Внутренняя политика государственной власти в СССР к началу 1980-х гг. Особенности идеологии, национальной и социально-экономической политики. 2 страница

Хотя подспудная борьба в партии велась уже на протяжении нескольких лет, смерть Брежнева для многих стала неожи­данностью. Еще в день 65-летнего юбилея Октябрьской рево­люции 7 ноября 1982 г. он приветствовал праздничные коло­ны демонстрантов с трибуны Мавзолея. После демонстрации Брежнев отправился в свою резиденцию — охотничье угодье Завидово. Никаких жалоб на здоровье он не высказывал, а ут­ром 10 ноября офицеры охраны нашли генсека умирающим. После получения известий о случившимся, первым к месту событий прибыл Андропов. Выслушав доклады охраны, он направился к вдове Брежнева. Только после этого в Завидово прибыл лечащий врач Брежнева Е. Чазов. Никто из соперни­ков Андропова, будь то члены «днепропетровской группы» или лидеры крупных столичных парторганизаций не высту­пили против восхождения бывшего руководителя КГБ на высшую ступеньку власти в стране. Более того, на Пленуме ЦК КПСС, проходившем 12 ноября 1982 г. с предложением о выдвижении Андропова на пост генсека выступил никто иной, как его главный конкурент К. Черненко. При этом, как вспоминал В. Воротников, Черненко в своем выступлении многозначительно отметил приверженность Андропова к кол­лективной, коллегиальной работе. Ответ Андропова был не менее многозначителен. В своем ответном слове он пообещал решать вопросы «по возможности коллегиально, но не всегда к всеобщему удовлетворению». Тем самым Андропов, даже на уровне ничего не значащего ритуала, недвусмысленно заявил претензии на безусловное лидерство и четко продемонстриро­вал свое нежелание делить высшую власть с кем-либо из чле­нов советского руководства.

Мероприятия, осуществляемые Андроповым после прихо­да к власти, нередко носили умеренный характер, внешне они казались попытками лишь косметически подновить каркас советской системы. Но в действительности победа Андропова означала победу западнического крыла партийного истеблиш­мента. С первых своих шагов новый генсек предпринимает ряд действий, создававших самые благоприятные условия для проведения в будущем широкомасштабных либеральных ре­форм. Параллельно с усилением власти Андропов делает ее более открытой, что в условиях идеократии могло оказаться смертельно опасным. В центральной партийной печати начи­нают еженедельно публиковаться отчеты о вопросах, обсуж­даемых фактическим высшим органом власти в СССР, каким являлось Политбюро ЦК КПСС — т.е. информация, которая со времен Сталина относилась к категории высших государ­ственных секретов. Более того, в прессу попадают сообщения о фактах разложения власти, коррупции в партии и советских органах. Информирование общественности по этим вопросам целенаправленно велось прокуратурой и КГБ. По определению современного либерального историка Р. Пихои, именно при Андропове был распахнут «информационный ящик Пандоры». Одновременно с этим идет формирование общественного мне­ния, создаются механизмы обратного влияния общественности на органы власти. Без этих мероприятий последующие преоб­разования горбачевского времени были бы невозможны.

Одновременно с этим Андропов целенаправленно усилива­ет свои и без того крепкие позиции в высшем руководстве, продолжает формирование «команды реформаторов», которая вскоре станет важнейшей опорой М. Горбачева и его политики «перестройки». Уже 22 декабря 1982 г. на Пленуме ЦК КПСС, членом Политбюро становится Г. Алиев, а один из старейших членов команды Брежнева А. Кириленко выводится из Полит­бюро и лишается своего поста секретаря ЦК КПСС. В те же дни создается Экономический отдел ЦК, который возглавил один из «молодых реформаторов» Н. Рыжков, ставший вско­ре секретарем ЦК по вопросам экономики. Затем команда «молодых реформаторов» пополнилась еще Е. Лигачевым, который возглавил один из ключевых отделов ЦК — Отдел организационно-партийной работы. Как пишет Пихоя, имен­но руками Лигачева осуществлялась зачистка старых «бреж­невских» кадров и замена их новыми. В частности, Отдел науки и высших учебных заведений ЦК КПСС возглавил В. Медведев, в будущем — один из ближайших сподвижников М. Горбачева. В 1983 г. из Канады, где он был советским по­слом, в Москву возвратили А. Яковлева. Будущего главного идеолога «перестройки» сразу же назначили на очень престиж­ный пост директора Института мировой экономики и между­народных отношений. С этого времени институт превращает­ся в один из главных мозговых центров, в котором шел поиск моделей будущего развития СССР и налаживались связи с зарубежной общественностью.

Одновременно оттеснены от реальной власти оказались соперники Ю. Андропова в борьбе за лидерство Г. Романов и В. Гришин. Арсенал методов политической борьбы, который использовал Ю. Андропов, находясь на посту генсека, был разнообразным. Так, авторитет партийного руководителя столицы был серьезно подорван в ходе антикоррупционных расследований в системе московской торговли. С этого момен­та «антикоррупционная» карта становится в руках Андропо­ва козырной и разыгрывается против многих его политических и личных противников. Так, обвинения в коррупции, разло­жении и злоупотреблении властью в целях обогащения были выдвинуты против первого секретаря Краснодарской областной парторганизации С. Медунова (снят с должности), министра внутренних дел Н. Щелокова (застрелился), партийного руководителя Узбекистана, члена Политбюро ЦК КПСС Ш. Рашидова (застрелился).

Однако эпоха Ю. Андропова закончилась так же внезапно, как и началась. Состояние здоровья не позволило ему довести до конца свои начинания, в том числе кадровые, что умень­шило шансы созданной им команды «молодых реформаторов» по сравнению с позицией «старой гвардии». Уже с сентября

1983 г. генсеку приходилось принимать важные политические решения, будучи прикованным к больничной койке. 9 февра­ля 1984 г. он скончался.

Новым генеральным секретарем ЦК КПСС и Председателем Президиума ВС СССР становится К. Черненко. Но период его правление оказался еще более коротким, чем андроповский, в силу этого политическое лицо нового советского лидера в пол­ной мере определиться не успело. Среди ключевых начинаний нового руководства можно выделить лишь борьбу за укрепле­ние официальной марксистско-ленинской идеологии. В рамках этой компании начинается подготовка новой программы КПСС, вместо прежней, принятой еще в годы правления Хрущева. Была предпринята и мягкая попытка отойти от набившего оскомину определения «развитой социализм», вместо которо­го предполагалось говорить о переходе СССР в стадию «разви­вающего социализма». Не обошлось без некоторых знаковых кадровых решений. В их ряду стоит восстановление летом

1984 г. в партии В. Молотова, исключенного еще в 1962 г. за т.н. «антипартийную фракционную деятельность и массовые репрессии», а на деле — за критику принятой на XXII съезде утопической программы КПСС.

В то же время, становилось все более очевидным, что без радикального омоложения правящего слоя уже не обойтись. В этих условиях была сделана ставка на самого молодого чле­на Политбюро М. Горбачева. И хотя Горбачева не поддержи­вали такие важные фигуры советского руководства, как Председатель Совмина Н. Тихонов, тот стремительно укреп­лял свои позиции. 10 марта 1985 г. престарелый и боль­ной К. Черненко умер, а вместе с ним уходила в прошлое вся эпоха строительства в нашей стране социалистического обще­ства. Страна вступала в совершенно новую, стремительно развивающуюся эпоху «перестройки» и последовавших за ней радикальных реформ... Тем самым становится очевидной основная линия развития всей политической борьбы в партийном руководстве в 1964­1985 гг. Удаление из него национально мыслящих лидеров неизбежно вело к дрейфу советской верхушки к западничест­ву и либерализму. Пораженческие настроения, проникшие в высшие эшелоны власти в СССР, рано или поздно должны были привести к появлению политиков, спекулирующих на них ради удовлетворения собственных интересов, идущих вразрез с интересами общества. Со временем образуется опас­ный разрыв между официальной псевдореволюционной рито­рикой и направленностью реальных шагов тех, кто оказался во главе партии и государства. В этом, как представляется, крылась одна из важнейших предпосылок поражения Совет­ского Союза в холодной войне и его упразднения.

Экономика «развитого социализма»

Хозяйственная реформа 1965 г.

Относительная стабилизация советской экономической сис­темы совпала с осуществлением восьмого пятилетнего плана развития народного хозяйства (1966-1970). Подготовка проекта пятилетки сопровождалась большими проблемами. Работа над ним началась еще при Хрущеве, когда вся про­пагандистская машина партии стремилась доказать право­мерность сформулированного советским лидером обещания, что уже «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Ученые-экономисты и практики от про­изводства бились над непосильной задачей рассчитать пяти­летние задания в соответствии с этой популистской установ­кой. Нереальность выхода на рубежи, заданные XXII съездом КПСС — вот что послужило еще одной веской причиной, по которой окружение Хрущева было вынуждено поторопиться с его смещением. Лишь после того, как на октябрьском (1964) Пленуме ЦК КПСС прежние завышенные директивы при­знали волюнтаристскими, появилась возможность продол­жить подготовку планов восьмой пятилетки в более спо­койном режиме.

Новые ориентиры развития советской экономики были намечены на XXIII съезде партии, состоявшемся в конце марта 1968 г. Предполагалось, что за пять лет выпуск про­мышленной продукции удвоится, сельхозпродукция возрас­тет на четверть, производительность труда в промышленно­сти — на 30-35%, прибыль — более чем в 2 раза. Позитивные перемены должны были непосредственно отразиться на жизни населения, реальные доходы которого в сравнении с 1965 г. должны были увеличиться в 1,5 раза. Первостепенное внима­ние уделялось развитию сельского хозяйства и производству потребительских товаров. Подъему местной инициативы служили планы развития территориально-производственных комплексов (ТПК): Западно-Сибирского, Ангаро-Енисейско­го, Тимано-Печерского, Южно-Якутского и др. Тем самым, брежневское руководство вновь в качестве важнейшей задачи ставит приращение богатства родины за счет неуклонного продвижения на Восток.

Успех предстоящей пятилетки советское руководство свя­зывало с комплексом проведенных после отставки Хрущева мероприятий. Развернувшиеся на тот момент преобразования, по определению некоторых зарубежных историков, носили характер своеобразной контрреформы, поскольку были на­правлены на преодоление наиболее одиозных последствий волюнтаристского правления попавшего в опалу прежнего лидера страны. Уже в ноябре 1964 г. Пленум ЦК КПСС вос­становил единство партийных, государственных, а также всех других органов, разделенных в 1962 г. на промышленные и сельские. Через год была упразднена система совнархозов, которая превратилась в источник хозяйственного сепаратизма, и восстановлены отраслевые министерства. Предпринимались и другие шаги, направленные на нормализацию обстановки в экономике, на повышение управляемости ею.

Вместе с тем, отказ произошел только от тех новаций, ко­торые уже успели в предшествующий период проявить свою неэффективность. Многие важные замыслы прежних лет, еще не успевшие воплотиться на практике, не утратили свою при­влекательность для нового руководства. В силу этого в неко­торых важных проявлениях новый курс брежневского ру­ководства сохранял преемственность с реформаторскими замыслами предшествующего десятилетия. Прежде всего это касалось ключевых положений задуманной в последние годы правления Хрущева экономической реформы. В их основе явственно просматривался принцип т.н. конвергенции, т.е. взаимного проникновения и взаимного обогащения элементов социализма и капитализма (хотя официально любые суждения на этот счет решительно пресекались). Базовые, утвердившие­ся исторически устои советской экономической системы, такие как всеобъемлющая государственная собственность, единое, централизованное планирование, строгий контроль сверху за основными показателями развития сомнению не подвергались, но теперь для придания им большей эффективности намечалось возродить, казалось, навсегда утраченный дух частной ини­циативы, допустить в советской экономике отдельные прояв­ления товарно-денежных отношений, иначе говоря, рынка.

Возможность задействовать рыночные рычаги управления экономикой обсуждалась в советской экономической науке еще с конца 1950-х годов. Важной вехой на пути формирования идеологии реформ становится публикация в сентябре 1962 г. в центральном печатном органе коммунистической партии газете «Правда» статьи Е. Либермана «План, прибыль, пре­мия», в которой получили обоснование основные параметры предстоящей реформы. По мнению экономиста, предприятия следовало освободить от навязчивой опеки со стороны плано­вых органов, предоставить им широкое поле для принятия самостоятельных решений. Тем самым, он вплотную подходил к признанию необходимости таких рыночных атрибутов, как спрос, предложение, рентабельность. Предложения Либерма­на по оживлению товарно-денежных отношений поддержали известные в то время экономисты Л. Канторович, В. Немчинов,

В. Новожилов. Подготовка изменений в экономическом меха­низме страны велась с ведома и при содействии Хрущева, поэтому некоторые историки полагают, что его смещение обернулось отказом от многих важных предложений, звучав­ших в ходе обсуждения. Другие авторы, наоборот, указывают, что после отставки Хрущева реализация реформаторских за­мыслов ускорилась.

В первую очередь хозяйственные нововведения затронули сельское хозяйство, пребывавшее в особенно плачевном со­стоянии после постоянных встрясок предшествующего деся­тилетия. Важность намечаемых шагов подчеркивалась уже тем, что с инициативой их осуществления выступил непосред­ственно руководитель партии Брежнев. В марте 1965 г. на Пленуме ЦК КПСС он призвал в максимально сжатые сроки устранить негативные последствия ошибок прежних лет. Борьба с личными приусадебными участками, домашним скотоводством, повсеместные обязательные посевы кукуру­зы, — все это уходило в прошлое. С колхозов и совхозов списы­вались неподъемные для них долги перед государством, пони­жались непомерно вздутые в прошлом ставки подоходного налога на крестьян. Брежнев предложил проведение более прагматического курса по отношению к деревне, результатом которого должно было стать увеличение производства сель­хозпродукции и повышение уровня жизни колхозников и работников совхозов.

Реформирование сельского хозяйства осуществлялось на основе сочетания общественных и личных интересов, усиления материальной заинтересованности крестьян в результат их труда. Закупочные цены на рожь, пшеницу и другие культуры повышались в 1,5-2 раза, предусматривалось их дифферен­циация по различным зонам и районам страны. План госу­дарственных закупок существенно снижался, при этом госу­дарство гарантировало его стабильность на период всей пятилетки. Производство сверхплановой продукции поощря­лась рублем: за сданное дополнительно зерно устанавливалась 50% надбавка (т.н. «полуторная цена»). Цены на технику и запчасти были установлены на более приемлемом для деревни уровне. Результаты не заставили себя ждать. Уже в 1965 г. колхозы и совхозы ощутили весомую выгоду, получив за сдан­ную государству продукцию на 15% больше, чем в предшест­вующем году. Намечались перемены в планировании. Коли­чество устанавливаемых для хозяйств показателей резко ограничивалось, в рамках спущенных сверху государственных заданий крестьяне уже сами могли определять для себя про­изводственные планы.

Начатые в марте 1965 г. реформы сельского хозяйства были продолжены и в последующие годы восьмой пятилетки. На майском (1966) Пленуме ЦК КПСС принимается решение существенно увеличить финансовые вливания в деревню. За счет бюджета страны развернулись широкомасштабные ра­боты по орошению и осушению земель, по борьбе с водной и ветровой эррозией. Началось возведение Каховской ороси­тельной системы, Краснодарского водохранилища и других важных ирригационных сооружений. С целью перехода на интенсивный путь развития аграрного сектора на октябрь­ском (1968) Пленуме ЦК получили одобрение меры, на­правленные на увеличение поставок селу передовой техни­ки и удобрений. По данным современных исследователей, к концу восьмой пятилетки на полях страны работали до 2 млн тракторов, 623 тыс. зерноуборочных комбайнов, подавляющее большинство колхозов и совхозов пользовались электроэнер­гией от государственных энергетических сетей. Село полу­чало все больше и больше специалистов, численность которых возросла на 400 тыс. человек. Росла квалификация сельско­го руководства: в этот период до 95,5% директоров совхозов и 80% председателей колхозов имели высшее или среднее образование.

Важной вехой реформы сельского хозяйства становится проходивший в Москве в ноябре 1969 г. III съезд колхозников СССР. Съезд наметил комплекс мер по укреплению хозяйст­венной самостоятельности колхозов, принял новый Пример­ный устав колхозов, вместо действовавшего Устава 1935 г. Чтобы повысить материальную заинтересованность и поднять в прошлом очень низкий уровень жизни колхозников, суще­ствовавшая со времен коллективизации пресловутая система оплаты труда по трудодням заменялась ежемесячной гаран­тированной оплатой по тарифным ставкам соответствующих категорий рабочих совхозов. Для этого из доходов колхоза формировался специальный денежный фонд (в случае нехват­ки средств у колхозов, государство предоставляло целевой кредит на выплату колхозникам заработной платы). Устанав­ливалось пенсионное обеспечение колхозников. Параллельно с внедрением новых условий хозяйствования, укреплялись демократические начала в деятельности коллективных кре­стьянских хозяйств. Так, в новом Уставе закреплялось право колхозников выбирать не только председателей и членов прав­ления колхозов, но и бригадиров, а также руководителей других подразделений. Съезд избрал Союзный Совет колхозов, которому поручалось обобщать и распространять передовой опыт отдельных хозяйств в масштабах всей страны. Анало­гичные советы колхозов должны были появиться также на уровне республик, краев, областей и районов.

Преобразования брежневского времени в аграрном секторе не всегда исправляли ошибки предшествующего десятилетия. Так, была продолжена практика преобразования колхозов в совхозы, в результате которой число коллективных хозяйств за пятилетку сократилось с 36,9 до 33,6 тыс., а число совхозов в 1970 г. достигло 15 тыс. Вместе с тем, в 1960-е годы второе дыхание обрела идея сельскохозяйственных звеньев, наиболее полно отразившая рыночный дух преобразований. Задумыва­лось перейти от крупных бригад в 100 и более человек к не­большим мобильным звеньям. Эти звенья должны были отве­чать за весь технологический цикл, причем заработная плата работников жестко увязывалась с количеством и качеством произведенной продукции. К примеру, в Краснодарском крае звено В. Первицкого, в котором было всего 10 человек, за счет рациональной организации работ получило урожай в 2-3 раза выше, чем у трудившихся на аналогичных участках больших бригад. Вся советская печать широко освещала казахстанский эксперимент И. Худенко, в ходе которого новая система опла­ты труда была внедрена в одном из целинных районов. Вся работа распределялась между небольшими звеньями, которые действовали на принципах хозрасчета. Звеньям предъявлялось лишь одно требование: произвести заданный объем продукции к определенному сроку. При этом зарплата зависела исклю­чительно от результатов труда и размер ее практически не ограничивался. И хотя в конечном итоге эксперимент при­шлось свернуть, производственные показатели отдельных бригад демонстрировали широкие возможности новых методов хозяйствования.

Конечно, удалось решить далеко не все проблемы советской деревни (во многих колхозах и совхозах не полностью исполь­зовалась техника, допускались потери урожая и т.д.). Тем не менее, в общем, результаты восьмой пятилетки в области сельского хозяйства были положительными. Уже в 1966 г. был собран небывалый в истории страны урожай зерна — 171,5 млн т. Урожайность в среднем по стране составила 13,7 центнера с гектара. Государство смогло закупить 75 млн т зерна. Среднегодовой объем продукции увеличился на 21%, в то время как за предыдущие пять лет — всего на 12%. Тем самым, темп роста сельскохозяйственного производства уве­личился почти вдвое. Наиболее ощутимым был рост производ­ства зерна: в среднем страна собирала в 1,3 раза зерна больше, чем в 1961-1965 гг. Росло также производство хлопка-сырца, сахарной свеклы, подсолнечника, мяса, молока, яиц и других сельскохозяйственных продуктов.

По-настоящему масштабным новый экономический курс становится по мере распространения его основных принципов на промышленность. Первоначально, еще в августе 1964 г. предложенная Либерманом система в порядке эксперимента была внедрена на двух фабриках. В полном объеме реформа стартовала на сентябрьском (1965) Пленуме ЦК КПСС. На нем с докладом «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономическо­го стимулирования промышленных предприятий» выступил новый председатель правительства А. Косыгин.

Косыгин подробно обосновал необходимость решительных действий. Экономика СССР, по-прежнему сохраняя высокий потенциал, теряла темпы своего развития и прежнюю эффек­тивность. Подтверждением этому служили невысокое качест­во многих видов отечественной продукции, распыление капи­таловложений, отставание от основных конкурентов на международной арене в производительности труда. Смыслом предстоящих изменений, сугубо по-советски, провозглашалась потребность привести систему управления народным хозяйством в соответствие с уровнем развития производительных сил.

По докладу главы правительства пленум принял постановле­ние, в котором предусматривалось несколько первоочередных мер по повышению самостоятельности предприятий. В соответ­ствии с постановлением предполагалось расширить права отдель­ных предприятий, развивать прямые связи между потребителя­ми и производителями на принципах взаимной материальной ответственности и заинтересованности. Было признано важным снизить излишнюю регламентацию их деятельности, для этого число устанавливаемых сверху плановых показателей снижалась с 30 в прошлые годы до 9. Теперь государством определялись такие показатели, как основная номенклатура продукции, пла­тежи в бюджет и ассигнования из бюджета, фонд заработной платы, показатели по объему централизованных капиталовло­жений и некоторые другие. Прочие ориентиры своей деятельно­сти предприятия определяли самостоятельно, без обязательного их утверждения в министерствах и ведомствах.

В отличие от прежних лет, когда предприятия были ориен­тированы на производство продукции, теперь главным пока­зателем эффективности становятся объемы ее реализации. Соответственно, прежние натуральные плановые показатели были заменены на стоимостные. Как и в странах с рыночной экономикой, основным критерием успешности предприятия становится рентабельность, а целью производства — получение прибыли. Из отчислений от полученной прибыли предприяти­ям разрешалось создавать фонды экономического стимулиро­вания, которых было три:

1) фонд развития производства;

2) фонд материального поощрения;

3) фонд социально-культурного и бытового развития.

За счет этих фондов можно было премировать работников в соответствии с их трудовыми показателями, расширять про­изводство, строить жилье, больницы, санатории. Считалось, что переход к хозяйственному расчету позволит достичь большей заинтересованности производителей в результатах своего труда. Законодательно основные положения реформы были закреплены в Положении о социалистическом государственном предприятии, принятом в октябре 1965 г. в развитие решений Пленума ЦК. В нем закреплялись права производителей в области производ­ственно-хозяйственной деятельности, строительства и капи­тального ремонта, материально-технического снабжения, фи­нансов, труда и заработной платы, а так же круг обязанностей и степень ответственности в случае их нарушения.

Мероприятия советского руководства вызвали широкий резонанс во всем мире. Большинство комментаторов сходилось во мнении, что, в силу логики экономического развития, ре­шения партии приведут к постепенному дрейфу СССР к ка­питализму. Зарубежные средства массовой информации пе­стрели заголовками: «Капитализм в России», «Советский капитализм», «Россия делает осторожные шаги к капитализ­му». Переход к экономическим рычагам управления эконо­микой западные политики, социологи и журналисты харак­теризовали как «идеологическое банкротство», говорилось, что спасаясь от «мрачной перспективы» развития советской экономики, СССР «вводит у себя капитализм без капиталис­тов». Эти оценки проникли и в официальные документы. Так, в одном из аналитических материалов, подготовленном груп­пой ученых для Конгресса США, отмечалось, что начатые реформы в перспективе изменят характер всех экономических отношений в СССР, приведут к ликвидации плановой эконо­мики и победе рыночных отношений.

Хозяйственная реформа проводилась очень активно. В янва­ре 1966 г. хозрасчет вводится на 43 предприятиях в 17 отраслях промышленности. В 1967 г. на принципах хозрасчета работало существенно больше — 7 тыс. предприятий. На них трудилось свыше 10 млн человек и выпускалось до 40% всей промышлен­ной продукции. В последний год пятилетки на новую систему были переведены уже 83% предприятий, выпускавших 93% суммарного объема промышленной продукции, а к исходу пя­тилетки переход на новые методы хозяйствования был завершен. В ходе осуществления преобразований шел процесс слияния мелких предприятий с крупными методом создания производ­ственных объединений. Осуществлявшаяся в рамках этих объ­единений кооперация по переработке сырья и выпуску готовой продукции сразу же дала положительный экономический эф­фект. Одновременно с этим партией, комсомолом и профсоюзами велась большая работа по развитию массовой инициативы и творческого отношения к труду. Численность участников социа­листического соревнования с 55,1 млн в 1965 г. к 1970 увеличи­лась до 70,2 млн. Возрождается важное начинание первых лет советской власти — субботники. Разворачивается движение новаторов и рационализаторов производства.

Результаты восьмой пятилетки обнадеживали. Националь­ный доход возрос на 41%, производительность тогда увеличи­лась на 37%. Производство промышленности возросло на 50%. В одном только завершающем году пятилетки было произве­дено промышленной продукции почти в 2 раза больше, чем за все довоенные пятилетки, вместе взятые. Опережающими темпами развивались машиностроение, радиоэлектроника, химическая, нефтехимическая и другие отрасли. Продукция станкостроения возросла почти на 65%. За годы пятилетки было сооружено 1900 крупных промышленных предприятий. В строй вступили Братская ГЭС и первая очередь в то время крупнейшей Красноярской ГЭС, было завершено создание Еди­ной энергетической системы европейской части СССР — самой крупной энергосистемы в мире. Завершилось строительство первой очереди Волжского автомобильного завода в Тольятти. В Москве было закончено сооружение высочайшей в мире Остан­кинской телевизионной башни (533 м). Много внимания уделя­лось отраслям, производящим предметы потребления. Выпуск легкой и пищевой промышленности в годы восьмой пятилетки увеличивался на 8,3% в год против 6,3% в предыдущем пятиле­тии, что позволило заметно сблизить темпы развития отраслей группы «А» и группы «Б». В производстве товаров для населения возросла доля предметов длительного пользования.

На строительстве газопровода «Уренгой—Ужгород». 1970-е годы

В последние два десятилетия в публицистике и научной литературе возобладало мнение, что достижения в реализации восьмого пятилетнего плана вызваны проводившимися в те годы рыночными преобразованиями. Действительность, од­нако, не выглядит такой однозначной. Наибольшие успехи были достигнуты в первые годы пятилетки, когда массовый перевод промышленности на новую систему хозяйствования еще только разворачивался, причем в это время на хозрасчет переходили наиболее передовые, технически оснащенные предприятия, которые и прежде отличались высокими дости­жениями в работе. Тем самым на рост показателей влиял и такой фактор, как стабилизация советской системы после отказа от волюнтаристских метаний хрущевской семилетки, а так же вызванные этим позитивные ожидания населения. Помимо этого, некоторые авторы отмечают, что к составлению проекта восьмой пятилетки были привлечены профессиональ­ные экономисты, которые стремились заложить в план наи­более оптимальные параметры экономического развития страны.

К концу восьмой пятилетки темпы развития промышлен­ности вновь начинают снижаться. Считается, что причиной этого становится скрытое сопротивление командно-админист­ративной системы внедрению рыночных механизмов. И дейст­вительно, многие представители советского руководства ус­матривали в реформе угрозу политической стабильности. Часто консервативные настроения приписывают лично Бреж­неву. При этом высказывается точка зрения, что в выборе экономической стратегии сталкивались две концепции. Пер­вая, косыгинская, предпочтение отдавала промышленности и ее неуклонному реформированию. Вторая, брежневская линия, якобы исходила из приоритета оборонных отраслей и сельского хозяйства, а, кроме того, с 1977 г. Брежнев, как и некоторые его предшественники, стоявшие во главе страны, особое внимание начинает уделять поступательному движению на Восток, в первую очередь освоению Сибири. А для этих приоритетов, как якобы полагали некоторые советские лиде­ры, необходимости в реформах не существовало, «надо просто лучше работать». Однако в научной литературе существует и другое мнение, согласно которому антиреформаторское боль­шинство в Политбюро возглавлял Н. Подгорный, открыто заявлявший: «На кой черт нам эта реформа, мы и так двига­емся неплохо». Реставраторские настроения особенно укрепи­лись в результате событий 1968 г. в Чехословакии. Ученые, пытавшиеся обосновать необходимость расширения в совет­ской экономике зоны действия закона стоимости, стали под­вергаться зажиму. Вводились лимиты на создание фондов экономического стимулирования. Под контроль вышестоящих организаций попал фонд развития производства. Росло число необходимых согласований в вышестоящих партийных и хо­зяйственных органах.

Дата добавления: 2014-12-25