Требования к речи адвоката

1. Ответственность выступления. Судебные прения — одна из необходимых и важных частей судебного разбирательства. Участники выступлений не только излагают свои соображения по делу, но и, что важнее всего, стремятся убедить суд в правильности собственных выводов. Прокурору несложно воздействовать на суд: были следствие, обвинение, арест; есть авторитет “ока государева”, материалы уголовного дела и судебного следствия.

Адвокат же многого лишен: у него нет ни власти, ни обязанности защищать интересы государства, ни своего следствия. А есть у него лишь немногое — долг помогать людям, попавшим в беду, ум, знания, опыт и порядочность. Но и этого “малого” оказывается достаточным для того, чтобы находить истину, отстаивать убеждения, бороться с нарушениями законов.

И все это концентрируется в защитительной речи адвоката.

Готовясь к судебному выступлению, адвокат мобилизует все свои возможности, реализовывавшиеся или нет, по данному делу; облекает речь в сжатую, емкую, хорошо отточенную форму. Тем самым готовит суд к восприятию доводов защиты.

Трудно переоценить в этой связи мысли российских классиков адвокатуры. Один из них, Н.П. Карабчевский, в деле Ольги Палем назвал очень верный принцип “преподнесения адвоката суду”.

Он состоит в следующем. “Для каждой творческой работы первое и главное условие - внутренняя свобода, — говорил видный юрист. — Если предвзятые положения вами принесены уже на суд, моя работа будет бесплодна, Это предубеждение враждебное судейскому убеждению, вызовет в вас только сухое раздражение против всего, что я скажу вам, против всего, что я могу сказать в качестве защитника Палем. Бесплодная и тяжкая работа! Она только измучает нас, — справедливо предрекал Н.П. Карабчевский. — Второе и главное условие правильности вашей судейской работы — осторожное критическое отношение к материалу, подлежащему вашей оценке, — также будет вами забыто. Все заменит собой готовый шаблон, готовая схема предвзятых положений, которыми именно в деле; подобном настоящему, так соблазнительно и легко щегольнуть. Для этого не нужно ни напряжения ума, ни колебаний совести, не нужно даже детального изучения обстоятельств дела. Достаточно только самоуверенной смелости” (Судебные речи известных русских юристов. М-, 1957. С. 398).

Подобного рода обращения к суду с призывами быть объективным, принципиальным, доброжелательным несомненно украсят и сегодняшнюю речь адвоката, разумеется, если они — умны, неназойливы, кратки, идут, что называется, “от чистого сердца”.

В защитительной речи, в числе прочих положений, касающихся требований ст. 303 УПК, отражаются окончательные выводы адвоката о доказанности события преступления, виновности подсудимого, квалификации его действий и мере наказания.

Готовясь к речи, защитник исходит из того, что неубедительная, немотивированная, наспех составленная речь не способна принести пользы ни подсудимому, ни самому адвокату, так как подрывает его авторитет, снижает оценку даже очень хорошей судебной работы с доказательствами.

Чтобы речь была убедительной для суда и юридически грамотной, адвокат в лаконичной, хорошо отшлифованной форме отражает в ней самое необходимое из всего рассмотренного в судебном заседании. При этом защитник всегда сталкивается с некоторыми трудностями, обусловленными спецификой состава конкретного деяния, многообразием форм его совершения вообще или сложностью установления объективной и субъективной сторон данного преступления, обилием или, наоборот, ограниченностью доказательств, нередко довольно сложных и противоречивых по значению, и рядом других моментов. Все это обязывает адвоката предварительно, еще до своего выступления, тщательно исследовать не только событие преступления, виновность и их доказательства, но и правильно определить пределы их освещения в речи.

В изложение события преступления входят лишь те действия подсудимого, которые адвокат признал доказанными в судебном следствии. Причем делается это в собственных “адвокатских” терминах. Если, к примеру, прокурор может себе позволить оперировать понятиями из обвинительного заключения, то адвокат дает им свои названия, оставляя текстуальность только для критики. Так, непозволительными для адвоката следует считать такие термины, как: “шумел, кричал, пытался устроить драку, учинил скандал с женой, сбрасывал с себя пальто, делал замечания милиционерам, задерживавшим его, и т.п.”. Включение в речь подобных “понятий” свидетельствует о небрежном отношении адвоката к своим задачам или о недостаточном продумывании им их обвинительного существа. Поэтому такая речь вряд ли будет иметь для суда и присутствующих серьезное значение; ее форма весьма схожа с выступлением прокурора. При отступлении от своеобразной, “адвокатской” формы изложения доказательств события и виновности подсудимого речь утрачивает свою убедительность. Происходит это не только по небрежности защитников при составлении выступления, но и порой из-за незнания доказательственного материала предварительного и судебного следствия.

Точно также в речь не следует включать и слишком вольное, “художественное” описание действий каких-либо лиц, не относящихся к преступлению, далеко выходящих за пределы доказывания.

Так, в речи по делу о хулиганских действиях Захарова адвокат сказал, что “убегая от подсудимого, потерпевшие Шмакова и Окаемова упали, споткнувшись о скамейку в коридоре и с треском растянулись по полу”. Очевидно, что такое описание данного обстоятельства в речи не вызывалось необходимостью, поскольку падение потерпевших, хотя и связано в какой-то мере с поведением подсудимого, но не характеризует ни существа преступления, ни его общественно опасных последствий. К тому же юмористическая форма выступления в суде перед вынесением приговора неуместна.

Наоборот, речь будет более убедительной, если в ней отражены обстоятельства, хотя прямо и не определяющие состав преступления, но, тем не менее, помогающие воспринимать его событие с защитительных, смягчающих, в определенной мере оправдательных позиций.

Например, в речи по делу Колосова адвокат указал, что подсудимый “шел за супругами Кетовыми и, ошибочно приняв их за своих знакомых. шутя, старался наступать им на ноги. Когда же те сделали ему замечание, в резкой форме, назвав “пьянью”, Колосов обругал их нецензурными словами, а затем избил”.

Из такого описания ясно, что адвокат серьезно подошел к исследованию имевшихся доказательств, которые затем грамотно привел в своей речи. Изложение в ней существа ошибочно неправильного поведения подсудимого, предшествовавшего преступлению, помогло суду верно оценить событие данного хулиганства, довольно ясно подчеркнуло специфические черты этого преступления и, соответственно, отразилось на мере наказания виновному.

2. Анализ доказательств в речи- Объем изложения в речи существа события преступления определяется их доказанностью в судебном заседании с учетом пределов предъявленного обвинения. Недоказанные же действия или эпизоды адвокат прямо называет таковыми и просит суд исключить их из обвинения, разумеется, с соответствующей мотивировкой этого.

Для адвоката очень важно правильно определить само понятие и пределы изложения в речи сведений, характеризующих объект преступления. Речь будет более убедительной, если при описании деяния адвокат укажет, какие конкретные интересы и как были нарушены действиями подсудимого, какова степень такого нарушения и его последствия. Например, причинил имущественный ущерб или физические страдания потерпевшему, игнорировал нормы поведения в обществе, оскорбил человеческое достоинство женщины, выразил пренебрежение к представителю власти, нарушил отдых жильцов, мешал работе транспорта, вызвал у присутствующих сильное волнение, серьезную тревогу или испуг, сорвал мероприятие и т.п.

Рассмотренные в суде доказательства, устанавливающие событие преступления и виновность подсудимого, также излагаются адвокатом в различном объеме, в зависимости от их значения и специфики дела. Пределы изложения в речи доказательств определяются адвокатом, исходя из содержания и значения каждого из них для установления каких-либо обстоятельств содеянного.

При описании показаний подсудимого в речи отражаются только их основные моменты о существе совершенного им деяния- Если подсудимый полностью признает себя виновным, но не помнит своих отдельных действий, об этом необходимо прямо указать при изложении существа его показаний и, по возможности, привести мотивы такого запамятования. При отрицании им своей вины в речи указываются обстоятельства, которые не признает подсудимый и причины такого отрицания, как они указывались подсудимым при его допросе в судебном заседании, на предварительном следствии или даже в первоначальных объяснениях при задержании. Здесь же излагается версия подзащитного, с тем, чтобы последующие описания доказательств соответственным образом ее подтверждали.

Существо показаний подсудимого является для адвоката одним из ориентиров определения пределов изложения в речи других доказательств. Такой подход защитника к описанию показаний подсудимого обеспечивает должное качество освещения других доказательств. Пространное или, наоборот, слишком лаконичное изложение его показаний затрудняет восприятие их существа, мешает определению пределов изложения иных доказательств, в результате чего нарушается гармоническая стройность, логичность защитительной речи адвоката.

Другие доказательства также излагаются адвокатом с объяснением их значения для дела. Однако еще нередки случаи, когда адвокаты после описания события преступления, отношения подсудимого.к предъявленному обвинению и существа его показаний просто перечисляют отдельные доказательства, в которых, по их мнению, содержатся оправдательные моменты, тем самым перекладывая на суд обязанность защиты подсудимого.

В таких случаях в речи адвоката обычно указывается, что “вина подсудимого в совершении преступления не установлена показаниями каких-то свидетелей и потерпевших, протоколами осмотров места происшествия и вещественных доказательств, заключениями судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертиз и другими материалами дела”. Встречаются и такие выступления, в которых вся фабула дела изложена буквально в нескольких словах и сводится она по существу к тому, что “виновность подсудимого не подтверждена материалами предварительного и судебного следствия, не обоснована показаниями свидетелей и потерпевших или другими данными”. Особенно часто подобное встречается при обязательном участии адвокатов в суде в порядке ст. 49 УК, а также по делам о несложных деяниях.

Очень краткие, состоящие из общих фраз речи, произносятся по таким, примерно схемам: “событие преступления и виновность подсудимого доказаны, квалификация содеянного не вызывает сомнения. Прошу учесть личность подзащитного и смягчающие обстоятельства”, или: “в преступлении осталось много неясного, суд должен это проверить. Но смягчающие вину обстоятельства — бесспорны. Прошу их учесть” и т.п. При изучении защитительных речей нередко убеждаемся в том, что адвокаты впадают и в другую крайность, состоящую в том, что в выступлении слишком подробно и бессистемно излагаются показания свидетелей, потерпевших, заключения экспертов, результаты осмотра вещественных доказательств без их оценки и увязки с обвинением. Составленная таким образом речь очень часто содержит в себе нужные и ненужные сведения, затрудняя восприятие судом основной идеи защиты.

Совершенно очевидно, что такое “кодирование” или даже “конспектирование” отраженных в допросах сведений не имеет ничего общего с оценкой доказательств и мотивировкой своей позиции адвокатом.

В речах адвокатов иногда бессистемно излагаются противоречивые показания свидетелей и потерпевших. Причем не указывается, какие их них адвокат считает достоверными, какие' — сомнительными, а какие — неверными, противоречащими объективно установленным данным.

Если в ходе судебного разбирательства потерпевшие или свидетели давали противоречивые показания, в речи адвоката должна содержаться их мотивированная оценка. Недопустимо оставлять без рассмотрения противоречивые данные или только констатировать в речи их наличие. В качестве положительного примера правильного изложения в приговоре противоречивых сведений можно привести выдержку из речи адвоката по делу Уледова, обвинявшегося в совершении кражи.

В своей речи адвокат, в частности, указал, что он “оценивает противоречия в показаниях свидетелей (о месте расположения лавочки, на которой сидели потерпевшие) не как умышленное искажение фактов, а как индивидуальную психологическую особенность восприятия отдельных подробностей этого события каждым из допрошенных лиц, учитывая при этом, что как потерпевшие, так и подсудимые и свидетель Зыбин были в нетрезвом состоянии, событие кражи происходило темной ночью в плохо освещенном скверике и было по времени очень быстро. Поэтому устранить эти противоречия в настоящее время уже невозможно, а по существу дела решающего значения они не имеют. Ведь подсудимый признался и раскаялся в содеянном еще с момента его задержания, т.е. почти 11 месяцев назад”.

В речи нужно приводить только доказательства, исследованные в суде. Не следует включать в нее показания свидетелей и потерпевших, не допрошенных в судебном заседании или не оглашенных в нем.

Выступая по делу Ступина (п. 1 ст. 111 УК РФ), адвокат отметил, что никто из свидетелей в суд не пришел, а на следствии их показания изложены в протоколах настолько кратко, непоследовательно и нелогично, что по ним невозможно судить, как развивались события. Суд согласился с адвокатом, признал следствие некачественным и вернул дело на доследование.

Оценивая существо каждого доказательства, адвокат обращает внимание суда на то, какие обстоятельства преступления как освещены показаниями свидетелей, потерпевших, заключением экспертизы и пр.

Показания тех из свидетелей, которые наиболее полно “защищают” подсудимого, должны излагаться адвокатом сразу же после изложения показаний подсудимого. Отдельные части показаний свидетелей и потерпевших, не вписывающиеся в защитительную позицию, не замалчиваются, а разумно объясняются адвокатом.

Иные, кроме показаний свидетелей и потерпевших, смягчающие доказательства также излагаются в речи в пределах, достаточных для освещения каких-либо фактов события преступления, виновности и личности подсудимого. Не следует ограничиваться констатацией осмотра вещественных доказательств или исследования заключения экспертизы, а необходимо указать, в чем состоит их доказательственно-защитительное значение.

3. Обоснование квалификации содеянного. Выводы адвоката о

квалификации действий подсудимого излагаются им после анализа доказательств содеянного и виновности.

Необходимость в развернутом обосновании мотивировки квалификации преступления возникает перед адвокатом при наличии оснований к изменению обвинения, когда следственная правовая оценка содеянного является весьма спорной, если отсутствуют четкие границы, отделяющие преступление, вмененное в вину подсудимому, от других смежных составов, признаки которых усматриваются в данном деле. В подобных ситуациях адвокат не только находит эти границы, но и аргументирование указывает на них в своей речи.

Правильно поступают те адвокаты, которые подробно мотивируют квалификацию содеянного и в тех случаях, когда предъявленное органами расследования обвинение существенно не изменилось в результате судебного следствия. Разумеется, если такая позиция обоснована фактами и выигрышна для адвоката. Не выразить своего отношения к квалификации преступления адвокат не вправе.

Но на практике, к сожалению, еще встречаются случаи, когда квалификация действий подсудимого вообще не мотивируется. Адвокаты нередко сообщают суду о том, что “виновность подсудимого в совершении преступления, предусмотренного частью такой-то соответствующей статьи УК, полностью доказана показаниями свидетелей, потерпевших, другими материалами дела. Но в деле есть ряд смягчающих данных, которые надо учесть суду”. Ясно, что в таких речах нет ни доказательственной информации, ни защиты.

Изучение показало, что квалификация содеянного подробно мотивирована в речах адвокатов только в 81% случаев; неправильная мотивировка квалификации содержится в 13% речей и в 6% вообще отсутствует какое-либо указание на мотивы квалификации содеянного. Следовательно, в 19% случаев, или почти каждое пятое дело, оказалось с немотивированной адвокатами квалификацией преступления.

Больше всего речей с немотивированной квалификацией преступления было произнесено по несложным делам — 26,9%, почти столько же — 25% ~ по делам, рассмотренным в порядке ст. 49 УПК; несколько меньше случаев поверхностной мотивировки квалификации в речах адвокатов, выступивших по делам о преступлениях лиц, ранее судимых (15,4%); в 9,5% случаев слабая мотивировка адвокатом квалификации наблюдалась в делах лиц, не признающих себя виновными.

Изучение позволило также установить наиболее типичные ошибки в мотивировке квалификации, допускаемые адвокатами в их речах.

При выступлении защитники нередко мотивируют квалификацию содеянного теми же доказательствами, которые обосновывают событие самого преступления, не вникая в фактическую суть квалифицирующих признаков. Речь оказывается неубедительной.

В таких случаях обычно указывается, что “совершением определенных действий подсудимый учинил то, что подпадает под такую-то статью УК”. Иногда указывается еще проще, а именно — что “действия подсудимого прямо подпадают под соответствующую часть такой-то статьи УК”. Подобные мотивировки нельзя считать правильными по существу, убедительными по форме, поскольку они в равной мере пригодны для обоснования любого преступления, причем как адвокатом, так и прокурором. Здесь защитник не выполняет свое назначение в процессе.

• Еще нередко в речах адвокатов указывается, что “своими действиями подсудимый нарушил уголовный закон, а именно такую-то его норму”. Ошибочность подобной мотивировки довольно существенна и состоит в том, что адвокат становится на позиции обвинения, оставляя подсудимого без защиты. Поэтому случаи таких мотивировок квалификации в речах должны быть устранены из адвокатской практики.

В обоснование, например, правильности квалификации хулиганства по п. 2 ст. 213 УК адвокатом кладутся такие “аргументы”, как беспричинность совершения действий, хулиганские побуждения подсудимого, неподчинение требованиям работников милиции и т.п.., Нельзя считать мотивированной квалификацию адвокатом содеянного и в следующих, взятых из практики, выступлениях.

Так, в речи по делу Конева адвокат сказал, что “действия подсудимого квалифицируются по п. 2 ст. 213 УК, а не по п. 3, поскольку при совершении им хулиганства присутствовало много посторонних граждан, которые не видели у него никакого оружия”, и дальше: “А милиции верить нельзя”.

Или: “действия Косова должны быть квалифицированы судом по ст. 214 УК (вандализм), так как он сам признался, что совершил порчу имущества на общественном транспорте и никакие доказательства.Здесь оказываются не нужными”.

По делу Рощина адвокат так мотивировал свое понимание квалификации преступления: “Доводы прокурора об умышленном уничтожении чужого имущества (п. 1 ст. 167 УК) неубедительны, поэтому действия Рощина должны быть квалифицированы судом по п. 2 ст. 168 УК (неосторожное повреждение имущества)”,

Схожая мотивировка была высказана адвокатом и в речи по делу Серова, где сказано, что “утверждения следователя о квалификации действий виновного по п. 1 ст. 126 УК (похищение человека) неосновательны, так как Серов допустил лишь незаконное лишение свободы, предусмотренное п. 1 ст. 127 УК”.

При мотивировке квалификации преступления в речи нередки случаи неправильного описания адвокатами текста закона, в результате чего появляются новые понятия, и термины, такие, например, как: “спровоцированное изнасилование”, “законное вымогательство”, “уп-т реждающее нападение”, “оборонительные побои” и пр.

Все это, к большому сожалению, свидетельствует о небрежном отношении некоторых адвокатов не только к своим речам, уголовному закону, но и в ряде случаев к своим обязанностям. А выполняться они должны только профессионально грамотно и творчески. Вспомним на этот счет “классические” мысли.

Александр Иванович Урусов (1843-1900), защищая 18-27 января 1871 г. в Рязанском окружном суде Дмитриеву, говорил: “Я считаю себя обязанным, присяжные заседатели, обратиться ко многим из тех обстоятельств, которые уже были рассматриваемы, с тем чтобы, по возможности, представить их в том свете и в той группировке, как они должны быть. Поэтому я предполагаю останавливаться не столько на подробностях, уже изложенных вам, сколько на тех выводах, которые вытекают из обстоятельств дела” (Судебные речи известных русских юристов. М., 1957. С. 709).

4. Освещение в речи причин и условий преступления. Статья 303 УПК перечисляет вопросы, которые разрешает суд при постановлении приговора. Это, однако, не ограничивает инициативу адвоката в использовании своих прав. В частности, представляется, что он может в своей речи, в разумных пределах, отразить сведения об обстоятельствах, способствовавших совершению преступления. Это его право обусловлено требованием закона (ст. 68 УПК), выяснить эти обстоятельства. Но раз они выясняются для защитительных целей, то в случае необходимости могут быть отражены в речи адвоката.

Изучение адвокатской практики показывает, что в большинстве речей содержатся сведения, характеризующие в определенной мере обстоятельства, способствовавшие совершению преступления. Излагая его событие, адвокат обычно указывает конкретные поводы к его совершению (их характер, значение, соразмерность с содеянным и т.п.). Характеризуя подсудимого, адвокат освещает отдельные свойства его личности, положительно проявившиеся на следствии. Оценивая неправильное поведение некоторых свидетелей или потерпевших, адвокат в своей речи фиксирует обстоятельства, облегчившие подсудимому совершить преступление, и т.п.

Эти данные включаются в защитительную речь, ибо они помогают суду понять событие преступления, степень виновности подсудимого

или учитываются при индивидуализации наказания. В речь по делу Карпова адвокат включил сведения о неправильном выполнении продавцом Дятловым своих профессиональных обязанностей, что объективно способствовало совершению хулиганства. Защитник, в частности, сказал, что продавец Дятлов, торговавший на лотке овощами, попросил своего знакомого Карпова подменить его, чтобы он мог сдать выручку. Тот согласился и, одев белую куртку, стал за прилавок. Подошедший покупатель Иванов спросил Карпова, есть ли в продаже яйца. Карпов в ответ обругал Иванова нецензурными словами и бросил тому в лицо помидор, после чего Карпов избил Иванова. В данном случае событие преступления было бы трудно понимаемо без указания в речи адвоката о неправомерности действий Дятлова и Иванова, которые и способствовали совершению Карповым хулиганства.

В некоторых случаях в своей речи адвокат просит суд включить в приговор установленные сведения о низком качестве работы администрации на каком-либо предприятии. Такие сведения обговариваются в речи адвоката, если без них невозможно оценить важные обстоятельства преступления или когда они могут быть учтены судом при определении ответственности виновного.

Однако сведения о низком качестве работы какой-либо организации или ее должностных лиц включается адвокатом в свое выступление в пределах, достаточных для освещения их роли в совершении преступления или значения для уголовной ответственности. Более подробное изложение этих обстоятельств с соответствующей мотивировкой и требованием принятия определенных мер к их устранению безусловно должно быть указано адвокатом, настаивающим на вынесении частного определения.

Чаще всего речи адвокатов рассчитаны на вынесение судом того или иного вида приговоров (обвинительных или оправдательных).

Но нередки и случаи, когда защитники просят суд не выносить приговор, а вернуть дело на дополнительное расследование. Так, из 1000 выступлений адвокатов в 130 содержалась просьба вернуть дело на доследование. Фактически по этим доводам лишь в 38 случаях дело действительно было возвращено на доследование, В остальных же ситуациях было и последнее слово подсудимого, и обвинительный приговор виновному, и серьезная мера наказания ему. Дела были завершены окончательно, и все вопросы, сомнения, противоречия оказались решенными или устраненными, ибо “вступивший в законную силу приговор... является актом одновременного разрешения криминального и процессуального конфликтов” (Юридическая конфликтология. М., 1995. С. 171).

Мы рассмотрели лишь некоторые, наиболее типичные ошибки, допускаемые адвокатами при произнесении защитительных речей. Каждая из этих ошибок способна стать самостоятельной причиной падения адвокатского авторитета, а вся масса подрывает доверие людей к защитникам в целом.

ВСЕ ЧТО КАСАЕТСЯ ЗАЩИТЫ – книга -http://www.pravo.vuzlib.net/book_z804.html

Дата добавления: 2014-12-23