Кто может – делает. Кто не может делать – учит. Кто не может учить – управляет 3 страница

К началу XX столетия Россия вышла на естественные для нее границы, взяла под контроль все пространства, которые позволяли ей обеспечивать безопасность и устойчивое развитие государственности. Казалось, что могущество страны, в том числе и территориальное, достигло того предела, за которым стоит длительная полоса приоритетного внимания к внутреннему развитию и уверенное пребывание в "концерте мировых держав". Но неудачное участие в первой мировой войне, Февральская и Октябрьская революции 1917 года, гражданская война и иностранная интервенция в 1918-1921 г.г. обернулись для России настоящей катастрофой.

Страна оказалась расчлененной на множество "независимых" и "суверенных" республик, государств, ханств, областей и т.д. И все же, несмотря на то, что большевики шли к власти и воевали за нее под знаменами "освобождения народов”, возглавленное ими государство по своей геополитической форме, за небольшими исключениями, было идентично очертаниям России исторической. Парадокс заключался в том, что советские руководители-коммунисты, на словах отрекавшиеся от геополитики в пользу всеобъясняющей и всепредержащей классовой борьбы, на деле весьма последовательно действовали в соответствии с постулатами геополитической науки.

Это относилось и к "новому собиранию земель", в том числе и с помощью оружия, и к действиям на Генуэзской конференции 1922 гола, когда советской дипломатии удалось прорвать политическую изоляцию страны, заключив Раппальское соглашение с Германией. Произошло именно то, чего так опасался Х. Маккиндер, который считал подобное сближение двух континентальных государств наиболее опасным для морских держав. Геополитической расчетливостью можно объяснить отказ руководства СССР от курса на мировую революцию в 30-е годы, его территориальные приобретения накануне второй мировой войны и т.д.

Лидер Коммунистической партии Российской Федерации Г.А.Зюганов в своей книге "География победы" даже пишет о "блеске и нищете советской геополитики", предпочитая не помнить о том, что эта научная дисциплина в СССР третировалась в лучшем случае как лженаука. "Как бы то ни было,- утверждает этот политический деятель, - подводя геополитические итоги послереволюционного развития страны, можно уверенно утверждать: советская эпоха показала, что устойчивая безопасность нашего государства может быть обеспечена только при вовлечении большинства территорий, вошедших в состав России еще до революции 1917 года, в орбиту нашего геополитического влияния. Не случайно советская история с геополитической точки зрения - это история восстановления и укрепления исторически сформировавшегося российского государства в границах Российской империи. Неслучайно и то, что в советское время к СССР не были присоединены новые территории, не входившие ранее в состав России (за исключением части Восточной Пруссии). Как и в прежние века нашей истории, не потребность в завоеваниях, но необходимость обеспечения безопасности страны обусловила стремление советского руководства к восстановлению естественных границ державы и к "собиранию земель", утраченных в результате революционных потрясений. Как и в прежние века, возвращение этих территорий в состав СССР в большинстве случаев стало результатом желания и волеизъявления самих народов, проживавших на них. Советский Союз явился естественным геополитическим преемником тысячелетней исторической России"[lviii].

Пол Джонсон описывает эти же сюжеты в иной интерпретации. Он утверждает, в частности: “Нацистско-советский пакт принес исключительные выгоды Сталину. Хотя позднее он защищал его только как временное, тактическое соглашение ("мы обеспечили стране 1,5 года мира и дали возможность подготовить свои силы"), тогда Сталин, наверное, надеялся, что он будет действовать бесконечно долго или же Германия и Запад обессилеют в продолжительной войне и тогда Россия сможет получить свою поживу. Тем временем пакт дал ему огромный выигрыш. К середине 1940 г. он вернул большую часть территорий, потерянных Россией в 1918-1919 годах.

Когда 12-13 ноября 1940 года Молотов поехал в Берлин, чтобы актуализировать пакт, Сталин инструктировал его для начала потребовать в качестве сферы советского влияния Финляндию, Румынию и Болгарию плюс Черноморские проливы, а как крайние требования обозначил Венгрию, Югославию, Западную Польшу, Швецию и участие в контроле выходов из Балтийского моря"[lix].

Воздал должное Сталину как геополитику и Генри Киссинджер, который писал по этому поводу: ”Обладая стальными нервами, Сталин следовал двойственной политике: сотрудничал с Германией и одновременно геополитически ей противостоял, словно не боялся никакой опасности. И хотя Сталин не желал вступать в Трехсторонний пакт (подписанный 27 сентября 1940 года Германией, Италией и Японией - М.М.), он все же предоставил Японии то единственное преимущество, которое бы ей дало членство Советского Союза в Трехстороннем пакте: Японии был обеспечен тыл для азиатских авантюр. Хотя Сталин, безусловно, не знал инструкций, которые Гитлер давал своим генералам, о том, что нападение на СССР даст возможность Японии открыто выступить против Соединенных Штатов, советский руководитель пришел к такому выводу самостоятельно и занялся устранением подобного побудительного мотива.

13 апреля 1941 г. он заключил в Москве договор о ненападении с Японией, следуя в основном той же самой тактике в отношении роста напряженности в Азии, какую применил в отношении польского кризиса 18-ю месяцами раньше. В каждом из этих случаев он устранял для агрессора риск борьбы на два фронта и отводил войну от советской территории, подстрекая, как он считал, капиталистическую гражданскую войну в других местах. Пакт Гитлера-Сталина дал ему 2-летнюю передышку, а договор о ненападении с Японией позволил через 6 месяцев перебросить армейские части с Дальнего Востока для участия в битве под Москвой, битве, которая решила исход войны в его пользу"[lx].

Справедливо отмечая тот факт, что реальная внешняя политика руководства Советского Союза нередко совпадала с «духом и буквой» геополитического подхода, Г. А. Зюганов не прав, когда пишет, что «геополитика в нашей стране долгое время игнорировалось» из-за деятельности неких «узколобых догматиков». Чтобы вывести из-под такого определения К. Маркса и В.И. Ленина, он находит в их творчестве «некоторые рассуждения», которые «можно с полным основанием считать геополитическими». В частности, в этой же книге он приводит «хороший пример анализа» К. Марксом влияние географических факторов на политику.

«Ни одна нация никогда не мирилась с тем, - утверждал основоположник коммунистической теории в работе «Разоблачение дипломатической истории ХУIII века», - что её морские берега и устья рек были оторваны от неё… Россия не могла оставить устья Невы, этот естественный выход для продуктов её Севера, в руках шведов, так же как устья Дона, Днепра, Буга и Керченский пролив – в руках занимавшихся грабежом кочевников – татар. По своему географическому положению прибалтийские провинции являются естественным дополнением для той нации, которая владеет страной, расположенной за ними… Одним словом, Пётр захватил лишь то, что было абсолютно необходимо для естественного развития его страны»[lxi].

Г. А. Зюганов выдвигает мысль о существовании особой геополитической модели И.В.Сталина. «Сталинская модель российской геополитики в её полном развитии к середине ХХ века явилась долгожданным синтезом двух традиционных русских геополитических концепций: имперской – с её идеей государственной самодостаточности и панславистской – с её идеей славянского Большого пространства, - отмечает Г. А. Зюганов в уже упоминавшейся книге “География победы”. – Так, скажем, политика форсированной индустриализации была призвана не просто обеспечить подъём экономики, но создать именно самодостаточную, независимую от внешней коньюнктуры хозяйственную систему страны. Иными словами, индустриализация решала главную геополитическую задачу. И Великая Отечественная война показала, что это был единственно правильный путь. В ходе индустриализации было положено начало решения ещё одной стержневой геополитической задачи, о значении которой писал ещё в 1915 году В. П. Семёнов Тян-Шанский. Ахиллесовой пятой континентальной геополитической системы России является растянутость территории и её деление на развитый центр и отсталую периферию. Реально путь устранения этого недостатка Тян-Шанский видел в создании сети опорных культурно – экономических баз. Индустриализация как раз и была подчинена логике решения этой геополитической проблемы. Итак, - заключает Г. А. Зюганов, - сегодня можно уверенно утверждать, что создание самодостаточного типа хозяйства и установление прочного контроля над собственным внутренним пространством явились двумя важнейшими основами сталинской геополитической модели. О том, что это было осознанная политика советского руководства, можно судить хотя бы по содержанию знаменитого тоста Сталина, произнесённого им 7 ноября 1937 года в узком кругу близких соратников за праздничным столом в доме Ворошилова. Судя по дневниковой записи Георгия Димитрова, присутствовавшего на этой неформальной встрече, Сталин сказал, что русские цари «сделали одно хорошее дело: сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое целое не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех великих народов, составляющих это государство. Мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не смогла существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу».

Но сущность происшедшей в нашей стране коллизии с геополитикой гораздо глубже, нежели искажение ее некими "узколобыми догматиками". Теперь уже получается, что, как считает А.Зюганов, речь может идти о некой марксистской геополитической линии или "модели". Этот автор обходит молчанием вопрос о том, что у марксистов-ленинцев классовый подход к общественному развитию подавлял все другие возможности его интерпретации. Именно поэтому геополитическая проблематика в советском общестоведении если и существовала, то только в виде критики "буржуазных антинаучных измышлений". Говоря о "сталинской модели русской геополитики", Г.А.Зюганов не замечает, как он покидает поле классической геополитики и переходит на позиции "внутренней геополитики" - новой по существу научной дисциплины, созданной уже в 80-е годы ХХ столетия французским географом Ивом Лакостом.

Для этого Лакост отказался от мышления, основанного на планетарном цивилизационно-географическом дуализме “моря” и “суши”, "деглобализировал" саму науку, свел ее суть к аналитическому методу, пригодному для изучения локальных и региональных проблем. Зюганов трактует как позитивное явление создание "самодостаточной, независимой от внешней конъюнктуры хозяйственной системы" в СССР, хотя сейчас уже всем ясно, что именно курс на автаркическое развитие “помог” нашей стране "прозевать" начавшуюся в мире научно-техническую революцию и связанный с ее достижениями переход от экономики промышленного типа к постиндустриальной экономике. По всей видимости, это и явилось основной причиной проигрыша Советским Союзом "холодной войны".

Точно также, полностью разделив высказанное И.В.Сталиным в его тосте мнение о достигнутом единстве "великих народов" Советского государства, Г.А.Зюганов проигнорировал тот самоочевидный факт, что противоречие между федеративно-союзным по форме и унитарным по характеру СССР явилось той этнополитической миной замедленного действия, которая в конечном счете взорвала великую страну.

Все дело, как видно, заключается в том, что классовые идеологические основы созданного в 20-е - 30-е годы Советского государства отторгали геополитику, легитимную отрасль научного знания в области мироориентирования элит стран и народов, причем без учета того безусловного обстоятельства, что страна оставалась геополитическим колоссом со специфическими же геополитическими интересами и потребностями. Не случайно во всех геополитических теориях, регулярно появлявшихся на Западе и становившихся ядром стратегии ведущих держав мира, Россия-СССР занимала важнейшее место.

Она становилась, как правило, объектом внешнеполитического планирования складывавшихся на антироссийских основах коалиций и группировок, но советская политическая элита, не зная этих теорий, была лишена и возможности их анализа, и учета в своей стратегии и поведении на международной арене. В этом смысле известное неверие Сталина до последнего момента в то, что Гитлер решится на войну на два фронта и нападет на Советский Союз до того, как поставит “на колени” Англию, имеет свое геополитическое объяснение. Геополитика Германии, недостатки геостратегического положения которой, по мнению немецких учёных и политиков, привели к поражению в первой мировой войне, в стремлении к реваншу не могла не обратиться к поиску той "магической пули", которая сокрушит и континентальные, и морские силы противостоявших ей держав.

Германские геополитики обратили в этой связи внимание на воздушное пространство, посчитав, что военное господство в нем уравняет или даже даст превосходство в протвоборстве со странами, которые контролировали морские и сухопутные пространства. Высокий уровень достижений в первую очередь в самолетостроении и создании ракетного оружия, позволил Гитлеру исходить из того, что он в войне против Англии и Советского Союза будет вести одну полноценную войну. Он считал, что первая имела мощный военно-морской флот и слабую сухопутную армию, в то время как СССР имел большую армию и не идущими ни в какое сравнение с германскими авиацию и флот. Германия значительно превосходила антифашистскую коалицию, как полагал Гитлер, в воздушных силах, и именно превосходство в этой третьей сфере ведение военных действий должно было обеспечить немецкому рейху победу. Гитлер, конечно же, ошибся в своих расчётах, но и геополитический дальтонизм Сталина стоил советскому народу многомиллионных жертв и катастрофических потерь в первые годы Отечественной войны. Кстати, невнимание Англии и Франции к аэрократии явилось одной из главных причин их тяжёлых поражений в 1939 – 1940 годах, когда почти вся Западная Европа и часть Северной Африки оказались в руках немецких завоевателей.

5 апреля 1940 года, за четыре дня до того, как нацистское вторжению в Норвегию открыло всерьёз европейскую фазу войны, Геббельс дал краткое интервью избранным германским журналистам, одному из которых удалось его записать. Ключевой пассаж выступления Геббельса был таким: «До сих пор нам удавалось держать врага в неведении относительно истинных целей Германии, точно так же, как в 1932 году наши внутренние враги не успели понять, что происходит или, иными словами, что наша присяга законности просто пустой номер. Мы хотели взять власть легально, но мы не желаем её использовать легально… Враги могли раздавить нас. Они могли арестовать некоторых из нас в 1925 году и на этом бы всё кончилось. Но они пропустили нас сквозь опасную зону. То же самое произошло и в международной политике… В 1933 г. премьер-министр Франции должен был сказать (и если бы я был французским премьер-министром, то сказал бы тоже самое): «Новый канцлер Рейха, это человек, написавший ”Майн кампф”, книгу, в которой говорится то – то и то – то, и этого человека нельзя терпеть рядом с нами. Или он должен исчезнуть, или мы выступим». Они оставили нас в покое и таким образом позволили нам перебраться через зону риска, а мы, в свою очередь, успели обойти все опасные рифы. И когда мы были готовы и хорошо вооружены, намного лучше их, только тогда они начали войну»[lxii].

Фашистский экспансионизм был остановлен, его силы – разгромлены Антигитлеровской коалицией государств, образовавшейся без учета их морской или континентальной приверженности или принадлежности, то есть вопреки считавшегося непреодолимым и объективным их геополитическому протагонизму. Показательна в этом смысле позиция США, которые не только поступились изоляционизмом ради помощи Великобритании, но и вступили в союз на период войны с СССР, чтобы не остаться впоследствии один на один с претендующей на мировое господство Германией. И дело здесь не в способностях Рузвельта, как об этом пишет Г. Киссинджер, а в геополитическом здоровом инстинкте истеблишмента «морской державы», не желавшего упустить выгоды, проистекавшие из схватки двух континентальных гигантов.

«Все великие лидеры шествуют в одиночку,- писал в этой связи Г. Киссинджер.- Их неповторимость проистекает из способности распознать вызов, ещё далеко не очевидный для их современников. Рузвельт вовлёк изоляционную нацию в войну между странами, конфликт между которыми несколькими годами ранее считался несовместимым с американскими ценностями и не имеющим значения для американской безопасности. После 1940 года Рузвельт убедил конгресс, за несколько лет до того подавляющим большинством голосов принявший серию законов о нейтралитете, санкционировать все возрастающую американскую помощь Великобритании, остановившись лишь перед непосредственным участием в военных действиях, а иногда даже преступая эту черту. В конце - концов японское нападение на Перл – Харбор устранило последние сомнения. Рузвельт оказался в состоянии убедить общество, которое в течение двух столетий было уверенно в собственной неуязвимости, до какой степени смертельно опасна победа стран «оси». И он проследил за тем, чтобы на этот раз вовлечённость Америки означала бы лишь первый шаг на её пути к постоянным обязательствам международного характера. Ещё в мае 1940 г. 64 % американцев считали сохранение мира более важной задачей, чем разгром нацистов. Через 18 месяцев, в декабре 1941 года, накануне нападения на Перл – Харбор, пропорция оказалась обратной: лишь 32% предпочитали мир предотвращению нацистского триумфа»[lxiii].

ВОПРОСЫ ДЛЯ ЗАКРЕПЛЕНИЯ МАТЕРИАЛА

И САМОПРОВЕРКИ

1. Попытайтесь сформулировать точки зрения на роль географических факторов в истории России: С. М. Соловьёва, В. О. Ключевского, Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева, В. С. Соловьёва, П. Н. Савицкого, И. Л. Солоневича, И. А. Ильина.

2. Охарактеризуйте геополитическую концепцию В. П. Семёнова – Тяншанского.

3. Назовите основные этапы формирования «геополитического тела» исторической России.

4. В чём заключался трагический парадокс «советской геополитики»?

Дата добавления: 2014-11-29