Градостроительство и архитектура периода эллинизма. 2 страница

В создании классического ансамбля было уже множество примечательных черт. Во-первых, религиозное святилище стало городским. Если архаический теменос в Дельфах находился высоко в горах, вдали от населенных пунктов, а раннеклассический комплекс в Олимпии, спустившись на землю, выступал обособленно внутри поселений, то ансамбль Акрополя, поднятый на вершину горы, находился прямо в центре Афин и составлял главнейшее градообразующее начало.

Во-вторых, уникальным было предназначение святилища. Возникнув еще в микенские времена, ансамбль включал в себя цитадель, дворцы и храмы правителей. В эпоху архаики на священном участке оставались только храмы: Гекатомпедон и храм Афины Полиады. Однако после разрушений греко-персидских войн политический лидер Афин – Перикл – решил превратить восстановление всего святилища в самый грандиозный культурный проект, способный поднять авторитет афинян перед всем эллинским миром. В итоге Афины – политический и культурный центр пелопонесского альянса - должны были получить монументальное свидетельство господства Афин в мировом порядке. По свидетельствам современников, чтобы убедить отцов города в необходимости воплощения своего замысла, он пригрозил остроить Акрополь на собственные средства и дать ему свое имя, после чего напуганные члены совета уже ни какие суммы для строительства не считали чересчур высокими.

Вновь построенный Акрополь должен был не только воплотить представление о могуществе и величии Афинской морской державы и утвердить передовые идеи греческой рабовладельческой демократии на высшей ступени ее развития, но и выразить — впервые в истории Греции — идею общеэллинского единства. Весь строй ансамбля Акрополя времен Перикла пронизан благородной красотой, спокойно-торжественным величием, ясным чувством меры и гармонии. В нем можно видеть наглядное осуществление слов Перикла, полных гордости за культуру «сердца Эллады - Афин»: «Мы любим мудрость без изнеженности и красоту без прихотливости». Наконец, в-третьих, единство и целостность ансамбля, задуманного Периклом и отстроенного в сравнительно небольшой промежуток времени, с середины до конца V в. под руководством выдающегося скульптора Фидия, были обеспечены средствами Делосского морского союза – союза городов, входивших в число персидских сопротивленцев и плативших дань в казну Афин.

План Афинского Акрополя: 1. Пропилеи. 2. Храм Ники Аптерос. 3. Эрехтейон. 4. Место расположения второго Гекатомпедона. 5. Парфенон

Афинский Акрополь. Реконструкция.

Акрополь представлял собой суровую отвесную, почти безжизненную скалу. Вход на вершину располагался с западной стороны, в соответствии с традицией греческих храмов следовать пути бога-солнца. Движение по вершине Акрополя с запада на восток означало этот путь, хотя сам подъем снизу на неприступную цитадель уже мыслился как восхождение на небо.

Мнесикл. Пропилеи. 437-432 гг. до н.э.

Вход на скалу, Пропилеи, при Перикле приобрел монументальный и торжественный облик. Архитектор Мнесикл изменил облик старых Пропилей, которые стояли под углом ко входу. Он учел рельеф скалистой поверхности и выстроил дорийское здание из пентелийского мрамора, стоящее на четырехступенном постаменте и представлявшее собой сложную систему из четырех ячеек. Внутри для оформления подъема высотой в 1,43 м было устроено пять высоких ступеней. При входе, в котором было пять проемов (средний, более широкий проезд представлял собой пандус), находились два портика с ионийскими колоннами внутри, которые стояли на красивых строгих базах, оформленных двойным валиком. Внутри были особые потолки – одни из первых каменных в Греции, обработанные нарядно и изысканно (золотые звезды на синем фоне). Интересно, что в Пропилеях Мнесикл активно использовал курватуры – искривления прямых линий для создания благоприятного впечатления от постройки, которую посетители Акрополя видели снизу в сильном ракурсе. Антаблемент и колонны Пропилей сделаны с учетом ракурса (он отодвинут вглубь, колонны наклонены), стилобат же сохраняет прямые очертания. Рисунок капителей, как наружных дорийских колонн, так и внутренних ионийских, отличается простотой и элегантной сочностью (в Парфеноне капители станут уже значительно суше). В целом Пропилеи были задуманы даже не как вход, а как целый монументальный западный фасад святилища: к боковым портикам примыкали два крыла, Пинакотека и храм Афины Ники, которые должны были венчаться фронтонами, и потому в целом западная стена могла смотреться грандиозной «геральдической формулой». Но южное крыло с храмом Афины Ники так и не было окончено, и «фасад» не состоялся.

Пинакотека, известная тем, что в ней были устроена два окна – одни из самых ранних в греческой архитектуре – использовалась для хранения пинак – небольших живописных изображений на дереве. Здесь хранились образы героев, живущих в памяти людей. Таким образом, пограничное – между жизнью и смертью –местонахождение здания говорило о воссоздании души, духа, бога в ритуалах, происходивших на Афинском Акрополе.

По другую сторону Пропилей располагался небольшой храмик Ники Аптерос – Афины Бескрылой, выстроенный архитектором Калликратом (449-421 гг. до н.э.). Афиняне шутили, что «бескрылой» они сделали свою богиню затем, чтобы она не улетела из города. Храм Ники Аптерос, с древним ксоаном богини внутри, выходил на бухту Саламин, имел собственную лестницу, позволявшую проходить в него минуя помпезные врата Пропилей, использовался для почитания павших воинов и молитв за еще воюющих. Судя по положению храма на пиргосе – высоком уступе на юго-западном крае скалы, он был связан с прамиром (отсюда царь Эгей, увидев черные паруса прибывшего с Крита Тесея, бросился в море), и был местом перехода жизни в смерть. Учитывая его ритуальное положение в юго-западной части святилища, юго-восточная часть с Пинакотекой с ее собранием образов выступала воплощением жизни.

Калликрат. Храм Афины Ники Аптерос. 449-421 гг. до н.э.

Храм Ники – изящный и маленький «храм в антах» (5 х 8 м), стоящий на отвесном пиргосе, стены которого сложены из известняковых плит; на них в особые дни вывешивались торжественные трофеи. У целлы храма нет ни пронаоса, ни опистодома, а колонны его, высотой 4 м, монолитны. Впервые в Греции здесь были использованы угловые ионийские капители.

Архитектор смело соединил разные ордера: несмотря на внешнее изящество, свойственное ионийскому ордеру, некоторые детали были утяжелены и приближены по пропорциям к дорийским.

Проходя через Пропилеи, люди попадали в волшебную точку комплекса, откуда был виден весь Акрополь. Располагаясь на линии, по которой солнце проходит с востока на запад, она открывала магическую панораму, подчиняющуюся законам 12-частной системы. Отсюда хорошо были видны все ключевые здания ансамбля. 360 º панорамы, разделенные на 12 секций по 30 º символически воссоздавали божественность Вселенной. Ключевые храмы Акрополя, размещенные на границах секций, представали в ¾ повороте

к Пропилеям, и только центральный храм - Парфенон - раскрывался максимальной частью под углом 60 º.

Основные храмы Акрополя развивали смысловую геральдику западного «фасада» скалы. Уже в VI в. до н.э. на нём было два главных храма – «Стофутовый», Гекатомпедон, связанный с почитанием Афины-Старухи, и большой Парфенон, храм Афины-Девы. Оба были повреждены в греко-персидских войнах и требовали коренной переделки. Парфенон отстроили на том же месте, а храм Афины-матери решили поставить у северной границы скалы, на месте отправления древнейших акропольских культов. Он вошёл в историю под именем Эрехтейона, поскольку в нем Афина почиталась с Посейдоном Эрехтеем.

Особенности архитектурного образа главного храма Акрополя объяснялись сложными религиозными представлениями. Афина – наследница более ранних верований, когда жители города почитали древних хтонических богинь, среди которых были Алгавры и Артемида, унаследовала несколько всеобщих эллинских ритуалов. С ней связывали образ Ники - Победы и поэтому проводили ритуалы, символизировавшие победу над смертью, а также один раз в четыре года все греки участвовали в Панафинейских шествиях, символизировавших восстановление, возрождение смертной богини в сонме небесных бессмертных богов, для чего богини преподносили сотканный руками девочек пеплос – одежду, символизирующую новое тело богини.

Иктин и Калликрат. Парфенон. 447-432 гг. до н.э. Западный фасад.

Парфенон. План.

С ритуалами и традиционными шествиями было связано размещение и строительство храма, возведенного из местного пентелийского мрамора. Белый мрамор выглядел и роскошно, и символично. Мрамор был местным камнем и указывал на чистоту общества, кроме того он был способен приобретать на открытом воздухе кремовато-золотистую патину, которая сообщала сооружениям из него особую теплоту и человечность. Архитекторы Иктин и Калликрат задумали здание более протяженным, чем храм Зевса в Олимпии (8 х 17 колонн, 31 х 70 м), и сделали его дорийским периптером с массой ионийских деталей. Поскольку храм был отодвинут к юго-восточному краю скалы и посетители видели его отдаленным, большой Парфенон не подавлял своими размерами и «вырастал» по мере приближения к нему человека. Он стоял на трехступенном цоколе; со стороны западного фасада, который первым встречал посетителя,

были прорублены частые ступени – крупные предназначались для тяжелого шага богов, мелкие – для человеческой поступи. Человек и бог входили в храм бок о бок, и эта соразмерность божественного и человеческого отзывалась во всех частях Парфенона, во всех его деталях.

Иктин и Калликрат. Парфенон. 447-432 гг. до н.э. Восточный фасад.

Величавый дорийский ордер, в котором выстроен Парфенон, имел смягченные конструктивные формы; дорийское «мужское» начало в нем гармонически сочеталось с ионическим «женским». Все формы и конструктивные части были облегчены, устройнены и приобретали возвышенный смысл парения – ведь храм был виден афинским жителям снизу, на большой высоте, и казался им взмывающим в небо. При высоте колонн, сходной с олимпийскими (10,43 м), ордер Парфенона кажется более легким. И чтобы храм не казался присевшим, прогнувшимся, раздавленным собственной тяжестью, архитекторы применили целую систему поправок: все горизонтальные членения внизу были прогнуты вверх, вверху - прогибались книзу; оси крайних колонн наклонялись к центру, их энтазис выявлялся с особой экспрессией; угловые интерколумнии были, как всегда, уменьшены, вершинные части кровли - акротерии, антефиксы, гейсоны – наклонялись вперед. Таким образом, Парфенон сжимался в себе, как пружина, распрямляясь, «выравниваясь» и освобождаясь от скованности для тех, кто видел его уже вблизи. Храм был очень большой – монументальный, но в глазах зрителя его образ был теплым и человечным.

Структура Парфенона отличалась от обычного греческого храма; у него перед входами стояло по шесть колонн и кроме традиционных пронаоса, наоса и опистодома был еще один зал с четырьмя ионийскими колоннами внутри (2 х 2), в который входили с запада. Храм, таким образом, был двусторонним: «работали» оба его фасада, западный и восточный, оба имели двери, которые вели в самостоятельные помещения. По древней традиции, посетитель должен был подходить к храму сзади и только в процессе его обхода приближаться к восточной двери. Идея кругового обхода архитектурного сооружения утверждается в храмах Акрополя с удивительной силой: храм мыслится как образ современного космоса, трехмерного пластического тела, все части которого равноценны – в философских воззрениях времени, космос обычно уподоблялся шару или яйцу. Аналогичная мысль о круговом обходе в это же время реализовывалась и в пластике – в круглой скульптуре Фидия и Поликлета.

Есть основания считать, что в Парфеноне, подобно храму Афины Афайи на о.Эгина и храму Зевса в Олимпии, имелись лестницы, ведшие наверх (или, что вероятнее, левая вела наверх, а правая вниз), - посетитель мог рассматривать статую богини сверху. В наосе, где стояла Парфенос, был также дорийский двухъярусный ордер: на колоннах большого ордера стояли колонны малого. В отличие от прежних двух храмов с лестницами, в Парфеноне двойной ордер обходил статую с трех сторон; задняя стена за спиной богини также получала свои архитектурные членения, и на этом фоне Парфенос действительно выступала в «оправе»: сзади и по бокам ее замыкала двойная колоннада. Богиня, нисходя на землю, отправляла вместо себя на небо человека; оба приобщались к двойным путям – для каждого путь к жизни оборачивался путем к смерти.

Четырехколонный зал, в который входили с запада, назывался парфенон («для девушек»), отчего и весь храм получил свое имя. Предполагают, что именно в нем две девочки-аррефоры в течение четырех лет ткали под руководством взрослых опытных женщин эргастин (работниц) праздничный пеплос для богини Афины. В самом наосе, куда входили через восточную дверь, стояла статуя Афины Девы работы Фидия. Это «раздвоение» внутреннего пространства храма на западную и восточную части, с особыми входами, присутствующее и в Эрехтейоне, наводит на мысль, что таким образом архитекторы хотели представить принадлежность его двум богам или, иначе, божественной чете: в западной обитал бог, в восточной – богиня.

План Эрехтейона.

Эрехтейон. 421 – 407/406 гг. до н.э. Вид с запада.

О том, что такая концепция не была случайностью или следствием творческого произвола строителей, говорит Эрехтейон, мраморный храм в честь Афины и Посейдона Эрехтея, начатый в 421 и законченный в 407-406 гг. до н.э. К сожалению, Эрехтейон не сохранился в первоначальном виде. Он был сильно перестроен внутри уже в I в. до н.э. и затем, после ряда переделок в византийское время, при крестоносцах в XII в., при турках, он был окончательно разрушен в начале XIX в. и восстановлен в 1902-1907 гг.

Исключительно сложную и, если можно так выразиться, центробежную его структуру, не свойственную другим классическим зданиям (за исключением разве что Пропилей), ученые объясняют стремлением охватить в нем многовековую систему культов, развившихся на этом участке. Вместе с тем архитектурный язык Эрехтейона, явно более поздний, чем Парфенона, говорит, что в нем воплотилась идея, созданная на исходе V в. до н.э., когда Афины уже пережили свою акме. Мастера, принимая в расчет сложившуюся к тому времени архитектурную ситуацию, поставили не новый периптер, как то было с храмом Зевса в Олимпии, а совсем иную, причудливой формы постройку, раскрывавшуюся во все стороны своими сакральными формами.

Асимметричное здание имело три разных портика, поставленных на разных уровнях. На востоке стояло шесть ионийских колонн, на севере – глубокий портик, возможно служивший самостоятельной сакральной частью; его колонны тяжелее и шире расставлены, и к тому же он необычно выступал за пределы храма на запад. На западном фасаде некогда стояли четыре колонны на антах, но со временем промежутки между ними были заложены и колонны превратились в полуколонны, а стена перестала дышать. Эти колонны стоят на высоком цоколе перед Пандросейоном с его знаменитой священной оливой. Западный фасад храма выглядит очень сложным: его глухая ныне стена фланкируется двумя разномасштабными портиками, из которых северный выдвигается вперед, к священному участку с оливой, а южный, оформленный статуями кариатид, напротив, имеет уменьшенный размер и совсем иную конфигурацию. Этот портик из шести статуй-колонн приставлен к глухой южной стене здания, сложенной из крупных квадров мрамора: ее оживляет только легкий растительный фриз-анфемий, проходящий по верху стены и венчающий фриз; последний необычен: к черному фону элевсинского мрамора прикреплены беломраморные фигуры. Портик Кариатид, не доходящий до венчающей части стены, сдвинутый к западу, стоит над «могилой Кекропса», найденной археологами у юго-западного угла здания. Величавые девы с пышными волосами, несущие ойнохои и фиалы, застыли в вечном круге ритуальных либаций, которые они совершают в честь «солнечного» бога-отца.

Все детали Эрехтейона, будь то базы ионийских колонн, дверные проемы с наличниками, стоящими на консолях, потолки, фризы, капители, - отличаются необычайным изяществом.

Внутри храм (11,6 х 23,5 м) делился поперечной стеной на восточную и западную половины, с самостоятельными входами. Восточная принадлежала Афине – в ней находился светильник с вечным огнем, оформленный Каллимахом в виде золоченной бронзовой пальмы; западная часть храма, на 3 м ниже восточной, - Посейдону Эрехтею; в этой части находилось «Эрехтеево море». Посейдонова часть внутри также делилась надвое: одна половина принадлежала Посейдону, другая, по словам Павсания, - Гефесту и Буту, местному герою, от которого вел свою историю род Бутадов, здесь стоял алтарь, на котором приносились им жертвы, а в Бутовой части были «картины». В ней, как в Пинакотеке, «собирались образы» героев прошлого, возрождались мужские души; впрочем, теперь живописные памятники становятся едва ли не обязательной принадлежностью греческих храмов.

Афинина часть была более короткой, компактной – в ней воплощался минойский принцип эпифании. В мужской царила традиционная идея пути.

Не известно, сообщались ли в древности наосы Афины и Посейдона, но есть свидетельства, что в храме жила собака, которая свободно перемещалась внутри храмов и спала на алтаре Зевса, символизируя Сириус – ярчайшую звезду южного полушария, которую греки считали «маленьким солнцем»; во время Великих Панафиней в Афинах богиню считали не только воплощением луны, но и звезды Сириус. Такой «египетский» поворот ритуала указывает не только на догреческое происхождение праздника, но и на уникальность Эрехтейона: если в его стене был проем для прохода собаки, то он был единственным в классической Греции храмом, где бог и богиня «сливались пространственно», а не только в ритуалах и мифах.

Чрезвычайная насыщенность смыслами всех частей Эрехтейона не сделала его собранием разнородных построек: они соединились в уникально-сложную систему, поражающую своим неординарным изяществом. Здание, несмотря ни на что, остается пока еще цельным, но отмеченное в нем расхождение внутреннего содержания и внешнего облика предвещает конец эпохи гармонии.

Трудно сказать, как воспринимался ансамбль Акрополя в древности. Проходя через Пропилеи на площадь, посетитель видел справа и слева два разных храма: большой строгий Парфенон и живописный асимметричный Эрехтейон. Различие их обликов – маленького пластичного Эрехтейона и монументального геометрического Парфенона – скрадывалось не только за счет того, что Эрехтейон выходил на площадь глухой стеной (с портиком Кариатид), но и благодаря доминанте, поставленной между ними Фидием, огромной бронзовой статуе Афины Промахос (высота 12 м). Эта Воительница имела строгие обобщенные формы и темным блеском своей фигуры «разъединяла» оба храма, «соединяя» их вновь своей монументальной пластикой. Промахос как мужеподобная дева, предстающая во всем ее грозном величии, воплощала нерасчлененный хаос, который при дальнейшем лицезрении площади распадался на «мужское» и «женское». Внешне «мужским» выступал Парфенон со строгой графикой его контуров, «женским» - изящный Эрехтейон; хотя в сакральной топографии все было иначе, а в системе интерьерной структуры, в каждом храме предполагалось почитание двух богов – супружеской четы. Промахос связывала центр Акрополя с морем, отстоящим от Афин на шесть километров; золоченный кончик ее копья был виден морякам, прибывающим в гавань Пирея. Несмотря на то, что оба храма виделись посетителям внутри сложно разгороженной чащи памятников и оград, все части ансамбля акрополя были строго продуманы и связаны с целым.

На склоне Акрополя собирался народ на драматические представления, связанные с культом бога земного плодородия Диониса. Крутой и обрывистый, с плоской вершиной, холм Акрополя образовывал своего рода естественный пьедестал для венчающих его зданий.

В заброшенном уголке Пелопоннеса среди покрытых редким лесом гор в конце 430 гг. до н.э. архитектором Иктином был выстроен еще один уникальный классический памятник архитектуры – храм Аполлона в Бассах. Он посвящался освобождению людей от моровой болезни и чествовал Аполлона Эпикурия (Попечителя) Спасителя.

Здание выстроено из голубоватого мраморовидного известняка в дорийском ордере (6 х 15 колонн) с применением внутри двух других ордерных систем. Ориентация его нетрадиционна: торцами он выходит на север и юг, длинными сторонами – на восток и запад. Неясно, что побудило архитектора к отступлению от сакрального канона. Полагали, что до Иктина здесь стоял небольшой старый храмик, который он стремился сохранить и включил в свое здание на правах особой ячейки. Эта ячейка, южная часть наоса, имела дверь, открывающуюся на восток, - первый луч света мог попадать на культовую статую бога, стоявшую в интерьере. Однако «нормальный» вход в храм находился на севере. Интерьер тоже был необычен. Поскольку наос был двойным (что связывает этот храм с Парфеноном), южная узкая часть, освещавшаяся светом восходящего солнца, примыкала к большой северной, но между ними не было прочной стены: разделяла эти части колонна, исполненная в коринфском ордере, - одна из самых ранних коринфских в Греции (ее изобретателем считался Каллимах). Коринфский ордер был модификацией ионийского: с более стройными пропорциями и капителью в виде корзинки аканфовых листьев: изящный облик капители ассоциировался у Витрувия с девушкой. Кроме того, северный наос имел выступающие из стен перегородки, членившие пространство на отдельные ячейки, - архаическая черта, отмечавшаяся прежде в храмах Геры в Олимпии и Аполлона в Коринфе. В Бассах отрезки стен оформлялись ионийскими полуколоннами, причем последняя пара выгородок была скошена внутрь. Таким образом, в этом храме, как в Парфеноне, но еще в большей степени, сочетались разные ордера.

Античные свидетельства приписывают Иктину еще одну замечательную постройку, к сожалению, не реализованную в авторском виде, но очень характерную для высокой классики и совершенно особую в греческом искусстве. Это здание для проведения мистерий в Элевсине.

Элевсинские таинства происходили из древнего религиозного обряда, выдвигавшего идею возможности прижизненного приобщения к смерти. Они связывались с традицией земледелия и отмечались ежегодно осенью в Элевсине – священном центре, находившемся в 30 километрах к юго-западу от Афин.

Положенный в основу Элевсинских мистерий миф гласил, что как-то Кора, собирая с подругами цветы на берегу океана, была похищена богом загробного царства Аидом. Ее похитили с согласия Зевса-отца, но Деметра ничего об этом не знала и день за днем искала дочь, обходя все края и земли, пока, наконец, богиня Геката, ночной двойник Артемиды-луны, не подсказала ей обратиться к богу солнца Гелиосу. Узнав от него о похищении, разгневанная Деметра повергла мир в голод и засуху, пока не нашла свою дочь и пока Зевс не гарантировал ей, что та будет проводить две трети года на земле и только одну треть – в Аиде. Этот земледельческий миф был связан с осенним ритуалом озимого сева и отправлялся в равнинном Элевсине, вокруг которого простирались Рарийские поля. Многодневные мистерии, вероятно, связывались с днем осеннего равноденствия, а нахождение Коры Деметрой – с рождением на небе новой луны, которая была видна сквозь гипетральную – открытую в небо – кровлю Элевсинского храма.

Телестерион Иктина был в плане почти правильным квадратом; здание примыкало с запада к скале, в которой на уровне половины его высоты была высечена терраса. Возможно, с трех других сторон его окружала колоннада. По обоим концам террасы в скале были высечены лестницы, ведшие к стилобату, - вокруг здания был задуман широкий обход. Внутри Телестериона по периметру стен было устроено восемь рядов узких ступеней, отчасти высеченных в скале еще при правителе Кимоне, ок. 465 г. до н.э.. На них стояли зрители, созерцая действо, происходившее в центре зала. Вместо леса колонн старого храма (семь рядов по семь колонн) планировалось только 20 (4 ряда по 5 колонн); перекрытие явно было деревянным. Крышу и галереи, расположенные над местами для зрителей, поддерживали двухъярусные колоннады. Вероятно, на галереи попадали с описанной западной террасы. Предполагают, что кровля была пирамидальной, с отверстием в центре. Центральная часть Телестериона, где происходило действо, могла отгораживаться от зрителя занавесами.

По-видимому, здание не достроили и строители частично вернулись к прежнему плану: наружной колоннады не возвели, крыша осталась двускатной (ее конек шел по оси запад-восток). Здание рас ширили в сторону скалы и снабдили его внутри 42 колонами (6 рядов по 7 колонн). В середине IV в. до н.э. к нему пристроили с востока двенадцатиколонный портик, который так и не был закончен.

Многострадальная история Телестериона показывает, что Иктин пытался придать зданию для посвящений особый духовный смысл: внутреннее пространство сделал более ясным и цельным, устроил, как в Парфеноне, «лестницу в небо», а световым фонарем открыл «путь» в реальные небеса. Кроме того, Иктин связал свое совершенное (квадратное) здание со скалой. Интерьер, в котором отправлялся ритуал умирания-воскрешения, мыслившийся в космогонических воззрениях как первобытная толща вод (а в аграрных мифах как подземное царство) он связал с внутренностью горы. «Загробное» действо, таким образом, стремилось уйти из искусственной постройки в реальную гору, в самое лоно ее. При всей отточенности мысли архитектора, его здание мало было похоже на храм, и потому Иктин стал тяготеть к связи архитектурного образа с природной горой. Это можно расценивать как знак потери греческим храмом своего былого спасительного значения.

Передовая архитектурная мысль получила выражение не только в сооружении отдельных, выдающихся своими художественными качествами зданий, но и в области градостроительства. Впервые в эпоху Перикла была широко осуществлена правильная (регулярная) планировка городов по единому продуманному замыслу. Так была, например, распланирована военная и торговая гавань Афин — Пирей.

В отличие от большинства более древних греческих городов в Пирее мощеные улицы одинаковой ширины шли строго параллельно друг другу; под прямым углом их пересекали поперечные, более короткие и узкие улицы. Работы по планировке города были (не ранее 446 г. до н.э.) проведены архитектором Гипподамом из Милета — выходцем из малоазийской Греции. Восстановление городов Ионии, разрушенных во время войны персами, поставило перед зодчеством задачу строительства по единому плану. Здесь и возникли первые в истории архитектуры опыты общей планировки, на которые опирался в своей деятельности Гипподам. Главным образом планировка сводилась, как это было и в Пирее, к общей разбивке кварталов, причем при планировании улиц учитывался характер рельефа местности, а также направление ветров. Определялись заранее также и места расположения основных общественных зданий. Жилые дома Пирея были невысокими зданиями, выходившими на улицу глухими стенами, а внутри имевшими дворик с портиком на северной его стороне перед входом в жилые помещения. Эти жилые дома были относительно единообразны: в населенном свободными гражданами полисе V в. до н.э. не было того разительного неравенства, которое было характерно для позднейших городов эллинистического и римского времени.

В Афинах и при Перикле сохранилась старая, нерегулярная планировка. Но город украсился многочисленными новыми сооружениями: крытыми портиками (стоями), дававшими тень и защиту от дождя, гимназиями — школами, где богатые юноши обучались философии и литературе, палестрами — помещениями для обучения мальчиков гимнастике и т. д. Стены этих общественных учреждений нередко покрывались монументальной живописью. Так, например, стены стойи Пойкиле, то есть «Пестрой» стойи, были украшены фресками знаменитого живописца середины V в. до н.э. Полигнота, посвященными темам Троянской войны и другим мифическим и историческим эпизодам. Все эти здания были сооружены по решению народа для удовлетворения его потребностей. Граждане Афин широко пользовались своей общественной архитектурой.

Афинская стойя. Интерьер.

Эпоха поздней классики – последняя, самая драматическая глава эллинского творчества. Начало поздней классики датируют по-разному: 425 г., 410 г., 400 г. до н.э.. не акцентируя специально этот момент, будем условно считать границей последнюю, нижнюю дату.

Дата добавления: 2014-12-27