Планирование расследования

П

онятие планирования расследования. Характеристика планирования, его сущности и содержания, его функционального назначения складывалась постепенно. В 1948 г. П. И. Тарасов-Ро­дионов писал, что правильное планирование расследования по каждому делу обеспечивает выполнение всех основных принципов расследования: объективности, всесторонности, полноты, быстроты, инициатив­ности, активности расследования и, следовательно, высокого качества расследования. Наряду с этим, планирование обеспечивает применение необходимых приемов расследования, устанавливает рамки расследования, организует работу следователя, требуя от него вдумчивого отношения к работе [951].

К этой характеристике А. А. Пионтковский добавил гносеологический анализ планирования расследования. Он считал, что “проблема планирования следствия, с точки зрения процесса познания, есть определение способов и средств проверки выдвинутых следователем фактов, подлежащих расследованию в каждом конкретном деле... Необходимо, чтобы расследование каждого дела строго планировалось, чтобы следователь знал, где и что нужно искать, мог успешно отделить существенное от несущественного, не плыть по течению накапливаемых фактов, а быть хозяином всего следственного материала” [952].

В середине 50-х гг. в работах А. Н. Васильева, С. А. Голунского, А. Н. Колесниченко, П. И. Тарасова-Родионова уже формулировались отдельные черты определения понятия планирования расследования. Так, А. Н. Васильев называл планирование общим приемом, характеризующим научный, высокоорганизованный подход к расследованию преступлений [953]. С. А. Голунский делал акцент на том, что планирование расследования “представляет собой организационную и творческую сторону сложной умственной работы следователя, начинающуюся с первого момента расследования и продолжающуюся до его окончания” [954]. А. Н. Колесниченко раскрыл содержательную сторону понятия: “Планировать следствие — это значит определять пути раскрытия преступления, намечать обстоятельства, подлежащие расследованию, и устанавливать наиболее целесообразные в условиях данного дела очередность и сроки проведения необходимых следственных действий и оперативно-ро­зыскных мероприятий” [955].

Первое из известных нам законченных определений понятия планирования расследования принадлежит А. Н. Васильеву и относится к 1963 году. Он считал, что “планирование расследования — это построенный на научных основах метод расследования преступлений, заключающийся в планомерном и целеустремленном собирании доказательств с использованием современных тактических приемов и научно-технических средств” [956]. В 1971 г. он выступил с иным определением планирования. “Планирование следствия, — писал он теперь, — это тактический прием, представляющий собой организующее начало в расследовании, которое основано на использовании научной организации труда и проявляется в организации расследования по делу в целом и в производстве отдельных следственных действий, будучи в основных чертах единым для целого и для частей расследования” [957].

По определению Л. П. Дубровицкой, “планирование, являющееся одним из обязательных условий расследования, представляет собой слож­ный мыслительный процесс, заключающийся в определении задач след­ствия, путей и способов их решения в соответствии с требованиями закона” [958]. Как мыслительный процесс определяют планирование расследования Л. Я. Драпкин, С. А. Величкин и другие авторы [959]. Правда, определив таким образом сущность планирования, его содержание характе­ризуют нередко по-разному. Если В. П. Антипов полагает, что содержание планирования заключается в уяснении “следователем стоящих перед ним задач расследования и определения оптимальных путей и наиболее эффективных способов их решения [960], то С. А. Величкин, напри­мер, весьма туманно пишет, что этот мыслительный процесс направлен на предвидение определенной деятельности с учетом ее элементов и воздействие на них, что он заключается “в организации предстоящей ра­боты, осуществлении мероприятий по ее обеспечению для достижения конечных целей этой деятельности” [961]. Специфика планирования именно расследования в этом определении начисто отсутствует; так (причем гораздо проще) можно определить планирование любой деятельности.

Что же такое планирование расследования: метод расследования, тактический прием или процесс постановки и решения определенных мыслительных задач?

Начнем с того, что с нашей точки зрения, планирование никак нельзя рассматривать в качестве тактического приема расследования. Не говоря о том, что тактический прием обладает ограниченной сферой дейст­вия и не охватывает весь процесс расследования, планирование характеризуется такой степенью универсальности и обязательности, какой не бывает у тактических приемов. Даже те из них, которым закон придал обязательную силу, рассчитаны на один из видов следственных действий или на одну из типичных следственных ситуаций и не применимы при производстве иных действий или во всех ситуациях.

Планирование не является и методом расследования, ибо оно само по себе еще не является средством установления истины по делу, планирование какой-то деятельности еще не означает осуществления этой деятельности, это лишь предпосылка, условие — иногда необходимое — достижения поставленной цели. И в то же время планирование — метод, но не расследования, а организации расследования. И в этом смысле мы говорим о планировании как об организующем начале, организационной основе расследования.

Организующая функция планирования расследования заключается именно в том, о чем пишет Л. П. Дубровицкая. Постановка задачи, определение путей и способов ее решения, последовательности осуществ­ления требуемых действий, расстановки имеющихся сил и средств и т. п. — все это элементы организации расследования. Эта умственная деятельность следователя направлена на построение мысленной модели всего акта расследования, материальным выражением которой и явля­ется письменный или графический план расследования.

Цели планирования расследования (иногда их называют задачами планирования) заключаются в определении направления и содержания деятельности следователя на всех ее этапах, обеспечении ее целеуст­ремленности, полноты, объективности, всесторонности и быстроты, экономии времени, сил и средств, эффективного применения средств и при­емов работы с доказательствами [962]. Разумеется, весь процесс планирования расследования проникнут идеей обеспечения строжайшего соблюдения законности.

Нетрудно заметить, что цели планирования подчинены требованию реализации принципов предварительного следствия. Как справедливо отметила Л. П. Дубровицкая, “являясь основополагающими принципами, “которые определяют весь строй и характер процесса, всю деятельность... органов расследования” *, принципы предварительного следствия оказывают влияние и на планирование расследования, находя в этом процессе свое специфическое выражение” [963].

Принципы планирования расследования впервые были сформулированы С. А. Голунским в работах 1936-38 гг. [964] Как же указывалось, он считал, что к их числу относятся: оценка при планировании расследования политического значения преступления и анализ той социально-политической обстановки, в которой совершено преступление; построение плана расследования таким образом, чтобы обеспечить быстроту собирания основного для данного дела доказательственного материала; обеспечение получения ответов на вопросы “семичленной формулы”; разделение планируемого расследования на две части — общую и специальную (до и после предъявления обвинения) [965].

В таком виде принципы планирования сливались с его задачами и частично с содержанием. Возможно, поэтому Б. М. Шавер пошел иным путем и, не употребляя термина “принципы планирования”, по существу, сформулировал именно их, когда давал характеристику плану расследования. Анализируя причины неудач буржуазных криминалистов, пытавшихся создать общий, типовой план расследования, Б. М. Шавер писал: “Методы и способы расследования каждого дела индивидуальны, отсюда и план расследования каждого дела должен быть индивидуальным... Успех составления плана расследования в значительной степени зависит от своевременности его составления и гибкости, проявляемой в процессе осуществления плана, то есть своевременности вносимых в него изменений” [966] (разрядка наша — Р. Б.).

Можно полагать, что эти мысли Б. М. Шавера оказали известное вли­яние на взгляды авторов более поздних работ. Так, П. И. Тарасов-Роди­онов в 1948 г. назвал в качестве принципов планирования индивидуальность, динамичность (подвижность, то есть гибкость) и добавляет к ним обеспечение соблюдения объективности, всесторонности и других принципов расследования [967]. В 1952 г. он дал несколько иной перечень этих принципов: индивидуальность, своевременность, базирование на основе строжайшего соблюдения социалистической законности с обеспечением принципов предварительного расследования, динамичность [968]. Об индивидуальности, динамичности планирования писали А. Р. Шляхов [969], А. Н. Васильев [970], два принципа планирования — индивидуальность и динамичность — называл в своих последних работах по этому вопросу С. А. Голунский [971].

Авторы работ, вышедших в последующие годы, редко ограничиваются двумя (индивидуальность и динамичность) принципами планирования. И. М. Лузгин прибавлял к ним принципы законности, научности, конкретности [972], Л. П. Дубровицкая называла принципы индивидуальности, динамичности и реальности [973]; Л. А. Сергеев — индивидуальность, конкретность, полноту, обоснованность, системность, реальность, оптимальность, своевременность, динамичность, соответствие формы и содержания планирования [974]. В работах последнего времени чаще на­зывают три принципа планирования: индивидуальность, конкретность и динамичность, иногда к ним добавляют реальность и оптимальность плана расследования (Л. Я. Драпкин, 1994). Такое разнообразие в трактовке содержания одного и того же понятия дает основание для критического рассмотрения высказанных соображений о принципах планирования расследования.

Мы полагаем, что индивидуальность и динамичность, бесспорно, являются принципами планирования. Что касается своевременности планирования и соблюдения законности, то следует признать достаточно обоснованными возражения А. Н. Васильева против включения их в число принципов планирования. “Нетрудно видеть, — писал он, — что ни своевременность составления плана, ни соблюдение законности не являются принципами собственно планирования. Строгое соблюдение законности есть общее обязательное требование, предъявляемое ко всему расследованию. Законность должна пронизывать расследование пре­ступлений от начала до конца. Планирование следствия, разумеется, исходит из того, что все расследование и каждое действие следователя должны быть основаны на строгом соблюдении законности. Утверждение, что одним из принципов планирования является своевременность, сводит по сути дела планирование к составлению письменного плана и потому является ошибочным... Составление плана есть не планирование расследования, а лишь его внешнее выражение” [975]. Мы разделяем и возражения А. Н. Васильева против отнесения к числу принципов планирования конкретности [976]. В самом деле, если план — это программа, модель предстоящей деятельности, то и он сам, и его разработка должны быть конкретны и определнны, иначе никакой программой действий результаты планирования служить не смогут.

Подобно тому, как соблюдение законности пронизывает собой весь процесс расследования, включая и его планирование, так и научность лежит в основе каждого действия следователя, каждого применяемого им приема и средства работы с доказательствами, а не только в основе планирования расследования. Поэтому мы не склонны считать научность принципом планирования.

Не имеют, по нашему мнению, значения самостоятельных принципов планирования системность, полнота, оптимальность и соответствие фо­рмы и содержания планирования. Все это разные стороны проявления принципов индивидуальности и динамичности. Индивидуальность планирования, помимо всего прочего, означает наиболее полное соответствие планирования и его внешнего выражения — плана — особенностям и условиям конкретного акта расследования. Это предполагает системность, согласованность всех намечаемых действий, выбор наилучшего и наиболее полного их варианта, обеспечивающего установление всех элементов предмета доказывания. Полнота выражения замысла при этом зависит от формы этого выражения; следовательно, соответствие формы и содержания планирования также есть проявление его индивидуальности. Такое соответствие, как и оптимальность, достигается, кроме того, и реализацией принципа динамичности, который в данном случае проявляется в том, что в каждый конкретный момент расследования планирование будет предусматривать наилучший вариант действий, а его внешнее выражение будет наиболее удобным и организационно оправданным.

Иначе, как нам представляется, следует подходить к оценке реальности как принципа планирования. Реальность планирования понимается как необходимость “учитывать реальные возможности следствия в использовании всех предусмотренных законом средств достижения истины, строить реальные версии и намечать реальные пути их проверки” [977]. К этому Л. А. Сергеев добавляет, что “требование реальности от­носится и к срокам расследования, выполнения отдельных действий, а также к оценке ожидаемых результатов этих действий” [978].

Реальность, действительно, является принципом планирования расследования, ибо выражает одно из необходимых, сущностных свойств, качеств этого процесса и его результата. Реальность планирования означает в то же время и его обоснованность, которую нельзя расценивать как самостоятельный принцип планирования. Обоснованность представляется нам условием реальности.

Условия планирования. В первых работах по планированию расследования фигурировало понятие условий планирования. П. И. Тарасов-Родионов включал в его содержание умение ориентироваться в обстановке преступления, правильно оценить его юридическую природу и общественно-политическое значение; овладение научными методами и приемами расследования; умелое построение, учет и исследование наи­более вероятных версий [979]. Выражая свое несогласие с такой постановкой вопроса и его решением, А. Н. Васильев писал: “Разумеется, умение ориентироваться в обстановке и овладение научными методами расследования имеют значение для планирования следствия, но не то­лько для планирования, а для всего расследования и потому не составляют специальных условий планирования. Иная точка зрения привела бы к тому, что и знание следователем уголовного права, процесса и общеобразовательных дисциплин пришлось бы отнести к условиям планирования, так как без этих знаний невозможно планировать следствие и расследовать преступления вообще. Что касается умения строить, учитывать и исследовать версии, то и это нельзя считать условием планирования. Версии составляют основу планирования” [980].

В целом возражения А. Н. Васильева представляются правильными постольку, поскольку они касаются представлений о конкретных услови­ях планирования. Однако, на наш взгляд, нельзя отрицать самого суще­ствования условий планирования расследования как совокупности опре­деленных обстоятельств, факторов, знаний и умений, делающей возмо­жным осуществление планирования. Такими условиями, по нашему мнению, являются:

1) наличие исходной (хотя бы минимальной) информации;

2) оценка сложившейся в момент планирования следственной ситуации и прогнозирование ее будущих изменений в результате планируемых действий;

3) учет реальных возможностей, средств и методов достижения планируемой цели.

Рассмотрим вкратце эти условия.

Совершенно очевидно, что при отсутствии хотя бы минимальной информации о событии, подлежащем расследованию, ни о каком реальном планировании процесса расследования не может быть и речи. От объема исходной для планирования информации зависит индивидуальность планирования, учет специфики расследуемого преступления. Отсюда ограниченное значение для планирования типичных версий, позволяющих определить лишь самое общее направление расследования. Усма­тривается прямая связь и между объемом информации и этапами планирования: по мере возрастания объема исходной информации усложняются и становятся все более ответственными цели планирования.

Планирование всегда должно исходить из оценки существующей следственной ситуации и учитывать ее возможные изменения в будущем как в результате реализации намеченного плана расследования, так и в результате действий противостоящей следователю стороны, если налицо конфликтная ситуация. Постоянное соблюдение этого условия в процессе планирования и обеспечивает его динамичность [981].

Нам кажется невозможным планирование расследования и без учета возможностей тех средств и методов, которые следователь предполагает использовать для достижения намечаемых планом целей. Если следователь преувеличивает эти возможности, то план может оказаться не­реальным, так как запланированные действия не дадут ожидаемого эффекта; если возможности преуменьшаются, недооцениваются, то в плане окажутся излишние действия, предусмотренные с целью компенсации, дополнения суженно понимаемых возможностей этих средств и ме­тодов. Последнее влечет за собой неоправданную затяжку расследования, ненужное расходование средств и сил.

Определяя условия планирования расследования, совсем не обязательно исходить из требований их специфичности, ограничения дейст­вия этих условий только процессом планирования. Даже если считать, что названные условия являются общими для всего процесса расследования, а не только его планирования, следует иметь в виду, что общее проявляется в отдельном, особенном, а не отрицает его. К тому же, в данном случае особенное составляет только часть общего и само определение пределов этой части как раз и специфично для планирования.

Содержание (элементы) планирования расследования. Единый по своим целям и тактическому значению процесс планирования расследования с содержательной стороны представляет собой систему, элементы которой тесно связаны и взаимообусловлены.

Существует два подхода к характеристике элементов планирования. Первый из них заключается в указании основных частей этого процесса. По мнению И. М. Лузгина, это изучение фактических данных и составление рабочей программы расследования: определение задач расследования и способов их решения [982]. Л. П. Дубровицкая такими основными частями считает определение цели и задач расследования для каждого его этапа; выбор наиболее эффективных и экономичных способов разрешения этих задач [983].

Второй подход заключается в детальном перечислении всех элементов планирования, что приводит, как правило, к различиям в приводимых перечнях. Так, например, О. Я. Баев называет такие элементы планирования: выяснение возможностей на определенном этапе следствия; определение конкретных целей планов; формулирование основных положений плана; определение и анализ альтернативных направлений достижения поставленной цели и выбор среди них оптимальных [984].

С точки зрения Л. Я. Драпкина, подобный перечень включает опреде­ление непосредственных целей планирования; выделение подлежащих выяснению общеверсионных вопросов; выявление вневерсионных воп­росов; принятие решения о проведении конкретных оперативных и след­ственных действий и установление их оптимальной последовательно­сти; определение сроков, исполнителей и продолжительности намеченных действий: составление сводного плана расследования. Считая, что эти элементы последовательно сменяют друг друга, Л. Я. Драпкин именует их этапами планирования [985].

Расчленение элементов планирования во времени побудило и Л. А. Сергеева рассматривать их в качестве этапов процесса планирования. В отличие от Л. Я. Драпкина, этот перечень этапов он начинает с изучения исходной информации. Затем следуют: выдвижение версий; определение задач расследования; определение путей, средств и методов расследования, последовательности и сроков решения отдельных задач и выполнения отдельных действий; определение исполнителей; определение организационных мер; составление письменного плана; корректировка и развитие плана [986].

Представляется, что общим недостатком приведенных детальных пе­речней элементов планирования является включение в них “на равных правах” элементов разных уровней, например, определение задач расследования и конкретных исполнителей или выдвижение версий и плани­рование сроков проведения отдельных действий и т. п. Системный подход к решению проблемы требует выделения одноуровневых элеме­нтов системы с четким переходом к элементам следующего уровня и т. д. С этой точки зрения мы полагаем, что первый уровень системы составляют следующие элементы планирования:

1) анализ исходной информации;

2) выдвижение версий и определение задач расследования;

3) определение путей и способов решения поставленных задач;

4) составление письменного плана и иной документации по планированию расследований;

5) контроль исполнения и корректировка плана расследования.

Каждый последующий уровень представляет собой детализацию элементов предшествующего уровня. Поскольку планирование по времени охватывает весь процесс доказывания, элементы системы могут повторяться: выдвигаются новые версии, возникает необходимость в про­изводстве иных следственных действий, поступает новая информация, требующая анализа, и т. п.; едва ли целесообразно именовать эти элеме­нты этапами планирования. Содержание процесса планирования, дейст­вительно, можно разделить на этапы, но эти этапы характеризуются не ка­кой-то одной операцией по планированию, составляющей содержание перечисленных элементов, а направленностью всей системы. Под этим углом зрения этапы планирования соответствуют этапам самого расследования, существование которых в свою очередь обусловлено различием задач, решаемых следователем на каждом из этих этапов.

Этапы планирования расследования. Как известно, процесс расследования обычно подразделяется на два этапа: этап первоначальных и этап последующих следственных действий. Они различаются по кругу решаемых задач, формам организации их решения, которые, в свою очередь, обусловливают количественный и качественный состав привлекаемых для решения сил и средств [987]. Специфика задач каждого этапа и средства их решения диктуют и специфичность планирования расследования на каждом этапе как организующего начала в деятельности следователя. Именно поэтому целесообразно и в планировании различать те же этапы, что и в самом расследовании: два или три — в зависимости от того, как понимается содержание каждого этапа (первоначальный, последующий или первоначальный, последующий и заключительный этапы планирования).

Формы планирования расследования. Под формами планирования мы понимаем то внешнее выражение, которое получает мыслительная деятельность по планированию расследования. А. Р. Ратинов полагает, что план может быть мысленный и письменный, словесный и графический [988].

Разумеется, с известной натяжкой можно признать, что существует мысленная форма плана, хотя это и не соответствует определению плана как внешнего выражения процесса планирования расследования. Следует также признать, что на практике при расследовании простых дел иногда обходятся без составления письменного плана, если понимать под ним составление формализованного документа. Однако анализ той же практики показывает, что следователь никогда не обходится без каких-либо письменных заметок программного характера, пусть произво­льных по форме и лишь в ограниченной степени, но выполняющих фун­кции письменного плана. Это может быть перечень намеченных к производству следственных действий, список возможных свидетелей, подлежащих допросу, перечень гаражей, где следует произвести осмотр в поисках аварийного автомобиля, и т. п.

Все эти документы в свернутой форме выражают программу действий следователя, а следовательно, выполняют функции письменного плана. Нечего и говорить, что в тех случаях, когда раскрытие преступления требует взаимодействия следователя с оперативными и иными службами органов внутренних дел, без письменного плана расследования, в какой бы он форме ни составлялся, обойтись практически невозможно, какими бы феноменальными памятью и способностями ни обладал следователь, ибо план становится программой действий не только следователя, но и других лиц, и поэтому непременно должен иметь свое внешнее выражение.

Формы планирования весьма разнообразны. В их числе различные формы собственно письменных планов расследования и многочисленная вспомогательная документация: графики, схемы, карточки, специальные журналы и т. п. [989] Кроме того, вся документация по планированию различается в зависимости от того, что планируется: отдельное следственное действие, тактическая комбинация, состоящая из системы следственных действий, расследование по конкретному делу в целом, работа следователя по группе дел или работа бригады следователей.

Дата добавления: 2014-11-29