Деятельности

Музыкально-педагогической

Виды исследовательской

Исследование в педагогике — это «процесс и результат научной деятельности, направленный на получение общественно значимых новых знаний о закономерностях, структуре, механизме обучения и воспитания, теории и истории педагогики, методике организации учебно-воспитательной работы, ее содержании, принципах, методах и организационных формах» []. Эта общепедагогическая формулировка исследования требует разъяснения и уточнения как с позиции музыкально-педагогического исследования, так и образовательнойдеятельности будущего педагога-музыканта.

Рассмотрим некоторые виды исследовательской работы педагога-музыканта. Заметим, что учебно-исследовательская деятельность предполагает адаптацию (коррекцию и, по необходимости, упрощение) требований к уровню и качеству выполнения каждого из ее видов с учетом возможностей конкретного студента.

1. Рецензия как вид исследовательской деятельности музыкально-педагогического характера представляет собой критический отзыв о каком-либо сочинении (в данном случае определение «критический» означает анализ и оценку как отрицательных, так и положительных сторон работы).

В рецензии необходимо обратить внимание на следующие моменты: актуальна ли избранная тема; удалось ли автору рецензируемой работы раскрыть ее; отвечает ли представленный труд объявленному в нем жанру (т.е., если это научный труд, то он должен иметь форму не методических рекомендаций, а исследования той или иной проблемы; если это учебное пособие, то оно, наоборот, не может быть изложено в форме диссертации и др.); корректен ли терминологический аппарат; в какой мере имеет место новизна в решении поставленной проблемы, а также уровень обоснованности выдвигаемых тезисов, доступность и грамотность изложения материала.

В том случае, если автор рецензии считает, что то или иное положение в работе является необоснованным, во-первых, необходимо это положение процитировать, во-вторых, постараться обосновать высказанную автором рецензии позицию. Если высказанные в работе позиции, претендующие на новизну, не являются таковыми, желательно сослаться на конкретные работы, в которых эти мысли уже находили ранее освещение.

Содержание заключительного вывода рецензии целиком зависит от того, каков ее адресат: рекомендация (или не рекомендация) к печати; отзыв на диссертацию (где необходимо выполнить еще ряд требований): заслуживает или не заслуживает автор искомой степени и т. д.

Рецензия по праву является одним из видов научной работы, поскольку объективная, обоснованная оценка рецензентом представленного труда возможна только в результате профессионального анализа, обоснования его новизны и значимости. Остается добавить, что в рамках учебно-исследовательской работы студентов речь, разумеется, не может идти о рецензии на диссертацию или автореферат.

Охарактеризуем в общих чертах, какие вопросы могут оказаться в центре внимания рецензента при анализе статьи, которую условно назовем «Пути развития музыкального мышления учащихся-подростков».

Рецензенту необходимо прежде всего обратить внимание на то, как раскрывает категорию «музыкальное мышление» автор статьи: опирается ли он на уже известные концепции (например Н. В. Сусловой), сопоставляет ли различные трактовки, что очень ценно (например, сопоставляет концепцию Н. В. Сусловой и Ю. В. Юзбашьяна по этому вопросу), предлагает ли свою позицию (следует иметь в виду, что, к сожалению, встречаются случаи, когда в статье приводится та или иная известная трактовка, но без ссылок на автора. На этот факт можно указать в рецензии).

Готовя рецензию, важно обратить внимание на то, в какой мере автор учел возрастные особенности учащихся-подростков (эта сторона проблемы освещена, например, в работах Ю. Б.Алиева), и, наконец, какие пути (формы, средства, методы, приемы) предлагает автор в плане развития их музыкального мышления. Таким образом, все основные понятия и категории, заявленные в названии статьи (или книги, сборника), должны быть прежде всего в центре внимания рецензента.

Приведем пример рецензии (фрагмента), представленной в виде вступления к исследованию-монографии [77].

Появление любого серьезного, глубокого исследования, посвященного проблеме мировоззрения, трудно переоценить. Автор рассматривает поднятую им проблему не как узкопрофессиональную, а как значимую для всех областей педагогики и в особой мере для педагогики искусства. При этом доминанта методологической направленности выбрана ясно и определенно: это, прежде всего, русская философская и художественная мысль (что, впрочем, вовсе не исключает как обращение автора к трудам зарубежных мыслителей, так и изучение трудов общенаучного (музыковедческого, теории музыкального исполнительства) и, разумеется, педагогического характера).

Не покидает ощущение, что автор пытается доказать одну мысль: великие российские философы, писатели, композиторы, педагоги, гений которых признан во всем мире, несмотря на различие взглядов и подходов, едины в понимании и видении обозначенной в названии книги проблемы, которая так волнует сегодня наше общество. Но это «единство» надо было суметь разглядеть, пережить, осознать и постараться обобщить применительно к деятельности педагога-музыканта.

Вся сложность, очевидно, состоит в том, чтобы суметь погрузиться в Мысли, ощутить дух великих мыслителей с той степенью глубины, когда происходит необходимый разряд, то «зажигание», когда человек оказывается способным умом и сердцем пережить и принять идею другого, заразиться ею и следовать ей в своей профессиональной жизни (и жизни вообще) — в своих целях, деяниях, поступках. Кем-то метко замечено, что каждый человек, знакомясь с великим произведением искусства, может понять его настолько, насколько глубок его собственный «лот». Знакомясь с работой Б. М. Целковникова, убеждаешься, насколько восприимчив, остр и глубок может быть «лот» педагога-Музыканта — исследователя.

Каждый должен пройти свой путь к пониманию смысла жизни, смысла и предназначения своего дела, ведущего к созиданию. Как помочь будущему педагогу найти ориентиры, позволяющие встать на путь движения к Истине? Попытаюсь из объемной, многогранной и целостной характеристики мировоззренческих убеждений педагога-музыканта, представленной Б. М. Целковниковым, выделить некоторые особо существенные, на мой взгляд, позиции.

Автор показывает, что на пути становления мировоззренческих убеждений необходимо овладеть внутренним диалогом с философом, ученым, музыкантом, с самим собой. Опираясь на концепцию М. М. Бахтина, автор исследования показывает, какое огромное значение в формировании личности педагога-музыканта имеет способность к внутреннему диалогу — это необходимая ступень в становлении его мировоззренческих убеждений.

Известно, что ярким выражением убеждения является поступок. Б. М. Целковников подчеркивает, что поступок выражается не только во внешнем, но прежде всего во внутреннем «мыследействии», во внутреннем диалоге. Этот диалог в деятельности педагога-музыканта всегда обращен к другому как равному себе. Этот «другой» для музыканта-педагога — прежде всего Ребенок и Музыка.

Обращение к ребенку и музыке должно быть освящено Любовью, Верой и Совестью — этими тремя слагаемыми, составляющими основу всех отношений, ориентации, убеждений педагога-музыканта. Стремление к истинно диалогическому, как подчеркивает Б. М. Целковников, бескорыстному по характеру взаимодействию с ними, духовно-родственное, любовное (Ш.А. Амонашвили, М. М. Пришвин) приятие их внутреннего облика — вот та профессионально-нравственная высота, которая задает тон, создает необходимое условие и основу для любых актов духовно-мировоззренческой рефлексии учителя-музыканта, включая прежде всего создание им собственного, личностного мировоззренческого убеждения.

В своем стремлении целостно представить «образ» мировоззренческого убеждения Б. М. Целковников делает особый акцент на эстетическом способе мировидения как особом внутреннем механизме, который необходимо подключить для рождения состояния-процесса духовно-творческой активности личности.

Эстетический способ восприятия и осознания своей профессиональной деятельности, ее специфики, основанной на общении с ребенком и высоким искусством, как мне кажется, является важнейшим условием в познании сущности и природы мировоззренческого убеждения педагога-музыканта.

Важное место занимает в работе вопрос о взаимодействии личности с искусством, музыкой. Здесь автору удалось раскрыть ценностный смысл такого значительного по сути механизма мировоззренческого убеждения педагога-музыканта, как мироощущение. На основе тщательного анализа Б. М. Целковников показывает, как музыка помогает создать диалогическую, истинно Гуманную по характеру структуру межличностного общения, обрести особый опыт высказывания-выражения своего мироотношения к другому, побуждает к непрерывному поиску, активизации скрытых для внешнего взора глубинных духовно-личностных проявлений.

Какие духовно-мировоззренческие идеи и принципы Б. М. Целковников выдвигает в качестве методологических оснований рассматриваемой проблемы?

Прежде всего, духовность. Понятие «духовность» раскрывается как особый процесс-состояние одухотворения личностью себя и собственных ценностных отношений с миром. Духовность рассматривается как необходимое основание в поиске личности найти высший смысл своей деятельности.

Исследователь показывает также, что идея соборности, возникшая еще в Священном Писании и получившая отражение в трудах В. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкого и др., является близкой педагогике музыкального образования, указывающей путь духовно-нравственного развития.

Стержневой характеристикой, своеобразным ядром диалогически направленного мировоззренческого сознания личности педагога-музыканта, по мнению Б. М. Целковникова, должна стать толерантность — чувство, выражающее терпимость к разного рода проявлениям «инакости» со стороны другого и в первую очередь к его мировоззренческим взглядам, убеждениям, ориентациям. Толерантность рассматривается как необходимое условие установления взаимопонимания между учителем - музыкантом и учеником.

Особое внимание автор уделяет процессу обретения «истинного» суждения о музыке. Основой такого суждения, подчеркивается в исследовании, является переживание музыки, которое всегда протекает в уникальной, индивидуально-личностной по силе и способам выражения «драматургии». Такое переживание — это не просто эмоционально-чувственный отклик на музыку, но при этом еще и глубокое, катарсическое вживание в ее художественную реальность, в мир другого (композитора, лирического героя музыки).

В этой позиции явственно ощущается принципиальный, методологический по своему характеру подход к определению сущности музыки и процессу художественно-творческого общения с ней, в котором проявляется органическое единство взглядов на обсуждаемую проблему крупнейших отечественных философов, писателей, художников, композиторов, музыкантов-педагогов. В сущности этого подхода в первую очередь видятся «лик» отечественного музыкального образования и соответственно целевые установки на стратегию становления мировоззренческих убеждений педагога-музыканта.

Интересной и оригинальной представляется точка зрения автора при определении сути мировоззренческих убеждений учителя-музыканта. Их смысловым ядром является душа учителя как своеобразный синтез активного и гармоничного взаимодействия многообразных творческих составляющих его личности.

Основу духовно-личностного опыта педагога-музыканта, согласно позиции Б. М. Целковникова, составляют две взаимосвязанные между собой триады. Первая из них — эмоциональный, художественно-мыслительный и волевой компоненты, вторая — особые феномены индивидуально-личностной психики, такие доминанты духовности, как Вера, Любовь, Совесть.

Каждый из входящих в эту своеобразную партитуру живых и динамичных «голосов души» педагога-музыканта, подчеркивает автор, имеет свой ценностный смысл, отличается своим особым звучанием.

Б. М. Целковников сумел в своей работе с новых позиций доказать значение методологии для теории и практики музыкального образования, Я уверен, что мастерство методологического анализа — основы любого музыкально-педагогического исследования — проявленное автором в исследовании, послужит образцом для молодых ученых — педагогов- музыкантов.

Резюмируя сказанное, хочется отметить, что данная работа представляет собой принципиально новое направление в педагогике высшей школы, призванное определять стратегию и тактику подготовки учителя искусств, основываясь на лучших гуманистических, духовных традициях российской философской и художественной мысли.

(Э. Б.Абдуллин)

В условиях учебной вузовской работы целесообразно начинать осваивать рецензию как вид исследовательской деятельности с небольших статей проблемного характера, учитывая при этом индивидуальные возможности студентов.

Лучшие рецензии желательно зачитывать и обсуждать на семинарских занятиях, благодаря чему постепенно приобретается и опыт научной дискуссии.

Приведем пример рецензии, выполненной студентом А. Лимаренко (МПГУ) в несколько журналистском стиле.

Артем Лимаренко [2]

«Капля в море или

О том, что такое личность, и что делать с нашей культурой?»

Статья Геннадия Моисеевича Цыпина «Индивидуальность или личность? Феномен личностного в искусстве» не может оставить читателя равнодушным. Даже того, кто косвенно связан с культурой и творчеством. Ну, а уж если Вы профессионально занимаетесь искусством, то эту статью нужно прочесть обязательно.

Думаю, нет смысла рассказывать о том, какое в этой статье содержание, потому что из названия уже понятно, о чем пойдет речь, и как важна обсуждаемая проблема. Ярко и непринужденно, что совершенно несвойственно статьям такого рода, очень лаконично и просто Геннадий Моисеевич погружает читателя в суть проблемы и, не медля, дает ответ. Однако ответ этот двойственен и неоднозначен, а это заставляет читателя задуматься.

Задумался над вопросом личностного в искусстве и я. Г. М. Цыпин пишет, что ««личность» и «индивидуальность» совсем не одно и то же». И с этим нельзя не согласиться. Свою особенную, яркую отличительную от всех остальных людей черту, то есть индивидуальность, мы получаем чуть ли не при рождении. Можно сказать, в какой-то мере, на генном уровне. Индивидуальность наша проявляется во всем: от стиля и образа жизни до особенностей характера. Причем индивидуальность человека видна нам не только исходя из его внутренних качеств, но и из внешних. Манера говорить, одежда, жесты, - все это определенным образом выделяет нас из толпы. Но, если задуматься, человек, стоящий рядом с тобой, - тоже выделяется из толпы, он тоже индивидуальность. Третий и четвертый – тоже. Получается, что толпа эта ни что иное, как толпа индивидуальностей.

«Личность – нечто иное, большее, - пишет профессор Цыпин. – На передний план тут выступают ценности духовного порядка, категории морально-эстетические; по мнению некоторых современных психологов, «понятие личности имеет для нас также значение идеала, к которому мы должны стремиться»». Если так, то, выходит, что, чтобы стать личностью, надо это заслужить, то есть совершить такие поступки, чтобы именоваться личностью? Интересно, а какие тогда должны быть поступки? Хорошие или плохие? Маленькие и незаметные или большие, те, что обсуждаются обществом?

Также меня заинтересовало вот еще что: так ли дело с личностями и индивидуальностями обстоит в нашем обществе сейчас? Ведь с того момента, как профессор Цыпин написал свою статью, прошло уже 20 с лишним лет (статья была написана в 1988 году), и теперь многое изменилось – климат, государственные границы, моральные нормы, мода, культура, люди, общество. Что сейчас делает человека личностью, как не остаться просто в толпе? Задавшись этими вопросами и не найдя на них однозначного ответа, я решил обратиться с ними к известным людям, на мой взгляд, именно личностям, а не просто индивидуальностям.

Из моих бесед с выдающимся пианистом Николаем Петровым и главным военным дирижером России Валерием Халиловым, я понял, что личностью в наше время стать очень трудно. Очень сложно не потеряться в толпе, в общей массе; современное общество не только не формирует личность человека, но и наоборот, разлагает ее.

Тут сразу встает вопрос о культуре человека. Ведь если он бескультурен, то здесь нельзя даже говорить о его индивидуальности. Вот что на вопрос о нашем культурном воспитании ответил мне Николай Петров: С той культурной деятельностью, что ведет наше телевидение, ни о какой нормальной нации не может идти речь. Ведь ничего кроме телевидения, на мой взгляд, так не формирует вкусы у народа. Книги уже никто не читает, в музеи не ходят. Выход прост: нужно немного подрезать хвост пошлости, что идет с экранов, подрезать хвост попсе! Четко соблюсти баланс: если у нас будет хотя бы 60 % попсы и 40 % серьезного – серьезной музыки, серьезной литературы, - то изменения в нашей культуре будут. Пока соотношение очень плачевное: 95 % ерунды к 5 % высокой культуры.

Александр Гиндин: Сейчас нет такого таланта у нас в стране, чтобы сравнился с Моцартом или Рахманиновым, но когда-нибудь обязательно матушка-природа кого-то наградит, и снова будет рождаться хорошая музыка.

Валерий Халилов: Сегодня наша культура претерпевает не самые лучшие времена. Так всегда бывает: упадок, затем всплеск, потом снова упадок... Видимо, сейчас не время культурного всплеска. Но все-таки мне очень хотелось бы его застать. Он обязательно наступит, если каждый будет относиться к музыке, да и вообще к искусству, как к смыслу жизни.

Одной из важнейшей составляющей личности, на мой взгляд, является и образование человека (общее среднее, среднее профессиональное, высшее – не важно). Думаю, читатель со мной согласится. Образование – наше все. Если обратиться к истории, то можно увидеть, что любые коренные изменения в стране начинались именно с изменений и реформ в образовании. Получается, что, если ты хочешь изменить народ (сделать его умнее или наоборот глупее), то нужно изменить систему образования.

Кстати, у нас уже который год идет образовательная реформа. А в сочетании с упадком в культуре – несложно представить, куда мы «катимся», и в какую сторону у нас меняют народ. Взять хотя бы школу: все образовательные стандарты и рекомендации гласят учитывать в каждом школьнике его индивидуальные особенности, то есть образование должно быть личностно направленным. Но потом, в 11 классе, всех ребят отправляют «под одну гребенку», пускают на конвейер, когда заставляют сдавать ЕГЭ. О каком акценте на личность можно говорить?!

Николай Петров подтверждает мои слова. Хочется привести фрагмент из интервью, которое я брал у него для газеты «Известия». Здесь же видно отношение пианиста и к проблеме личностного в музыкальном искусстве, а точнее о проблеме его отсутствия.

Николай Петров: Сейчас, к сожалению, учат не музыке, а игре на рояле. Выпускают фортепианных гладиаторов, которые сыграют произведения любой сложности. <…>

Известия: В нашей стране проблемы с музыкальным образованием?

Николай Петров: Огромные! Причем не только в музыкальном, но и во всеобщем. Я считаю, пока у нас в школе будет ЕГЭ, мы будем выращивать ограниченных людей. А что творится в консерватории? Студенты просто спят за роялем. Раньше на стипендию можно было прожить. А сейчас студенты, чтобы были деньги на обед, играют ночами по кабакам, а потом приходят сонные. Какие уж там занятия!

Выходит, что нынешнее поколение музыкантов прячет личность интерпретатора в произведении, исполняя его как бы от третьего лица, как это делал Святослав Рихтер, например, который хотел «целиком подчинить себя автору: его стилю, характеру и мировоззрению»; но при этом ему все равно это удавалось не полностью – яркая личность брала свое. Только у Рихтера – пример особой музыкально-исполнительской теории, которой он пытался следовать, а у нынешних студентов и выпускников консерваторий - пример положения, при котором к искусству относятся, как к способу зарабатывать деньги, а не как к искусству. Поэтому нынешним музыкантам приходится просто технично играть что-либо – не обращая внимания на собственную интерпретацию. Роботы-музыканты. Это происходит и в кабаке, и на телевидении.

Отсюда и упадок в искусстве, и низкий уровень культуры наших граждан. Отсюда потеря индивидуальности и невозможность стать яркой личностью.

Конечно, не все так просто. Я не могу и не имею права говорить так критично обо всех. И мы видим, что много интересных личностей есть сейчас и в искусстве, и в других профессиях. И все равно это капля в море. А что будет с новым поколением? Не превратят ли их в толпу, ведущую обывательскую жизнь? - Вопрос остается открытым. Нынешнее же состояние я попытался описать. Талантливый, целеустремленный, деловитый, харизматичный человек с богатым жизненным опытом, могущий повести за собой – это личность современного общества. Быть может, этот человек спасет общество и культуру будущего от серости?»

2. Научный доклад является формой публичного сообщения на определенную тему музыкально-педагогического содержания. При этом должны быть выявлены актуальность и значимость выбранной темы; представлены систематизация и раскрытие ее основных положений; выделены те вопросы, которые уже решены, и особенно те, перспективное решение которых представляется докладчику наиболее значимым. Особенно ценно, когда автор доклада сопоставляет разные точки зрения ученых на проблему и высказывает свое обоснованное отношение к ней, выдвигает положения, сформулированные в виде гипотезы или положений на защиту в том случае, если доклад представлен на основе завершенного исследования.

Подлинно научный доклад содержит в себе, как правило, три следующие позиции: а) актуальность и значимость поднятой проблемы; б) принципиально новый подход к решению этой проблемы; в) научное обоснование выдвинутой гипотезы. Разумеется, он может быть построен и на совершенно других, притом весьма различных, исходных позициях.

В качестве примера приведем тезисы студенческого доклада А.А. Бондарева (МПГУ) «Взаимодействие народной и профессиональной музыкальных традиций в процессе становления отечественного музыкального образования», в котором предпринимается попытка рассмотрения указанной музыкально-педагогической проблемы на философском и общенаучном уровнях[3].

«Любое культурное явление подразумевает как тщательное его изучение, так и непосредственную интерпретацию и популяризацию. Эти тенденции лежат в основе двух музыкальных традиций (профессиональной и народной), взаимодействие которых прослеживается в становлении различных стилей и жанров, а соответственно и в развитии систем музыкального образования (педагогических систем).

С точки зрения профессиональной традиции в музыкальном произведении заключены всеобъемлющие тайны Бытия. Звук предстает универсальной категорией, моделью всего мироздания, средоточием жизненной проблемности и жизненного напряжения. В этой традиции восприятие музыкального произведения неразрывно связано с познанием себя и Мира. Музыка обретает значение эзотерического, почти сакрального знания, говорящего о скрытых от поверхностного взгляда вещах лишь символами, требующими длительного и сосредоточенного постижения.

Противоположная традиция, к которой тяготеет народная культура, выделяет родовую, природную жизнь. Для нее характерна откровенная демонстрация общезначимых эмоциональных переживаний, выражаемых языком возможно более простым и доходчивым, заимствованным, как правило, у самой природы. В ее пределах развивается прикладная (народно-обрядовая, ритуальная, маршевая, танцевальная) музыка, так называемые первичные жанры, дающие человеку возможность ощутить себя частью природы, «раствориться» в общем жизненном потоке. К народной культуре весьма сложно применить традиционные категории образования, поскольку не индивидуальное сознание составляет ее наибольшую ценность, а единое «народное тело» (М. М. Бахтин). Если достоинства педагогической системы принято, как правило, оценивать с точки зрения результата, то для народной культуры решающее значение имеет как раз сам процесс коллективного творчества, в котором каждый на своем месте и интересен прежде всего тем, что находится во власти всеобъемлющих «карнавальных» законов жизни.

Язык профессиональной традиции семантизирован, обобщен, символичен. Благодаря этому он достигает художественной выразительности.

Напротив, язык народной традиции овеществлен, жизненно конкретен. Он тяготеет к синкретизму и пользуется приемами изобразительности.

Обе эти традиции, преломляясь друг в друге, формировали определенные педагогические модели, каждая из которых становилась показателем развития отечественного музыкального образования. В смене этих педагогических установок обнаруживается определенная логика.

Корни русской профессиональной музыкальной традиции, как нам представляется, уходят в славянскую мифологию, поскольку основой подлинного профессионализма является система (или художественная модель), объединяющая путем символизации жизненное содержание в единое целое. Славянская мифология как раз и оказалась одной из первых таких систем. В струне на вертикально расположенных гуслях славяне увидели реальное воплощение отношений земли и неба — мира «дольнего» и мира «горнего». Это уподобление наполнило музыку сокровенным смыслом, свидетельствовавшим о возникновении музыкальной традиции как таковой, нуждающейся и в преемственности, и в дальнейшем совершенствовании.

Значительным этапом в развитии профессионального музыкального образования стало освоение пришедшей из Византии традиции богослужебного пения, которое, укоренившись на русской почве, претворилось в «тайнозамкненное» знание, перенявшее у мифологии и опыт постижения тайн бытия через музыку, и способы передачи этого опыта.

К профессионализации по-своему тяготела и народная культура в той мере, в какой закрепляла и хранила присущие ей художественные формы. Скоморох, осознавший смысл своего творчества в «карнавальном» отображении мира, как бы «объективировавший» самого себя и свою художественную задачу, органично способствовал развитию профессиональной музыкальной традиции, хотя она пока еще и бытовала внутри единого синкретического целого его творчества.

В свою очередь народная культура «обнародовала» профессиональные жанры: карнавальные представления скоморохов обыгрывали церковные каноны, древнерусский эпос. Позднее традиции богослужебного пения вышли за пределы достаточно узкого «цехового» круга, претворившись, например, в жанре канта.

ХVIII век для русской культуры, заимствовавшей непривычные ей западные традиции, стал вместе с тем временем популяризации самых разных музыкальных направлений. Так как петровская эпоха была предельно открыта европейскому влиянию и демонстрации чувств (патриотических, религиозных, эстетических), для большинства слушателей музыка превратилась в изящный атрибут европейской жизни («щегольскую науку»), утратив свое сакральное значение. Развивались прежде всего светские жанры, распространившие свое великолепие и на партесный концерт, декоративное богатство которого явилось прямой противоположностью суровой сдержанности «тайнозамкнённого» знаменного распева. Результатом стало появление музыканта; объединяющего в одном лице и исполнителя на нескольких инструментах, и певца, и дирижера, и композитора. Это казалось целесообразным, равно как и проведение открытых репетиций, не пропадающих в таком случае «даром» для слушателей.

Однако мало-помалу эти внешние заимствованные формы стали вновь наполняться духовным содержанием, профессионализироваться, возрождаться в качестве новой, способной к саморазвитию художественной системы, обретшей свои культурно-исторические корни и свою имманентную логику. В ХIХ веке европейская музыкальная традиция обогатилась исконно русским содержанием, что позволило на определенном этапе достичь продуктивного взаимодействия профессиональной и народной традиций. Разумеется, музыкальное образование ХIХ века также искало пути их объединения в общей педагогической системе. В этом видели свою задачу В.Ф. Одоевский и С. В. Смоленский; они признали необходимость всеобщего обучения музыке, отмечая вместе с тем, что музыкальная педагогика, как и медицина, в основе своей должна выработать индивидуальный подход.

Таким образом, эти традиции не порывали продуктивных отношений друг с другом. Музыкальное образование, корректируя свои педагогические установки в зависимости от конкретной исторической ситуации, непрестанно взаимообогащало их и тем самым открывало перспективы дальнейшего развития».

Представим доклад «Искусство и общество», написанный в философско-публицистическом стиле студентки IV курса МПГУ Элины Злотиной.

«Издревле считается, что занятия искусством облагораживают человека, развивают его духовно, помогают становлению его как личности и индивидуальности. Но времена меняются, неужели это до сих пор актуально? На дворе уже XXI век - эпоха высоких технологий. А искусство никак не двигает науку, а, может быть и вовсе - тянет её назад со своей непонятной духовностью, так может оно и вовсе нам не нужно?

Сейчас, когда за деньги доступно все, многие родители задаются вопросом, стоит ли учить ребенка музыке, живописи, танцам. С одной стороны, это отнимает много времени и сил, как у родителей, так и у ребенка. А с другой стороны, статистика неоднократно доказывала, что, например, дети, занимающиеся музыкой, лучше учатся в общеобразовательной школе, обладают хорошей памятью и могут концентрировать внимание лучше других. А, например, танцами - реже болеют и меньше устают. Но ведь это вряд ли станет их профессией - в большинстве случаев настоящее некоммерческое искусство и творчество – дело неприбыльное. И тогда родители задумываются, кому всё это нужно, какой тогда толк от этих занятий? Постучать по клавишам, на скрипочке попиликать, порисовать и ногами под музыку подрыгать для полного набора – так, развлечение. Зачем тогда убивать время, силы и деньги? Действительно, вроде всё логично – зачем заниматься тем, от чего нет прибыли в денежном эквиваленте.

Но есть другие родители, которые твердо убеждены, что, несомненно, во что бы то ни стало нужно обязательно и непременно учить детей искусству! Ребенку просто необходимо получить классическое образование, как в XIX веке. Это же нужно для полноценного общего развития, для эрудиции... Танцы – для осанки, музыка – чтоб мог спеть или сыграть на людях, показать и зарекомендовать себя и родителей заодно. Мы же интеллигенция! Ну а если у ребенка нет особых способностей и, главное - желания, тогда что делать с Вашей интеллигенцией? «Пороть прикажете, сударыня?»

Как Вы уже догадываетесь, я считаю ошибочными оба вышеописанных подхода. Эти люди не знают истинных целей искусства. Ведь уметь выражать себя - это наиважнейший человеческий талант, который в идеале призван помогать его обладателю донести нечто важное до окружающих его людей - свои мысли, ощущения, свое мировоззрение, чувства. Это не прихоть и не развлечение! Это необходимость, заложенная в каждом человеке, вместе с инстинктами жизнеобеспечения и самосохранения. Не надо делать из этого культ, но и не надо относиться к этому наплевательски.

Но возникает другой вопрос, а почему нельзя выражать себя, не прибегая к помощи искусства - мы же можем говорить, владеем мимикой и жестами? По идее этого должно быть вполне достаточно. Но, во-первых, не стоит отделять искусство и творчество от других явлений и от нашей жизни в целом. Оно постоянно с нами и пронизывает каждую секунду нашего существования, хотим мы того или нет. Начиная с того, что само создание мыслей и выражение их в речи вполне можно назвать полноценным искусством, и, заканчивая тем, что «вся наша жизнь – игра», то есть своего рода театр. А, во-вторых, есть ещё одно очень важное «но», в особенности касающееся речи… Существуют нормы этикета и приличия, существует иерархия людей в обществе, например, профессиональная, должностная, возрастная и т.д., есть этнические и религиозные различия между людьми, различия полов, языковые барьеры, есть цензура, в конце-концов, и многое-многое другое, что не позволяет нам говорить то, что мы думаем, причем так, как хотелось бы, именно тому, кому это адресовано и ещё и в нужное время. А творчество, в свою очередь, не ограничено этими рамками, то есть мы можем «сказать» абсолютно всё и всем. И более того, мы имеем возможность выразить именно тот оттенок настроения, который мы вкладываем в то, о чем «говорим», что далеко не каждый способен сделать в речи. Тут уже все упирается исключительно в навыки и мастерство творца, ну и, конечно, в тот материал, из которого он «лепит», будь то звук, изображение, движение, слово, ткань, металл, тесто, стекло, песок и т.д. - этот список можно продолжать бесконечно. Язык искусства понятен каждому, кто им интересуется.

Возможно, вы скажете, что эмоции и чувства и вовсе человеку неподвластны! А это как раз первое и, пожалуй, единственное, чем действительно стоит учиться владеть. Управлять людьми, деньгами, силами природы – это, конечно, важные и сложные вещи, но всё-таки, второстепенные в конечном итоге. Ведь, как мы знаем, материальный мир, мягко говоря, не вечен. А шанс того, что душа бессмертна, и мы так просто не уйдем из мира в небытие, велик и все мы очень в него верим. Так может тогда всё-таки попытаться сделать упор на духовность?..

«Учитесь властвовать собой». И не только властвовать, но и учитесь понимать себя и чувствовать других. Многие века человечество стремится к познанию себя и окружающего мира. И вот, мы дождались - наука на грани фантастики. Задумайтесь, Вы уверены, что технический прогресс – это именно то, к чему стоит так целенаправленно стремиться? Мы делаем все, чтобы максимально облегчить и упростить себе жизнь, сделать её приятным временем препровождения. Но… делает ли дорогая машина и навороченный компьютер Вас действительно счастливыми? Не думали ли Вы, что мы теряем гораздо больше, чем приобретаем? Наверняка я найду единомышленников, задающих себе этот вопрос, эта мысль вовсе не нова. Но чем же тогда так плох технический прогресс? Ответ прост – ничем! Дело вовсе не в нем, а в нас - за всем этим «удобством» мы совсем перестали чувствовать, видеть и слышать. Эти функции были деинсталлированы и заменены какими-то примитивными эмоционально-чувственными алгоритмами.

Мы всячески защищаем себя, стараясь как можно прочнее изолироваться от окружающей среды. Охраняемые дома, закрытые на двадцать замков с зарешеченными окнами и навороченными системами сигнализации - чтобы нас никто не потревожил; машины с тонированными стеклами - чтобы никого не видеть; виртуальное общение по телефону и компьютеру - чтобы мы могли в любой момент отключиться, если почувствуем, что к нам «лезут в душу». Мы все время находимся в состоянии страха и недоверия к другим людям, все время чувствуем себя потенциальными жертвами. А потом постепенно сами перестаем понимать свои желания. Вот Вы точно знаете, чего хотите от жизни? Добились ли Вы того, о чем мечтали и к чему стремились? К великому ужасу лишь единицы могут этим похвастаться. А вопросы: «Чего бы Вы сейчас хотели, чего не хватает для счастья? Что бы изменили в себе? А что весомого Вы вообще сделали? А что вообще Вы имеете, умеете и знаете, по большому счету?» - если не шутить и не отнекиваться, а размышлять серьезно, то эти вопросы застают врасплох многих, в том числе и меня. Но это лишь начало. Потом мы начинаем бояться самих себя, ведь если все вокруг на самом деле такие, как мы думаем о них, то по идее мы ничем не лучше. (Если, конечно, Вы не считаете себя избранным и особенным человеком, который в корне отличается от всех «смертных» - тогда Вам к другому специалисту.) Мы стараемся убежать от окружающих и от самих себя. Ну ладно. В принципе, если Вы так хотите изолироваться от общества – пожалуйста. Лишь бы потом не было поздно. Суть не в том, что Вы большую часть времени думаете исключительно о себе, а в том, что мало кто думает о Вас.

Но, если бы мы с Вами умели выплескивать свои эмоции, чувства и переживания в креативное русло, то нам гораздо меньше хотелось бы убежать от всех, многие человеческие проблемы эмоционального и общественного плана стали бы для нас ничтожно малы.

Возникает вопрос, а какое нам дело до других, тем более бедных, старых или молодых, неопрятных, больных, асоциальных, да ещё и вдобавок чужих нам людей? - Мы с родственниками-то никак общий язык найти не можем. У нас свои заботы, у каждого своя жизнь. «Каждый сам за себя!» - скажите Вы. Но в нашей жизни, как, собственно, и в самой цитируемой сказке, этот принцип не работает, ведь без взаимопомощи, без поддержки, понимания, без хорошего собеседника жить невозможно, а вот без квартир, машин, компьютеров и счетов в банке люди спокойно жили, живут и будут жить. Есть множество тому доказательств. Ну, например, я думаю, всем известно, что старики в домах престарелых совершают самоубийства? Они не видят смысла жить в одиночестве, жить исключительно ради себя, когда ты больше никому не нужен. Но откуда такой пессимизм? Казалось бы, у тебя есть крыша над головой, есть еда, одежда – живи, чего ещё нужно? Но все не так просто, мы устроены по-другому, хотим мы того или нет. Душевные муки, муки одиночества гораздо сильнее, чем физическая боль и спорить с этим бессмысленно. Просто посмотрите статистику самоубийств, и Вы ужаснетесь.

Но, вернемся к нашей теме. Искусство. Да, музыка и живопись вряд ли помогут всем нуждающимся и бедствующим, но, это может помочь нам с Вами раскрыться эмоционально и духовно, научит наших детей чувствовать как полноценные люди, а не как высокотехнологичное поколение, которому хватает двадцати смайликов, чтоб выразить все свои эмоции. Быть может, в один из дней мы остановимся и захотим помочь, например, какой-нибудь нищей старушке, не называя это благотворительностью, порой скрытой под маской налогов; не думая о том, что нам и самим пригодится то, что мы можем ей дать, или, что наши друзья и родственники не поймут нашего поступка. Вдруг мы когда-нибудь действительно, по-настоящему искренне захотим ей помочь просто потому, что мы не сможем по-другому. Ведь кто, если не мы?..

Главная проблема человечества во все времена заключается в том, что всем друг на друга все равно! Мы не хотим никому помогать или как-либо воз- и взаимодействовать, но при этом мы ежедневно прислушиваемся к мнению всех подряд, не важно, авторитетен для нас человек или нет. Нам важно, что подумают и скажут люди, мы зависимы от чужого мнения. Получается, мы сами не думаем и не заботимся ни о ком, но считаем, что кому-то есть дело до нас и они жаждут помочь нам своим мнением. Это просто наивно, глупо и самонадеянно. Мы вообще элементарно не чувствуем других людей, и, более того, мы даже не хотим этого. И вообще разучились друг друга понимать, особенно отчетливо это видно на примере отношений мужчины и женщины, но сейчас не об этом.

Все прекрасно знают, что если думать о каждом, принимать чужое горе, как свое и стараться разобраться во всем, можно просто сойти с ума, а это, разумеется, никому не нужно! Хотя, положа руку на сердце, хочу сказать, что лучше сойти с ума в попытке помочь всем и каждому, чем самозабвенно культивировать в себе свой эгоизм.

Все наши беды корнями исходят из проблемы непонимания и нежелания слышать другого. Нищета, классовое неравенство, наркомания, алкоголизм, бездомные, безработица, войны, даже болезни связаны с душевным состоянием человека. Если задуматься об истинных мотивах всех этих бедствий, станет очевидно, что проблема, прежде всего, в человеке - в каждом из нас.

Да, искусство – это, конечно, не панацея от всего, но, я считаю так, что если есть хоть один шанс из миллиона, что занятия творчеством могут подействовать на духовный мир моего ребенка, приблизить его к такому, каким он должен быть в идеальном, даже утопичном представлении о совершенном человеке, то я, несомненно, обязательно им воспользуюсь. Нам всем стоит хотя бы попытаться что-то изменить, ведь сейчас мы просто «движемся не туда».

Но почему я все время говорю о детях? Неужели нам с Вами бессмысленно заниматься искусством? Нет, конечно же, это не так, стремление познать и раскрыть себя, стать лучше – это, несомненно, прекрасно! Но дети гораздо более непосредственны, чем мы. Они ещё не «испорчены» этим миром, они выражают ровно то, что видят, чувствуют и хотят, и очень важно не дать им это потерять. Естественно, необходимо воспитывать детей и постепенно объяснять что хорошо и что плохо - этикет и нормы приличия никто не отменял. Но мы можем открыть перед ними другой мир, позволить им «выплескивать» свои истинные чувства и переживания в творчество, ведь наш мир глазами детей совсем другой, он добрый, веселый и красочный, и, главное – честный, нужно суметь это сохранить, ведь мы сами разучились его видеть таким.

Так ответьте себе на вопрос, хотите ли Вы, чтобы Ваши дети могли чувствовать? Тогда водите их в театральную студию, читайте с ними книжки, учите их музыке, танцам, рисованию, и всему-всему, чем они заинтересуются. Позволяйте им творить и радуйтесь их маленьким и большим победам!»

Примером научного доклада, в котором получает методологическое обоснование принципиально новое решение важной музыкально-педагогической проблемы, является доклад болгарского ученого — педагога - музыканта Галины Стояновой[4].

Природа музыкальности не может быть раскрыта без знания природы музыки как вида искусства. Интонационная природа музыки предопределяет музыкальность как систему оперирования музыкальными интонациями (восприятие, осознание, переживание, анализ, классификация, запоминание, варьирование, воспроизведение и сочинение).

Основываясь на интонационной теории Б. В. Асафьева, развитой в трудах В. В. Медушевского, мы пришли к следующим положениям:

— общение с искусством вообще и с музыкой в частности есть человеческая форма коммуникации по типу: человек — художественный образ. Музыкально-художественные образы человека (его сочинения, образные представления) есть живые, одухотворенные, активно и динамично развивающиеся «явления», с которыми он вступает в духовный, невербальный контакт, испытывая наслаждение в процессе этого общения;

— в психологических механизмах общения между субъектами одним из наиболее важных компонентов является эмпатия (сопереживание, эмоциональная идентификация). Механизм сопереживания переносится в сферу общения с искусством, а более точно — в сферу общения с художественными образами (не только музыкальными);

— эмоциональное сопереживание музыке есть «первый признак музыкальности» (Б. М. Теплов). С. Л. Выготский подчеркивает художественно-обобщающий характер эмоций, называя их «умными эмоциями»; это дает основание назвать эмоциональный отклик на музыку художественной эмпатией и считать ее основным индикатором музыкальности;

— художественно - музыкальная эмпатийность проявляется как реакция на первичное музыкально-художественное «ядро» - интонацию и развивается в последующем до уровня музыкально-художественного образа и системы образов, т. е. целостной музыкальной драматургии; следовательно, музыкально-интонационный словарь детей (т. е. система музыкально-интонационных эталонов) первоначально определяет тип музыкальности и музыкальную эмпатийность в ней. Человек идентифицируется эмоционально только с познанными и образно близкими интонациями;

— музыкальность не безлична, так как некой абстрактной музыкальности не существует, она всегда личностна, уникальна и рационально окрашена;

— художественная сущность музыкальности заключается в особой выразительности музыкальных интонаций (в широком смысле слова), в способности оперировать ими во всех видах музыкальной деятельности.

Создание музыкального образа — «образотворчество» — есть системообразующее свойство музыкальности».

И последний пример доклада, написанного студенткой IV курса МПГУ Элиной Злотиной в журналистской форме философско-педагогического содержания.

Дата добавления: 2014-12-29