Человек, имеющий одни часы, твёрдо знает, который час. Человек, имеющий несколько часов, ни в чём не уверен. 2 страница

Классическая же геополитика описывает дихотомию «центр-периферия» в терминах конфликта между морскими и континентальными державами. Наиболее последовательно концепция преимуществ морских держав по сравнению с континентальными была разработана американским геополитиком А. Мэхэном. В его весьма объёмном и капитальном труде «Влияние морского могущества на историю» он рекомендовал учитывать пример Великобритании, флот которой позволил этой стране «присутствовать во всех точках земного шара» и над многими из них осуществлять контроль к собственной выгоде.

Х. Маккиндер выступил против тенденции «пренебрегать предупреждениями истории и рассматривать морское могущество как неизменно превосходящее, из-за единства океана, могущество континентальное». Именно с этим связана разработанная им концепция материковой сердцевины – хартленда, которая не просто стратегически важна для понимания всего мирового развития, но и по отношению к которой и в зависимости от которой формируется вся интерпретация системы международных отношений.

Идея противоборства центра и периферии, вне зависимости от того, в морском или континентальном номосе они «прописываются”, до сих пор находит своё отражение в творчестве современных учённых. Если американец И.Уоллерстайн в работе «Геополитика и геокультура» фактически исследует современные аргументы, свидетельствующие в пользу взглядов А.Мэхэна, то россияне Э.А.Поздняков и А.Дугин высказываются, вслед за Маккиндером, в пользу центральности евразийского хартленда.

Два профессора Вашингтонского университета США, Дж. Моделски и П. Морган, в 1985 году выступили с утверждением, что «глобальная политическая система», под которой они понимали международные отношения, представляет собой «институты и механизмы для управления глобальными проблемами или отношениями». В центр такой системы они поместили «мировые державы», чьё влияние доминирует в мире. По их представлению, сменяя друг друга, мировые державы формируют характер «глобальной системы».

“Если мы представим каждый период, который ассоциируется с той или иной мировой державой, как один цикл, – пишут они, - то тогда история системы может рассматриваться как серия длинных циклов”. Понятие “длинных циклов” вводится этими авторами для того, чтобы представить историю международных отношений после великих географических открытий, то есть с конца XV века до наших дней, в виде пяти последовательно сменявших друг друга этапов господства четырёх «великих держав». Это были Португалия, Нидерланды, Великобритания (господство которой в международных отношениях продолжалось два цикла) и США. Пятый цикл начался в 1914 году и назван учёными Вашингтонского университета «американским веком».

У авторов этой концепции «длинный цикл» равен 107 годам, по истечении которых лидерство в мировой политике переходит (или не переходит, как в случае с Великобританией) к другой державе. Обычно подобная «смена лидера» сопровождается, как утверждали Дж.Моделски и П.Морган, «глобальной войной». Не трудно заметить, что «мировыми державами» в интерпретации этих профессоров были исключительно морские государства. В то же время в их схеме игнорируются периоды доминирования Испании, Франции, а затем России в международных отношениях Европы и мира, равно как и целый ряд других нюансов отношений между морскими и континентальными державами в новое время.19

ПОСТУЛАТ 7. Геополитику как научную дисциплину нельзя рассматривать и оценивать только под углом зрения выявления политического потенциала географических факторов и их участия в формировании потенциала силы, могущества и влияния того или иного государства. Она прочно связана с процессом освоения человеком вещественного мира, с теми технологическими возможностями, которые имелись и имеются в его распоряжении в те или иные исторические эпохи. Как утверждает К. Плешаков, «научно-технический прогресс с каждым своим шагом изменял географические факторы бытования нации»20.

Это понимали и принимали во внимание многие из основателей классической геополитики. Для Х. Маккиндера представляются не случайными такие совпадения во времени, как одновременное появление экономической концепции Адама Смита и паровой машины. Изобретение двигателя внутреннего сгорания и создание на его основе автомобиля, подводной лодки и аэроплана он связывает с распространением кредитной системы и бурным развитием финансово-экономической сферы жизни индустриальных обществ. В такой постановке вопросов Маккиндер пытался нащупать зависимости, существовавшие во взаимоотношениях науки с обществом и общества с наукой.

Использование результатов научных открытий и появлявшихся на этой основе технологических возможностей А. Мэхэн рассматривал на примере изменения геостратегических и международных экономических целей США в результате строительства Панамского канала. Признавая борьбу за выживание естественным состоянием нации, он видел только две формы, два пути реализации этой борьбы: войну и формирование потенциала возможностей. «Нации европейского типа, - писал американский адмирал, - включая США, всё больше и больше обречены искать ресурсы и рынки для своей промышленности и капитала в менее развитых частях мира, поэтому они находятся в состоянии взаимной конкуренции». С этой точки зрения реализация совместного американо - английского проекта в Панаме, длившаяся с 1901 по 1921 год, привела к ситуации, когда «независимо от того, каким количеством военной силы они (США) могут обладать, эффективность действий этой силы увеличивается благодаря Панамскому каналу»21.

Классическая геополитика не могла абстрагироваться от евроцентричности всего научного знания в эпоху собственного становления, от того самоочевидного факта, что именно «Запад разрабатывал, осуществлял и диктовал магистральные направления, пути и средства мирового развития, вовлекая в свою орбиту постепенно всё новые регионы, страны и народы. Европа дала современному миру, - пишет далее К.С.Гаджиев, - передовую научную мысль и идеи гуманизма, великие географические открытия, положившие начало объединению всей ойкумены в единое целое рыночной экономикой, институтами представительной демократии, традициями права и светского государства и т.д. Англичане, французы, испанцы, голландцы, заселив гигантские просторы так называемых «свободных» земель Северной и Южной Америк, Австралии и Южной Африки, положили начало новым нациям и национальным государствам европейского замеса“23.

Формировавшаяся евроатлантическая цивилизация обнаружила непреодолимую тенденцию к пространственной экспансии. Её многочисленные формы и направления всего в трёх словах сформулировал известный идеолог и деятель Британской империи XIX века Сесиль Родс: «Расширение – это всё». О. Шпенглер, в свою очередь, считал тенденцию к расширению роком, «охватывающим позднего человека эпохи мировых городов, заставляющего его служить себе, вне зависимости от того, хочет он того или не хочет, знает ли он об этом или нет».23 В начале XX века такие радикальные критики капитализма, как либерал Дж. Гибсон, марксисты Р. Люксембург, Р. Гильфердинг и В.И. Ленин, стали рассматривать присущий ему экспансионизм как особую стадию развития, назвав её империализмом и подчеркнув тем самым усиление борьбы на международной арене за передел мира.

ПОСТУЛАТ 8. Для геополитики овладение человеком вещественного мира теснейшим образом связано с развитием средств коммуникаций и транспорта, так как каждая серьёзная подвижка в этой сфере немедленно сказывалась на состоянии всего мирового расклада геополитических сил. Восхождения великих империй всегда были связаны с породиствми скакунами, парусными кораблями, пароходами, железными дорогами и другими средствами передвижения человека в пространстве, ибо “империя - это проблема транспорта”24. Транспортные средства и коммуникации и сейчас продолжают оставаться основными инструментами овладения человеком пространства и времени. «Зависимость масштабов политической организации от издержек транспорта, - пишет К.С.Гаджиев в своей книге «Геополитика», - отчасти объясняет, почему империи и крупные государства вплоть до нашего времени концентрировались, как правило, в бассейнах рек и по морским побережьям (Мессопотамия и Древний Египет, Индия и Китай, Карфаген, Римская и Византийская империи и т.д.)».

Сперва развитие мореплавания связало мир в единую систему и дало морским державам преимущество по отношению к континентальным странам. Затем развитие сухопутных коммуникаций, главным образом железных дорог, в известной степени ликвидировало превосходство первых над вторыми, так как сделало возможным быстрое освоение, овладение континентальными пространствами, более или менее свободное маневрирование разного рода ресурсами и потенциалами.

Развитие воздухоплавания в очередной раз изменило геополитическое положение всех наций, подорвав традиционные понятия территориального суверенитета и естественной безопасности. «В век воздуха, - писал А.Тойнби, - местонахождение центра тяжести человеческой деятельности может быть определено не физической, а человеческой географией. Не расположением океанов и морей, степей и пустынь, рек и горных хребтов, дорог и троп, но распределением численности человечества, его энергии, способностей, мастерства и нравов»25. Авиация, которая стала эффективным средством преодоления препятствий в виде гор, морей, океанов, громадных пространств для перемешению людей, во многом «размягчила» дихотомию морских и континентальных государств.

Делая экскурс в историю становления морского могущества европейских держав, Х. Маккиндер приходит к выводу, что освоение морских путей технологически было намного легче, так что их следует рассматривать в качестве естественных коммуникаций. Освоение же больших массивов суши было делом гораздо более сложным и практически невозможным до появления соответствующих транспортных и коммуникационных средств. Их развитие шло в таком направлении, что стратегические возможности континентальных государств непрерывно возрастали.

В ХХ веке мир перестал быть «побережным по своей сути», как считал британский геополитик, когда в пределах достижимости были только побережья, а основная территория материков оставалась недосягаемой из-за отсутствия дорог. В XVI веке Россия, завоевав Сибирь, устанавливает контроль над материковой сердцевиной (хартлендом) Евразийского континента. Освоение Сибири Маккиндер считал «великой революцией», выдвинувшей Российское государство в центр геополитического расклада сил в глобальном масштабе. Развитие в России железнодорожного транспорта и, в частности, строительство транссибирской магистрали, привело, по его мнению, к ещё одной переоценке геостратегических сил, так как при достаточной военной мощи государства, владеющего хартлендом, оно легко может перекрыть все океанические и морские пути сообщения. Формулируя итоги первой мировой войны, он заключал: «Мы избежали опасности в этот раз, но факт географии остаётся неизменным и предоставляет гораздо большие стратегические возможности для континентальных держав, нежели для морских»26.

В свою очередь, К.С.Гаджиев считает, что развёртывание промышленной революции и развитие сухопутных коммуникаций, особенно бурное развитие железнодорожного, а затем автомобильного транспортов, позволили освоить огромные континентальные пространства, дав жизнь таким сухопутным гигантам, как Германия, США, Россия. Рассуждая о роли транспортных средств в возникновении великих империй, этот российский геополитик пишет: «Пожалуй, исключением из этого правила являются империи, созданные монголами и арабами. Любопытное объяснение факту возникновения и жизнеспособности империи арабов дал ибн Халдун. Он, в частности, утверждал, что пустыня, лишённая значительных топографических барьеров, являлась для арабов эквивалентом моря. Города в пустыне функционировали как морские порты».27 Знаменательным представляется и то, что многие русские историки XIX века и практически все евразийцы характеризовали Россию как «сухопутный океан».

ПОСТУЛАТ 9. Суть геополитики как научной дисциплины связана главным образом с идеей пространства и контроля над ним. Как известно, авторство ввода в политический обиход термина «пространство» принадлежит Ф.Ратцелю, считавшим его фундаментальным понятием, которое способно раскрыть суть и характер общественных отношений. Государство, по его мнению, развивается успешно тогда, когда его политические руководители и народ обладают “чувством пространства“, идентичным в ратцелевском понимании “таланту к управлению” или “дару колонизации”. “В драме власти люди - герои до тех пор, пока они думают с позиций пространства. Как только и перестают обращать внимание на фактор пространства, они уходят в тень”, - утверждал этот германский политгеограф. И далее: “Пространство – решающий фактор в мировой политике. Обширные пространства сохраняют жизнь. Широкомасштабные изменения гораздо мягче можно провести на обширных территориях, а не на маленьких”. Особое внимание Ратцель уделял понятию “подчинение пространства”, которое в его интерпретации соединяло в себе и завоевание, и демографическое, хозяйственное освоение, и контроль.

Будучи представителем континентальной державы, которой еще предстояло бороться за право освоения свободной морской торговли, Ратцель подметил ее важное отличие от торговли континентальной. Свобода континентальной торговли достигается путем переговоров, так как контролировать коммуникации за пределами своей территории невозможно. Свобода же морской торговли, как считал Ратцель, достигается путем военного превосходства: “В отличие от континентальной, морская торговля достигает своих целей энергично и независимо. Первая не идет вслед за захватами и захваты не следуют за ней, но морская торговля идет одновременно с захватами”. Отсюда столь большое внимание морских держав к средствам, позволяющим контролировать океанические коммуникации, из чего он делал вывод о том, что “ морская торговля всегда ведет к политической экспансии “. Идеи Ф. Ратцеля именно в такой их направленности в дальнейшем развивал К. Хаусхофер, который впитал их, еще ребенком присутствуя при разговорах своего отца со знаменитым географом.

Классическая геополитика считала чрезвычайно важным такой показатель, как степень освоения народом пространства, которое он контролирует. Показатель этот складывался из учета следующих факторов:

а) плотности населения и его соотношения с имеющимися природными и иными ресурсами;

б) этнического состава населения, в первую очередь доли в нем титульной нации;

в) экономического освоения пространства, в том числе степени интенсивности хозяйства;

г) военного освоения пространства;

ж) цивилизационного освоения пространства;

з) освоения пространства контролируемыми коммуникациями.

Они, эти факторы, представляли собой, по сути, различные ипостаси контроля государства над пространством. С ними связаны и различные формы государственного контроля над территориями. В своё время Р.Челлен именно в этой связи пытался внедрить в политическую науку термины «экополитика» (изучение государства как экономической силы), «демополитика» («исследование динамических импульсов, передаваемых народом государству»), «социополитика» («изучение форм правления и власти в соотношении с проблемами права и социально-экономическими факторами»).

Классическая геополитика оперировала понятиями политического, военного, экономического, цивилизационного, демографического, коммуникационного пространственного контроля. В зависимости от физико-географических факторов, формы такого контроля также подразделялись на несколько категорий - наземный, океанический, воздушный.

Политический контроль опирается на ту или иную инфраструктуру, будь-то государственно-административные, партийные, договорные или «властно» - делегированные её разновидности. Политический контроль СССР над Средней Азией в 20-е годы базировался на государственно-договорных и «делегированных» (опора на лояльную местную элиту, пользовавшуюся значительной автономией) основах. В 1949-1953 г.г. Москва осуществляла непрямой политический контроль над КНР, используя договорные механизмы, а также ориентацию промосковской группы в руководстве страны.

Военный контроль - поддержание контроля над определённой территорией военными средствами. Примером такового являлась оккупация Афганистана СССР с 1979-1980 годов вплоть до вывода советской военной группировки из этой страны в 1989 году. Опосредованный военный контроль или проекция военной мощи на ту или иную зарубежную территорию или регион связывается, как правило, или с ограничением возможной геополитической экспансии, или закреплением плодов такой экспансии. Расширение НАТО на восток – типичный пример такового.

Экономический контроль. Растущая роль этой формы контроля над пространством подкрепляется глобализацией международных экономических отношений и возрастающим воздействием экономики на сферы жизни современных обществ. Классическая геополитика рассматривала экономическое проникновение как основную форму пространственной экспансии. Государство при этом играло центральную роль, организуя экономические союзы, таможенные унии, добиваясь доминирующих позиций по хозяйственной жизни и т.д.

Цивилизационный контроль. Имеет объективный характер, но трудно поддаётся чёткому описанию. Так как цивилизации, за редким исключением, отождествляются с группами государств, то цивилизационный контроль практически всегда выступает на субцивилизационном уровне и как понятие носит довольно условный характер. К примеру, цивилизационное поле российской цивилизации значительно обширнее, нежели территория современной Российской Федерации, так как она складывалась на пространстве исторической России. Попытки евроатлантической, китайской и исламской цивилизаций расчленить российское цивилизационное пространство за счёт переориентации на собственные геополитические центры возникшие здесь независимые государства подрывают их подконтрольность православно-христианской цивилизации. Для Китая, в свою очередь, геополитической проблемой является цивилизационный контроль исламской цивилизации над Синьцзяном, буддистской – над Тибетом и Внутренней Монголией.

Коммуникационный контроль. Наиболее прямая форма контроля над пространством. Контроль древнерусских княжеств над своими территориями не оспаривался другими этносами, но даже для урегулирования внутрирусских проблем локального характера коммуникационный контроль княжеств над пространством был чрезвычайно низким: описаны случаи, когда вооружённые дружины неделями блуждали по лесам, не в состоянии найти противника, также искавшего врага. К сожалению, и до сих пор коммуникационный контроль России над её Севером и Востоком желает быть гораздо более полным и эффективны;

Демографический контроль. Качественный и количественный показатели демографического контроля имеют чрезвычайно важное значение для обеспечения общего контроля над теми или иными пространствами. Примером такого рода может служить переселение в Синьцзян этнических китайцев (если в 1949 году их здесь насчитывалось 3-4 тысячи человек, то к 90-м годам в Синьцзяне было уже свыше 6 млн. ханьцев). С другой стороны, КНР может контролировать значительные пространства целого рода государств Юго-Восточной Азии, где этнические китайцы составляют значительную часть населения и контролируют важные сферы экономической жизни.

Наземный контроль. Распространяется на сухопутную часть земного шара, в том числе на недра. Это наиболее древнее измерение геополитического контроля, но и по сей день он остаётся базисным. В настоящее время наземный контроль невозможно эффективно осуществлять без других форм контроля.

Океанический контроль. Сыграл в истории роль интегратора мира. Остаётся таким и сейчас, идёт ли речь о военно-стратегическом, экономическом или цивилизационном контроле. Широкомасштабное использование ресурсов морского дна придаёт океаническому контролю новые и чрезвычайно важные аспекты.

Воздушный контроль. Развившись в последние 90 лет, изменил характер геополитического мышления, сделал возможным практический контроль над всем без исключения пространством планеты. Авиация в перспективе может ослабить традиционную роль океанического контроля как интегратора мира. Контроль авиации над пространством в настоящее время является определяющим при решении конкретных военных задач. 28

Классическая геополитика исходила из того, что все формы контроля над пространством, взаимодействуя друг с другом, формировали в конечном счёте то, что мы называем контролем государства над определенной территорией. Анализ соотношений этих форм в каждом конкретном геополитическом случае представляет собой значительный практический интерес. Замечено, что чем полнее государство контролирует своё геполитическое пространство, чем теснее его «заселяет» и эффективно осваивает титульная нация, тем выше его геополитическая неуязвимость и тем выше шансы, что оно станет стремиться к геополитическому расширению (пример Англии, Германии). В то же время государство, слабо освоившее свою территорию, может стремиться к превентивному её расширению, чтобы отодвинуть границы от своего центра (пример России, Китая). В вопросе о контроле как над своим, так и над приобретённым или которое предполагается захватить, пространствами наблюдается чёткая динамика перехода от прямых к разного рода опосредованным его формам, особенно по мере приближения к современности.

ПОСТУЛАТ 10. Классическая геополитика, исходя из идеи продвижения мира к доминированию (мировому господству) морского или континентального геополитического центра, тем не менее всегда оперировала реальностями многополярного мира, состоявшего хотя бы из несколько больших пространств. Само миропонимание в этот период (до второй мировой войны) сохраняло свой евроцентристский характер. Европейские державы продолжали диктовать свою волю и определять правила политической игры на международной арене, отводя подавляющему большинству стран и народов пассивную роль объектов великих держав.

И первая мировая война с этой точки зрения, хотя и называлась «мировой», тем не менее представляла собой по существу войну западных стран за сохранение статус-кво или за передел уже поделённого мира в своих собственных интересах. Именно в этой связи Р.Гаркави определял геополитику как «картографическое представление отношений между главными борющимися нациями»29, имея виду такие центры силы, как Великобритания, Германия, Россия, США, Франция, Япония. Однако с течением времени обнаружилось, что баланс сил, созданный концертом европейских великих держав, не выдерживает испытания на международной арене. Европейский по существу баланс силы стал слишком узким для расширившей свой ареал до уровня мирового международной политики. Её глобализация особенно рельефно проявилась в канун и в ходе второй мировой войны. Из нее система международных отношений вышла биполярной, удивительно точно отражавшей основную геополитическую дихотомию – “море” против “суши”, талассократия против теллурократии, Бегемот против Левиафана.

К.С. Гаджиев не без основания считает, что традиционная геополитика сформировалась в рамках евроцентристского мира и евроцентристской парадигмы мирового развития. С этой точки зрения представляется естественным, что мы вправе говорить о последних десятилетиях XIX и первых десятилетиях ХХ века как о периоде, когда евроцентристский мир достиг своего апогея. Он характеризовался:

- развитием технических возможностей, позволивших государствам с помощью развитых средств связи и коммуникаций установить полный контроль над своими пространствами;

- расширением экономических возможностей внутренней интеграции стран в процессе формирования рыночных структур;

- вызреванием мировой экономической системы, основанной на инфраструктуре национальных государств;

- становлением массовой системы образования, которая способствовала социализации подрастающих поколений в качестве членов гражданского мира;

- утверждением парламентской системы правления с её системой представительства и выражения народной воли и т. д.

Нападение японской авиации 7 декабря 1941 года на Перл-Харбор и связанное с этим вступлением США во вторую мировую войну воочию и продемонстрировали начало конца евроценристского мира и начало новой эпохи в мировой истории30.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ЗАКРЕПЛЕНИЯ МАТЕРИАЛА И САМОПРОВЕРКИ

1. Назовите все 10 постулатов классической геополитики.

2. Попытайтесь хотя бы выборочно охарактеризовать содержание трех-четырех из постулатов.

3. Назовите формы контроля государства над пространством.

4. Охарактеризуйте соотношение форм контроля государства над пространством и проводимой им внешней политикой.

ОСНОВНЫЕ ТЕРМИНЫ И ПОНЯТИЯ

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР (ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОЛЮС)- как правило, центр геополитической интеграции, активный субъект масштабного геополитического процесса. Он осуществляет меридианальную интеграцию, то есть связывание отдельных пространственных секторов в единое целое по меридиану, в направлении Север-Юг. Она позитивна в случае уверенного контроля над северными и центральными областями. Негативна в случае, если на севере и в центральных областях есть геополитические образования, чья лояльность геополитическому центру сомнительна или слаба. Широтная интеграция (интеграция по параллелям) - наиболее уязвимый и сложный момент связывания подконтрольных центру геополитических пространств. Осуществление её рационально лишь в максимально мирных, дипломатических формах. Подобного рода интеграция основана на постепенном присоединении разнородных регионов к центральной части через лояльность центру отдельных пространственных секторов. Связи между геополитическими центрами образуют геополитические оси, то есть союзы.

ЕВРОЦЕНРИЗМ – исходное положение многих научных и общественно-политических направлений мысли, концепций, доктрин; весьма распространённая точка зрения об авангардной роли в мировом развитии евроатлантической техногенной цивилизации; центральный пункт господствовавшей до недавнего времени лапласовско - ньютоновской научной картины мира, рассматривавшей фундаментальные естественные и социальные процессы как строго детерминированные и обратимые.

Рационализм и связанная с ним наука – эти творения европейского гения, позволили человеку проникнуть в тайны микро- и макромира, создать для общественной жизни удобства и комфорт, о которых прежние эпохи даже не могли и мечтать, в известном смысле овладеть временем и пространством. В прогрессистской концепции исторического движения вперёд и вверх, от плохого к лучшему, от низшего к высшему, от несовершенного к совершенному Европа и рождённая ею цивилизация стали рассматриваться в качестве парадигмальных ориентиров для развития всего остального мира. Вестернизация, то есть овладение формами и средствами общественного развития, характерными для евроатлантической цивилизации, начала восприниматься как способ решения всех проблем человечества.

Развитие науки и всемирно-исторического процесса между тем обнаружили свидетельства ошибочности и упрощённости концепций, связанных с евроцентризмом и евроцентристскими взглядами на мировое развитие. Ещё в конце XIX – начале ХХ века многие выдающиеся умы человечества заговорили о «закате Европы» (О.Шпенглер), «увядании творческих сил западной культуры» (П.Сорокин), то есть подняли вопрос о кризисе евроантлантической цивилизации. К концу ХХ столетия предпринимаются серьёзные попытки разработать новую научную картину мира, основывающуюся на идее многоцентрия, плюрализма опытов продвижения в будущее различных частей мира.

С этой точки зрения евроцентристский мир, существовавший с XV века, уже закончил свой исторический путь, но это вовсе не означает, что вместе с этим уходит в небытие и евроатлантическая цивилизация. В контактах с другими цивилизационными феноменами современного мира она ищет энергию для самореформирования, влияя на мир развёртыванием научно-технической революции и опытом продвижения к информационной фазе развития человечества. Этот мир становится одновременно всё более единообразным и разнообразным, дополняя гомогенизацию экономических отношений, технологических и научно-производственных процессов существенной дифференциацией на уровне жизненных начал и традиций народов, демонстрируя свой социокультурный, этнонациональный, профессиональный, духовно-ценностный плюрализм. И одним, но не единственным и даже не приоритетным, из его центров становится евроатлантическая цивилизация, что кардинальным образом меняет смысл и содержание термина «евроцентризм».

ДОПОЛНИТЕЛЬНО МОЖНО ПРОЧИТАТЬ

1. Плешаков К. Компоненты геополитического мышления // Международная жизнь, 1994. №10.

2. Плешаков К. Геоидеологическая парадигма: взаимодействие геополитики и идеологии на примере отношений между СССР, США и КНР в континентальной Восточной Азии (1949-1991 г.г.). М.,1994. С. 5-25.

3. Гаджиев К.С. Геополитика. М.,1997. С. 17-23, 33-36.

ПРОГРАММА КУРСА

«ГЕОПОЛИТИКА И ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ»

ГЕОПОЛИТИКА: ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

(лекция, 2 часа)

Геополитикакак одна из научных дисциплин, изучающая международные отношения. История возникновения геополитики как науки. Географический детерминизм и геополитика. Геополитика и политическая география: общее и особенное. Геополитика как «географическая ось истории». Геополитика и теории общественного развития сквозь призму дихотомии морских и континентальных держав. Периодизация геополитических идей и эволюции геополитического мышления: этапы классической, ревизионистской и современной геополитики. Основные черты и особенности морской и континентальной геополитик. Геополитические научные школы: англо-американская, французская, германская, российская. Геополитика войны и геополитика мира. Судьба геополитики как науки после геополитической катастрофы конца 80-х - начала 90-х годов XX столетия. Современная геополитика в трактовке российских ученых: Т.А. Андриановой, К.С. Гаджиева, А.Г.Дугина, Э.А. Позднякова, К.Э. Сорокина, Ю.В. Тихонравова и др.

Дата добавления: 2014-11-29