Тема 1. Роль философии в жизни человека и общества 2 страница

Таким образом, обыденное мировоззрение, мировоззрение по­вседневности, хотя и представляет собой наиболее элементарный способ мироотношения, не лишено достаточной меры здравомыс­лия. Вместе с тем оно весьма прогнозируемо, так как инерционно и трудно манипулируемо в русле эклектичной «постмодернистской чувствительности». Селянин в своих взглядах на жизнь всегда будет отличаться от урбаниста-горожанина, а работник сферы торгов­ли — от представителя духовенства. Каждодневный способ их пове­дения и самореализации будет насквозь пронизан мировоззренче­скими ориентациями и стереотипами, свойственными данной общ­ности. Хуже, когда человек не поднимается до осознания своего мировоззрения, а живет, ориентируясь на мимолетность настрое­ний, в потоке, в массе, в толпе. Великий гуманист А.Швейцер, упрекая нашего современника в его резко ослабленной потребности мыслить, не без горечи замечает: «... Современный человек — явле­ние патологическое....Подобно безродным и никогда не трезвею­щим наемникам, мы бредем без мировоззрения во все более ощу­щающемся мраке жизни, готовые одинаково преданно служить и возвышенному и низкому». Пагубность безмировоззренческого со­стояния велика. Когда нет определенных планов на будущее, прин­ципов действия в настоящем и идеалов, пронизывающих ткань про­шлого и грядущего, человек находится в состоянии бездумия, а на место мировоззрения приходят неосознанные импульсы, непред­сказуемые порывы и действия. Основной смысл подлинного миро­воззрения состоит в переходе от неосмысленного бытия к осмыс­ленному, в нахождении той степени разумности, которая освеща­ет жизнь и мир жизнеутверждающим светом.

Поскольку философия претендует на выражение фундамен­тальных принципов бытия и мышления, она является духовной основой всех форм осмысления мира. Можно сказать, что совре­менная систематическая философия — это высший теоретический уровень мировоззрения.

Основной вопрос, предмет и функции философии. Задаваясь це­лью — определить основной вопрос философии, на ум приходят слова Ф.Энгельса из его известной работы «Людвиг Фейербах и ко­нец классической немецкой философии», где в начале второй гла­вы можно найти такую формулировку: «Великий основной вопрос всей, в особенности новейшей философии есть вопрос об отно­шении мышления к бытию». «Философы разделились на два боль­ших лагеря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы, и ко­торые, следовательно, в конечном счете так или иначе признава­ли сотворение мира, — составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к разным школам материализма». Энгельс использует именно данные терми­ны — «отношение мышления к бытию», «духа к природе», разде­ляя традиции немецкой классической философии. Хотя ряд сино­нимичных с ними понятий, как, например, «отношение сознания и материи», «субъекта и объекта», «человека и мира», «идеального и материального», «психического и физического», по сути своей также передают содержание и структуру основного вопроса фило­софии.

Как правило, в структуре основного вопроса философии выде­ляют две стороны. Вопрос о том, что является первичным, дух или природа, составляет онтологическую (бытийственную) сторону ос­новного вопроса философии. Вопрос о познаваемости мира, о том, «в состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности» (на философ­ском языке этот вопрос называется вопросом о тождестве мышле­ния и бытия) — представляет гносеологическую сторону.

Вопрос об отношении мышления к бытию, который именует­ся как «высший», «великий», «основной», возвышается над всей фи­лософской проблематикой. Ибо, в конечном счете, сообразно его ре­шению проводится не только деление философии на два философ­ских лагеря, но и сама отнесенность по ведомству философии, принадлежность к ряду философских дисциплин. Как только есте­ственник, представитель конкретно-научного знания начинает за­думываться над бытийственными проблемами, над своим отноше­нием к сфере собственных изысканий, он сразу же вступает в об­ласть философии, в частности в раздел, именуемый «философские проблемы естествознания». Основной вопрос философии, таким об­разом, несет двойную нагрузку. В вопросе: «Что первично?» — он вы­являет основание для разграничения материализма и идеализма. Са­мим фактом размышления над проблемой соотношения мышления и бытия он позволяет отличать философские науки от прочих наук: физики, химии, математики, непосредственно отношением мыш­ления и бытия не занимающимися, а исследующими свои специфи­ческие и конкретные срезы реальности. Но когда философия анали­зирует, как же соотносятся мышление человека и его бытие, она выделяет многообразие оттенков этого взаимодействия. Взаимоото­бражение в системе «человек — мир», «мышление — бытие» может быть представлено гносеологическими, аксеологическими, эстети­ческими, этическими и прочими отношениями.

Каково же соотношение основного вопроса и предмета фило­софии? Мысль о том, что предмет философии на протяжении все­го периода ее развития непрерывно изменялся, а основной вопрос оставался неизменным, не лишена реальных оснований. Пробле­матика философии, понимаемая как ее предметность, варьирует­ся на протяжении всего исторического развития. В совокупности философских дисциплин: онтология, гносеология, логика, этика, эстетика, история философии, — каждая из них имеет свой спе­цифический предмет и вместе они составляют структуру фило­софского знания. Поэтому определить предмет философии мож­но, лишь оперируя абстракциями высокой степени общности. В этом смысле утверждение, что предметом философии является всеобщее в системе отношений «мир — человек», отвечает назван­ным требованиям.

Еще Аристотель утверждал, что «частей философии столько, сколько есть видов сущностей, так что одна из них необходимо должна быть первой и какая-то последней. Ибо сущее (единое) не­посредственно делится на роды, а потому этим родам будут соответ­ствовать и науки». Философия заинтересована в выявлении их сущ-ностных особенностей, первых причин и начал, в анализе с точки зрения всеобщего. Выбор того или иного отношения $ качестве приз­мы видения мира (например, с точки зрения гармонии, красоты, соразмерности) определяет ту или иную философскую дисципли­ну (в данном случае эстетику). Отношение к миру с точки зрения выявления возможностей и закономерностей его познания рожда­ет гносеологию — теорию познания. Когда система «человек — мир» преломляется сквозь призму отношений власти, мы вступаем в лоно философии политики. А если сердцевиной отношений оказывают­ся нравственные регулятивы — вы в сфере этики. Если мышление занято рефлексией над обществом, динамикой его развития и функ­ционирования — дает о себе знать сфера социальной философии или социологии. Все эти философские дисциплины выводимы из струк­туры основного вопроса философии.

Философия, понимаемая как «форма общественного сознания, направленная на выработку целостного взгляда на мир и на место в нем человека», выполняет мировоззренческую и методологическую функции, которые не берут на себя отдельные специальные науки.

Мировоззренческая функция философии связана с осознани­ем мира как объекта практических интересов, целей и действий субъекта, формированием основных жизненных позиций, убежде­ний и идеалов людей. Мировоззренческая функция реализуется на двух уровнях: логико-рассудочном (понятийном, категориальном) и эмоционально-образном (представленческом, ассоциативном).

Методологическая функция философии проявляется в обеспе­чении научного и социального познания выверенными и апробиро­ванными правилами, нормами и методами действия. Это совокуп­ность способов деятельности и требований к мыслящему субъекту. Методология понимается как система познавательных средств, про­цедур, принципов и способов организации теоретической и прак­тической деятельности, а также как учение об этой системе. Пред­полагается, что методолог знает «тайну» метода, обладает техноло­гией мышления и может регулировать познавательный процесс с учетом современного уровня знаний. Выделяют два уровня методо­логии. Первый — инструментальный. Здесь формируются требова­ния, которые обеспечивают протекание мыслительных и практиче­ских операций, определяется не содержание, а ход мысли и дейст­вия. Второй — конструктивный, направленный на приращение зна­ния, получение нового содержания.

Нетрадиционные определения философии. Если признать филосо­фию наиболее систематизированным, максимально рационализован­ным мировоззрением своей эпохи, то в такое определение не впи­шутся многие направления мировой философии, такие, как экзи­стенциализм, философия жизни, иррационализм и пр., такими ха­рактеристиками не обладающие. Пытаясь охватить единой дефиници­ей все многообразие философских направлений, придется пожертво­вать строгостью определения, стать на почву нетрадиционных опре­делений философии, согласиться с мнением, что «философия есть размышление о вещах sub specie (с точки зрения) «Всего». «Все» — всеобщее "(всеобщие принципы, всеобщие закономерности, общече­ловеческие идеалы) есть основное понятие философии, оно явное или неявное подлежащее всех философских суждений. Вспомнить хотя бы гераклитовское «все течет», парменидовское «все едино» и то, что с древних пор и на протяжении череды столетий философия живет в непрестанном усилии опознать и выявить Сущее.

Отечественный философ М.Мамардашвили определял фило­софию как «сознание вслух, явленное сознание». Процесс фило­софской работы — работы думания — является частью жизни соз­нания, о философии можно говорить как об особом акте осмысле­ния мира и себя в нем.

Другой известный отечественный философ В.Библер на вопрос: «Что есть философия?» уверенно отвечает, что «философия — есть культура размышлений о возможности помыслить начало бытия (в его абсолютной всеобщности)». Исток философии видится в соотне­сении: сознание — мысль, в сознании осознается со-бытие (совме­стное бытие) Я и мира, единого и многого. Моральность и нравст­венные устремления философии обнаруживаются вследствие того, что осознавание бытия ведет за собой ответственность за свое бы­тие, за свою мысль перед людьми, перед самим собой.

С конкретными формулировками смысла и назначения филосо­фии выступает выдающийся немецкий философ Карл Ясперс. «Фи­лософия содержит притязания обрести смысл жизни поверх всех целей в мире — явить смысл, охватывающий эти цели, — осущест­вить, как бы пересекая жизнь, этот смысл в настоящем — служить посредством настоящего одновременно и будущему — никогда не низводить какого-либо человека или человека вообще до средства». «Постоянная задача философствования, по его мнению, — стать подлинным человеком посредством понимания бытия; или, что то же самое, стать самим собой...»

Этим выводам К.Ясперса созвучен очень глубокий тезис Б.Рас­села, который в полной мере может быть прочувствован лишь в катастрофический канун XXI в. «Учить тому, как жить без уверенно­сти и в то же время не быть парализованным нерешительностью, — это, пожалуй, главное, что может сделать философия в наш век для тех, кто занимается ею».

Русские философы о сущности философии. Отечественная фило­софская школа всегда отличалась ярким своеобразием и оригиналь­ностью. Она не могла в равной степени, как западная, опереться на наследие античного мира. Византийское православие, принесшее с собой утверждение новых ценностей, не смогло достичь полного отрицания старых языческих рерований. В мировоззренческом ареа­ле сложно переплетались токи и влияния многих культурных тради­ций. Центральное положение отводилось теологической направлен­ности, вместе с тем устойчивыми оказывались и традиции вне-церковного движения мысли. Исследователи обращают внимание на то, что религиозная не­терпимость между восточной и западной церквями на протяжении нескольких столетий отгораживала Россию от стран Западной Евро­пы. Затяжной характер крепостничества и самодержавия наложил свой отпечаток на весь строй мировоззрения. Изменения были ощу­тимы лишь с началом петровских преобразований. По определению одного из известных историков философии В.Зеньковского, само­стоятельное творчество в области русской философии наблюдается лишь во второй половине XVIII в.

Ярко отличительной особенностью всей русской философии яв­лялось убеждение в непосредственном постижении реальности или интуитивизм. Другой особенностью оказалось то, что развитие про­фессиональной философии производилось отнюдь не дипломирован­ными мыслителями, а страстно заинтересованными любителями. Так, православным богословом России становится конногвардейский офи­цер и помещик А.Хомяков (1804—1860). А первым замечательным рус­ским историософом — офицер лейб-гусарского полка П. Чаадаев (1794—1856). Такое положение не могло быть понятно Западу, где бо­гословская мысль развивается иерархиями церкви и профессорами бо­гословских школ. И тем не менее именно Хомякова в славянофиль­ской среде называли «отцом церкви». В его учении вера составляет основу способности непосредственно познавать подлинное живое бытие. Соединенный с верой разум возвышается над отдельным мне­нием и мышлением, преобразуясь в цельное соборное сознание.

Направленность на поиск цельного знания о цельном бытии явно ощущается и в трудах В.Соловьева (1853—1900). Вопрос: «Что есть философия?» — по мнению В.Соловьева — предполагает сле­дующие рассуждения. Философия — это дело свободной мысли, а чисто философская деятельность ума состоит в том, чтобы все про­верять или ко всему примерять мерило критической мысли. Теорети­ческая философия направлена на то, чтобы обладать истиной ради нее самой. Настоящее философское мышление должно быть добро­совестным исканием достоверной истины до конца.

Но если В. Соловьев акцентирует именно рациональную направ­ленность философии, то русский философ И.Ильин (1882—1954) уверен, что философия — это душевно-духовное делание. Она должна отказаться от выдумывания «философских систем», ибо истинное бытие может оказаться бесконечно глубже, живее, обширнее и бо­гаче, чем выдумываемые нами «системочки». «Философия должна стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовно­сти». «Философ призван переживать свой предмет. А предмет фило­софии раскрывается в переживании состояния очевидности. Путь, который предлагает мыслитель, состоит в следующем: «...Сначала быть, потом — действовать и лишь затем из осуществленного бытия и из ответственного, а может быть, и опасного, и даже мучи­тельного делания — философствовать».

Для Н.Бердяева (1874—1948) философия есть прежде всего уче­ние о смысле человеческого существования и о человеческой судь­бе. Философская мудрость становится делом непосредственного лич­ностного спасения. Если метафизика возможна, то она должна стать знанием о жизни, о конкретной реальности, о человеке и его судьбе. Поэтому основным принципом философии, по мнению Бердяева, становится бытийственно жизненный принцип. Бердяеву, как ни­кому другому, удалось постигнуть изначальные условия философ­ствования и показать, что философия не может начаться в ситуа­ции с выключенности философа из бытия. Познание начинается как бы изнутри, «изначальная сопричастность философа тайне бытия только и делает возможным познание бытия».

В век научно-технического прогресса и доминирования сциен-тистских ориентации особую значимость приобретает замечание мыслителя о том, что философия не есть духовный акт, в котором задействован только интеллект, но совокупность духовных сил че­ловека, его эмоциональное и волящее существо. Познавая бытие в человеке и через человека, философия оказывается неизбежно ан-тропологичной, в ней человек, так же как и у античного мысли­теля Протагора, мыслится мерой всех вещей. Настоящая филосо­фия, которой действительно что-то открывается, есть не та, ко­торая исследует объекты, а та, которая мучится смыслом жизни и личной судьбы.

Засилие сложных конструкций, мудреные кружева диалектики понятий зачастую уводят в сферы чистой спекуляции. В этом одна из возможных причин пренебрежительного отношения к философии. Когда философ будет руководствоваться стремлением, не порывая с мудростью, быть связанным с целостностью жизни, когда он на­мерен не отвлекаться от человеческих судеб, а глубоко проникать в них, тогда он станет выразителем подлинной сущности философии.

Русская философия не может представить себе философское размышление вне страдания и прозрения, вне служения ее величе­ству Истине. Русская философия потому и трудна в интерпретации, что включает в себя двойственные ориентации: сакральность и без­божие, мистическое и рационалистическое, тоталитарное и анар­хическое, европоцентристское и почвенническое, созидательное и разрушительное и др. Очень часто исконные философские размыш­ления вплетены в контекст литературных произведений и обитают среди фельетонов, писем, критических статей и памфлетов. Русская художественная литература выступает от имени русской философии. Так, Гоголь, Толстой, Достоевский с полным правом могут быть отнесены к плеяде русских философов, изображающих сей под лунный мир и страждущего в нем человека. Л.Толстой, развивая идею нравственного прогресса в сознании человека, настаивал на тезисе: «Царство Божье внутри нас». Следовательно, онтологиче­ски-космологическое, а также метафизически-теологическое ис­толкование Бога заменялось глубинно личностным и гуманистиче­ски-ценностным пониманием смысла жизни.

Ф.Достоевский талантливо описал, как отпущенный на сво­боду, восставший и выпавший из-под закона человек объявляет своеволие, теряет почву под ногами и переходит в иное измерение бытия — жизнь в беспределе. Метафизическая истерия души, ее склонность к одержимости и беснованию подобна опустошающим смертоносным вихрям. Один из героев «Записок из подполья» Дос­тоевского выражает исконное негодование русского: «И отчего это взяли все эти мудрецы, что человеку надобно какого-то нормаль­ного, какого-то добровольного хотения. С чего это непременно вообразили они, что человеку надо непременно благоразумно вы­годного хотения, чтобы это ни стоило и к чему бы ни привело». Но этот роковой путь от произвола к безграничному деспотизму, когда видимость свободы заключает в себе насилие, также вы­ражен Достоевским пророчествами, вложенными в уста старца Зо-симы: «Мыслят устроиться справедливо, но кончат тем, что заль­ют мир кровью...»

Тайны бурлящего потока русской истории становятся внут­ренними переживаниями человека, отражаются бурлением его ду­ховных страстей. Д.Мережковский назовет такой всечувствующей стихией «плоть» человека, все улавливающей и все усваивающей. Ибо именно плоть включает в себя и космос, и землю, и мир, и пол, и всю культуру с науками и искусствами. Откровения плоти оказываются всеземными откровениями.

Все эти разноликие толкования русской философии оформи­лись и примирились на идее всеединства, предполагающей всеохва­тывающий синтез как со стороны жизни, так и со стороны мысли. В нем непосредственные жизненные переживания отливались в еди­ную цельную теорию. Гносеологический аспект идеи всеединства проявляется утверждением цельного знания. Цельность предполага­ет органичное объединение трех разновидностей знания: научного (философского), эмпирического (цаучного) и мистического (созер­цательно-религиозного). Таким образом, русская философия пред­лагала весьма оригинальный проект гносеологии, который ждет сво­его исполнения и по сей день.

В лице С.Франка (1877—1950) русская философия приходит к окончательной формулировке вывода о том, что возможность ис­тинного обладания реальностью состоит в непосредственном пере­живании полноты самобытия. Единством переживаемого и переживающего достигается «идеал жизнечувствия». Намек же на ре­
альность такого внутренне удовлетворяющего нас единства, т.е.
идеала, мы получаем в явлениях красоты. Прекрасное отличимо
сразу как самодовлеющая ценность и значительность. В его лице
мы внутренне примирены с бытием. Поэтому мечта о конечном
преображении мира, согласно философии Франка, есть мечта о
всецелом торжестве красоты в нем.

Однако сама постановка типично русского вопроса: «Что де­лать?», «Что делать мне и другим, чтобы спасти мир и оправдать свое существование?» — отвергает возможность простого соучастия в жизни, вхождения в состав бытия, включенности в природную разумность. Ведь если такой вопрос встал, значит, с миром надобно непременно что-то делать: спасать его, устраивать иначе. И несмот­ря на то, что вопрос поставлен как бы личностно, он претендует на общезначимость. Франк прозорливо замечает, что «типичный рус­ский всем своим существом ощущает, что нужно не просто жить, а жить для чего-то». Он все время колеблется между признанием ди­намики жизни, что выражается сакраментальной формулой «Пути господни неисповедимы» и стремлением прочно определиться, нау­чившись читать «откровение Господа». На вопрос: «Что делать?» Франк отвечает развернутой программой. Тяжкий труд в поте лица — это первое производственное дело, без которого останавливаются и делаются бессмысленными все остальные человеческие дела. Он направлен на то, чтобы взращивать силы добра, ибо прежде всего следует обладать этой субстанцией, а затем уже начинать облагоде­тельствовать других людей. Необыкновенно значимым оказывается внешнее дисциплинирование отношений между людьми и упоря­дочивание образа жизни. Оно свидетельствует о силе человеческой воли, того практического усилия, которое участвует в созидании смысла жизни. Другим важнейшим делом оказывается работа по обузданию сил зла и ограждению сил добра, которую нельзя осу­ществлять насилием. Добро творится добром, зло истребляется любовью. Никогда еще добро не было осуществлено декретами, ни­когда оно не было навязано самой энергичной общественной дея­тельностью. Конкретный совет Франка заключается в том, чтобы стремиться к осуществлению нравственного дела сегодня и сейчас: «Кто живет в сегодняшнем дне — не отдаваясь ему, а подчиняя его себе — тот живет в вечности». Видимо, следует прислушаться к подобному наставлению великого мыслителя. Свое великое нрав­ственное значение философия обретает, сопрягаясь с соучастием в конкретной жизни мира.

ЛИТЕРАТУРА

1. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых фи­лософов. М., 1979.

2. Аристотель. Соч. В 4-х т. М., 1972—1976.

3. Платон и его эпоха. М., 1979.

4. Антология даосской философии. М., 1994.

5. МонтеньМ. Опыты. М.—Л., 1954.

6. Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950.

7. Соловьев В. Соч. В 2-х т. М., 1990.

8. Платон. Соч. В 3-х т. М., 1968-1971.

9. Гоббс Т. Избранные произведения. В 2-х т. М., 1964.

10. Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки. М., 1988.

11. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Т. 1.М., 1993.

12. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992.

13. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической фи­лософии. М., 1989.

14. На переломе. Философские дискуссии 20-х годов. М., 1990.

15. Мамардашвили М. Как я понимаю философию? М., 1990.

16. Библер B.C. Что есть философия? // Вопросы философии. 1995, № 1.

17. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.

18. Рассел Б. История западной философии. В 2-х т. Новосибирск, 1994.

19. Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993.

20. Бердяев Н. А. О русской философии: В 2-х ч. Омск, 1991.

21. Франк С. Л. Сочинения. М., 1990.

22. Франк С.Л. Смысл жизни//Вопросы философии. 1990, № 6.

Дата добавления: 2014-12-07