко в магистратско-церковной книге записано, что по ста­рому летосчислению 21 марта 1685 года (по новому же, грегорианскому, которое будет введено в Германии не­сколько лет спустя, — 31 марта) появился на свет сын у городского музыканта Амвросиуса Баха и его жены Элизабет, урожденной Леммерхирт, нареченный Иоган­ном Себастьяном.

Дом этот сохранился в Эйзенахе. В начале нашего века он превращен в Дом-музей И. С. Баха. Тысячи и

6
тысячи пилигримов и туристов со всей Германии и раз­ных стран мира приезжают в Тюрингию и посещают этот двухэтажный домик, хранящий обаяние своего времени. Медный колокольчик, задетый открываемой входной дверью, своим настороженным звоном призывает к тиши­не и вниманию. В доме хранится редкая коллекция му­зыкальных инструментов времен Баха.

Достаток городского музыканта Амвросия был скро­мен. И в ожидании увеличения семейства в 1684 году он вынужден был обратиться в магистрат Эйзенаха с проше­нием о вспомоществовании, ибо концы с концами в се­мейных расходах не сводились, а по случаю кончины вы­сокоцарственной особы дворяне и бюргеры на время от­ложили намечавшиеся было свадьбы, прекратили увеселения, так что доходы штадтпфейфера вовсе умень­шились. Амвросий подумывал даже о возвращении в Эр-фурт. Магистрат не отпустил музыканта, приобретшего за небольшой срок почтенную репутацию в городе. Иоганн Амвросий был мастером на все руки. Он служил своим ремеслом скрипача и чембалиста духовной музыке, без­упречно справлял свое дело и в дни городских торжеств, на свадьбах и других семейных праздниках у горожан. Ко времени рождения Себастьяна Амвросий, поддержан­ный городским советом, уже твердо решил не покидать Эйзенаха.

Спустя два дня после рождения младенца крестили в церкви св. Георга близ Рыночной площади. Крестными отцами значатся в записи лесник Иоганн Георг Кох и давний приятель Амвросия музыкант из города Готы, Себастьян Нагель, чьим тезкой и стал новый наследник Баха.

Мало что известно о годах раннего детства Себастья­на. По словам одного из первых биографов Баха, его отец был человеком «внутренне самостоятельным», в доме со­блюдались добрые обычаи лютеранской семьи. Амвросий «рано подметил большое музыкальное дарование сына и принял зависевшие от него меры к развитию их». Обуче­ние сыновей музыке с малолетства было в обычаях семей музыкантов. Почтенный Иоганн Амвросий не оставлял отцовским вниманием и старших братьев Себастьяна. Он сначала сам давал им познания игры на скрипке и — сколько мог — на клавесине. Как заведено было в семьях мастеров, первенцам отдавалось предпочтение. Себастья­ну и года еще не исполнилось, а старший, Иоганн Хри-

стоф, подготовленный отцом, ездил в Эрфурт на уроки к знаменитому во всей Германии органисту и композито­ру Иоганну Пахельбелю; в 1690 году девятнадцатилетний Христоф занял уже самостоятельное место церковного органиста в другом, довольно крупном по тем временам городе Ордруфе.

Семилетнего Себастьяна в 1693 году отдают в эйзе-нахскую городскую школу. И пока он переходит из класса в класс — из сексты в квинту, из квинты в кварту, — уделим две-три страницы книги рассказу о музыкальном роде Бахов. Род этот ярок, интересен и едва ли не един­ственный в истории германской музыки: о поколениях му­зыкантов Бахов написаны целые книги, завершаемые жизнеописанием Иоганна Себастьяна и его сыновей.

Называют музыкантский род Баха плебейским. Много ли аристократических дворянских фамилий могли назвать столько талантов, сколько их было в баховском роду, глу­боко вросшем в народную почву Тюрингии? Сам Иоганн Себастьян Бах с достоинством нес честь своей фамилии и уже в зрелые годы собственноручно вписал в заведен­ную для того тетрадь, названную «Происхождение му­зыкальной семьи Бахов», только ему известных больше пятидесяти предков и сверстников, связанных с музыкант­ским ремеслом. В городах Тюрингии, где были свиты первые гнезда этого рода, доброе столетие имя Бахов слу­жило нарицательным: Бах — пренепременно обозначало музыкант.

В роду были странствующие шпильманы, подобно цыганам они кочевали от города к городу, были музыкан­ты-любители — гудошники и оседлые искусные ма­стера — церковные органисты и городские музыканты, подобные отцу Себастьяна. Были сочинители музыки и виртуозы исполнители. Не заслони Себастьян своим ге­нием род, в историю немецкой музыки вошло бы несколь­ко достойных Бахов.

Родоначальник фамилии Витус, или Фейт Бах, не­мец из Тюрингии, переселился было в Венгрию. Но не прижился там: из-за начавшихся гонений протестантов в XVI веке верный лютеранин, по ремеслу булочник, воз­вратился на родную землю. По преданию, предок рода не расставался с каким-то гитарообразным инструментом наподобие цитры. Даже на мельнице, ожидая, когда бу­дет измолото зерно, булочник-музыкант наигрывал народ­ные песни и танцевальные мотивы.

8
Фейт умер в 1619 году и оставил двух взрослых сы­новей. Второй его сын, Ганс Бах, по преданию, веселого нрава и способный в игре на скрипке, станет прадедом Иоганна Себастьяна. Отец отдал его в обучение родствен­нику-музыканту. Однако этого неверного ремесла было мало, и, женившись, Ганс вступил в цех мастеровых-тка­чей. Но музыки он не оставлял; скрипача зазывали в раз­ные городки Тюрингии то родственники, то приятельские семьи, он умел и потешать, и увеселять, искусно испол­нял народные песни и танцы.

Впрочем, оба сына недолго пережили отца. Землю Тюрингии охватила война, жестокая, разорительная, губи­тельная, прозванная впоследствии Тридцатилетней. Уже спустя четыре года после смерти Фейта тюрингские земли наполняются войсками. Всюду грабежи и насилия. Выжи­гаются целые селения. Мужчин забирают в солдаты, бед­ствующие семьи спасаются в лесах или бегут в большие города. Не прошло и трех лет военных бедствий, как страну настигла чума. Погибают оба сына Фейта, а впо­следствии еще немало Бахов. Спустя девять лет после первой эпидемии разоренную землю снова поражает чу­ма. Из девяти сыновей Ганса в эти тяжкие времена выживут только трое. Прирожденные музыканты, они вскормят, наделят знаниями своего искусства семерых сыновей.

Древо Бахов, опаленное пожарами войны, останется несокрушимым. Крона его разрастется, десятки одарен­ных потомков Фейта Баха — внуков и внучек, правну­ков и правнучек — продолжат этот род. Большинство Бахов останется в Тюрингии, кое-кто пустит корни в других немецких землях. Но ни один Бах-музыкант не покинет пределов Германии.

Младшие сыны Христофа, среднего из наследников Ганса, появились на свет за три года до окончания Три­дцатилетней войны — в 1645 году. Их звали Иоганн Хри­стоф и Иоганн Амвросий.

Христоф и Амвросий были близнецами. Поразитель­ное сходство оставалось и в зрелые годы, оно столь удив­ляло всех, что первый биограф Себастьяна Баха, Иоганн Николаи Форкель, в своей книге, вышедшей в 1802 году в Лейпциге, историю жизни великого композитора даже начинает с молвы о сходстве его отца и дяди. На семей­ных сборищах охочие до шутки Бахи уверяли, что взрос­лых братьев-близнецов даже их жены различали по

платью. То-то было смеху. Может быть, и усы свои, не очень красивые, Амвросий отпустил, чтобы его не путали с братом Христофом, тоже проживавшим в Эйзенахе! Были схожи у братьев голоса, повадки, нрав, вкусы, му­зыкальные способности, манера исполнения мелодий на скрипке и клавикорде.

Самыми талантливыми Бахами этого поколения спра­ведливо считаются двоюродные братья Амвросия и Хри-стофа, сыновья Генриха.

Скрипач Генрих был известным во второй половине XVII века композитором, теоретически образованным му­зыкантом, незаурядной натуры художником. Его же сы­новья вошли в историю рода выдающимися композитора­ми уже после Тридцатилетней войны. Это были Иоганн Михаэль (1648-1694) и Иоганн Христоф (1642-1703).

Не будь Иоганна Себастьяна, двоюродный его дядя Иоганн Христоф остался бы высшим представителем ба-ховского рода. Произведения этого Баха, дошедшие до нас, смелые и опережают век. Талантливым музыкантом и сочинителем был Иоганн Михаэль. Еще в детстве Се­бастьян узнает музыку своих дядей. А имя Иоганна Ми­хаэля войдет в жизнь Себастьяна не только именем дя­ди-музыканта: дочери Михаэля суждено будет стать же­ной великого Баха. Так сплетутся ветви баховского ро­да и в творчестве и в жизни Себастьяна.

Тюрингия, родина Бахов, — сердцевина Германии. Именно эта немецкая земля дала стране богослова и од­ного из руководителей реформации, Мартина Лютера. После Крестьянской войны против феодалов Лютер — современник и почти сверстник вождя этого революцион­ного народного движения Томаса Мюнцера, — отражая глубочайшие социальные противоречия эпохи и идеи на­родного движения, восстал со своими приверженцами про­тив окостеневших латинских католических догм и ри­туалов. Революционно для той эпохи Мартин Лютер ввел в церковь богослужебные ритуалы, основанные преимуще­ственно на проповедях по Евангелию и на общинном мо­литвенном пении.

Лютер выступил и мейстерзингером; издревле быто­вавшие в светской народной песне мотивы и мелодии он ввел в церковные песнопения. Переводчик Библии на не­мецкий язык, Лютер был и одним из творцов протестант­ского хорала; он брал размеренную прозаическую речь и,

деля ее на строфы, создавал сообща с соратниками по Реформации доступную народу форму песнопений.

Сам Лютер сочинил якобы только один хорал: «Ein'feste Burg ist unser Gott» («Господь — твердыня наша»). В своем анализе народных творений, вызванных Реформацией, Фридрих Энгельс назвал Лютеров хорал, «проникнутый уверенностью в победе», «Марсельезой XVI века». Настолько воинственный, непоколебимый дух пронизывал это программное произведение Мартина Лю­тера, как и некоторые другие хоралы эпохи Реформации.

Феодалы отстаивали католицизм, их чиновничество и часть зарождавшегося бюргерства, служа феодализму, по­давляли движение Реформации, захватившее народные массы. Введение в церковный обиход немецкого языка и новых форм духовной музыки в эту пору представляли опасность для правящего класса феодальной Германии. Религиозные преследования, объясняемые в конечном счете классовой борьбой, привели к опустошительной войне. Тюрингия, родина Лютера, пострадала больше все­го, ибо здесь Реформация прочнее была связана с кре­стьянством, ремесленным людом и малосостоятельным бюргерством.

Фейт Бах, покинувший Венгрию из-за насильствен­ных действий контрреформации, попал со своими роди­чами из огня да в полымя. Однако всеобщее огрубление нравов, даже одичание, будто и не коснулось рода Фей-та. Сторонники протестантства, Бахи — их жилища и имущество, сама жизнь их — не были охраняемы зако­ном. Выжил крепкий музыкантский род. Поколение Ам­вросия, его братьев и двоюродных братьев познало уже последствия Тридцатилетней войны, формально закончив­шейся в 1648 году. Печальную картину тогда являла со­бой обнищавшая и разграбленная Германия. Произвол чинили мелкие владетели земель и их придворная челядь. Еще и в первой половине XVIII века народ испытывал на себе пагубные последствия Тридцатилетней войны.

Если все же Германия, отброшенная бедствиями на­зад и отставшая в своем развитии от других стран Ев­ропы, пользуясь словами Ромена Роллана из его книги «Музыканты прошлых дней», «сохранила веры и энер­гии», то эти сокровища сохранялись прежде всего в фа­мильных сообществах простонародья, подобных баховско-му роду. В таких семьях проявили себя «простые и ге­роические характеры». В музыке же, порожденной Ре-

формацией, как близком народу искусстве, сохранена бы­ла ох умерщвления народная мысль, мудрость.

История немецкой музыки этой эпохи знает несколь­ко композиторов высокого дарования. Эхо Генрих Шюц, в страшные годы военных бедствий сохранивший народ­ные начала в духовной музыке; в тяжкую годину он вглядывался в сокровища и итальянской музыки, черпая оттуда опыт концертного стиля, и в традиционную не­мецкую музыку, которую он почихал превыше всего. Шю-цем были сочинены первая немецкая опера и первый не­мецкий балех. Позже развернулись таланты Пахельбеля, Рейнкена, Букстехуде, Цахау, Кунау, чьи имена еще встретит читатель в повествовании о жизни Себастьяна Баха.

В раздробленной феодальной Германии известность отечественных композиторов редко выходила за пределы княжеств и герцогств. Такая обстановка сохранялась и в конце XVII — начале XVIII века, когда в глубине Тю­рингии рос маленький Себастьян Бах, получая первые уроки на скрипке и клавикордах у своего отца.

Весной, а именно в мае, 1694 года семью Амвросия постигло горе: умерла жена, мать, заботливая хозяйка дома Элизабет, оставив четверых детей, из которых толь­ко старший уже зарабатывал свой хлеб и служил органи­стом в Ордруфе.

Амвросий поспешил снова жениться. Но беда не при­ходит одна. В феврале будущего, 1695 года семье нане­сен был судьбой новый удар: скончался сам Иоганн Ам­вросий. Трое детей остались на руках мачехи, еще и не успевшей заменить им мать. Она попросила вспомоще­ствования у магистрата. Но могла ли наладиться жизнь вдовы с неродными детьми?

Обычай рода обязал взять на себя обязанности кор­мильца и наставника братьев старшего, двадцатичетырех­летнего (всего-то!), незадолго до того женившегося Ио­ганна Христофа. Достойное рода Бахов деяние! Иоганн Якоб и Иоганн Себастьян к лету 1696 года были уже в Ордруфе, а в июле их имена занесли в списки учени­ков гимназии.

Немногое известно о годах Себасхьяна в Ордруфе: он с братом поступил в гимназию, которая была на хорошем счету в Тюрингии. Обучение и воспитание в школе ве­лось по опыту и учению великого чешского гуманиста, философа и педагога Яна Амоса Коменского. Он умер за 12

12
четверть века до того, как его идеи начали входить в жизнь. Коменский, основоположник дидактики, на­ставлял педагогов и воспитателей: на уроках при передаче знаний касаться нужно первоначально не столько чувств, что, впрочем, тоже обогащает учащихся, а обращаться к мышлению, к корням сознания и, питая их, возбуждать чувства, что вместе с мышлением укрепит знания в па­мяти. Не здесь ли, в классах ордруфской гимназии, у мальчика-музыканта в зачатке на равных стали жить и получили впоследствии совместное развитие интеллект и чувство, гармоническое слияние которых в творчестве Баха редко ценилось современниками, но с поразительной полнотой оценено в нашем XX веке?

В гимназии основательно проходили латинский язык, читали в подлиннике римских ораторов и писателей; в старших классах проводились даже маленькие диспуты. Строго обучали письму. Себастьян был склонен к усид­чивой и упрямой работе. Музыкантом он был уже подго­товленным; старший брат — наставник проявил себя стро­гим учителем младших. Так что в сочетании со школь­ными уроками музыки, а там занимались ею пять часов в неделю, Себастьян, как видим, получил хорошую под­готовку в своем фамильном ремесле. Упомянем к слову, что еще в Эйзенахе он участвовал в бродячем хоре для «фигурального пения»: в праздничные дни школьные певчие ходили по домам горожан и в предместьях, распе­вали мотеты — так назывались несложные кантаты. Этот хор возник в эйзенахской школе будто бы в 1600 году, а бродили школьники-певчие в тех же местах, где хажи­вал когда-то юный Лютер.

В жизнеописаниях Баха, даже кратких, едва ли уже не вошло в обычай недобрым словом упоминать о по­печителе братьев Иоганне Христофе как педанте-настав­нике. Он прослыл недалеким церковным органистом, ис­полнявшим из месяца в месяц, из года в год в ордруф­ской кирке одни и те же прелюдии и хоральные мелодии. Даже за органом видится он сидящим чопорно, опасаясь прибавить к музыке лишний форшлаг или какую-либо украшающую мелодию фигуру. Да, Христоф не принад­лежал к создателям музыки или виртуозам. Но, три го­да проучившись у знаменитого Пахельбеля, он, ко­нечно же, знал толк в ремесле и знал музыкальную лите­ратуру. Биограф Иоганна Себастьяна Форкель со слов современников писал, что у Христофа был том нот с про-

изведениями знаменитых в ту пору авторов. «Под руко­водством брата, — сообщает Форкель о Себастьяне, — он приобрел основные навыки игры на клавире (запомним: отец обучал скрипичной игре! — С. М.). Любовь и склон­ность к музыке исключительно проявлялись в маленьком Себастьяне уже в младенческие годы. Музыкальные пье­сы, которые предлагал ему для исполнения брат, он из­учил в совершенстве в короткое время». Жадная любо­знательность мальчика могла пугать Христофа. В свои двадцать пять лет тот знал уже из опыта Бахов, как опасно искушать церковное начальство новшествами в музыке. Себастьяна тянет к великой музыке, повседнев­ная же церковная служба — это ремесло, угодное маги­стратам и консисториям.

Тень на старшего брата бросает рассказываемая во всех биографиях Себастьяна такая история. Будто бы жажда музыкальных познаний толкнула Себастьяна на невинный обман, как пишет Форкель. Редчайшая для того времени тетрадь с нотами произведений Пахельбеля и других знаменитых композиторов хранилась Иоганном Христофом в шкафу за решетчатой запирающейся двер­цей. Строго-настрого было запрещено младшим играть эти пьесы — кто знает, куда поведет такое увлечение!

Маленький Бах упрям. Он попробовал: если просу­нуть сквозь решетку руку, то, свернув тетрадь в трубку, можно вытащить ее из шкафа. Дождавшись лунной но­чи — о том, чтобы зажечь свечу, и думать нельзя было! — он вытащил тетрадь. И, как гласит предание, стал стра­ница за страницей переписывать композиции, влекущие своей тайной. Спустя шесть месяцев с таким трудом до­бытое сокровище было переписано маленьким музыкан­том. Христоф раскрыл обман ослушавшегося Себастьяна и безжалостно отобрал рукопись...

Соответствует ли истине эта семейная история? Нуж­но было быть очень доброжелательной к маленькому му­зыканту самой луне, чтобы в течение целого полугодия в дни полного своего свечения разгонять облака и часами прилежно освещать комнаты Себастьяна, может быть, приостанавливая для того даже свой ход на небо­склоне! Предание малодостоверно, но его нельзя обойти в книге о Бахе: это лишь одна из множества историй, долгое время заменявших подлинные факты из жизни композитора, удостоверенные документами и свидетель­ствами современников.

Иоганн Христоф добросовестно обучал младшего брата технике игры на клавесине, отрывая эти часы от служеб­ных обязанностей и семейных хлопот.

Себастьяна поощряли за старательность учителя орд-руфской школы. Слава богу, он уже дошел до выпускного класса — примы. Знакомый Христофу кантор Элиас Герда хвалит дискант Себастьяна и сулит ему успех. Об­стоятельства складываются удачно. Товарищ Себастьяна Баха по классу Георг Эрдман, тоже дискантист, приходит­ся земляком кантору, оба они из города Лейне. Когда за­нятия закончились, кантор Герда рекомендовал Эрдмана, а вместе с ним и Себастьяна в Люнебург. Там при кирке св. Михаэля давно существует лицей, славящийся поста­новкой образования в старших классах по широкой про­грамме, включая серьезное обучение музыке.

Себастьян рад был освободить брата от опеки. В марте 1700 года он с Эрдманом отправился в новый город, где они и были приняты стипендиатами в лицей.

Бах и Эрдман зачислены в хор, в группу голосов со­прано. При полном пансионе им была положена хорошая плата за участие в хоре. Только альтист да тенор полу­чали больше. Школа св. Михаэля была известна в Гер­мании еще своей музыкальной библиотекой. В ее не­сколько мрачных помещениях на полках хранились ното­печатные и переписанные сборники произведений немец­ких и итальянских музыкантов. За дубовым столом свод­чатой библиотеки всегда сидел за перепиской нот кто-нибудь из приезжих канторов, органистов и капельмей­стеров.

Сюда зачастил и Себастьян. Он обладал поразитель­ной способностью слышать музыку «внутренним слухом». Партитуры и «голоса» были для него звучащей музыкой.

В Люнебурге жил органист и композитор Георг Бём. Сорокалетний музыкант был в расцвете сил. Известно, что на формирование музыкального миросознания юного пев­ца, скрипача и клавесиниста он оказал заметное влияние, хотя нет данных о том, что Себастьян брал у Бёма уро­ки. В органных произведениях Баха это влияние уста­новлено. Бём служил органистом не в церкви св. Михаэ­ля. Но Себастьян с товарищами, конечно, слушал игру талантливого мастера. В юности Бём получил образова­ние в Вене, был осведомлен в творчестве выдающихся композиторов Италии; до переезда в 1698 году в Лю­небург лет пять жил в Гамбурге, а этот большой город,

не входивший ни в одно из княжеств, считался свобод­ным и слыл счастливым пристанищем для музыкантов. Здесь господствовала северогерманская школа музыки, возглавляемая знаменитым старым органистом Рейнкеном. Но сказывались и влияния, идущие из Франции. Бёму в Люнебурге были близки веяния гамбургского искусства. Верный традициям немецкой музыки, он писал пьесы для клавира, слыл искусным сочинителем и исполнителем органных фуг с прелюдиями и хоральных прелюдий. Оче­видно, под влиянием Бёма Себастьян уже в Люнебур­ге делает попытки сочинения первых своих орган­ных пьес.

Бём мог много интересного рассказать своему юному почитателю о Гамбурге. Себастьян побывал в этом городе не раз. По нынешним мерам расстояния до Гамбурга от Люнебурга сорок километров. Маленькие путешествия, как передает семейная хроника, Себастьян совершал пеш­ком. Возможно. В Гамбурге же он останавливался у род­ственников, так что путешествия обходились недорого.

Себастьян слушал там знаменитую оперную труппу, первую тогда в Германии. Опера была в расцвете, руково­димая молодым, не достигшим еще и тридцати лет, ком­позитором Рейнхардом Кейзером. Он сочинял оперы в итало-французской манере на мифологические сюжеты. Лишь несколько позже Кейзер приблизил оперу к тра­дициям немецкой музыки, взяв жанровые сюжеты, близ­кие народной жизни. Будучи очень способным мелоди­стом, Кейзер одним из первых в Германии композиторов ввел в оперу речитатив.

Можно представить, с каким интересом юный музы­кант из провинции всматривался в сцену с декорациями, вслушивался в оперное представление с участием про­фессиональных артистов и, что было ново, с участием певиц. Даже в княжеских капеллах в те годы редко-ред­ко звучали женские голоса. Ни слова не дошло до нас о впечатлениях люнебургского лицеиста от оперы. Однако Ромен Роллан доказал влияние Кейзера на музыкальную речь Баха. Вместе с тем последующая творческая жизнь Иоганна Себастьяна позволяет сказать, что опера, в част­ности гамбургская, как музыкальный жанр, не увлекла его ни в юности, ни в последующие годы. Путь Кейзера был далек от пути, избранного Бахом.

Коснувшись же имени Кейзера, отметим, что его опе­ра немалое влияние оказала на сверстника Баха — Ге-

орга Генделя. Слава Кейзера возрастала; разносторонне образованный музыкант прожил в Гамбурге до самой смерти, он скончался в 1739 году. За несколько лет до того он побывал в России и даже занимался переложени­ем для оркестровых инструментов мотивов русских песен.

Что же самое важное вывез из Гамбурга Себастьян? Впечатление, полученное от игры знаменитого органиста, импровизатора и композитора Адама Рейнкена. Старый органист церкви св. Катарины потряс своей игрой. Стро­гой и вместе с тем поэтически-импровизационной. Своды собора то наполнялись безмерной мощью звуков, то лег­чайшими звуковыми узорами песни-исповеди. Себастьян, конечно, не смел и подойти к этому мастеру, когда тот после службы спускался с хоров и, держась величаво, покидал храм, — на плечах его воистину держались тра­диции органного искусства Северной Германии, ведущего начало свое от ранней поры XVII века.

Посещал ли Себастьян Гамбург в одиночку или с то­варищами по люнебургской школе, неизвестно. Но ради того, чтобы послушать Рейнкена, он готов был еще и еще раз побывать в этом «великом городе», как называли то­гда Гамбург. С каким нетерпением по возвращении са­дился он за орган, если Георг Бём разрешал ему это в свободный от службы час в церкви св. Иоанна.

Окончив в 1703 году обучение в лицее, Бах уже был сочтен искусным скрипачом и клавесинистом, благодаря же изучению рукописей и сборников в музыкальной биб­лиотеке он знал итальянцев — Палестрину, Габриелей, Монтеверди и немцев — от Шейдта и Шюца, ученика А. Габриели, от Хакслера и Франка до современных ему композиторов Германии. Никак нельзя счесть Себастьяна самоучкой, каким его представляли некоторые биографы. Георг Бём своим примером помог собраться воле Себа­стьяна, а игра Рейнкена придала целеустремленность его художническим порывам.

Что же сталось с певческими способностями стипен­диата школы Михаэля? Случился казус в час пения в хо­ре. Из гортани прилежного и ценимого дискантиста вы­рвался звук в неположенном регистре. Растерянный Се­бастьян сомкнул губы. Мутация голоса повзрослевшего юнца, увы, лишила его вокального дара. Но Бах остался стипендиатом — теперь уже как скрипач школьной ка­пеллы.

Дата добавления: 2014-11-29