Ролевая дифференциация лидерства: альтернативный подход

Эмпирические предпосылки реинтерпретации. Уже первые попытки изучения феномена ролевой дифференциации в естественных малых группах [Кричевский, 1977] побуждали к мысли о необходимости реинтерпретации лежащих в его основе причин. Поисковое исследование проводилось в 6 юно­шеских баскетбольных командах - участницах чемпионата Москвы.

Выбор подобного объекта объяснялся тем, что зарубежные психологи работали с группами, ориентированными преимущественно на решение задачи. Для корректного сопоставления собственных данных с материалами зарубежных авторов необходимо было выбрать аналогичные по направленности группы. Но как раз к числу та­ковых и могли быть отнесены малые группы типа спортивных команд, чья ориентация носит выраженный целевой характер.

Методическое отступление. Эмпирически выявление инструментальных и экспрессивных лидеров спортив­ных команд осуществлялось посредством ранжирова­ния. Игроки отвечали на два вопроса. Первый из них относился к инструментальному лидерству: «Каков, по-твоему, вклад каждого члена твоей команды в успех команды (т. е. кого бы из членов команды, включая и себя, ты поставил на первое место как игрока, кого -на второе место, кого - на третье и т. д.)»?

Второй вопрос характеризовал экспрессивное лидерство: «Каков, по-твоему, вклад каждого члена твоей команды в развитие товарищеских отношений в ко­манде (т. е. кого бы из членов команды, включая и се­бя, ты поставил на первое место как товарища, кого -на второе место, кого - на третье и т. д.)»?

Лидерство в каждом из своих проявлений определялось суммированием баллов, полученных каждым чле­ном команды от своих партнеров при ранжировании. Спортсмен с наилучшим показателем в баллах по каж­дому измерению группового лидерства рассматривал­ся как лидер (деловой или эмоциональный).

Замечу, что в зависимости от специфики деятельности исследовавшихся групп лидерские роли выявлялись и несколько модифицированными приемами ранжи­рования. Например, в работе с научными коллектива­ми использовались более многомерные способы опре­деления соответствующих лидерских ролей (см. об этом: [Кричевский, 1984; Кричевский, 1985; Кричев­ский и Маржине, 1991]).

Результаты предварительного исследования таковы. Во-первых, факт ролевой дифференциации лидерства в исследовав­шихся группах не согласовывался с утверждением, что и усло­виях высокой легитимации деятельности, т.е. по существу в условиях высокого уровня мотивации групповой деятельности, дифференциация будет отсутствовать. Беседы с членами спортивных команд и тренерами, наблюдения за поведением спортсменов на тренировках и соревнованиях позволяли думать, что спортивная деятельность является чрезвычайно личностно зна­чимой для них и, следовательно, мотивация к деятельности у них достаточно высока. Тем не менее дифференциация лидер­ских ролей имела место в четырех командах.

Во-вторых, не обнаружился какой-либо антагонизм между инструментальными лидерами и остальными членами спортив­ных команд. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что в изучавшихся коллективах инструментальные лидеры получали достаточно высокие оценки и по измерению экс­прессивного лидерства, причем в двух случаях обе лидерские роли реализовывались одним лицом.

Отмеченные тенденции получили подтверждение в основном исследовании [Кричевский, 1977], проводившемся в 19 командах достаточно высокой спортивной квалификации (ви­ды спорта - баскетбол, волейбол). В 13 из них имела место дифференциация лидерских ролей. И при этом в 13 же ко­мандах инструментальные лидеры входили в тройку лучших по экспрессивному измерению, что указывало на отсутствие антагонизма между инструментальными лидерами и другими членами команд.

Но что самое интересное - аналогичная картина имела место и по результатам серии последующих исследований, проведенных на выборках спортивных команд (игровые виды спорта) и первичных научных коллективов типа отделов и лаборато­рий преимущественно естественнонаучного профиля (физики, химики и, более всего, молекулярные биологи). Замечу, что де­ятельность исследовавшихся научных групп, как, впрочем, и спортивных, носила выраженный целевой характер.

Согласно полученным данным, в сфере спорта (итоговая выборка состояла из 87 групп) дифференциация двух основных лидерских ролей наблюдалась в 67% исследовавшихся спор­тивных команд. Достаточно глубокая дифференциация лидер­ских структур (к ней были отнесены как случаи позитивных интеркорреляций структур со значениями, соответствующими уровню значимости 20% и ниже, т.е. при р>0,20, так и все случаи негативных интеркорреляций) отмечена в 28% команд.

Что же касается сферы науки (итоговая выборка состояла из 24 групп), то, как и в сфере спорта, дифференциация двух основных лидерских ролей наблюдалась в 67% групп. Диффе­ренциация же лидерских структур (исходя из тех же, что и выше, граничных статистических значений) была даже более высокой - в 51% групп.

Приведенные данные вполне однозначно указывали на необходимость реинтерпретации имеющихся трактовок ролевой дифференциации лидерства как не позволяющих адекватно объяснить причины возникновения обсуждаемого феномена. Возможное, на мой взгляд, объяснение представлено ниже.

Альтернативная трактовка феномена. Она вытекает из анализа методологических принципов исследования социальной груп­пы, в частности - принципа деятельности [Кричевский, 1985; Кричевский и Дубовская, 2001; Кричевский и Рыжак, 1985].

Согласно этому принципу, адекватное описание групповых феноменов, их генезиса и функционирования невозможно вне содержательного анализа групповой деятельности. Но, как отмечает в своем фундаментальном исследовании проблемы деятельности в психологии А.Н. Леонтьев, говоря о деятельности, мы используем это понятие в самом общем, собирательном его значении. «Реально же мы всегда имеем дело с особенными деятельностями» [Леонтьев, 1975. С. 102].

Подобное понимание, если иметь в виду социальную группу, ведет нас к представлению о многообразии человеческих деятельностей, реализуемых индивидами как щитами той или иной конкретной группы. Иными слонами, существенным и исходным моментом в изучении группы, ее феноменов должен явиться учет многообразия групповых деятельностей.

В самом общем виде групповые деятельности могут быть рассмотрены в двух важнейших аспектах.

• со стороны решения стоящих перед группой задач, связанных с осуществлением ее целевой функции в рамках определенной социальной структуры и - как следствие этого - получением некоторого группового продукта;

• со стороны поддержания внутреннего равновесия и устойчивости в группе, сохранения ее как целого, сплочения.

Деятельности, относящиеся главным образом к первому из указанных аспектов, характеризуются мной как инструментальные (условно их можно назвать также «производственными»), а деятельности, касающиеся преимущественно второго из них, - как социально-эмоциональные, пли экспрессивные (к ним относятся разнообразные формы межличностного об­щения членов группы, в основном в виде самостоятельной ак­тивности и отчасти в связи с реализацией «производствен­ной» деятельности). При этом, исходя из принципа единства общения и деятельности [Андреева, 1988; Ломов, 1984], сле­дует подчеркнуть тесную взаимосвязь обоих типов группо­вой деятельности, их соиодчи ценность (в зависимости от ве­дущего типа) и взаимовлияние.

Вышесказанное позволяет выдвинуть следующее объяснение причин ролевой дифференциации лидерства, получившее, кстати сказать, серьезную эмпирическую поддержку [Кричевский, 1985; Кричевский и Рыжак, 1985].

Роли инструментального и экспрессивного лидеров должны рассматриваться в связи с наличием двух указанных выше типов групповых деятельностей (инструментальных и социально-эмоциональных). Именно в процессе их реализации происходит функциональная спецификация членов группы, выделение особых функциональных образований - группо­вых ролей, в том числе и лидерских.

Параметры осуществления («проигрывания») этих ролей задаются содержанием групповой деятельности, однако не прямо (непосредственно), а через посредство порождаемых им регуляторов группового поведения - ролевых требований. Имеются в виду требования, предъявляемые содержанием деятельности к выполнению роли.

Эти требования представляют собой своеобразные системы деятельностно-ролевых нормативов или, в более узком, интере­сующем нас смысле, норм лидерства, отвечающих определен­ному типу групповой деятельности (инструментальной или экспрессивной). В соответствии с ними в группах выделяются инструментальные и экспрессивные лидеры. Иными словами, выдвижение (либо невыдвижение) того или другого члена груп­пы на роль лидера обусловлено степенью его соответствия, с точки зрения партнеров, нормам группового лидерства.

Методическое отступление. Оно связано с кратким описанием инструмента измерения степени соответст­вия членов группы нормам лидерства (шкалы норм). Операционально социальная норма рассматривалась как набор предписаний, регламентирующих реализа­цию групповой роли. Нормы лидерства, например, в баскетболе (одна из моделей групповой деятельности) отражают требования, предъявляемые к роли лидера баскетбольной команды, - каким должен быть лидер, т.е. задают определенные его характеристики. Последние были получены путем опроса большой группы спортсменов и тренеров. Далее были отобра­ны 20 наиболее часто упоминавшихся качеств лидера баскетбольной команды. С помощью соответствующих словарей к ним подбирались антонимы. Каждая пара антонимов располагалась на 7-балльной оценочной шкале, образуя своеобразный континуум, полюсами которого служили антонимы.

В окончательном варианте шкалы норм из 20 пар анто­нимов 11 пар относились к инструментальной или игровой деятельности, например: техничный - нстех-ничный, тактически сильный - тактически слабый, эффективный в игре - неэффективный, волевой - без­вольный, и т. д., - а 9 пар характеризовали экспрессивную активность спортсменов в игре и вне се, например: доверяет товарищам по команде - не доверяет, конфликтный - уживчивый, замкнутый - общительный, способен своими действиями в игре зажечь команду -вызывает уныние в команде, и т. д.

Члены команд оценивали друг друга по 20 парам ка­честв, имея право выбирать по каждой паре только од­ну оценку из семи возможных. Баллы, полученные каждым спортсменом от его партнеров, суммировались отдельно по инструментальным и экспрессивным нор­мам (качествам).

Связь между показателями по шкале норм и резуль­татами ранжирования (характеристики лидерства) в соответствующем типе деятельности (инструменталь­ной или экспрессивной) подвергалась корреляционно­му анализу по методу Спирмена. Более подробное опи­сание методики и процедур статистической обработки приводится в работах: [Кричевский, 1985; Кричевский и Рыжак, 1985].

Продолжим, однако, знакомство с альтернативным подходом к анализу феномена ролевой дифференциации.

Как отмечалось выше (см. 2.1), структура лидерства в любой человеческой группе характеризуется не только горизонтальным измерением - наличием двух ролей лидерства, но, исхо­дя из учета психологической субординированности отноше­ний в системе «лидер - последователи», и вертикальным измерением - наличием ранговой организации группы. Ран­говая организация группы есть иерархия позиций, занимае­мых отдельными ее членами в общей структуре группы. Наи­высший ранг имеет лидер.

Исследовательские данные [Кричевский, 1985; Кричевский и Рыжак, 1985] позволяют утверждать, что позиции членов группы в ее ранговой организации (по инструментальному и экспрессивному параметрам деятельности) детерминированы степенью соответствия индивидов нормам лидерства (инструментальным или экспрессивным). При этом в группах с вы­раженной деловой направленностью (например, в спортив­ных командах, разного рода рабочих группах и т. п.) подобная детерминация наиболее отчетливо обнаруживает себя приме­нительно к инструментальному аспекту лидерства.

Дальнейшее развитие альтернативной трактовки. Хотя наличие двух указанных типов групповой деятельности может рас­сматриваться в качестве решающего условия возникновения ролевой дифференциации лидерства, само по себе, однако, это обстоятельство еще не является достаточным для объяснения различий, относящихся к личным достижениям членов груп­пы в структурах инструментального и экспрессивного лидер­ства. Имеются в виду как результаты, характеризующие пози­ции одних и тех же членов группы в разных структурах группового лидерства, так и сопоставленные между собой ста­тусные показатели разных членов группы. Напомню, в частно­сти, что в подавляющем большинстве изучавшихся мной спор­тивных и научных коллективов роли инструментального и экспрессивного лидера реализовывались разными лицами.

Таким образом, необходим учет и других факторов дифференциации лидерства, прежде всего тех, которые имеют отно­шение к собственной активности индивида, его личностным ресурсам. Правда, какие-либо данные на этот счет ни в фун­даментальных справочниках по лидерству, ни в публикациях упоминавшихся в 2.2 зарубежных разработчиков проблемы ролевой дифференциации не при­водятся, хотя в литературе иногда и говорится о необходимости проведения исследований с целью их выявления и фиксации. Поэтому в развитие альтернативной трактовки мне остается лишь вкратце изложить материалы соб­ственных исследований, релевантные затрагиваемому вопросу.

В первом из этих исследований была предпринята попытка выбора личностной переменной, отталкиваясь от наиболее существенных, основных параметров личности. А.Н. Леонтьев [1975] в своем фундаментальном исследовании психологиче­ских проблем личности выделяет три таких параметра:

· широту связей человека с миром;

· степень их иерархизации;

· общую структуру этих связей.

О последнем из параметров он, в частности, пишет: «Структура личности представляет собой относительно устойчивую конфигурацию главных, внутри себя иерархизированных, мотивационных линий. Речь идет о том, что неполно описыва­ется как "направленность личности"...» [Леонтьев, 1975. С. 221]. Именно этот параметр, а точнее, характеристику лич­ности с точки зрения ее направленности, решено было вы­брать в качестве необходимой для целей исследования лично­стной переменной.

Напомню, что традиционно отечественными [Неймарк, 1972] и зарубежными [Вазз, 1967] авторами называются три типа направленности личности:

• деловая (преимущественная ориентация личности на решение задачи, увлеченность процессом ее решения),

• личная (преимущественная ориентация личности на самоутверждение, личное достижение),

• межличностная (преимущественная ориентация личности на установление позитивных отношений с окружающими людьми, интерес к этим отношениям).

Исследование проводилось в 21 малой группе (13 спортивных командах и 8 студенческих группах старшекурсников «полевых» - геологи, географы - факультетов МГУ). Показатели личностной направленности членов групп, выявленные ориентационной анкетой Б. Басса, были прокоррелированы с результатами их ранжирования по двум лидерским измерениям - деловому и эмоциональному. Вот некоторые любопытные с точки зрения обсуждаемого вопроса результаты.

Установлено, например, что в спортивных командах инструментальный аспект лидерской структуры (конкретно - позиции членов команд в вертикали делового лидерства) испытывает сильное влияние личной направленности спортсменов, т.е. сте­пени их ориентации на личное достижение. Иными словами, чем значительнее выражена эта направленность у того или ино­го спортсмена, тем выше его позиция в лидерской структуре. В студенческих же группах подобный тип личностной направ­ленности оказывается абсолютно нерелевантным в плане об­разования лидерской структуры, давая нулевые и отрицатель­ные корреляции с позициями в ней.

Объяснение следует искать в той ценности, которую пред­ставляет собой данный тип личностной направленности для реализации соответствующей групповой деятельности. При­менительно к сфере спорта (в частности, к игровым его видам) стремление отдельного индивида к высокому личному резуль­тату, будучи «вписанным» в общую тактическую схему груп­повых действий, объективно работает на успех команды, т. е. выступает в качестве несомненной групповой ценности. Иное дело - студенческие группы. Даже решая задачи инст­рументального характера (типичные, кстати сказать, для по­левых условий), они не включены в ситуацию сильной (как это имеет место в спорте) конкуренции с другими группами за успех. Их действия не подчинены необходимости дости­жения именно групповых (когда от успеха одного члена груп­пы зависит успех других его партнеров) результатов. Поэто­му высокая личная направленность студента обнаруживает себя в данном случае как характеристика, важная главным образом для него самого, но нейтральная (или даже негатив­ная) с точки зрения решения тех задач, которые иногда воз­никают перед студенческой группой.

В то же время применительно к межличностной ориентации получены диаметрально противоположные данные. Так, в сту­денческих группах эта личностная переменная довольно тесно и позитивно коррелирует со структурой эмоционального ли­дерства. Но в спортивных командах ее влияние на ту же структуру, как показывает статистический анализ, минимально.

По-видимому, содержание межличностной ориентации, как оно представлено в ориентационной анкете Б. Басса, вполне согласуется с нормами эмоционального лидерства в студенческой среде, однако входит в противоречие с теми же нормами в мире спорта.

Небольшое дополнение к только что сказанному, наве­янное современной исследовательской практикой. Как отмечалось выше, направленность личности является ее мотивационной характеристикой. Вполне возмож­но, однако, обращение и к иным мотивационным фак­торам лидерства.

Так, в недавнем диссертационном исследовании Е. С. Со­коловой [2003] мотивация лидерства была представ­лена широким спектром потребностей: в достижении, аффилиации, помощи, самореализации и т. д. Автором рассматривалась специфика проявления этих потреб­ностей у 14-16-летних деловых и эмоциональных ли­деров обоего пола во временных коллективах моло­дежного лагеря. Из полученных данных стоит прежде всего выделить различия тендерного характера (забе­гая вперед, замечу, что связь тендера и лидерства об­суждается в ряде последующих глав, в частности в гл. 3 и особенно в гл. 5): в целом мальчики-лидеры превос­ходили девочек-лидеров по выраженности потребнос­ти в достижении, но уступали им в силе выраженнос­ти потребности в аффилиации. Аналогичная тенденция наблюдалась в подростковой (мальчики) выборке при сопоставлении тех же самых потребностных характе­ристик деловых и эмоциональных лидеров. Что же ка­сается выборки девочек, то в ней деловые лидеры пре­восходили эмоциональных по силе стремления к достижению, однако уровень аффилиации у тех и дру­гих был примерно одинаков.

Разумеется, этим примером не ставится вопрос о пере­носе приведенных данных на взрослую выборку. К то­му же деятельность временных подростковых коллек­тивов по своей целевой направленности и содержанию вряд ли сопоставима с деятельностью квалифицированных спортивных команд. Интерес в данном случае представляет другое - сам факт возможности расши­рения списка мотивационных факторов лидерства.

Во втором исследовании использовался более традиционный по исходному замыслу, но в то же время менее статичный по характеру работы подход. Изучалась динамика личностной де­терминации лидерского статуса в 16 группах альпинистов-но­вичков (численностью по 8-10 человек каждая), до встречи в альплагере между собой в основном незнакомых. Сразу же по приезде в лагерь они были протестированы по 16-факторному опроснику Р. Кэттелла (форма С). И трижды в течение трехнедельного пребывания там измерялся их лидерский ста­тус (по инструментальному и эмоциональному параметрам).

Учитывая большой объем полученных в этом исследовании эмпирических данных, ограничусь лишь обобщенной картиной интересующего нас вопроса. В ее основу положена разработан­ная Л. Т. Ямпольским [1981] трехуровневая модель личности, включающая в себя три независимых блока личностных черт:

• духовную организацию (объединяет факторы В, I, М, О>),

• экстравертированность (факторы Е, Р, Н, 02),

• психическую уравновешенность (факторы С, С, О, ф, О>, 1)

Как показал анализ полученных данных, в начальной стадии организации альпинистской группы (этап адаптации к лагер­ным условиям) деловой статус индивида (т.е. престижность его позиции, ранг в структуре делового лидерства) в равной мере зависит от силы выраженности у него факторов духовной организации и психической уравновешенности. Причем наиболее заметно влияние факторов В (оперативный интел­лект), (уверенность в себе, реалистичность), (к (спокойст­вие, сдержанность). Кроме того, довольно сильное позитивное влияние на структуру делового лидерства оказывает и один из факторов блока экстравертированности - Р (оптимистичность характера).

В этот же (начальный) период жизни группы эмоциональный статус индивида более всего подвержен влиянию факторов жстравертированности, в том числе факторов Р и Н (одно из значений - социальная смелость), и в несколько меньшей степени зависит от свойств духовной организации.

В середине лагерной смены (этап учебно-тренировочной работы) статус членов группы в обеих сферах зависит главным образом от факторов эк стравертированности. Причем наи­более сильное влияние на структурообразование группы ока­зывают факторы Р и Н (характеризующий, в частности, спо­собность личности к организации группы).

В наиболее ответственный период функционирования группы (этап восхождения) преобладающее влияние на деловой статус оказывают компоненты психической уравновешеннос­ти, в особенности факторы С (эмоциональная уравновешен­ность) и ф (высокая дисциплина, воля). Далее по степени воздействия на него располагаются переменные экстравертированности и духовной организации.

Что же касается детерминации эмоционального статуса, то он в этот период более всего зависел от факторов эк стравертированности, в особенности от фактора Р, и уже затем от факторов духовной организации и психической уравновешенности.

Таким образом, в целом достаточно убедительно показано, что влияние тех или иных личностных черт спортсменов на их позиции в групповой структуре находилось в тесной связи с характером задач, решавшихся альпинистской группой в соответствующий период лагерной жизни. Вместе с тем наблюдались довольно стойкие различия между наборами личностных черт, обусловливающими деловой и эмоциональный статус альпинистов в разные моменты групповой жизни, что иноке вполне согласовывалось со спецификой задач, которые вставали перед альпгруппами в сферах их деловой и эмоци­ональной активности.

Дата добавления: 2014-12-24