Проблемы взаимодействия психолога с представителями смежных профессий

— Ты же психолог, ты же все понимаешь, почему ты ничего не можешь сделать?!

(Нериторический вопрос в дружеской беседе)

— Психологи — они тоже раз­ные бывают.. Люди все-таки... (Мнение подростка)

§ 1. Учитель (педагог) и психолог

В номенклатурной практике обозначения профес­сий присутствуют три обозначения отношений «обуча­емый—обучающий»: учитель, педагог, преподаватель. Бытовой язык широко использует из этих понятий понятие учителя, обозначая им всех, кто дает самые разные знания, в том числе и саму жизнь называют лучшим учителем.

Попробуем ввести различия в этих видах профес­сиональной деятельности, пользуясь психологическими критериями, содержательно, по нашему мнению, опи­сывающие варианты отношений обучаемый—обучаю­щийся. Какие же это будут критерии? Их несколько:

• степень ответственности обучаемого за результат обуче­ния;

• степень ответственности обучающего за результат обу­чения;

• понятийное строение предмета обучения (уровень обоб­щения в понятие);

• психологическая дистанция;

• воздействие на перспективы личного развития. В этом смысле различие между профессиями учителя, педагога,

Whw mwiiiam шит t щцтшит ттш дрпфесс»»

преподавателя можно представить в следующей таблице, где для удобства ее прочтения введены градации разных критериев: максимально, средне, минимально:

профессия	учитель	педагог	преподаватель
критерий 1	мин —> макс	средне	макс
критерий 2	макс	средне	мин
критерий 3	мин —> маке	средне	макс
критерий 4	мин	средне	макс
критерий 5	макс	средне	мин

Учитывая известную произвольность в выборе кри­териев и, естественно, не претендуя на их полноту, хо­телось бы показать в этой таблице, что не случайно как бытовой, так и профессиональный язык фиксирует раз­личия в этих видах деятельности, думается, что в об­щем виде они отличаются друг от друга допустимой глубиной воздействия профессионала на характерис­тики внутреннего мира обучающегося. Учитель в этом плане обладает максимальными возможностями, а пре­подаватель — минимальными. Субъективно это пере­живается в возможности установления тесных, дове­рительных, личностных отношений между обучаемым и обучающимся, которое связано с переживанием со­циальной и психологической дистанции по отношению к другому человеку.

Для нашего анализа важно, что все три категории профессионалов — учитель, педагог, преподаватель — принимают решение о глубине воздействия на другого человека (или группу) и осуществляют непосредствен­но это воздействие. Естественно, что такое решение невозможно принять без ориентации на психологичес­кую информацию о другом человеке.

Какой информацией могут и должны пользоваться профессионалы для принятия адекватных их деятель­ности решений?

Вот здесь, в ответе на этот вопрос, остро возни­кает проблема функционирования в этих профессиях

средств и способов мышления о норме общего психи­ческого и личностного развития лиц разного возраста, с которыми имеют дело учителя, педагоги, преподава­тели. В процессе принятия ими конкретных решений о конкретном воздействии понятие о норме общего пси­хического и личностного развития является главным средством для осуществления конкретных способов профессионального действия.

Естественно, что психологическая информация, отражающаяся в понятии о норме общего психичес­кого и личностного развития является обобщенной и включает необходимость обращения ко всей системе понятий его порождающих, понятие о периодах, по­нятие о механизмах и движущих силах психического развития, само понятие психического развития и т. п.

Но думается, что эти понятия осознаются профес­сионалами в меньшей степени, чем понятие о норме психического развития, хотя бы потому, что они более абстрактны и чаще всего в практике отношений с дру­гим человеком используются как обобщенные пережи­вания ценности другого человека, концепции жизни, собственной ценности, то есть в уже описываемой раньше парадигме жизни.

Психолог и представители этих профессий могут и должны находить общий язык, связанный с понимани­ем возможного соответствия или несоответствия фак­тов конкретного проявления психической жизни чело­века и нормы психического или личностного развития данного периода жизни. При этом естественным огра­ничением на использование информации о степени этого соответствия в работе учителя, педагога, препода­вателя будут нормы профессионального воздействия на жизнь человека и нормы юридической ответственнос­ти, охраняющие человека от возможного морального ущерба.

Думается, что возможный заказ на сотрудничество педагога, учителя, преподавателя и психолога может и должен строиться как взаимодействие с психологичес­кой информацией, структурируемой понятием норма психического и личностного развития.

llpalHMiii взатцеинш ттт с ярщшитеим» смены» пририи» ______

Изобразим это в виде следующей схемы, предста­вив все три профессии в виде одной графической фигуры — учитель.

Таким образом, предметом взаимодействия обуча­емого и обучающего является учебный предмет, струк­турируемый в виде понятий разного уровня обобще­ния. Психолог может и должен своим присутствием в этой ситуации решить следующие проблемы:

• проблему адекватности отражения учеником (обучае­мым) учебного предмета;

• проблему адекватности отражения обучающим возмож­ностей ученика (обучаемого);

• проблему адекватности отражения учителем (педагогом, преподавателем) учебного предмета как предмета взаимо­действия;

• проблему адекватности отражения учеником (обучае­мым) роли и места учителя в его жизни;

• проблему адекватности отражения учителем (педагогом, преподавателем) роли и места ученика (обучаемым) в его жизни.

Через решение этих проблем возможно оказание психологической помощи всем участникам професси­онального взаимодействия — через трансляцию для их содержания психологической информации, связанно­го с понятием нормы общего психического и личнос­тного развития.

r«iia Vlli

§ 2. Психолог и юридическая практика

В юридической практике существует несколько видов деятельности, где непосредственно используют­ся параметры психологической информации, — след­ственная и адвокатская практика.

Для следователя естественно восстановление ло­гики событий, основанных на вероятностной модели поведения человека, чем точнее будет обобщенная модель поведения человека, которой он владеет, тем более точно будет построено профессиональное дей­ствие по воссозданию конкретных обстоятельств и конкретной логики изучаемого человека или группы людей.

Естественно, что адвокат в своей практике тоже ориентирован на конкретизацию обобщенной модели поведения человека в конкретных обстоятельствах. Думается, что одно из существенных различий в этих видах юридической практики связано с критериями правильности (с точки зрения профессионала) процес­са профессионального мышления. Представляется воз­можным увидеть эти различия в том, что для следова­теля важна объективная достоверность, подтверждаемая реальными фактами, тогда как в практике адвоката большое значение имеет субъективная обоснованность для человека логики его действий.

Если грубо провести линию различий, то она выг­лядела бы примерно так: следователя интересует, что было на самом деле, адвоката интересует, почему про­изошло то, что было.

Отсюда и различие в использовании психологичес­кой информации: для следователя актуальнее вопрос о том, что делал человек, для адвоката — почему он это делал.

Формулируя запрос к психологу, представители юридических специальностей ориентируются на обоб­щенную модель человеческого поведения, которую необходимо применять как средство мышления о кон­кретных обстоятельствах индивидуального действия человека.

Перед психологом возникает совершенно специ­фическая задача — задача воссоздания субъективной логики поведения человека в исследуемых обстоятель-

щйемы вшаддшш тшт с предшшшм» ттш профессий

ствах. Думается, что есть смысл выделить специфику предмета взаимодействия представителей юридичес­ких специальностей и психолога и, соответственно, ее отличие от других возможных вариантов сотрудниче­ства представителей смежных профессий.

Видится эта специфика в том, что и юристы и психолог, работающий с ними, конкретизируют модель поведения человека. Хотелось бы выделить все эти слова, чтобы подчеркнуть, что в совместной деятельно­сти психолог и юрист непосредственно обращаются к сущности человека и формам ее конкретизации.

Категория ответственности, ее обязательная вклю­ченность в модель человеческого поведения, отличают поведение человека от поведения животных. Именно через эту категорию проходит линия конкретизации (в мышлении профессионала) о логике индивидуального поведения.

Психолог может и должен дать юристам сведения об индивидуальных вариантах использования катего­рии ответственности в модели поведения человека.

Это будет исходная категория, определяющая ис­пользование психологической информации об участ­никах профессиональной деятельности юриста. Пред­ставим это в виде схемы.

Таким образом, предметом взаимодействия предста­вителей юридической практики, лиц, заинтересованных -т ^в ней, и психолога являются нормы ответственности. Zul

tell 1

Психолог, через получение психологической инфор­мации может и должен решить следующие проблемы:

• проблему адекватного использования юристом категории ответственности в модели человеческого поведения;

• проблему индивидуального видения категорий ответ­ственности лиц, участвующих в профессиональной дея­тельности юриста;

• проблему адекватного отражения юристом степени вла­дения другими участниками его профессиональной дея­тельности категорий ответственности;

• проблему адекватного отражения лицами, участвующими в профессиональной деятельности юриста, его уровня владения категорией ответственности;

• проблему соответствия юридической нормы ответствен­ности и индивидуального содержания категорий ответ­ственности.

Через решение этих общих проблем психолог мо­жет оказывать конкретную психологическую помощь всем участникам юридической практики с целью дос­тижения ими взаимодействия, адекватного предмету профессиональной деятельности юриста, определяя содержание психологической информации, соответ­ствующее категории ответственности в модели чело­веческого поведения в каждом конкретном случае.

С сожалением приходится констатировать, что в наше время в нашей стране очень мало работ по пси­хологическому обоснованию законодательной деятель­ности, но буду надеяться, что времена изменятся и современные психологи скажут свое слово и о законах социальной жизни.

д § 3. Врач и псикодог

Не останавливаясь на всех аспектах психосома­тической проблемы, существующей как предмет изу­чения в медицинских науках и в психологических дисциплинах, выделим только те из них, которые не­посредственно связаны с воздействием врача и психо­лога на участников их профессиональной деятельнос­ти — клиентов и их окружение. Во-первых, и врач и психолог имеют дело с симптомами и синдромами про­явления различных свойств психической реальности,

дщ[ш1ы 131»нщ»[и«1 итт с дрятиптми смехач» ирвфеси»

например, симптом эмоциональной неустойчивости может быть включен в самые разнообразные синдро­мы — инфантилизма, невроза навязчивых состояний, функциональной незрелости ЦНС и т. п. Во-вторых, способ профессионального мышления врача и психо­лога предполагает выработку собственной гипотезы, ее обоснование, проверку и принятие решения, то есть и врач и психолог с необходимостью рефлексируют на материал, который является предметом их профес­сиональной деятельности и таким образом работают с собственным мышлением в ситуации профессиональ­ной деятельности. В-третьих, и врач, и психолог испы­тывают на себе влияние другого человека, вступая с ним в межличностные отношения, опосредованные свойствами психической реальности (к которым в пол­ной мере относится феномен боли). В-четвертых, врач и психолог видят результат своей деятельности в из­менении параметров активности человека, которые опосредуются качествами психической реальности (например, появление других — новых, желаний, воз­никновение других — новых, чувств, изменение энер­гетических возможностей человека и т. п.). Наконец, в-пятых, и врач, и психолог работают с категорией меры воздействия как в собственном профессиональ­ном мышлении, так и в профессиональных условиях — действиях, связанных с ориентацией на конкретные параметры этой меры.

Таким образом, врач и психолог осуществляют в непосредственном контакте с другим человеком пер­сонификацию обобщенного представления о ценности человека, которым они обладают.

Персонификация конкретизируется в тех свой­ствах психической реальности человека, которые су­ществуют как феномены внутренней картины болез­ни — внутренней картины здоровья. Именно они будут входить в предмет взаимодействия врача и пациента, именно они будут существовать в качестве «субстра­та» задачи клиента психолога.

Феномены внутренней картины болезни — внут­ренней картины здоровья являются, по моему мнению, тем предметом взаимодействия, который непосред­ственно объединяет профессиональную деятельность врача и психолога. Существенное различие, как дума-

ется, состоит в том, что усилия врача могут быть огра-ничены симптомом локальной боли, тогда как психо­лог имеет дело с синдромом душевной боли. Отсюда задачей врача будет устранение боли, а задачей психо­лога будет перестройка структуры симптома.

Совместная работа врача и психолога начинаетс$ с формулировки общих целей, которые будут отнесена к одному феномену и способам воздействия на него.

С точки зрения врача, с позиций его профессио­нальной деятельности, это будут цели уточнения син­дрома, связанные с построением гипотез о нем. Невро патолог, нарколог, психиатр, эндокринолог, сексолог i сексопатолог, врач-психотерапевт и другие специали­сты могут и, кажется, должны пользоваться данным! психолога о феномене внутренней картины болезш для построения адекватных моделей синдромов, с ко-| торыми они работают. Вопросы об уровне нарушения! психических функций, систем ценностей, параметре! Я-переживаний человека и других модальностей t психической реальности могут быть решены врачом к психологом как для задач более точной диагностики, для построения адекватной системы воздействия, для исследования и использования ресурсов развития че­ловека (пациента, клиента).

Думается, что это позволяет видеть не только ин­дивидуально-соматические признаки болезни, но и ее социально-психологическое содержание. Так, клинико-психологические характеристики внутренней картины болезни при неврозах, описанные В. А. Ташлыковым', позволяют сопоставлять синдромы, описанные врачом, содержание Я-концепции больного и вид условной «желательности» болезни. Это позволяет содержатель­но описать невротический конфликт, степень осозна­ния причин невроза и механизмы психологической зат щиты. Сопоставление их с жалобами пациента и клинической оценкой его личностных черт позволяет проследить реальные точки соприкосновения в работе врача и психолога. Например, при варианте внутрен­ней картины болезни, которую автор называет депрес-сивно-соматоцентрированной (ДС) в оценке врача

' См.: Групповая психотерапия / Под ред. Б. Д. Карвасарского! и др. М., — 1990. |

Illiimiu 8Шмц8»С18И1 шит t вдсишеим» ттш цщкш

преобладает астенический и ипохондрический синдро­мы. Соответственно, жалобы астенические, депрессив­ные. Условная «желательность» болезни —демонстра­тивная. Степень осознания причин невроза — низкая, в клинической оценке личностных черт выражены ас-теничность, интравертированность, независимость, уверенность. В Я-концепции преобладает тенденция к доминированию и независимости.

Неврастенический конфликт связан с потребнос­тью быстрых достижений и отсутствием способности к усилению и настойчивости; между выраженной по­требностью проявить себя и отсутствием положитель­ных подкреплений. Механизм психологической защи­ты — уход в болезнь.

Этот пример позволяет еще раз уточнить предмет профессионального взаимодействия врача и психоло­га — внутреннюю картину болезни, внутреннюю кар­тину здоровья. Изобразим это на схеме.

Осуществляя задачи профессионально, врач и психолог могут решить следующие проблемы:

• проблему системного построения гипотезы о внутренней картине болезни пациента;

• проблему собственного профессионального развития че­рез совершенствование знаний о внутренней картине бо­лезни и внутренней картине здоровья;

• проблему адекватного отражения пациентом внутренней картины здоровья;

• проблему распределения ответственности за содержание внутренней картины болезни между врачом и пациентом;

Г»11)1||

• проблему роли и места внутренней картины болезни в ин­дивидуальной жизни пациента;

• проблему социальной ответственности за содержание внутренней картины болезни пациента;

• проблему анализа ценности научного знания (интеграль­ная медицина), необходимого для построения внутренней картины болезни как средства профессионального мыш­ления.

Через постановку и решение этих проблем прак­тический психолог может и, думается, должен быть участником лечебных, диагностических и профилакти­ческих профессиональных действий представителей медицинских специальностей.

Хотелось бы думать, что это время не за горами и при обследовании любого пациента врачу нужно бу­дет знание не только (и не столько) о симптомах фи­зической боли, сколько полная картина, по возможно­сти, всей психической реальности, которой эта боль принадлежит. Помните? — «Слава тебе, безысходная боль!»

И § 4. Социальный раОотннк и психолог

Профессия социального работника, в том числе социального педагога, в нашей стране не является массовой. Это приходится констатировать с сожале­нием, учитывая число проблем, с которыми одному человеку (или семье) подчас просто не справиться. Вот только некоторые из них: инвалидность, одиночество, психически больной член семьи, хронический алко­голизм родителей, бытовой садизм, хронические се­мейные конфликты, девиантное поведение подрост­ков и т. п. Социальная и физическая беспомощность человека — так кратко можно сформулировать про­блемы, которые решает социальный работник, стано­вясь важной частью жизни, можно сказать, судьбы, конкретного человека или конкретной семьи. Соци­альный работник организует жизнь и осуществляет часто очень длительный отрезок ее вместе с чужими для него людьми.

Что является предметом его профессиональной де­ятельности? Хотелось бы ответить — непосредствен-

щцШемы «затцештш кишип t вдсншшм» смежны» профессий ______

ное присутствие в жизни конкретного человека, где место социального работника будет определяться сте­пенью его влияния на самые главные составляющие конкретной судьбы человека. Может случиться так, что социальный работник будет выполнять даже роль ка­кого-то органа тела человека — глаз, ушей, ног, рук,

головы.

Естественно, что он должен и обязан (требова­ния профессионализма) делать это в соответствии с закономерностями индивидуальной жизни. Это уже предмет для профессионального сотрудничества пси­холога и социального работника. Именно закономер­ности индивидуальной жизни, в которых важнейшее место отводится задачами и резервам развития, клю­чевым системам отношений с другими людьми, вне которых невозможно решение задач и выявление

резервов.

Социальный работник помогает человеку в реше­нии его задач развития, эта помощь будет более эф­фективна, если он сориентирует свои усилия на выяв­лении резервов развития, способствующих не только адекватной постановке задач развития, но и создаю­щих необходимую для осуществления жизни перспек­тиву.

Психолог через глубинную диагностику может су­щественно помочь социальному работнику в организа­ции его усилий по осуществлению профессиональных воздействий. Если социальный работник относительно постоянно присутствует в жизни другого человека, внося в нее необходимые для ее осуществления воз­действия, то присутствие психолога относительно крат­ковременно. В плане сотрудничества с социальным работником оно тем более ограничено конкретными об­стоятельствами жизни.

Можно сказать, что психолог берет на себя ответ­ственность за адекватную ориентировку в задачах и резервах развития конкретного человека, а социальный работник становится одной из ключевых фигур в сис­теме отношений человека, выполняет исполнительную часть через воздействие, обоснованное содержанием ориентировки.

Изобразим эти отношения в виде схемы. Понимая всю условность этой и предыдущих схем, считаю не-

обходимым использование их в тексте, так как это, по-моему, позволяет еще в одной форме уточнить пробле­му профессиональных ограничений в каждом виде деятельности и возможность сотрудничества разныз специалистов, основанную именно на факте этих ог­раничений.

Различие во владении закономерностями инди­видуальной жизни клиента, социального работника и психолога, которое можно описать в понятиях боль­ше, меньше, равно, выглядит как материал, на кото­ром каждый из них строит свое знание о предмете взаимодействия. Для клиента — это его собственная жизнь, обобщенная на доступном для него уровне.

Для социального работника — известные ему за­кономерности индивидуальной жизни, которые для психолога представлены в более широком контексте, который задает научная теория, которой он пользует­ся. Это взаимодействие позволяет решать следующие проблемы:

• проблему адекватного отражения клиентом закономер­ностей его жизни;

• проблему осознания роли и места социального работнике и психолога в его жизни,

• проблему ответственности за осуществление жизни как со стороны социального работника, так и со стороны кли­ента;

• проблему перспектив индивидуальной жизни и возмож­ности их осуществления;

• проблему профессиональной ответственности за воздей­ствие на организацию жизни.

Пц1«емм»шм1Ц8»с1Ш ттт с дрещашшм» смежны» профессий

В принципе перечень профессий, с которыми вза­имодействует или может это делать психолог, по-мое­му, бесконечен, чтобы не впасть в «дурную» зависи­мость от него, остановлю свой список на этом, имея в виду, что там и тогда востребуется знание о свойствах психической реальности человека, где и когда оно ста­новится основой целенаправленного воздействия лю­дей друг на друга.

Тогда это знание приобретает особый характер — оно осознается как ценное, его стремятся фиксировать, сохранять, обновлять и т. д. Другими словами, с ним начинают обращаться как с товаром, сортируя по ка­честву. Не потерять бы при этом критерии истины этого знания. Усвоив однажды, что можно плакать для мамы, а не от боли, не впадем ли мы в крайность потери чувствительности к этой самой боли? Пусть это будет риторический вопрос в конце главы.

Дата добавления: 2014-12-24