Н и к о л а е в с к а я Р о с с и я

Тем не менее, при всех трудностях и потрясениях экономического, социального, политического и духовного характера, несмотря на то, что временами страна по вине ее правителей и «топталась на месте», буксовала или даже отступала назад, общая тенденция развития России в XIX в. неизменно оставалась восходящей: от самодержавно-крепостнического произвола через все препятствия к началам законности, свободы, демократии.

П о д с к и п е т р о м А л е к с а н д р а I.

РОССИЯ В I ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

Итак, мы подошли к XIX веку. Он для России – одна из величайших переломных эпох. Следы этой эпохи в судьбах Российской империи грандиозны, многогранны и противоречивы. С одной стороны, Россия XIX в. – это пожизненная тюрьма для большинства ее граждан. (Уже к 1816 г. территориальное расширение Российской империи было в основном завершено: в ней насчитывалось свыше 100 больших и малых народов, которые изнывали под гнетом самодержавия, а до 1861 г. – и крепостного права.). Россия XIX в. – это жандарм Европы, глава священного союза монархов против народов, душитель восстаний в Польше 1830 и 1863 гг. и революции в Венгрии 1849 г.

Но, с другой стороны, Россия XIX в. – это родина великого, хотя и трагически противоречивого, освободительного движения от декабристов до социал-демократов, которые дважды (в 1859-1861 и 1879-1881 гг.) приводило страну вплотную к демократической революции. Россия в XIX в. спасла Европу от наполеоновской военщины и освободила балканские народы от турецкого ига.

Наконец, в России XIX в. были созданы гениальные духовные ценности, многие из которых по сей день, остаются непревзойденными (творения А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого, М.И. Глинки и П.И. Чайковского, К.П. Брюллова и И.Е. Репина, М.Н. Ермоловой и Ф.И. Шаляпина).

Словом, Россия выглядела в XIX в. на редкость разноликой, познала и триумфы, и унижения. Один из лучших русских поэтов Н.А. Некрасов в 1877 г. сказал о ней вещие слова, которые верны и поныне:

«Ты и убогая, ты и обильная,

ты и могучая, ты и бессильная,

матушка – Русь!»

1. Самое начало XIX в. ознаменовалось внезапной сменой лиц на российском престоле. Император Павел I, самодур, деспот и неврастеник, в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. был удавлен заговорщиками из высшей знати, разделив таким образом участь своего отца Петра III, еще большего самодура, деспота и неврастеника, тоже удавленного за 40 лет перед тем.

Александр I стал императором Российской империи. Дворянская знать, посадившая на трон Александра I, преследовала старые задачи: сохранить и упрочнить в России самодержавно-крепостнический строй. Она только хотела при этом гарантировать себя от самодурства, а ля Павел I, который считал: “Дворянин в России – лишь тот, с кем я говорю и пока я с ним говорю».

Больше всего беспокоил дворян рост недовольства “низов”. К началу XIX в. Россия собой державу, необозримо раскинувшуюся на 17 млн. кв. км. от Балтийского до Охотского и от Белого до Черного морей. Ее населяли 40 млн. человек. Из них дворян было 225 тыс., священнослужителей – 215 тыс., купцов – 119 тыс., генералов и офицеров – 15 тыс. и столько же государственных чиновников. В интересах

этих примерно 590 тыс. человек, т.е. меньше 1,5 % россиян;¹ царь управлял своей империей. Громадное большинство прочих 98,5% составляли бесправные крепостные крестьяне. Достаточно сказать, что барщина в районах интенсивного земледелия (черноземный центр, Поволжье, Украина, Белоруссия) составляла 5-6, а иногда и все 7 дней в неделю, хотя Павел I в 1797г. издал указ о трехдневной (не более!) барщине. Помещики игнорировали этот указ и не соблюдали его вплоть до отмены крепостного права.

К 1801 г. 32 из 42 губерний империи были охвачены крестьянскими волнениями. Дворяне жили в стране перед новой «пугачевщиной».

Другим фактором, воздействовавшим на новое правительство, было давление со стороны дворянских кругов, которые пострадали от деспотизма Павла I и требовали возвратить им привилегии, дарованные Екатериной II. Правительство вынуждено было учитывать распространение европейских либеральных веяний среди дворянской интеллигенции. Многие дворяне, даже из числа близких к трону, под свежим впечатлением ужасов революции во Франции 1789 г., громко требовали конституционных ограничений, дабы предотвратить революцию, подобную Французской, в своей стране.

Наконец, потребности экономического развития вынуждали правительство Александра I к реформам. Господство крепостного права, при котором ручной труд миллионов крестьян был дармовым, мешало техническому прогрессу. Промышленный переворот – переход от ручного производства к машинному, начавшийся в Англии с 60-х, а во Франции с 80-х годов XVIII в., - в России стал возможным лишь с 30-х годов следующего столетия. Доля России в мировом товарообороте составляла к 1801 г. всего 3,7%.

В первом же своем манифесте от 12 марта 1801 г. новый царь обещал править «по законам и сердцу бабки нашей Екатерины Великой» и вслед за тем, торопясь подкрепить слово делом, буквально излил на дворян дождь милостивых указов.

Немедля были уволены с видимых мест наиболее одиозные приспешники Павла и выдвинуты отстраненные екатерининские сановники. Главной же радостью для дворян стало официальное подтверждение екатерининской Жалованной грамоты дворянству 1785 г. Она одаривала их 92-мя привилегиями.

Такое начало успокоило и подкупило дворян. Правительство заручилось их доверием и приступило к первой серии либеральных реформ (1801-1804гг.). Смысл их заключался в том, чтобы несколько подлатать и замаскировать обветшавший

^{__________________________________________________________________________________________________}

1. СМ. Н.А. Троицкий. Россия в XIX веке. Курс лекций. – М.: Высшая школа, 1999, с.9.

фасад крепостнической империи, подогнать его под общеевропейский фон и, коль уж нельзя было задушить либеральные веяния в русском обществе, использовать их в своих целях, - т.е. внушить россиянам мысль о том, что новый государь сам стремится к либерализму, нужно только довериться ему и поддерживать его. Александр I как нельзя лучше подходил к проведению такой иллюзорной политики.

Из приближенных «молодых друзей» Александр I составил в июле 1801 г. под своим председательством особый Негласный комитет для подготовки общего плана государственных реформ. Так, летом 1801 г. Негласный комитет обсуждал

«Жалованную грамоту Российскому народу».

Грамота провозглашала неприкосновенность личности – краеугольный принцип буржуазного права. Но в ходе обсуждения члены комитета заговорили о том, что обнародовать такую грамоту несвоевременно. Александр I тут же выразил «неблаговоления» к ней, положил ее под сукно и короновался без грамоты. Все разговоры о реформах свелись к двум косметическим изменениям. 8 сентября 1802 г. вместо прежних коллегий были учреждены министерства с целью укрепить единоначалие и вытеснить коллегиальность в управлении государственными делами. Но поскольку верховным распорядителем власти как был, так и остался царь, эта «реформа» ничего не изменила. Пожалуй, бюрократизм даже еще более усилился.

В тот же день, 8 сентября 1802 г. Александр I издал указ о правах Сената. Он получил право контролировать министров и возражать царю против тех его указов, которые будут противоречить существующим законам. Однако это право было формальным, только на бумаге.

Безбрежными были словопрения в Негласном комитете и по крестьянскому вопросу, плодами которых явились еще два акта, столь же мало смягчившие крепостное право, сколь мало ограничили самодержавие указы о правах Сената и министерств.

Так, 12 декабря 1801 г. был издан указ, дозволявший купцам, мещанам и государственным крестьянам покупать землю в собственность. Поскольку до тех пор землей владели исключительно дворяне, новый указ означал уступку нарождавшейся буржуазии.

20 февраля 1803 г. последовал более значимый указ «о вольных хлебопашцах», который разрешал помещикам по их желанию освобождать крестьян с землей за выкуп. Юридически он смягчал крепостное право, и Александр I мог гордиться им перед Европой, что он и делал. Оба указа о крестьянах лишь приоткрывали узкую щель под дверью крепостнической империи, в которую «ломились» буржуазные отношения. За все 25-летнее царствование Александра I было освобождено по указу «о вольных хлебопашцах» меньше 0,5% крепостного населения России.

Смелее, чем в крестьянском вопросе, были реформы Александра I в области просвещения. Тройная нужда заставляла царизм реформировать эту область: требовались подготовленные чиновники для обновленного государственного аппарата, а также квалифицированные специалисты для промышленности и торговли; наконец, в связи с распространением по России либеральных идей необходимо было упорядочить народное образование, чтобы более бдительно осуществлять контроль над ним. В итоге за 1802-1804 гг. правительство Александра I перестроило свою систему учебных заведений, разделив их на четыре ряда (снизу вверх: приходские, уездные и губернские училища,¹ университеты), и открыло сразу четыре новых университета в дополнение к единственному с 1775 г. Московскому: в Тарту, Вильно, Харькове и Казани. В Петербурге 16 апреля 1804 г. был открыт педагогический институт, преобразованный в университет лишь в феврале 1819 г.

Университетский устав 1804 г. впервые предоставил всем российским университетам автономию.

К 1805г. Александр I почувствовал, что уже сделанными полушагами достаточно упрочил свое положение, примирив старую знать с новой, и не нуждается в дальнейших реформах.

Подавив восстания декабристов, царский трон в России занял Николай I. В то время Николаю Павловичу было 29 лет.

Николаевский стиль управления государством выразился в том, что на все важнейшие административные должности были расставлены генералы.

Николай I любил повторять, что ему нужны «не умники, а верноподданные». Разумеется, были у Николая I и министры – «умники» (Канкрин, Л.А. Перовский, П.Д. Киселев).

«Апогей самодержавия» – так называл А.Е. Пресняков время Николая I. Действительно, каждый день своего 30– летнего царствования Николай использовал для того, чтобы всемерно укрепить самодержавный режим. Прежде всего с целью заблаговременного обезвреживания революционных идей Николай усилил политический сыск. Именно он 3 июля 1826 г. образовал зловещее III отделение Собственной Его императорского величества канцелярии. Она была поставлена над всеми государственными учреждениями. Ее I - отделение ведало подбором кадров, II - кодификацией законов, а III – сыском (всего в Канцелярии было шесть отделений).

III отделение разделялось на пять экспедиций, которые следили за революционерами, сектантами, уголовниками, иностранцами и прессой. В 1827 г. ему был придан жандармский корпус, численность которого сразу же превысила 4 тыс. человек и в дальнейшем постоянно росла. Всю страну разделили на пять жандармских округов во главе с генералами. Начальник III отделения являлся и шефом жандармов. Первым шефом жандармов был граф Бенкендорф А.Х.

Главной заботой жандармского ведомства было своевременное раскрытие и подавление всякого инакомыслия, любого недовольства существующим режимом. Не только восстание декабристов испугало Николая I и заставило его совершенствовать карательный аппарат, – новый царь с тревогой следил и за растущим брожением в народных «низах». Массовое движение при нем резко усилилось: за 1826-1850 гг. – почти 2000 крестьянских волнений против 650 за 1901-1825 гг. Все чаще бунтовали и городские рабочие. Крестьяне требовали земли и воли, горожане – воли и хлеба.

Наибольший размах из массовых выступлений в николаевской России приобрели «чумные» и «холерные» бунты 1830-1831 гг.

10 июня 1826 г. был издан новый цензурный устав из 230 запретительных параграфов. Он запрещал «всякое произведение словесности, направленное против правительства, подрывающих его авторитет. Современники назвали устав «чугунным» и мрачно шутили, что теперь наступила в России «полная свобода … молчания».

Самым мрачным детищем реакции в области просвещения стал новый школьный устав от 8 декабря 1828 года. Он перестроил всю школу по феодально-сословному принципу, а преемственность между начальной, средней и высшей школой, узаконенную в 1803 г. ликвидировал. Теперь разрешалось принимать в гимназии только детей дворян и чиновников. Детям купцов и мещан предназначались уездные (трехклассные) училища, а крестьянским детям – лишь приходские (одно-классные) школы.

Высшую школу реакция придавила так же, как и среднюю. В 1835 г. был принят новый университетский устав, который лишил университеты былой (с 1804 г.) автономии. Отныне хозяевами университетов стали правительственные чиновники - попечитель учебного округа (им часто по совместительству был генерал – губернатор) и министр, правомочный назначить и увольнять профессоров по своему усмотрению. Внутри каждого университета влиятельной и устрашающей фигурой стал инспектор – он, согласно министерской инструкции, должен был иметь «особый и ближайший надзор за нравственностью».

Словом, реакция наступила при Николае I повсеместно и всеохватно.

Итак, Николай I стремился сохранить и упрочить самодержавно-крепостнический строй, полагаясь на грубую силу. Однако время от времени с той же целью он допускал и отдельные «послабления», чтобы, во-первых, благообразить государственный порядок в стране и, во-вторых, «упорядочить» отношения в ней, т.е. ослабить антагонизм между помещиками и крестьянами. По смыслу и происхождению реформы Николая I отличались от реформ предыдущего и последующего царствований: если ранее Александр I лавировал между старым, феодальным, и новым, буржуазным, началами во всех сферах жизни россиян, а позднее Александр II уступал давлению нового, то Николай I укреплял старое, врачуя, ремонтируя и лакируя его для того, чтобы успешнее противостоять новому.

Уже 6 декабря 1826 г. Николай образовал первый и самый значительный из 10 секретных комитетов. Фактически руководил комитетом М.М. Сперанский. Комитет подготовил лишь два серьезных, но, разумеется, верноподданнических проекта.

Первым из них был проект сословной реформы. «Комитет 6 декабря» задумал оградить дворянство «от неприятного ему и вредного государству прилива разночинцев». Вместо табели о рангах Петра I, дававшей право военным и гражданским чинам получать дворянство в порядке выслуги, Комитет предложил установить такой порядок, при котором дворянство приобреталось бы только наследственно, по праву рождения, и по «высочайшему пожалованию». Это предложение имело целью превратить российское дворянство в строго замкнутую касту, огражденную от «засорения» инородными элементами.

Вместе с тем, чтобы как-то поощрить и служилых людей, а также, нарождавшуюся буржуазию, Комитет предложил создать для чиновников, купцов и буржуазной интеллигенции новые сословия – «чиновных», «именитых» и «почетных» граждан, которые освобождались бы, как и дворяне, от подушного оклада, рекрутского набора и телесных наказаний.

Наконец, Комитет в дополнение к старинному (1803) указу «о вольных хлебопашцах» разрешил помещикам освобождать крестьян не только с землей, но и без земли, причем все освобожденные крестьяне должны были образовать еще одно сословие – «вольноотпущенных земледельцев».

Второй проект «Комитета 6 декабря» предусматривал административную реформу. Государственный совет сохранял лишь законосовещательные функции при царе, а Сенат разделялся на Правительствующий и Судебный. Внешне здесь воплощался буржуазный принцип разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной, но не для ограничения самодержавия, а для того, чтобы упрочнить его путем более четкого разграничения функций между всеми властями (одинаково бесправными перед самодержавием), что позволило бы усовершенствовать работу бюрократического аппарата.

Оба проекта нисколько не вредили самодержавно-крепостническому строю, но вносили в него – не по существу, а по форме – кое-что новое. Поэтому непримиримые крепостники, считавшие вслед за Карамзиным, что «всякая новость в государственном порядке есть зло», ополчились против этого «зла». Николай I не остался равнодушным к их позиции, а революционный подъем на западе от Франции до Польши и взрыв массового недовольства в самой России 1830-1831 гг. напугали и отвлекли царя от реформ. В результате он надолго оставил первый и навсегда «похоронил» второй из проектов «Комитета 6 декабря».

Зато, благодаря титаническим усилиям М.М. Сперанского, царизм осуществил на рубеже 20-30-х годов кодификацию российского права. Дело в том, что со времени Соборного уложения царя Алексея Михайловича (1649) русские самодержцы издали больше 30 тыс. законодательных актов, которые вплоть до 30-х годов XIX в. не были приведены в систему, оставались разрозненными. Ведь даже самый наметанный глаз не мог разыскать среди десятков манифестов, указов, рескриптов, повелений нужный документ. Необходимо было систематизировать все государственные акты.

К 1830 г. Сперанский выполнил поручение. Так законодательно оформлялась государственность, о которой А. де Кюстин сказал просто: «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой храниться у императора».

В прочем кн. П.В. Долгоруков не без оснований утверждал, что истинный хозяин России – не царь, а «чиновная орда», которая исполняет не все, а лишь выгодные ей царские законы.

По-прежнему разрастался чиновничий бюрократизм. Например, только по ведомству юстиции в 1831 г. числилось 2 млн. 800 тыс. не разобранных дел. Спустя 17 лет Николай I поинтересовался, каковы здесь перемены к лучшему. Ему доложили, что теперь таких дел в Министерстве юстиции уже 3 млн. 300 тыс. Но главное, как на дрожжах, росла сама бюрократия. Если к 1796 г. при населении в 36 млн. человек количество чиновников в России не превышало 16 тыс., т.е. один чиновник приходился на 22500 жителей, то к 1851 г. население составило 69 млн. человек, а чиновников стало 74.330, т.е. один чиновник приходился уже на 929 жителей. Выходит, все население страны за 1796-1850 гг. даже не удвоилось, а чиновничество выросло почти в 5 раз.¹ Как и прежде, повсюду царили злоупотребления, воровство, лихоимство, казнокрадство, отчего страдали народные массы, а вместе с ними, по существу, вся Россия.

Когда миновала революционная опасность 1830-1831 гг. и была закончена работа над кодификацией законов, Николай I вернулся к сословным проектам «Комитета 6 декабря 1926 г». Однако Николай I не решился утвердить предложения Комитета об отмене петровской Табели о рангах. Он только повысил указом 1845 г. чины, которые требовались для получения дворянства в порядке выслуги.

Преимущественно дворянскими интересами царизм руководствовался и в решении крестьянского вопроса – самого острого из всех вопросов внутренней политики. В 1839 г. шеф жандармов А.Х. Бенкендорф прямо докладывал царю: «Крепостное право есть пороховой погреб под государством».

Николай I сам думал так же, но реформу по отмене крепостного права считал преждевременной. Царизм искал такое решение крестьянского вопроса, которое притупило бы его остроту, не трогая основ крепостного права. С этой целью при Николае I создавались один за другим восемь особых негласных Комитетов по крестьянскому делу, которые, однако, практически почти ничего не сделали.

Единственной, серьезной попыткой укрепить (но не устранить) этот «камень» стала реформа управления государственными крестьянами, проведенная в 1837-1841 гг. (Реформа П.Д. Киселева). Государственные крестьяне составляли тогда треть всего сельского населения страны. Между тем казенная деревня находилась в столь же критическом состоянии, как и помещичья, - она разорялась вследствие грабежей соседних помещиков и арендаторов, произвола и лихоимства чиновников. Разорение же государственной деревни сокращало доходы казны. Более опасными для властей становились и волнения государственных крестьян. Все это заставило царизм приступить к реформе казенной деревни. Творцом ее стал Павел Дмитриевич Киселев

– второй по уму и дарованиям (после Сперанского) из сотрудников Николая I.

В результате государственная деревня получила под видом самоуправления многоярусную систему бюрократической опеки над крестьянами, сложную административную иерархию: в губернии – палата, в округе – окружное управление, в волости – волостной сход и волостной суд, в каждом большом или в несколько малых селениях – сельский сход. Причем все это сверху донизу было под бдительным контролем царских чиновников. Для общего управления государственными крестьянами было создано Министерство государственных имуществ, которое первым возглавил (с 1837 до 1856 гг.) Киселев.

Интересы дворянства преобладали не только в социальной, но и в экономической политике царизма при Николае I. Однако царизм не мог не считаться с азбучными закономерностями развития экономики, а так как выразителями их

_____________________________________

¹. Что, значит, отсутствовал элемент (составляющая) само развивающегося общества. Указы только «сверху», регулирующие строй жизни требовал огромной армии чиновников (людей с «кнутом»).

См. Н.А. Троицкий. Россия в XIX веке. Курс лекций, с. 112.

становились уже не только помещики, сколько купцы и предприниматели, т.е. буржуи, он поневоле учитывал буржуазные интересы.

Во второй половине XIX в. крепостничество все сильнее и очевиднее для современников тормозило промышленный процесс России. Поэтому требовалось приоткрывать хотя бы узкие щели для развития капитализма, иначе стране грозила разруха в хозяйственном отношении и революция в политическом.

Другими словами, самодержавие вынуждено было уступать капитализму в частностях, чтобы сохранить феодально-крепостнический институт. Инстинкт самосохранения толкал царизм к покровительству зачаткам капиталистической промышленности и торговли.

Вот почему экономическая политика царизма в первой половине XIX в. носила протекционистский характер, защищая отечественную экономику от иностранной конкуренции на внутреннем рынке и тем самым облегчала ее развитие. Протекционистская политика была типичной для начальной стадии капитализма вообще, она ускоряла переход от феодализма к капитализму. К. Маркс прямо называл протекционизм «искусственным средством фабриковать фабрикантов».

Но в основе своей внутренняя политика царизма при Николае I даже в тех случаях, когда приходилось уступать объективной необходимости новых буржуазных отношений, служила интересам дворян – крепостников. Сам Николай не только признавал это, но и гордился этим. «Вся моя сила в Вас, - говорил он уполномоченным от дворянства, – Во главе Вас я непобедим!».

4 ПРОЦЕСС БУРЖУАЗНЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ В РОССИИ

Дата добавления: 2014-12-27