Изучение советской теневой экономики в постсоветской России

Изучение советской теневой экономики не прекра­тилось даже после 'гибели СССР. Наиболее зрелые в теоретическом отношении работы появились уже post factum. Речь идет о книгах Л. Тимофеева «Институцио­нальная коррупции» и С. Кордонского «Рынки власти. Административные рынки СССР и России»².

¹ Опубликована в: Тимофеев Л. Я — особо опасный пре­
ступник. М., 1990.

² См.: Тимофеев Л. Институциональная коррупция; Кор-
донский С. Рынки власти. Административные рынки СССР и
России. М., 2000. С текстом книги С. Кордонского можно оз­
накомиться в Интернете на сайте «Либертариум» по адресу:
http://www.polittech.ru/libe rtarium/l_knig_knig.

254 Теневая экономика

тельно выталкивается в «тень». В таком случае рост тене­вой экономики в «третьем мире» следует, по Э. де Сото, рассматривать как форму развития «нормального» кон­курентного предпринимательства, которое прорывается сквозь сковывающие его путы насильственных меркан­тилистских ограничений. Неформалы, которые раньше рассматривались как жертвы империалистической экс­плуатации, предстают при этом подходе победителями бюрократического угнетения.

Идеи Э. де Сото начали пользоваться у нас большой популярностью уже в последние годы существования СССР, при этом новоиспеченные «десотианцы» забыли (или не знали), что аналогичные идеи высказывались и в нашей стране.

Почти за десятилетие до «Иного пути» Э. де Сото за рубежом стали известны работы советского журналиста-диссидента Льва Тимофеева, самая известная из кото­рых, «Технология черного рынка, или Крестьянское ис­кусство голодать», была написана для «самиздата» еще в 1978 г. Именно в этой брошюре впервые сделан вывод, что советская теневая экономика образует «живую» аль­тернативу нежизнеспособной плановой экономике, «От «социалистического сектора экономики», который во­обще никогда не существовал в чистом виде, к началу 80-х... мало что осталось: вся цепочка управления эко­номикой... и межотраслевые связи в том числе, были сверху донизу коррумпированы и пронизаны отноше­ниями «черного рынка», - - пишет уже в наши дни Л. Тимофеев, — Но, как ни парадоксально, именно «черный рынок» и обеспечивал более или менее нор­мальный производственный процесс... Не для того ли и реформы, чтобы снять назревшее противоречие между оболочкой и содержанием, — именно в пользу здравых рыночных отношений и частной собственности?»

Можно только сожалеть, что лавры первооткрывате­лей распределились очень неравномерно: в то время как Э. де Сото, автор интеллектуального бестселлера, стал международной знаменитостью и буквально культовой

Часть VII. Особенности теневых отношений в России 257

«административным рынком» — «иерархизированной синкретичной системой (где экономический и полити­ческий компоненты даже аналитически не могли быть разделены), в которой социальные статусы и потреби­тельские блага конвертируются друг в друга по опреде­ленным, отчасти неписанным правилам, меняющимся во времени». На этом рынке можно было приобрести практически все, но не всем. Деньги сами по себе не играли в этой системе роль всеобщего эквивалента, го­раздо важнее было наличие «блата», властных привиле­гий. В результате «политический рынок» совпадал в СССР с рынком обычных потребительских благ. Если на Западе политики, согласно теории общественного выбора, максимизируют прежде всего свой политиче­ский рейтинг, то в Советском Союзе — скорее личный материальный достаток: дача, пищевое довольствие и медицинское обслуживание пропорциональны админи­стративному статусу, а потому повышение уровня жиз­ни неотделимо от продвижения по служебной лестнице. При этом легальные привилегии и льготы органически дополнялись нелегальными, официально не признавае­мыми, но всем известными.

Свойственная СССР структура экономического про­странства изображается С. Кордонским как матрица (табл. 22-1), согласно которой на каждом функциональ­ном уровне развивались все возможные формы деятель­ности, в том числе теневые и откровенно криминаль­ные.

Сравнивая оба подхода, следует констатировать, что они определенным образом взаимодополняют друг дру­га. Труд С. Кордонского был выполнен в традициях социологических теорий стратификации, работы Л. М. Тимофеева — в рамках неоинституциональной парадигмы. С. Кордонский сосредоточил свое внима­ние преимущественно на взаимоотношениях внутри властно-коммерческой элиты (советская номенклатура,

9 — 5432

256 Теневая экономика

Для правильного понимания места теневых отноше­ний в советской хозяйственной системе Л. Тимофеев ввел понятие «институциональная коррупция». В обыч­ном рыночном хозяйстве, основанном на конкуренции и безличных горизонтальных связях, коррупция — на­лаживание личных отношений с принимающими ответ­ственные решения должностными лицами — есть^эле-мент, инородный основным принципам экономической жизни. В советском же хозяйстве, в условиях тотально­го запрета на частную собственность и «нормальные» рыночные обмены, сложился институт всеобъемлющих теневых рынков, где «стабильность каждого отдельного административного статуса... а значит, и человеческое благополучие его обладателя, обеспечивалось по мере и за счет коррупции всей системы в целом». Иначе гово­ря, теневые отношения рассматриваются в концепции институциональной коррупции не как «болезнь», а как нормальное, «здоровое» состояние советской хозяйст­венной системы.

Советская экономика предстает перед нами как со­вокупность действий нормальных «экономических лю­дей», каждый из которых стремится максимизировать собственное благосостояние, используя казенные ресур­сы. Говорить о «злоупотреблении служебным положе­нием» в рамках такой интерпретации просто бессмыс­ленно: любое «служебное положение» ценится именно теми нелегальными возможностями, которые оно пре­доставляет занимающему его лицу.

Итак, под покровом тотального планирования, как считает Л. Тимофеев, скрывался «черный рынок» — всеобъемлющая система экономических отношений, возникшая как компенсация «фундаментальных разру­шений естественных экономических (рыночных) свя­зей».

Тот феномен, который Л. Тимофеев назвал «инсти­туциональной коррупцией», С. Кордонский именует

Часть VII. Особенности теневых отношений в России 259

Глава 23. Изучение теневых отношений в российской транзитивной экономике

Если взглянуть на библиографию отечественных публикаций по теневой экономике, то заметен сильный спад в 1991—1995 гг. Отчасти это обусловлено, конечно, общим спадом научной активности в эти наиболее кри­зисные годы. Но дело не только в этом.

В начале 1990-х россияне с недоумением обнаружи­ли, что рыночные реформы привели вовсе не к «про­светлению» хозяйственной жизни, а к «великой крими­нальной революции». Публикации тех времен о тене­вых экономических отношениях начали походить на апокалипсические пророчества — несчастная Россия, казалось, превращалась в «бандитскую страну», и не было видно той соломинки, за которую можно было бы уцепиться, чтобы не сползти в бездну «беспредела». В отличие от позднесоветских, эти новые работы отли­чались духом мрачной безысходности: если раньше ре­цепты борьбы с теневыми отношениями казались про­стыми и элементарными (дать свободу, и всё!), то те­перь обнаружилось, что «лекарство не столько лечит, сколько калечит».

К концу 1990-х, однако, шок начал проходить. С од­ной стороны, обнаружилось, что страхи по поводу то­тальной криминальности хозяйственной жизни сильно преувеличены, да и вообще ко многому можно привык­нуть. С другой стороны, появились, наконец, специаль­ные научные исследования по проблемам теневой эко­номики, которые позволили иначе взглянуть и на мас­штабы, и на содержание теневых экономических отношений.

Из наиболее известных работ этой «новой волны» можно назвать «Формирование новых российских рын­ков...» Вадима Радаева, «Теневую Россию» Игоря Клям-кина и Льва Тимофеева, «Тюремную субкультуру в Рос­сии» Антона Олейника.

9*

Теневая экономика

Таблица 22-J

Дата добавления: 2014-12-29