Произведение читатель традиция. 5 страница

Х.-Р. Яусс сформулировал новое понимание литературы в ряде основных тезисов:

- значение (смысл) произведения не является постоянной, раз и навсегда данной, статичной величиной;

- смысл произведения меняется в зависимости от рецепции читателей;

- рецепция возникает на основе диалектических отношений между произведением и реципиентом на фоне исторического контекста;

- рецепция литературного текста читателями осуществляется на основе «референциальной рамки», регулирующей акт чтения. Референциальная рамка определяется структурой «читательских ожиданий» (Erwartungsstruktur). Ожидания читателей – это своего рода коллективное «предпонимание» литературы. Референциальная рамка – это «горизонт ожидания» читателя, формирующийся на основе жанровых норм эпохи, соотношения вымысла и действительности, текста и контекста в сознании читателей;

- процесс рецепции представляет собой непрерывный диалог «горизонта ожидания читателя» с сигналами текста[242];

- благодаря возможности «эстетической дистанции» (эффект «остранения») произведение высокой литературы может вызвать «изменение горизонта ожидания читателей»;

- «первичная рецепция» (рецепция читателей-современников) отличается от «вторичной рецепции» позднейших читателей[243]. В отличие от «имплицитного читателя» В. Изера Х.-Р. Яусс делает акцент на эксплицитном, «историческом» читателе.

Х.-Р. Яусс разработал основные идеи «эстетики воздействия». В трудах В. Изера получила развитие рецептивная эстетика.

Врезка

Вольфганг Изер (Iser, Wolfgang, 1926 – 2007) – немецкий англист и теоретик литературы, одна из ключевых фигур «констанцской школы». Анализируя апеллятивную структуру екста, Изер вслед за Р. Ингарденом считал наличие смысловых «неопределенностей» условием воздействия текста на читателя. Эти идеи получили развитие в монографии «Имплицитный читатель» (Der implizite Leser, 1972). На материале английского романа XVII – XX веков автор исследовал роль читателя в тексте. «Имплицитный читатель» - аналог концепированного (имплицитного) автора, о котором писали американский литературовед У. Бут (Booth, Wayne C.) и Б.О. Корман. «Имплицитный читатель» - теоретический конструкт, связанный с читательской перспективой в тексте. В монографии «Акт чтения» (Der Akt des Lesens, 1976) Изер продолжил изучение коммуникативного взаимодействия между текстом и читателем. В дальнейшем В. Изер сосредоточил внимание на проблемах герменевтики и литературной антропологии. Обосновывая «литературную антропологию, В. Изер сосредоточил внимание на художественном вымысле (К антропологии художественной литературы).

Литература:

Вольфганг Изер в Москве: Материалы круглого стола и ответ В. Изера С. Фишу // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. — М.: Изд-во Моск. унив., 1999. — № 5.

Рецептивная эстетика. Герменевтика и переводимость// Академические тетради. Выпуск 6. — М., 1999.

Изменение функций литературы. Процесс чтения: феноменологический подход// Современная литературная теория. Антология. М., 2004.

Деррида Ж., Хартман Д., Изер В. Деконструкция: триалог в Иерусалиме // http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Derr/dekon.php

Изер Вольфганг. К антропологии художественной литературы // http://www.polit.ru/research/2009/02/27/izer.html

Iser, W. Die Appellstruktur der Texte. Unbestimmtheit als Wirkungsbedingung literarischer Prosa, Konstanz, 1970.

Iser, W. Der implizite Leser. Kommunikationsformen des Romans von Bunyan bis Beckett, München, 1972.

Iser Wolfgang. Der Akt des Lesens. Theorie ästhetischer Wirkung. 4 Auflage. – München, 1994

Центральное положение рецептивной эстетики – рождение нового смысла в акте эстетического восприятия текста читателями. В. Изер опирается на идеи исследователя социальных систем Н. Лумана, понимавшего смысл как «… возможность определять себя через указания на иные элементы системы»[244]. «Иной элемент системы» литература – это публика, читатель. По утверждению В. Изера, cмысл – это всегда «воздействие» (Wirkung)[245], впервые возникающее «в ходе чтения» (erst im Ablauf der Lektüre, 241). Литературные тексты инициируют самовозникновение смысла (Sinnvollzüge). Поэтому текст не равен авторскому созданию как конечному продукту. Литературные тексты «могут производить нечто, чем сами они не являются»(50).

Развивая идеи Х.-Р. Яусса, В. Изер анализирует категории «чтение» и «читатель». Он выделяет «внутреннего», «имплицитного» читателя, укорененного в самом тексте, и читателя эксплицитного, реально-исторического.

Имплицитный читатель – это теоретический конструкт, «трансцедентальная модель», при помощи которой может быть описано воздействие текста на читателя. В. Изер имеет в виду «роль читателя», закрепленную в апеллятивной структуре текста (66).

Центральный момент рецептивной эстетики состоит в понимании текста как сети апеллятивных структур, обращенных к реципиенту. Текст возникает как результат взаимодействия, как «интеракция» с читателем. В читательском восприятии происходит «конкретизация» текста. Апеллятивная структура произведения содержит открытый смысловой горизонт, потенциал «возможных актуализаций» в процессе чтения.

Рецептивная эстетика исходит из фундаментальной ассиметрии текста и читателя. Развивая идеи Яусса, В. Изер выдвигает следующие понятия: структура «акта чтения», «репертуар текста», «горизонт ожидания», «места неопределенности» (Unbestimmtheitsstellen), «незаполненные позиции» («пробелы, Leerstellen).

Раскрытие смыслового содержания текста при новом прочтении оказывается возможным, так как произведение, представляющее собой «обращение» (Appell) к читателю, содержит многочисленные точки неопределенности, которые читатель актуализует в прочтении[246]. Точки неопределенности связаны с незаполненными, пустыми, свободными местами в тексте (Leerstelle). В такой точке читатель может включаться в произведение, комбинируя различные «сегменты текста» и «перспективы повествования». У читателя возникают гипотезы о взаимоотношениях различных сегментов текста. «Незаполненные позиции», «пробелы» направляют активность читательского восприятия[247].

Эксплицитный читатель воспринимает произведение из своего исторического и социокультурного горизонта. Прочтение произведения представляет собой его «индивидуальную конкретизацию». При этом читатель реагирует на определенный «репертуар текста» (Textrepertoire). «Репертуар текста» включает в себя «внетекстовые нормы», отобранные автором из экстратекстовой реальности и включенные в произведение, а также повторяющиеся элементы предшествующих жанровых традиций. Этот компонент М.М. Бахтин обозначал термином «жанровая память». За счет сочетания внетекстовых норм и повторяющихся элементов предшествующей литературной традиции возникают «степени определенности» (Bestimmheitsgrade) данного текста (134). В тексте намечаются контуры «горизонта ожидания» читателя, контуры диалога между читателем и текстом. От читателя зависит, как он будет реагировать на репертуар текста, заполняя «незаполненные позиции» в тексте в соответствии со своим «горизонтом ожидания».

«Незаполненная позиция», «пробел» – «место неопределенности» в тексте. Потенциально именно здесь читатель мог бы подключиться к пониманию текста. Но именно здесь происходит «негация», смысловое отрицание (332). Читатель не может «войти» в текст. «Незаполненные позиции» вызывают его повышенную активность. Включается сила читательского воображения. В. Изер называет «незаполненные позиции» «элементарными матрицами» взаимодействия текста и читателя (301). В этих точках происходит «динамизация» текстовой структуры, она приобретает «открытость» (Offenheit, 315). Если текст вызывает у читателя некие ожидания, которые в дальнейшем снимаются, то это может быть результатом воздействия «незаполненных позиций». В этих точках текст «отрицает» энергию воображения читателя (340). «Негация» связана с возникновением особой «алеаторики» смысла. Алеаторика подразумевает наличие свободных, открытых, динамичных смысловых позиций, которые не предопределены, не даны заранее (355). В тексте возникает напряжение между сказанным и недосказанным, несформулированным (353).

Смысловая алеаторика сочетает комбинаторные возможности текстовых элементов с «запретами» на определенные сочетания. Однако эти «запреты» редко прописаны в тексте. В текст их привносит читатель (355).

Попытаемся прочитать литературный текст с позиций рецептивной эстетики, рассмотрев для этого алеаторику смысла. Рассмотрим для этого новеллу пражского прозаика Г. Граба «Шофер такси» (Der Taxichauffeur, 1946) [248].

Г. Граб (H. Grab, 1903-1949) – талантливый прозаик младшего поколения пражских немецкоязычных писателей, автор психологической прозы, в которой различимы традиции М. Пруста и Ф. Кафки.

В «кафкианской» новелле Граба «Шофер такси» возникают «незаполненные позиции», смысловые «пробелы». Написанная от первого лица, новелла содержит историю одной ошибки. Вернувшись из деловой поездки, повествователь просит шофера такси внести в комнату чемодан. Вместо того чтобы уйти, шофер такси, выполнив поручение, принимается разглядывать книжные полки. Погрузившись в чтение, шофер проводит в квартире всю ночь. Два дня спустя он приходит снова. С этого момента жизнь повествователя полностью переворачивается.

Шофер такси приходит снова и снова, достает с полки книги. Иногда он наигрывает на рояле «печальный мотив», причем играет, не притрагиваясь к клавишам. Шофер такси является и тогда, когда повествователь занят профессиональной беседой. Он отравляет ему часы работы и отдыха. В разное время и в разных частях комнаты гость выглядит по-разному: «... перед книжными полками стоял полный рыжеватый мужчина среднего возраста...», за письменным столом с включенной настольной лампой находился стройный молодой человек, одетый в потертую ливрею, которая сидела на нем «как влитая»[249]. Словно сроднившись со странным гостем, повествователь пытается однажды «... подойти к нему и погладить по голове». Но вдруг замечает, что «... черные вьющиеся волосы» шофера такси «… заплетены в отдельно стоящие плотные пучки, между которыми гнездятся микроскопические черви» (168). Рассказ завершается грустным вздохом повествователя: «Что я могу поделать? Как могло все это случиться… Не так уж тяжело было внести этот чемодан самому».

Повествователь подчеркнуто избегает каких-либо пояснений. Когда один из друзей посоветовал герою обратиться в полицию, чтобы подать жалобу на шофера такси, повествователь решительно отказался… Сама идея показалась ему весьма наивной: «Можно ли такое вообразить?! Я должен позвонить в полицию и сказать: «Послушайте, господин комиссар! У меня в квартире шофер такси» (168). В духе Кафки повествователь начинает прокручивать воображаемую ситуацию: «Будь я комиссаром полиции, я бы только посмеялся над таким вызовом. Кроме того, совершенно неясно – сведется ли все это только к смеху. Возможно, полиция станет подозревать меня – или даже преследовать. Так пусть уж все остается как есть» (168).

Современники Г. Граба остро чувствовали «незаполненную позицию» (Leerstelle), «пробел» в тексте. Шофер такси поднялся наверх, оставил багаж в прихожей (167). Рассказчик расплатился, и тут произошло нечто странное» (das Seltsame). «Репертуар текста» Г. Граба построен так, что читатель сам должен заполнить возникший пробел, разрешить неопределенность. В тексте заложена «негация», значимое умолчание, вызывающие активную работу воображения читателей.

Читатели-современники легко угадывали скрытое намерение автора. Они ощущали, что шофер такси из новеллы Г. Граба более всего напоминает чародея Чипполу из знаменитой антифашистской новеллы Т. Манна «Марио и волшебник» (Mario und der Zauberer, 1930). Т. Адорно артикулировал скрытый смысл текста Граба, назвав шофера такси символом национал-социалистического террора[250]. Смысл текста получил «конкретизацию» в диалоге с читателем.

Итак, представители «констанцской школы» полагали, что «смысл» произведения возникает в процессе его рецепции. Неисчерпаемость смысла в понимании Изера противостоит постструктуралистской концепции принципиальной «неопределимости» смысла[251].

Вопросы к теме:

1. Охарактеризуйте моменты притяжения и отталкивания между «рецептивной эстетикой» и «формальным методом» (герменевтикой, структурным подходом).

2. В чем заключаются моменты сходства и различия между «рецептивной эстетикой» и «эстетикой воздействия»?

3. Проанализируйте «свободные позиции» (смысловые пробелы) в тексте новеллы Ф. Кафки «Блюмфельд, пожилой холостяк» (Blumfeld, ein älterer Junggeselle, 1915).

Литература по теме:

1. Яусс Х.Р. История литературы как провокация литературоведения / Пер. с нем. и предисл. Н. Зоркой // Новое литературное обозрение. - М., 1995. - № 12. - С. 34-84.

2. Яусс Х.Р. К проблеме диалогического понимания// Вопросы философии – 1994 - № 12.- С. 97-106.

3. Вольфганг Изер в Москве: Материалы круглого стола и ответ В. Изера С. Фишу // Вестник Московского университета. Серия 9: Филология. — М.: Изд-во Моск. унив., 1999. — № 5.

4. Деррида Ж., Хартман Д., Изер В. Деконструкция: триалог в Иерусалиме // http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Derr/dekon.php

5. Изер Вольфганг. К антропологии художественной литературы // http://www.polit.ru/research/2009/02/27/izer.html

Тема 13

Дата добавления: 2014-11-29