Песнь шестнадцатая. 1 во мраке ада и в ночи, лишенной своих планет и слоем облаков под небом скудным плотно затемненной

1 Во мраке Ада и в ночи, лишенной Своих планет и слоем облаков Под небом скудным плотно затемненной, 4 Мне взоров не давил такой покров, Как этот дым, который все сгущался, Причем и ворс нещадно был суров. 7 Глаз, не стерпев, невольно закрывался; И спутник мой придвинулся слегка, Чтоб я рукой его плеча касался. 10 И как слепец, держась за вожака, Идет, боясь отстать и опасаясь Ушиба иль смертельного толчка, 13 Так, мглой густой и горькой пробираясь, Я шел и новых не встречал помех, А вождь твердил: "Держись, не отрываясь!" 16 И голоса я слышал, и во всех Была мольба о мире и прощенье Пред агнцем божьим, снявшим с мира грех. 19 Там "Agnus Dei" пелось во вступленье; И речи соблюдались, и напев Одни и те же, в полном единенье. 22 "Учитель, это духи?" - осмелев, Спросил я. Он в ответ: "Мы рядом с ними. Здесь, расторгая, сбрасывают гнев". 25 "А кто же ты, идущий в нашем дыме И вопрошающий про нас, как те, Кто мерит год календами земными?" 28 Так чей-то голос молвил в темноте. "Ответь, - сказал учитель, - и при этом Дознайся, здесь ли выход к высоте". 31 И я: "О ты, что, осиянный светом, Взойдешь к Творцу, ты будешь удивлен, Когда пройдешь со мной, моим ответом". 34 "Пройду, насколько я идти волен; И если дым преградой стал меж нами, Нам связью будет слух", - ответил он. 37 Я начал так: "Повитый пеленами, Срываемыми смертью, вверх иду, Подземными измучен глубинами; 40 И раз угодно божьему суду, Чтоб я увидел горние палаты, Чему давно примера не найду, 43 Скажи мне, кем ты был до дня расплаты И верно ли ведет стезя моя, И твой язык да будет наш вожатый". 46 "Я был ломбардец, Марко звался я; Изведал свет и к доблести стремился, Куда стрела не метит уж ничья. 49 А с правильной дороги ты не сбился". Так он сказал, добавив: "Я прошу, Чтоб обо мне, взойдя, ты помолился". 52 И я: "Твое желанье я свершу; Но у меня сомнение родилось, И я никак его не разрешу. 55 Возникшее, оно усугубилось От слов твоих, мне подтвердивших то, С чем здесь и там оно соединилось. 58 Как ты сказал, теперь уже никто Добра не носит даже и личину: Зло и внутри, и сверху разлито. 61 Но укажи мне, где искать причину: Внизу иль в небесах? Когда пойму, Я и другим поведать не премину". 64 Он издал вздох, замерший в скорбном "У!", И начал так, в своей о нас заботе: "Брат, мир-слепец, и ты сродни ему. 67 Вы для всего причиной признаете Одно лишь небо, словно все дела Оно вершит в своем круговороте. 70 Будь это так, то в вас бы не была Свободной воля, правды бы не стало В награде за добро, в отмщенье зла. 73 Влеченья от небес берут начало, - Не все; но скажем даже - все сполна, - Вам дан же свет, чтоб воля различала 76 Добро и зло, и ежели она Осилит с небом первый бой опасный, То, с доброй пищей, победить должна. 79 Вы лучшей власти, вольные, подвластны И высшей силе, влившей разум в вас; А небеса к нему и непричастны. 82 И если мир шатается сейчас, Причиной - вы, для тех, кто разумеет; Что это так, покажет мой рассказ. 85 Из рук того, кто искони лелеет Ее в себе, рождаясь, как дитя, Душа еще и мыслить не умеет, 88 Резвится, то смеясь, а то грустя, И, радостного мастера созданье, К тому, что манит, тотчас же летя. 91 Ничтожных благ вкусив очарованье, Она бежит к ним, если ей препон Не создают ни вождь, ни обузданье. 94 На то и нужен, как узда, закон; На то и нужен царь, чей взор открыто Хоть к башне Града был бы устремлен. 97 Законы есть, но кто же им защита? Никто; ваш пастырь жвачку хоть жует, Но не раздвоены его копыта; 100 И паства, видя, что вожатый льнет К благам, будящим в ней самой влеченье, Ест, что и он, и лучшего не ждет. 103 Ты видишь, что дурное управленье Виной тому, что мир такой плохой, А не природы вашей извращенье. 106 Рим, давший миру наилучший строй, Имел два солнца, так что видно было, Где божий путь лежит и где мирской. 109 Потом одно другое погасило; Меч слился с посохом, и вышло так, Что это их, конечно, развратило 112 И что взаимный страх у них иссяк. Взгляни на колос, чтоб не сомневаться; По семени распознается злак. 115 В стране, где По и Адиче струятся, Привыкли честь и мужество цвести; В дни Федерика стал уклад ломаться; 118 И что теперь открыты все пути Для тех, кто раньше к людям честной жизни Стыдился бы и близко подойти. 121 Есть, правда, новым летам к укоризне, Три старика, которые досель Томятся жаждой по иной отчизне: 124 Герардо славный; Гвидо да Кастель, "Простой ломбардец", милый и французу; Куррадо да Палаццо. Неужель 127 Не видишь ты, что церковь, взяв обузу Мирских забот, под бременем двух дел Упала в грязь, на срам себе и грузу?" 130 "О Марко мой, я все уразумел, - Сказал я. - Вижу, почему левиты Не получили ничего в удел. 133 Но кто такой Герардо знаменитый, Который в диком веке, ты сказал, Остался миру как пример забытый?" 136 "Ты странно говоришь, - он отвечал. - Ужели ты, в Тоскане обитая, Про доброго Герардо не слыхал? 139 Так прозвище ему. Вот разве Гайя, Родная дочь, снабдит его другим. Храни вас бог! А я дошел до края. 142 Уже заря белеется сквозь дым, - Там ангел ждет, - и надо, чтоб от света Я отошел, покуда я незрим". 145 И повернул, не слушая ответа.

Дата добавления: 2014-11-29