Велес, Ярила и Дионис

КОЩЕЙ

Рассмотрим перевод имени Кощея с точки зрения теории Алексея Наговицына, одного из авторов данной книги.

Кощей — направление (К) всеобщего (всеотгораживающего) (О) щита (отгорожения) (Щ) от естественного (Е) оплодотворяющего жизненного импульса (Й).

В данном имени характерно то, что оно точно указывает на функцию Кощея. Он убивает, "отгораживает от мира щитом" оплодотворящую и порождающую силу, которая в сказках персонифицирована в образе Марьи Моревны.

Возможно, отсюда же происходит нарицательное понятие "кощунствовать".

В книге Б.А. Рыбакова "Язычества древней Руси" этот персонаж разобран очень подробно. Трактовка образа Кощея, приведенная у данного исследователя полностью совпадает с вышеприведенным переводом его имени. Стоит только добавить, что Кощей омертвляет все живое, он сама косность. Корень "кощ" может переводиться как "кость". В русском языке фонема "Щ" и фонетическое сочетание "СТЬ" взаимозаменяемы, ср. прощение — прости, угощение — угости, крещение — крестить и т.д.

Кощей живет в стеклянном, а вначале, видимо, в костяном дворце, его "костистость" (скелетообразность), подчеркивается еще тем обстоятельством, что смерть его заключена в игле, а в первоисточнике, возможно, кости.

Еще более "очаровательное" второе имя у Кощея — Трипетович.

Приведем его фонетический перевод:

Трипетович — твердь (Т) действующая (Р) к единому (объединению) (И) (ТРИ), отец естества (ПЕ) тверди (Т) (ПЕТ), всеобщее (О) ведение (В) единого (И) изменения (колдовства, чар) (Ч) (ОВИЧ).

Следовательно, Кощей стремится все объединить в естестве тверди, в костной, мертвой материи. Он ведает всеобщим, единым колдовством, посредством которого можно превратить живое в неживое. В некоторых вариантах сказок говорится об окаменении противников Кощея, посредством его чар или родственных ему персонажей. Не случайна смерть Кощея в яйце. Яйцо — зародыш жизни, его окружает твердая, "костяная" оболочка, скрывающая эту жизнь. При уничтожении оболочки и иглы, спрятанной в ней (кости), мир, добро, весна — обретают свободу от Кощея, и он умирает.

Кощей крадет невесту положительного героя — Марью — Моревну. По общепринятой версии, время нахождения Марьи-Моревны у Кощея связывается с зимой, омертвлением земли, а после ее освобождения наступает весна и лето. В некоторых вариантах, Марью или Настасью, убивают (приносят в жертву). Наша трактовка дает объяснение этого акта. Кровь Марьи переносит живительную силу на мертвую природу. Отсюда, возможно, происходят весенние праздники сжигания и топления куклы, Мары, Костромы и т.п. Вероятно, изначально для пробуждения природы приносились человеческие жертвы. Вспомним обряд принесения в жертву Яше-Ящеру девушки — невесты. Вполне вероятно, что сказки о похищении Кощеем девушки- невесты, связаны с культом принесения сезонной жертвы данному божеству. Вполне вероятно, что Кощей мог быть персонификацией мороза, который "вытягивает" жизненную силу из природы и человека и их омертвляет. Окаменение героя, преследуемого Кощеем, возможно указание на его замерзание. Добродушный Дед Мороз новогоднего праздника, скорее всего понимался нашими предками как грозное омертвляющее божество. У близких к славянам финнов мороз имеет жуткую внешность, он "вспоен гадюками в чужих землях, мать его без груди, отец — злодей". Указание на то, что жилище Кощея находится в "тридевятом царстве, тридесятом государстве", которое в традиции русских сказок является то центром, то краем земли, представляется достаточно важным. Дело в том, что в монголо-тибетской мифологии существует персонаж, связанный с центром мира и мировым деревом — елью. Он весь год насылает на людей ветер и холод, а в январе приходит к людям и через детей тем, кто выполнял законы предков дарит подарки. Этот персонаж является прототипом благодушного ныне Деда Мороза и по одной из версий был принесен в Европу гуннами. Характерно, что он повелевает морозами и имеет скелетообразный вид, он живой мертвец. Эти обстоятельства говорят в пользу того, что Кощей русских сказок в архаический период мог приравниваться к богу отвечающему за холод и мороз — Деду Морозу.

Славянский бог Ярила нередко понимается как божество солнечное, что связано, вероятно, с влиянием "Снегурочки" Островского, на самом же деле мы не имеем никаких достаточных оснований считать Ярилу богом Солнца. Русский Ярила, часто сопоставляемый с южно-славянским Бадняком, — бог жизненной, сексуальной силы (яри), связанный с плодородием и оплодотворением, но это оплодотворение — земное, если вовсе не хтоническое.

Ярила представляется нам своего рода аналогом античного Диониса. Действительно, Диониса изображали украшенным листьями винограда, Ярила связан с культом хмеля, из которого делают пиво. И Дионис, и Ярила почитались шумно, весело, праздники, им посвященные, нередко переходили в оргии. На праздниках Ярилы, например, как и на праздниках Диониса, умыкали девушек. Одним из символов как Ярилы, так и Диониса служил фалос. К тому же, как было показано нами выше, Ярила может рассматриваться как сын Велеса, или одна из его ипостасей. Дионис же был воспитан Гермесом и не единожды спасен им. Пары Ярила-Велес и Дионис-Гермес имеют много общего.

С другой стороны, Дионис не только связан с плодородием, но и хтоничен. Он воплощающийся в облике козла, связан с ритуальным жреческим и шаманским экстазом и по ряду функций соответствует самому славянскому Велесу. То же самое можно сказать и о Яриле, который, по белорусским описаниям, предстает в образе прекрасного босого юноши в белых одеждах, с пучком колосьев в одной руке и мертвой человеческой головой — в другой. Белый цвет у славян — цвет смерти, цвет савана. Еще более очевидна символика смерти в другом атрибуте Ярилы — в мертвой голове. Наконец, колосья в его руках указывают на земное, хтоническое плодородие.

Роднит Ярилу и Диониса и традиция празднований "похорон Ярилы", что соответствует почитанию, как Бадняка, так и самого Диониса. В древней Греции проводились дионисийские мистерии, посвященные похоронам и возрождению этого бога.

Наконец, Дионис характеризуется сексуальной неразборчивостью, он женоподобен, близок к праматери — Земле. Эта его женоподобность может связываться с гермафродитизмом или ритуальной сменой пола, практикуемой в шаманских традициях до наших дней. На славянских праздниках Ярилу часто изображал юноша, переодетый девушкой, или наоборот — девушка в мужской одежде.

Связь со смертью, с шаманскими практиками, с земным (хтоническим) плодородием заставляет нас рассматривать бога, почитавшегося под именем Ярилы у славян, и под именем Диониса во Фракии (и, позднее, в античном мире), как ипостась древнейшего индоевропейского бога Велеса. Этот вывод прекрасно согласуется с другими европейскими материалами. Так Один, часто отождествляемый с римским Меркурием, скандинавский аналог славянского Велеса, воплощает в себе многие черты, присущие Яриле и Дионису, воспитаннику самого Гермеса, например, связь с магическим экстазом, с шаманскими практиками, требующими ритуальной смены пола или практиками, близкими к этому, имеется ввиду прежде всего сейд. Самое имя Одина, кроме того восходит к древней основе, имеющей значение "священное безумие", "экстаз", что образует параллель к священному безумию праздников, посвященных Дионису.

Обратимся теперь к образу римского Фавна-Луперка, соответствующего греческому Пану, сыну Гермеса (читай нашего Велеса), входящему в свиту Диониса, что уже само по себе должно привлечь наше внимание. Фавн (Faunus, от лат. favere, "помогать", также Fatuus, Fatulcus, от fatuor, "быть одержимым", fando, "пророчествовать") считается в римской мифологии богом лесов, пастбищ, полей, животных, покровителем скотоводства; кроме того Фавн пророчествовал в стихах. Велес, как известно, почитался одновременно как "скотий бог" и как бог пророчеств и стихосложения; таким образом, функции Фавна и функции Велеса во многом совпадают. Еще раз возвращаясь к Одину, скандинавскому аналогу Велеса, мы видим и определенное совпадение имен, отражающих священное безумствование.

Далее, Фавн, когда его хитростью поймал Нума, один из первых римских императоров, был вынужден рассказать, как отвращать молнии Юпитера. Интересно, что бог Велес (черт) тоже знает как скрываться от молний Перуна (Ильи Пророка), хотя их противопоставление друг-другу во многом надумано нашими современниками.. Фавн хтоничен, он может воровать детей, насылать кошмары и болезни. О Велесе можно сказать то же самое. Фавн вступал в связь со всеми животными и соблазнял женщин. Это качество хтонического бога плодородия, связанное с древнейшими ритуально-мистическим оргиями, направленными на оплодотворение всего живого.

Фавн, как и Дионис, тоже мог быть развитием образа древнейшего индоевропейского бога — Велеса. Он, явно, более архаичен чем Дионис и Ярила, он еще не потерял свои зооморфные черты, но потерял свое магическое оборотничество и образ змея. Более тесная связь Фавна с козлом, по сравнению с Дионисом, говорит о том, что он появился во времена матриархата, во времена расцвета женских оргианистических мистерий. Подобные мистерии, уже в античной Греции резко осуждались и сохранялись дольше всего, пожалуй, у этруссков и среди плебеев Рима. В праздник Фавна происходил и следующий обряд, который подтверждает наш тезис о архаичности этого бога и связь его со временем матриархата.

В праздник Фавна задабривали жуткую хтоническую богиню Манию. Мания — богиня мрака и безумия, культ ее связан с культом умерших предков. Она, как и Велес, отвечала за посмертное существование предков.

Хтоничный характер Фавна, а тем более Мании не вызывает сомнений. Римский праздник похож на славянский и интересен еще и тем, что богиня Мания. - явно богиня времен матриархата, как и весь посвященный ей ритуал.

Дата добавления: 2014-12-27