ФИЛОСОФИЯ 13 страница

“Я” и “Ты” объединяются в духовное единство “Мы”, которое в то же время выступает первичным и исходным по отношению к “Я” и “Ты”. Сначала должно существовать духовное единство “Мы” как некая исходная реальность, внутри которой возникают и формируются отдельные, находящиеся в живом общении и диалоге “Я” и “Ты”, подобно тому, что должна существовать единая рука, чтобы можно было говорить об отдельных пальцах этой руки.

Итак, с одной стороны, существует “Мы” как реальное духовное единство, объединяющее различные духовные существа “Я” и Ты”. Но с другой стороны, все эти “Я” и “Ты” существуют в пространстве и во времени как телесные существа, и в этом качестве они несовершенны, ограниченны и греховны. Эта сторона человека в принципе неустранима. Человек - двойственное существо: с одной стороны, он духовен и в этом он близок к Богу, с другой, он телесен, находится в пространстве и во времени, и в силу этого он несовершенен и греховен.

Отсюда Франк делает вывод, что любые попытки построения здесь, на земле, идеального общества, в котором люди бы общались только как духовные существа, обязательно будут утопичны. В земном мире в принципе нельзя воплотить идеалы справедливости, всеобщего добра, всеобщего равенства и счастья, потому что люди неустранимо несовершенны как телесные существа. И всякие попытки построить совершенное общество, где все счастливы, обернутся неизбежно еще большим насилием и несправедливостью. Чем более совершенное общество мы хотим построить, тем больше мы будем обгонять все страны по производству колючей проволоки и концлагерей.

Но, пишет Франк, можно стремиться к постепенному улучшению общества, к более справедливому состоянию, к большему равенству – через труд над улучшением законов, через воспитание все более высокой культуры людей, через участие в бедах конкретного человека. Нельзя лишь строить иллюзии, что можно в конечные сроки добиться идеала. Двигаться постепенно, через труд и неустанные усилия, к идеалу можно, но достичь его нельзя. Таким образом, речь идет о бесконечном движении.

Франк пишет и том, что не должно быть иллюзий по поводу возможностей государства построить идеальное общество. Государство существует не для того, чтобы строить рай на земле, но чтобы предотвратить на земле ад. Задача государства – обеспечить более или менее достойные человека условия жизни, например, свести к минимуму преступность, а не пытаться уничтожить ее вообще, так как всегда будут люди, не вписывающиеся в общество, ибо человек в принципе несовершенен.

Идеи работы “Философские предпосылки деспотизма”. Она была прочитана в качестве благотворительной лекции в пользу голодающих в 1907 году в Петербурге. В ней четкая последовательность изложения, что вообще характерно для Франка.

Сначала Франк дает определение деспотизма: это неограниченное господство одних людей над другими, руководимое лишь произволом самого господствующего. Задача состоит в том, чтобы выяснить морально-правовую основу деспотизма. Почему и как возникает деспотизм, т.е. неограниченное господство одних людей над другими?

До XVIII века не было проблем с обоснованием деспотизма. В античности представлялось очевидным неравенство одних людей по сравнению с другими. И этим обосновывалось господство одних над другими. Так, по Аристотелю, существует прирожденное неравенство между мужчиной и женщиной, между взрослым и ребенком, между свободным и рабом, эллином и варваром.

В христианстве с обоснованием деспотизма дело обстояло сложнее, так как признается формальное равенство всех перед Богом. Но зато сам Бог выступает неограниченным властелином, и эта его неограниченная власть передается его представителям на земле – церкви и государству, отсюда постоянный спор между государством и церковью по поводу того, кто ближе к Богу. Поэтому средневековое общество тоже построено на строгой иерархии, господстве и подчинении.

Но в XVIII веке начинается эпоха Просвещения с идеями философов Вольтера, Руссо, Дидро и др. о том, что ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными. Стало труднее обосновать господство одних над другими. Необходимо теперь обосновать право на это господство и в то же время признавать, что все равны.

Поэтому приходится специально доказывать парадоксальную мысль, что деспотизм необходим в интересах самих же людей. Люди нуждаются в опеке над собой для их же собственной пользы.

Рассуждение следующее. При всем различии интересов и потребностей людей должно существовать общее благо, реализация которого обеспечивает существование и развитие общества в целом. Это общее благо каждый человек не может знать в одинаковой мере – в чем оно состоит и как его достигнуть. В понимании общего блага люди уже неравны.

Лишь некоторые особые индивиды, обладающие специальными знаниями законов истории, природы человека, их истинных потребностей и интересов, могут ближе всего находиться к познанию этого общего блага. Случайный же человек может заблуждаться в понимании собственных истинных интересов и потребностей, которые можно установить только научно.

Поэтому-то громадное большинство людей и вынуждено, причем добровольно, передавать право на управление обществом в целом этим специальным людям, лучше других знающим, что хорошо и что плохо для общества в целом.

Ну, например, дворник или кочегар в котельной, или домашняя хозяйка, безусловно, понимают меньше в правильном управлении обществом, чем те, которые профессионально знают законы истории, экономики, права и т.п. И эти дворники и кочегары просто обязаны передать права на управление собой тем, кто больше в этом понимает.

Далее. Ясно, что общество развивается в каком-то определенном направлении, но развивается стихийно, с большой и бесполезной растратой сил и энергии. Происходят бессмысленные трагедии, связанные с наугад выбранными путями развития. И необходимо, опираясь на знания истории и экономических законов, упорядочить движение общества в нужном направлении, а для этого упорядочить и отношения между людьми для их же собственной пользы и скорейшего прогресса. А тех, кто это не понимает и продолжает руководствоваться собственными эгоистическими капризами, приходится для пользы общества в целом подвергать необходимому насилию. На этих рассуждениях строится теория так называемого научного управления обществом, т.е. социализм, который и оборачивается неизбежным насилием одной части общества – называющей себя передовой партией, авангардом и т.п. – над остальной частью общества.

Франк критически разбирает эти обоснования деспотизма в новом обществе. Конечно, идея организации человечества, перехода от хаоса к порядку – великая и превосходная идея. Но дело в том, что этой идее противостоит реальный факт противоречивости человеческих воззрений и стремлений. Каждый может быть убежден в своем понимании зла и блага для общества в целом.

Дело в том, что общество - настолько сложный объект и сложная система, что до сих пор никакая наука не в состоянии дать однозначных решений по поводу того, что является истинными интересами и потребностями человека и благом общества в целом. Сами ученые не могут договориться окончательно в этих вопросах. И они могут ошибаться точно так же, как и обычные люди.

По определению, не может существовать очевидных гарантий для истины по поводу общественных благ и интересов. Этим отличаются общественные науки от естественных наук, где в конце концов можно поставить решающий и окончательный эксперимент. В общественных же делах каждый искренне может быть уверен, что нашел истину для всех и, чтобы спасти остальных заблуждающихся, будет считать, что имеет право на насилие над ними.

Ведь если я вижу, что слепой идет к пропасти, я постараюсь сначала по-хорошему убедить его туда не идти, и если это не получается, то разве я не имею права силой наставить его на правильный путь. Можно ли спокойно смотреть, как идут к гибели? Так рассуждали, например, большевики, развязывая террор в стране.

Решение Франка состоит в следующем. Все эти разногласия и разные понимания того, что хорошо и что плохо для общества, могут быть преодолены только лишь в результате длительного процесса совместного выяснения истины, и в этом выяснении должны участвовать на-равных все члены общества – через дискуссии, референдумы, демократические выборы.

Лишь в длительном процессе коллективного общественного опыта кристаллизуется что-то истинное и правильное. Но и тогда вырабатываются лишь относительные истины, а не окончательные. Общество в принципе не может достичь абсолютного и окончательно истинного понимания общественного блага. Каждый раз общество обязательно будет несовершенным, и задача состоит в том, что бы делать его постепенно менее несовершенным.

В связи с этим Франк излагает свои идеи о демократии. Демократия всегда несовершенна, она дает власть толпе и непросвещенной массе, при ней есть коррупция и политиканство, но любой иной строй еще хуже. Почему? Потому что лишь демократия дает возможность постепенного улучшения общества. Народ может проголосовать неправильно, но он учится в этой своей свободе быть свободным. Только в состоянии свободы можно научиться быть свободным. Так же как только в воде, но не на берегу, можно научиться плавать.

Демократия есть всегда возможность ошибки, но она есть и возможность ее исправления, выбора другого варианта развития. Дело в том, что вне самих людей, пусть несовершенных, часто ошибающихся, вне их коллективного самоопределения, не существует другого способа познавать истину.

Несовершенство человеческой природы является аргументом в пользу демократии, так как демократия означает освобождение от опеки со стороны любых возомнивших себя спасителями человечества, но все равно несовершенных людей. Демократия не означает веру в непогрешимость большинства, но означает отрицание всякой непогрешимости и признание прав меньшинства и любого отдельного человека на участие в общественных делах.

Рассмотрим некоторые идеи работы С. Франка “Смысл жизни”. Франк начинает с утверждения, что жизнь, как она есть, обнаруживает свою бессмысленность.

Он показывает, что прежде всего бессмысленна личная жизнь каждого из нас. Минимальное условие достижения смысла в жизни – это свобода, так как, только будучи свободным, человек может действовать “осмысленно”, стремиться к разумной цели. Но мы со всех сторон окованы силами необходимости. Мы телесны, поэтому подчинены механическим законам материи. Мы подчинены и всем слепым законам и силам органической жизни. Далее, наша жизнь слишком коротка, только-только успеваем мы набраться знания и опыта, как наше тело становится старым и дряхлым, а ведь мы только собрались жить по-настоящему.

Одни растрачивают себя на разгул и наслаждение, а когда физические силы заканчиваются, убеждаются в пошлости и бессмыслице всех наслаждений. Другие аскетически воздерживаются от всех земных радостей, готовят себя для великого призвания и святого дела, а в конце жизни начинают понимать, что и призвания у них нет, и дело их совсем не свято. Кто-то боится обременять себя семьей и к старости становится одинок и скорбит об отсутствии любви и уюте семьи, другой же погряз в семейных проблемах и потом кается, что добровольно продал свою свободу.

Наши страсти и влечения обманчиво выдают себя за что-то важное и драгоценное для нас, но когда мы их достигаем, то бываем разочарованы и понимаем свою ошибку тогда, когда уже трудно что-либо исправить. Отсюда неизбежное сознание обманутых надежд и недостижимости истинного счастья на земле. Даже немецкий поэт и ученый Иоганн Гёте, прозванный “баловнем судьбы”, прожив исключительно долгую, счастливую и плодотворную жизнь, признанный гением при жизни, под конец своей жизни признавался, что за 80 лет своей жизни он изведал лишь несколько дней полного счастья и удовлетворения.

Но может быть, смысл жизни отдельного человека станет понятным на фоне общей жизни человечества и всего мира? Но выясняется, что и общая жизнь человечества есть набор бессмысленных случайностей, длинная вереница фактов и событий, которые не ведут ни к какой цели, есть только итог столкновений разнообразных страстей партий, классов и государств. История постоянно выступает как попытка осуществления общечеловеческих идеалов, но реально она есть крушение и разоблачение иллюзорности этих идеалов.

Например, вера в прогресс, которая вдохновляла целые поколения, не только не привела к счастливой жизни, но обернулась страшными войнами, экологическими катастрофами. Человечество совсем не движется “вперед”, скорее, на деле оно откатывается назад и сейчас оно стоит дальше от цели, чем было двадцать веков назад. Так, мы утратили красоту и мудрость Древней Греции. А в XX веке просвещенная Европа, со всеми ее гуманными и нравственными идеями, была повергнута в кровавые революции и мировые войны.

Таким образом, как индивидуальная человеческая жизнь, так и история показывают иллюзорность всечеловеческого счастья. Но может быть, возможно постичь смысл жизни человечества в контексте космической истории?

Но и здесь на первом месте стоит борьба за существование, царствуют слепые инстинкты, и ясно, что стихийные условия космической жизни не способны дать смысл жизни. Франк дает следующий образ. В уголке мирового пространства кружится и летит маленький комочек мировой грязи, именуемый Землей; на его поверхности копошатся миллиарды живых козявок, в том числе и двуногих, именуемых себя людьми; они зарождаются и через мгновение умирают по законам космической природы; и в тоже время успевают драться и воевать между собой, и в этой бесконечной войне пытаются обрести счастье, разум и правду.

Как же Франк все-таки вводит смысл жизни? Он рассуждает следующим образом. Уже то, что мы вообще ставим вопрос о смысле жизни, означает, что этот смысл должен как-то существовать в мире. В совершенно бессмысленном мире не мог бы возникнуть сам вопрос о смысле жизни.

В своем выводе о бессмыслице мира мы уже возвышаемся над этой бессмыслицей. Это означает, что в нас самих есть некоторое внутреннее бытие, особый мир разума и познания. Мы ищем вечной жизни, блаженного покоя и удовлетворения, но откуда же мы берем о них представления, если в реальной жизни этого нет? Следовательно, эти представления, так же как и идея смысла жизни, возникают в нас из какого-то другого источника, отличного от окружающего нас мира. И этим источником является тот, кто сам есть источник всего, в том числе и этого мира, т.е. Бог. Таким образом, Франк вводит Бога. Так как мир бессмыслен, а у нас все же есть мысль о смысле жизни, то эту мысль мы получаем не от мира, но от Бога.

Смысл жизни состоит уже в том, что мы о нем мыслим и его ищем, точно так же, как наше искание Бога уже говорит о том, что он в нас есть, т.к. мы не могли бы искать то, о чем мы даже не в состоянии были бы помыслить, опираясь только на свой жизненный опыт. Бог именно с нами и в нас, иначе нельзя объяснить это внутреннее беспокойство, которое нас томит.

Далее Франк пишет о том, что смысл жизни нельзя найти в готовом виде раз и навсегда данным. Он нам дан не из вне, а изнутри. Смысл жизни должен быть заложен в самой жизни конкретного человека. И если бы мы могли найти вне нас готовый смысл жизни в качестве подарка, он все равно нас не удовлетворил бы, так как смысл жизни конкретного человека должен быть выработан усилиями самого конкретного человека и стать оправданием его собственного личного существования. Чтобы найти смысл жизни, мы должны не оглядываться вокруг себя, а осуществить волевой акт напряженного самоуглубления.

Франк показывает критерий для распознания того, имеет ли деятельность человека подлинно духовный смысл. Суть критерия в том, в какой степени то, что делает человек, направлено на ближайшие неотложные нужды сегодняшнего дня, на конкретные потребности окружающих его живых людей. И вот этой деятельности, как осмысленной, Франк противопоставляет внешне иногда эффектную работу ради отдаленного будущего, или счастья человечества в целом.

Легко любить все человечество, но очень трудно полюбить ближнего. Легко беспокоиться о голодных детях Никарагуа, но трудно помочь конкретному соседскому ребенку. Можно скорбеть вселенской скорбью о наличии вечного зла в мире, но сначала попробуй сделать так, чтобы уже сегодня этого зла в мире стало чуть меньше.

Франк поднимает еще одну очень важную тему. Человек по своей природе принадлежит двум мирам – божественному и земному, и сердце человека есть точка соединения или пересечения этих двух миров. Стремясь к Богу, человек в то же время живет в земном мире и постоянно и неизбежно грешит в силу своей слабости и ограниченности. Но есть разные пути преодоления собственной греховности.

Кратчайший, но, может быть, труднейший путь к Богу избирают отшельники и святые, они отрекаются всецело от мира, от всего, что не согласуется с Богом. Другой путь преодоления своей греховности состоит в таком участии в делах этого греховного мира, когда стремятся преодолеть греховность мира или хотя бы ее уменьшить.

Возьмем пример с войной, которая есть безусловно греховное занятие. Монах и отшельник будут правы, воздерживаясь от участия в ней, правы потому, что сами не пользуются плодами войны, им не нужно и само государство, ведущее войну, и все, что дает человеку государство. Среди обычных людей менее греховен и более прав будет тот, кто, участвуя в войне, вместе с тем разделяет и принимает на себя грех и ответственность вместе с государством. Поэтому он более честен, чем тот, кто в войне не участвует, но пользуется всеми плодами войны, а ответственность за грех перекладывает на другого.

Человек устроен так, что не грешить он не может, но в его силах выбрать жизнь менее греховную. Например, всякое участие в войне греховно, но защищать Отечество с оружием в руках менее греховно, чем участие в войне грабительской. Всякая плотская, или половая любовь, несовершенна и греховна, и идеальным состоянием является монашеское целомудрие. Но меньшим грехом будет жениться и жить в браке, чем вести беспорядочную половую жизнь.

Франк делает вывод, что смысл жизни состоит не в том, чтобы достичь абсолютного совершенства и полностью уподобить свою жизнь Богу, но в том, что если уж нельзя из своей жизни совсем устранить греховность, то необходимо стремиться к тому, чтобы делать свою жизнь все-таки менее греховной.

Франк пишет, что невозможно насилием совершенно истребить зло и сотворить добро. Но можно ограничивать и обуздывать зло в мире, не позволяя ему разрушать жизнь. Добро же можно творить только добром. Настоящее добро всегда тихо и незаметно нарастает в душах людей в стороне от шума суеты и борьбы общественной жизни, и это очень длительный и постепенный процесс. Но другого способа творить добро не существует, и задача состоит в том, чтобы, ограничивая зло в мире, создавать условия для проявления добра.

Тема 7. Бытие

Лекция 1.

Понятие бытия. Бытие-в-мире и бытие мира, универсальный характер этих понятий. Проблема единства мира

Как уже говорилось в лекции о предмете философии, философия рассматривает мир в целом, т.е. весь мир, вместе с присутствующим в нем человеком. С рассмотрения мира в целом мы и начнем. Для этого нам придется на первых порах отвлечься (абстрагироваться) от всего того, что отличает все явления друг от друга, сосредоточив внимание на том, что их объединяет. Поэтому мы отвлекаемся от различия между материальным (вещи внешнего мира) и идеальным (мысли, представления, эмоции), природным (атомы, реки и галактики) и социальным (общественные отношения, социальные группы и организации). Абстрагируемся от свойств, которые отличают живое от неживого, одну конкретную вещь от другой и т.д.

В результате у нас останется признак, общий для всего, что существует. Этот признак есть именно существование, или бытие, всех явлений. Все явления мира, как материальные, так и идеальные, природные и социальные и т.д., обладают бытием.

Присмотримся ближе к этому признаку. Бытие – это то, что остается от предмета, когда мы отбросим все его конкретные свойства. Это отражается и в языке. Все суждения о вещах и явлениях включают явно или неявно слово “есть”. Мы говорим: Петров есть человек, кроме того, он есть врач, он есть муж вот этой женщины, гражданин Российской Федерации и т.д. Отбросим в каждом из этих суждений конкретные свойства Петрова, и тогда останется лишь то, что Петров есть, т.е. обладает бытием. Таким образом, понятие бытия присутствует незримо в языке, как тот воздух, который мы не замечаем, но которым мы дышим и поэтому живем.

В то же время необходимо подчеркнуть, что бытие любой конкретной вещи - это вопрос факта в том смысле, что данная вещь существует либо не существует независимо от наших рассуждений о ней. Представим, что мы смогли каким-то образом логически обосновать положение, что человек по фамилии Петров есть, существует, но ведь в следующий момент он может перестать существовать. И все наше обоснование окажется неуместным. Или доказали, что Петров не существует, а он возьмет и появится на свет. Поэтому любые логические доказательства существования определенной, вот этой вещи или вот этого явления неосновательны.

Можно обосновать, ссылаясь на законы природы и логики, возможность или невозможность существования какого-то вида явлений; например, обосновать, исходя из свойств таблицы Менделеева, возможность существования определенного химического элемента или, опираясь на законы термодинамики, доказать невозможность существования вечного двигателя. Но нельзя логически доказать существование либо не существование вот этого конкретного яблока.

Однако вообще существование в мире чего-то определенного и конкретного, т.е. каких-то вещей и явлений, не может быть поставлено под сомнение, потому что сама попытка представить, что ничего в мире не существует, приводит к логическому противоречию: ведь ясно, что, по крайней мере, должен существовать хотя бы тот, кто пытается представить, что ничего в мире не существует.

Итак, обо всех вещах и явлениях мира можно утверждать, что они существуют, обладают бытием. Присматриваясь к бытию определенных вещей и явлений, мы обнаруживаем второе их общее свойство: бытие вещи и явления - преходяще. Вещи и явления возникают, длятся и исчезают во времени, а также занимают ограниченное место в пространстве. Сам язык указывает на это их свойство, ведь мы говорим “о предел енные вещи и явления”, т.е. имеющие предел, ограничивающий их бытие во времени и в пространстве.

Яблоко, которое сейчас лежит на столе передо мной, заполняет определенное, ограниченное место в пространстве, оно вот в этой точке пространства начинается, а в вот этой точке пространства заканчивается. И во времени оно тоже ограничено: в какой-то момент появилось и через какое-то время исчезнет, например, будет съедено или сгниет, высохнет, в любом случае перестанет быть вот этим яблоком. И человек по фамилии Петров тоже заполняет определенное и, следовательно, ограниченное место в пространстве; и во времени его бытие длится ограниченный срок, потому что он смертен. И моя мысль принадлежит именно мне, а не другому человеку, в этом смысле она также пространственно ограничена, и во времени она также ограничена, будет вытеснена другой моей мыслью. Преходящий характер любого явления и любой вещи мы будем выражать через понятие “бытие-в-мире”. Итак, любой вещи или явлению присуще бытие-в-мире.

Продолжая присматриваться к вещам и явлениям, мы обнаруживаем третье общее свойство: каждая вещь в своей пространственной и временной границе переходит не в ничто, но в некоторое нечто, именно в другую вещь или в другое явление. Яблоко в своей границе переходит в окружающий его воздух, который, в свою очередь, соприкасается со стенами дома, а за этими стенами начинается пространство, заполненное снова воздухом, образующим атмосферу планеты. Эта атмосфера переходит в космический газ, в котором, в свою очередь, движутся планеты, звезды, галактики и т.д. И во времени вещи и явления, исчезая, переходят не в ничто, но в другое состояние: съеденное яблоко переходит в содержимое желудка, человеческое тело после смерти не исчезает, но распадается на химические составляющие.

Итак, одно явление сменяется другим в пространстве и во времени, образуя бесконечный ряд явлений. Этот бесконечный ряд явлений и есть то, что можно назвать миром в целом.

Обратим внимание на то, что мир в целом, хотя и состоит из преходящих вещей и явлений, ограниченных в пространстве и во времени, сам не может иметь границу в пространстве и во времени. Обнимая все, что существует, он не может занимать определенное место, так как это означало бы, что далее начинается что-то иное, чем он сам. Он также не возникает и не исчезает во времени, потому что это снова означало бы переход во что-то иное, чем он сам. Чтобы подчеркнуть это отличие мира в целом от отдельных вещей и явлений, мы будем использовать понятие “бытие мира”.

Бытие-в-мире и бытие мира выступают как противоположные понятия: первое преходяще и ограничено, второе вечно и безгранично. С другой стороны, понятия бытие-в-мире и бытие мира взаимосвязаны. В самом деле, рассматривая бытие-в-мире, мы перешли к бытию мира, а анализ бытия мира приводит нас обратно к бытию-в-мире, т.е. к существованию отдельных вещей и явлений, из которых состоит бытие мира.

Отметим следующую важную особенность этих понятий. Мы к ним пришли, рассуждая о мире в целом. Но оказывается, данная пара понятий вполне применима и при анализе конкретных вещей и явлений.

С одной стороны, каждая вещь и каждое явление могут быть поняты как совокупность бытий-в-мире. Например, яблоко, лежащее передо мной, состоит из левой и правой половинок, семечек, кожуры, черенка. Каждая из этих частей преходяща: переходит одна в другую в пространстве и изменяется во времени. Тело человека состоит из органов и частей, переходящих друг в друга в пространстве и изменяющихся во времени. Например, известно, что органические клетки, из которых состоит наше тело, постоянно отмирают и заменяются новыми. Внутренний мир личности также предстает как поток сменяющих друг друга ощущений, образов, эмоций и мыслей.

А с другой стороны, каждая вещь представляет собой нечто относительно неизменное и сохраняющееся в качестве данной вещи. Например, яблоко остается яблоком вопреки изменчивости своих частей. Конечно, нельзя дважды войти в одну и ту же реку, так как она есть нечто текущее и изменяющееся, в этом прав греческий философ Гераклит. Но ясно и то, что при всех этих изменениях река остается той же самой: Кама не превращается в Волгу. С этой стороны каждая вещь есть своеобразный аналог бытия мира, который при всех изменениях остается тем, что он есть.

Между вещью, рассматриваемой в целом, и миром в целом существует еще одно важное сходство. Мир в целом мы не можем обозреть, так как всегда имеем дело лишь с тем или иным его фрагментом. Современная космология утверждает, что мир, который открывается нам в радиотелескопах, составляет лишь часть Метагалактики, в которую входит наша галактика Млечный путь. Предполагается, что такого рода метагалактик во Вселенной множество. Также можем созерцать мир лишь вот в этот момент времени.

Но и отдельную вещь мы тоже не способны созерцать всю целиком. Например, я смотрю на яблоко и вижу его переднюю, обращенную ко мне сторону, но не могу видеть одновременно заднюю сторону. Могу лишь мысленно достраивать ее образ в воображении. И тем более не могу увидеть яблоко изнутри целиком, во всей совокупности его частей и клеток, из которых оно состоит. Даже разрезав яблоко, я увижу лишь плоскость среза, но не все яблоко сразу. Я его вижу также лишь таким, каково оно в данный момент времени, но не могу созерцать его во всей совокупности состояний во времени, т.е. в том числе его прошлых состояний и будущих.

И конкретного человека мы воспринимаем всегда лишь частично: вот в этот момент времени, вот эту сторону тела, его мысли вот в этот момент времени. Весь человек, так же как и яблоко, или мир в целом, нам никогда не дан.

И мир в целом, и отдельная вещь в целом нам никогда не даны актуально для наших органов чувств: зрения, осязания, слуха и т.д. То и другое представляются лишь в виде мысленных образов, деятельности памяти, мысленных экстраполяций и обобщений.

Итак, любую вещь можно представить как совокупность сменяющих друг друга в пространстве и во времени бытий-в-мире, и в то же время вещь можно рассматривать как своеобразное подобие бытия мира. Это говорит об универсальности данных философских понятий.

Для подкрепления последней мысли приведем чешскую юмореску. Пожилой мужчина, листая старую записную книжку, натыкается на номер телефона девушки, с которой у него был роман в далекой молодости. Он набирает номер и слышит голос своей Марыси. Оказывается, у нее тоже внуки, и со здоровьем проблемы. Они договариваются встретиться в том же кафе, в котором когда-то встречались. Он приходит пораньше, с трепетом ждет свою Марысю. И вот в зал входит женщина далеко не первой молодости, очень крашеная, настолько не соответствующая тому образу, который сохранился в его памяти, что он сделал вид, что ее не узнал. Но и она его не узнала и прошла в другой зал в поисках его. Мужчина торопится к выходу, и в вестибюле, надевая пальто, слышит голос Марыси в телефонной будке: “Ты знаешь, захожу в зал и вижу, сидит такая развалина. Я, разумеется, сделала вид, что его не узнала”.

Для нас важно, что, вопреки всем изменениям, которые причинило беспощадное время, они друг друга все же узнали. Изменившись совершенно, они сохранились в качестве тех же самых личностей. И вот эту двойственность - способность вещей и мира в целом при всех изменениях оставаться теми же самыми - отражают понятия бытие-в-мире и бытие мира.

Поставим теперь следующий вопрос: является ли вся совокупность явлений в пространстве и во времени, составляющая бытие мира, единством, или это есть лишь совокупность, в которой каждое явление существует само по себе, изолированно, сменяя друг друга во времени и в пространстве?

Дата добавления: 2014-12-07