Традиционно-институциональный подход: теневая экономика в контексте российской культуры

«Десотианство», как очевидно, основано на право­вом детерминизме. Этот подход принадлежит к тому на­правлению неоинституционализма, который уделяет ос­новное внимание в развитии общества совершенствова­нию именно правовых институтов. Следует, однако, отметить, что правовой детерминизм в объяснении про-

¹ Радаев В. В. Указ. соч. С. 95.

² Там же. С. 137.

³ Там же. С. 286-297.

264 Теневая экономика

блем хозяйственного развития отражает типичные осо­бенности западной ментальное™, для которой понятие «правовое общество» давно является не желаемой це­лью, а повседневной реальностью. Насколько, однако, такой подход правомерен для понимания особенностей развития тех обществ, где нормы формального права отнюдь не считаются стержнем жизни социума?

В 1980-е гг. в понимании институциональной специ­фики не-европейских обществ, в том числе и широкого развития в них теневой экономики, начался важный сдвиг, связанный с повышением влияния к этнологиче­ским факторам жизни общества — тем ценностям, ко­торые разделяются всеми членами этнического сообще­ства, и бедными и богатыми.

В самой России изучение проблемы взаимосвязи ме­жду теневой экономикой и культурными институтами также делает лишь первые шаги.

Одной из первых разработок такого рода стала «Тене­вая Россия» И. Клямкина и Л. Тимофеева. Результаты проведенного ими широкомасштабного экономико-со­циологического исследования показали, что в постсовет­ской России предубежденно-подозрительное отношение к теневому экономическому поведению сменилось чув­ством понимания и солидарности¹. Подавляющее боль­шинство россиян (86%) считало проблему борьбы с тене­вой экономикой и коррупцией самой важной или одной из важнейших, однако при этом почти у 40% сохраняется положительное или нейтральное отношение к прямому или косвенному участию в теневой практике².

Самое основательное исследование по проблеме культурных корней отечественной теневой экономики было произведено А. Н. Олейником — автором моно­графии «Тюремная субкультура в России»³. Предложен-

¹ См.: Клямкин И., Тимофеев Л. Указ. соч. С. 243.

² Там же. С. 217—225.

³ Олейник А. Н. Тюремная субкультура в России: от повсе­
дневной жизни до государственной власти. М., 2001; Он же.

Часть VII. Особенности теневых отношений в России 265

ный им подход во многом схож с концепцией Г. Мюр-даля — Дж. Скотта, которые усиление теневых отноше­ний трактовали как результат доминирования некоей «андеграундной» (по западным меркам) субкультуры. Однако если экономисты-востоковеды считают таковой культуру бедных крестьян, то А. Олейник — культуру лишенных всякой собственности заключенных. В ос­тальном же ценностные нормы, способствующие «тене-визации», оказываются весьма схожими — доминирова­ние персонифицированных отношений, поддержка вы­живания «своих» при игнорировании законных требований «чужих». Когда лишь 1/3 россиян считает, что людям можно доверять, то общество раскалывается на мозаику малых групп, члены которых доверяют только близким, хорошо знакомым людям и не доверя­ют всем остальным. Поскольку эти мафиозные нормы пронизывают деятельность буквально всех организаци­онных структур — государственных, коммерческих и криминальных, — то их преодоление в ближайшей пер­спективе представляется А. Олейнику весьма маловеро­ятным.

Дата добавления: 2014-12-29