Три измерения стратификации Макса Вебера 6 страница

Сложившиеся сегодня в отечественной социологии методологические подходы к изучению среднего класса условно можно разделить на две группы: нормативистский подход и релятивистский. На существование двух подходов в объяснении роли, состава и особенностей среднего класса в России указала, в частности, Н.Е. Тихонова: “В целом можно сказать, что существовало два подхода к этой проблеме. Один, в соответствии с западной традицией, рассматривал средний класс через систему определенных имущественных стандартов, и тогда оценка его составляла примерно 15% всего населения, даже при расширительной трактовке не поднимаясь выше 30%. Второй отражал скорее настроение самого населения, считавшего, что средний класс — это жить как все. Тогда численность его колебалась около 60%”[297].

Суть нормативистского подхода в том, что для всех обществ создается некая универсальная, или идеально-типическая, модель среднего класса, сформированная по образцу развитого западного общества, которую ученые прикладывают к любому другому обществу и оценивают его параметры.

Сторонники нормативистского подхода выбрали в качестве эталона, или нормативного образца, для определения среднего класса западное общество. Выявив профессиональные слои, составляющие средний класс в развитом рыночном обществе, они затем пытались отыскать те же самые или похожие слои в российском обществе, которое никак нельзя отнести к типу развитых капиталистических систем, так же как и назвать средними слоями, третьим сословием, классом предпринимателей, наконец, средним классом, слои, занимающие промежуточное положение между богатыми и бедными группами населения.

Подобный подход имеет основание, но лишь в той мере, в какой механическая аналогия между разными по уровню экономического развития обществами помогает установить, а не затушевать истину. Обнаружение того, насколько Россия успела сформировать рыночную модель среднего класса, позволяет судить о том, насколько вообще она успешно продвигается по пути экономических реформ, демократизации и научно-технического прогресса. Иными словами, насколько удачно в нашей стране проходит модернизация западного типа.

Поиском советского или российского эквивалента американского среднего класса занимались в постперестроечный период (90-е годы) многие отечественные социологи, в том числе Т.И. Заславская, Л.А. Беляева и др. Выделив методом экспертных оценок верхний средний, средний, базовый и нижний слои в российском обществе, Т.И. Заславская отнесла к среднему слою следующие группы: мелкие предприниматели, полупредприниматели, менеджеры производственной сферы, высшая интеллигенция, рабочая элита. Подобные группы, как известно, входят в состав среднего класса в развитых странах с рыночной экономикой, но там добавляются массовые отряды интеллигенции: врачи, учителя, инженеры, фермеры и др. Опираясь на данные мониторинга ВЦИОМ за 1993—1995 гг., Т.И. Заславская отмечала, что 56% представителей среднего слоя живут лишь в относительном достатке или нуждаются, а у 37% все расходы уходят на питание. В целом российский аналог западного среднего класса жил гораздо беднее, нежели сам оригинал. Удельный вес среднего класса приближался в 1995 г. к 30% всего населения[298]. По другим оценкам, рассмотренным выше, в частности Е.Н. Старикова, численность среднего класса в 1989 г. не превышала 13%, Н.Ф. Наумовой — 20—30% населения

В исследовании З.Т. Голенковой и Е.Д. Игитханян[299] численность среднего класса, выделенного по средним значениям показателей качества семейного бюджета, общей удовлетворенности материальным положением и самоидентификация со средним слоем, не превысила 6—9%. Средние слои также отчуждены от собственности, как и при социализме. По-прежнему их резервом являются только образование и профессия.

По мнению Л.А. Беляевой, для выявления среднего класса как в российском, так и в западном обществе должен применяться один и тот же набор показателей: уровень благосостояния, определяющий качество жизни; возможность использовать высокотехнологичные предметы быта и услуги; уровень образования и культуры, позволяющий выполнять высококвалифицированную работу или руководить предприятием, организацией; экономический тип поведения, ориентированный на рыночную форму хозяйствования в сочетании со стремлением к самостоятельности и независимости, наращиванием капитала и инвестиционной активностью; социально-психологические установки на семейное благополучие, индивидуальное развитие и совершенствование. Политические ориентации определяются в целом демократическими принципами, законопослушностью и требованиями к государству защищать законы и права человека. И последнее в данном перечне, но не последнее по существу — престиж трудовой деятельности, престиж образа жизни, престиж круга общения[300].

В исследовании Л.А. Беляевой (1998 г.) использовались критерии 1) самоидентификации; 2) дохода; 3) уровня образования; 4) стратегии повседневного поведения (дополнительный признак). По составу средние слои (их выделено три) дифференцировались на следующие категории: рабочие в промышленности (35,2%), технические специалисты, менеджеры среднего звена (14,4), руководители госпредприятий и акционерных обществ (1,2), предприниматели (6,9), бухгалтеры, финансисты и т.п. работники (4,0), гуманитарная интеллигенция (20,5), работники сферы быта и услуг (10,2), работники торговли и снабжения (7,6)., Общая численность трех слоев среднего класса составляет немного более 20% населения России: 11% - “средняя масса”, 6% — “российский средний класс”, 3% — “идеальный средний класс” Выяснилось, что этот класс неоднороден по доходам, моделям поведения и профессионально-квалифиционному составу. Общий вывод таков: “...в переходном обществе пока преждевременно говорить о среднем классе как о вполне устоявшейся по численности социальной общности, которая осознанно идентифицирует себя со средним классом и по своим характеристикам близка к среднему классу западных стран... Причем группа, идентичная среднему слою западных стран, самая малочисленная”[301].

Если следовать нормативистскому подходу, то на протяжении 2 млн лет никакого среднего класса не было, а он появился только в XX в., т.е. после перехода западных стран к постиндустриальному обществу. Подобная точка зрения имеет твердые теоретические основания, поскольку действительно многочисленный средний класс характеризует не до- или индустриальное, а именно постиндустриальное общество. Следовательно, среднего класса как социального явления, а не понятия, не было ни в античности, ни в средние века. Однако о роли среднего класса рассуждали и на нем строили свою теорию стратификации Платон и Аристотель. Так был или нет средний класс в античную эпоху?

Суть релятивистского подхода заключается в том, что для каждого типа общества — рыночного и нерыночного, — а также для каждой исторической эпохи и отдельно для каждой страны создается специфическая модель среднего класса. Для ее установления надо исходить не из количественных или профессиональных характеристик среднего класса в капиталистическом обществе, а из самой сущности и роли этого класса в любом обществе. Таким образом, за основу берутся не количественные, например распределение и уровень дохода, а качественные характеристики, прежде всего характер и содержание труда, образ жизни, стабилизационная роль среднего класса в динамике любого общества.

Независимо от того, какие профессии и экономические слои общества входят в средний класс, всем им должны быть присущи следующие необходимые (хотя не всегда достаточные) критерии:

• собственность — не-собственность: средний класс в значительной мере составляют наемные работники или “полусобственники”, куда причисляют самонанятые;

• характер труда, соотношение умственных и физических нагрузок;

• профессиональная принадлежность: существует список профессий или занятий, относящихся ко всем трем классам (врачи, юристы, ученые — нижний слой высшего класса; водители, сантехники — нижний класс; фермеры, инженеры — средний класс);

• средний класс — это обязательно те слои, которые по уровню дохода находятся в середине стратификационной шкалы;

• представители среднего класса — это те, кто способен улучшить свое материальное положение только благодаря существующему строю;

• средний класс никогда не выступает против существующего строя;

• образ жизни: средний класс получает достаточные доходы для того, чтобы вести приличествующий для данного общества образ жизни; иными словами, к нему относят не столько тех, кто много зарабатывает, сколько тех, кто разумно тратит заработанное, и прежде всего на культурные потребности;

• самоидентификация — субъективное отнесение себя к среднему классу, социальное отнесение себя к тем, кто ведет достойный образ жизни даже при весьма скромных доходах.

Большинство отечественных социологов склоняется к тому, чтобы использовать не один, а несколько критериев для установления численности среднего класса в России. Использование только одного критерия дает очень сильную вариацию величин. Так, критерий самоидентификации дает численность среднего класса в современной России 59—60%, а критерий доходов — не более 20%. Респонденты, на основе самоидентификации отнесшие себя к среднему слою, считают, что живут, как все. Напротив, когда респондентов спрашивают о доходах, только меньшинство считают, что они получают достаточные для среднего класса доходы.

В советском обществе не было рыночных отношений, не было многих элементов западного общества (не было фермеров, мелкой и средней буржуазии), но были многочисленный управленческий аппарат, широкие слои технической и гуманитарной интеллигенции, достаточно многочисленные слои высококвалифицированных рабочих и крестьян. Следует ли отсюда, что в советском обществе не было среднего класса? Если придерживаться нормативистской концепции, то его не существовало, а если за ориентир взять релятивистский подход, то придется признать, что он не только существовал, но на этапе развитого социализма играл очень важную роль социального стабилизатора. С одной стороны, в СССР не должно было быть мощного среднего класса, поскольку страна не перешла с индустриальной на постиндустриальную фазу развития. Действительно, средние слои на Западе — это порождение индустриального общества, но полного развития средний класс достигает лишь в постиндустриальном обществе. С другой стороны, в стране обязательно должен существовать такой класс, куда входили многочисленные слои управленцев, военных, партработников, врачей, учителей и т.д. СССР обладал мощным научно-техническим и культурным потенциалом, огромным управленческим аппаратом, многочисленной армией, которые создавались представителями среднего класса. В подобном случае к среднему классу, как и предполагал А. Кустарев, относится большинство населения[302].

Таким образом, правильнее считать, что на самом деле правы сторонники релятивистского подхода, а потому должны существовать две модели среднего класса — для рыночного общества и для нерыночного. Советское общество — нерыночное, но средний класс составлял от 30 до 40% и более.

Советское, а затем российское общество создало свою собственную модель среднего класса. Переход от социализма к капитализму в начале 90-х годов без гражданской войны стал возможным благодаря мощному среднему классу. Советский рабочий класс в 80-е годы втягивался в средний класс через так называемый слой интеллигентов-рабочих, выполнявший функцию соединительного моста и служивший преддверием среднего класса либо его начальной ступенькой.

В США средний класс — это класс, живущий в кредит. У него хорошие дома, личные автомобили, престижная работа, но жизнь в рассрочку — это жизнь с известной степенью риска. В СССР средний класс жил “от зарплаты до зарплаты”, но никакого риска ни остаться безработным, ни не заплатить за жилье не существовало. Таков советский образ среднего класса.

Американские социологи, не склонные симпатизировать советскому режиму, признавали, что в 50—60-е годы самая высокая мобильность в мире существовала только в США и СССР. А, как известно, высокая мобильность — показатель активного формирования среднего класса, его пополнения из низших слоев и интенсивного перехода из среднего класса в высший.

Нормативистский подход хорош там, где он решает свои задачи и не пытается живую реальность подменить голой схемой. Релятивистский подход хорош в определенных границах, а именно тогда, когда описывает отличительные, специфические черты среднего класса. Но он плох там, где необходимо проанализировать законы рыночного общества и выяснить общие закономерности модернизации. Нормативистский подход показывает то, насколько страна отклоняется от общего эталона. Релятивистский подход обосновывает необходимость такого отклонения в качестве универсального закона развития.

Эти подходы являются не антагонистическими, а взаимодополнительными. Ими можно пользоваться попеременно, решая разные научные задачи. Возможно даже применение двух методологий одновременно.

Пример. Предположим, что в ходе проведенного в 1999 г. опроса в России зафиксировано 12-15% среднего класса, если следовать нормативистской модели, и 30—40%, если следовать релятивистскому подходу. Расхождение в цифрах не должно пугать социолога, поскольку дважды к одной и той же выборке применялись разные критерии отнесения респондентов к среднему классу. А разные методы счета дают разный итог. Подобное случается в науке на каждом шагу. Какие выводы необходимо сделать из различия цифр? Первый вывод – об отставании научно-технического прогресса и рыночных преобразований в нашей стране. Если среднего класса западного типа у нас только 12—15%, а каждый дополнительный процент прибавляется медленно, то успехи капитализма надо оценивать весьма скромно. Измерение по релятивистской модели, следующей иным критериям, дает более оптимистические цифры. Удельный вес в 30—40% свидетельствует о достаточной мощи среднего класса, который способен не допустить революционных встрясок и может служить гарантом необратимости демократических преобразований. Одновременно это означает, что к рынку мы движемся не рыночным, а административным, т.е. отличным от Запада путем. Субъектами рыночных преобразований являются те, кто занимает прочные позиции благодаря нерыночным механизмам и институтам.

Иными словами, объединив оба подхода, мы можем говорить о том, что в конце 90-х годов российская интеллигенция все еще живет бедно, настоящих прозападных менеджеров (по приемам работы и менталитету) и предпринимателей пока еще немного, но в целом сочувствующая демократическому рыночному обществу масса населения достаточно многочисленна. Но ее недостаточно для того, чтобы, закрепившись на рыночной дороге, двигаться по ней с ускорением. Замедления и промедления чреваты откатом назад. На всем протяжении этого пути может сохраняться опасность отхода от капитализма к социализму, если 30—40% “советского” среднего класса сочтут для себя выгодной не капиталистическую, а некую иную, например полусоциалистическую или социал-капиталистическую, модель развития. Такого рода опасность будет сохраняться до того времени, пока в процентном отношении обе модели не сравняются либо первая не превысит вторую. Во втором случае мы сможем утверждать, что рыночный средний класс превысил нерыночный средний класс.

Рыночный тип среднего класса — это накопленная модель. Западные страны всегда были рыночным обществом, здесь накопились десятки миллионов фермеров, лавочников, инженеров, менеджеров и т.д., которые относятся к среднему (рыночному) классу. В России никогда не было развитого рыночного хозяйства. Мы периодически уничтожали носителей рыночной экономики, а значит, у нас нет тех слоев и групп, которые входят в средний класс в рыночном понимании слова. Рыночный средний класс формируется только в том случае, когда, по справедливому утверждению Л.А. Беляевой, экономика развивается с опорой на высокотехнологичные производства и квалифицированные слои населения, а не на эксплуатацию природных ресурсов и развитие третичного сектора экономики. С окончательным переходом России в категорию стран третьего мира надежда на повышение социального статуса, количественный рост и усиление социального веса среднего слоя может оказаться призрачной[303].

Соединение нормативного и релятивистского подходов помогает прояснить динамику среднего класса в России. Если сравнивать ее с западной моделью, то вырисовываются два этапа, через которые прошел в своем становлении средний класс, например, в США и Западной Европе (в Японии динамика несколько иная). Так называемый старый средний класс, который начал формироваться в XVIII— XIX вв. и существовал до серединыXX в., состоял прежде всего из собственников — мелкой и средней буржуазии. Во второй половине XX в. ему на смену пришел так называемый новый средний класс, включающий самозанятых. Ресурсы власти “новых средних” связаны не с собственностью, а с профессиональной деятельностью.

Таким образом, ядро старого среднего класса составляют мелкие предприниматели (представители малого бизнеса) — это владельцы небольшой мастерской или фабрики, ресторанчика, фермеры-арендаторы, самозанятый водопроводчик или строитель и т.п. Ядро нового среднего класса составляют представители свободных профессий и менеджеры: инженеры, программисты, врачи, адвокаты, ученые и преподаватели и т.д. Если на стадии индустриального общества главенствовал старый средний класс, то на стадии постиндустриального общества ведущие позиции в классовой структуре общества занимает новый средний класс. Такова историческая логика эволюции западного общества. А какова логика развития среднего класса в России, если учесть, что за годы советской власти, т.е. в период с 1917 по 1991 г., мелких и средних предпринимателей уничтожили, фазу индустриального развития общества завершить не удалось, хотя удельный вес нового среднего класса (пусть и нерыночного типа), а именно ученых, врачей, преподавателей, инженеров и руководителей, был очень значительным (не случайно страна гордилась тем, что ученых и врачей у нас надушу населения было больше всех в мире)?

В России эволюция среднего класса имеет более сложную динамику. Наше общество и здесь демонстрирует свой уникальный путь, на этот раз в формировании среднего слоя.

Исторически традиционные, или старые, средние слои сформировались до Октябрьской революции, при капитализме, а позже в течение 70 лет советской власти были полностью уничтожены. Через некоторое время, а именно в 60—80-е годы в стране возник советский тип среднего класса. Как его называть — новым средним классом, учитывая время его возникновения, или нетрадиционным средним классом, учитывая, что советский средний класс является не капиталистическим, а социалистическим, — в литературе окончательно не решено. Но совершенно очевидно, что в нем отсутствовали в обществе представители средних слоев, которые порождены рыночными отношениями: специалисты по маркетингу, банковскому делу, управленцы с рыночной ориентацией, хозяева небольших предприятий, фирм, брокерских контор, магазинов и т.д.

В начале 90-х годов Россия, свернув с социалистического пути, встала на общемировой капиталистический путь развития. Отечественные ученые заговорили о зарождении среднего класса, или средних слоев. Это уже третье рождение среднего класса. Но как именовать новую социальную общность?

Новый российский средний класс весьма мало напоминает аналогичные слои развитых стран. В таком случае его нельзя именовать “новым средним классом” по типу западного. Тем не менее он действительно новый. У него совершенно иная социально-экономическая природа. Разберемся подробнее в этом важном вопросе.

Во второй половине XX в. можно выделить два этапа — второй и третий (первый этап, как мы помним, относится к дореволюционной России) в процессе становления среднего класса: 1) 60—80-е годы отмечены становлением и усилением советского среднего класса, социальные гарантии и материальное положение которого зависели от государственной собственности; 2) в 90-е годы начинается формирование нового, рыночного типа среднего класса, который связан с частной собственностью и его можно именовать постсоветским. Приватизация государственной собственности, возникновение частных капиталов на руинах общенародной собственности служат причиной перехода от одного типа среднего класса (нерыночного) к другому — рыночному. К подобным выводам ведет применение нормативистского подхода.

Таким образом, использование релятивистского подхода позволяет сравнить средние классы в разных странах и обнаружить специфику российского. Она заключается в том, что переход от советского к постсоветскому типу среднего класса происходит в период, когда в России не завершено построение индустриального общества, когда эта, исторически предшествующая стадия еще не исчерпала своих ресурсов, а уже намечается переход к следующему и более высокому типу общества, постиндустриальному. Однако в 90-е годы Россия не вступила в постиндустриальную стадию. Более того, у многих исследователей возникают сомнения, смогла ли страна удержаться на индустриальной стадии, поскольку промышленный потенциал в значительной степени был подорван в процессе социально-экономических трансформаций 90-х годов.

Специалисты считают драматичным положение “новых” средних слоев в российском обществе. “Потенциально социальная база для формирования этих слоев достаточно широка, прежде всего за счет большого числа специалистов с высшим и средним образованием, занятых в народном хозяйстве: сейчас они составляют около 28% работающих. Но большинство из них по своему социальному статусу низведены до роли наемных работников с предельно низким уровнем доходов, зачастую ниже прожиточного минимума. Не случайно, что именно они, поданным социологических опросов, поддерживали идеи рыночного пути развития, так как видели в переходе к рыночной экономике возможность улучшить свое материальное положение, реализовать творческий и интеллектуальный потенциал. Некоторые специалисты смогли найти себя в бизнесе, малом и среднем предпринимательстве, но большинство сохраняют приверженность своему профессиональному занятию, постоянно ощущая на себе снижение уровня жизни. За годы перестройки они были оттеснены на худшие позиции по сравнению с предпринимателями, ценность интеллектуального труда относительно понизилась, а в сравнении с уровнем жизни соответствующих групп в западных странах она предельно мала. Наряду с другими факторами это обусловило широкую миграцию специалистов за рубеж”[304].

Таким образом, не только в стабильных, но и в переходных обществах, переживающих серьезные социально-политические реформы, характеризующихся ростом имущественного неравенства, исчезновением старых и появлением новых секторов экономики и профессий, средний класс не может быть гомогенным.

Формирование среднего класса в России, в отличие от большинства других стран, не представляло собой однолинейного процесса восхождения или нисхождения. Исторический процесс “усреднения” правильнее выразить ломаной линией, точками перегиба в которой выступали важные исторические вехи в жизни нашего общества (схема 9.1). Начальной точкой может служить 1861 г. - отмена крепостного строя и начало капитализма. Оба процесса—формирование среднего класса в современном понимании и формирование современного капитализма - трактуются в социологической науке как причинно-следственный процесс. В античности и средневековье можно найти зачатки среднего класса, и об этом писали Платон и Аристотель. Но только капитализм породил научно-техническую и гуманитарную интеллигенцию, мелкую буржуазию, предпринимательство, менеджеров и так называемых профессионалов, которые составляют ядро среднего класса в современном смысле слова.

Второй исторической вехой выступает 1917 г. — Октябрьская революция уничтожила капитализм и провозгласила движение к социальному равенству. Период “военного коммунизма” неблагоприятно сказался на формировании среднего класса: последние представители дореволюционного среднего класса уничтожались или эмигрировали.

В 1921 г. процесс “коммунизации” общества приостановился, нэп потребовал частичного оживления частного бизнеса, свободы деятельности и завершился широким проникновением элементов буржуазного сознания в

Схема 9.1. Периоды подъема и спада в формировании

среднего класса в России

пролетарские и крестьянские слои. “Пролетаризацию” сменил противоположный процесс — “обуржуазивание”.

Год 1929-й вошел в историю страны как год великого перелома. Приход к власти Сталина ознаменовался откатом от капитализма и восстановлением командно-административной системы. Вплоть до его смерти серьезного расслоения в социальной структуре советского общества не наблюдалось. Условия для формирования среднего класса нельзя назвать благоприятными. Во многом это связано с Великой отечественной войной, серьезно подорвавшей народное хозяйство и снизившей уровень жизни населения.

После смерти Сталина начинается новый исторический этап, названный “хрущевской оттепелью”. Период 60-80-х годов оказался самым благоприятным для роста численности среднего класса в стране. Научно-технический прогресс стал своеобразным локомотивом, вынудившим СССР догонять передовые капиталистические страны, развивать производительные силы, внедрять наукоемкие технологии, подготавливать в огромном количестве квалифицированные кадры. Несмотря на отсутствие мелкой буржуазии и предпринимателей, в стране все-таки успешно формировался мощный средний класс, состоявший из научно-технической и гуманитарной интеллигенции (инженеры, техники и технологи, учителя и преподаватели, юристы, врачи, экономисты и др.), руководителей всех звеньев и обслуживающего аппарата канцелярских работников, офицерства.

В 1990 г. началось движение от социализма к капитализму. Народное хозяйство страны претерпело серьезную структурную ломку: разорялись сотни предприятий, исчезали и перестраивались многие отрасли, возникали новые, в основном мелкие и средние предприятия в негосударственном секторе. Резко снизился материальный уровень жизни большинства людей. Средний класс вошел в полосу сокращения своей численности и падения социально-экономических показателей. Хотя его интеллектуальный потенциал сохранился, но материальное положение и статусные привилегии резко ухудшились. Основной причиной служит ухудшение положения дел в государственном секторе, за счет которого рос советский средний класс. Это свидетельствует о нерыночном характере российского среднего класса. Видимо, в ближайшей перспективе его положение улучшаться не будет, поскольку требуется исторически длительный период для того, чтобы на основе нерыночного среднего класса сформировался новый, рыночный, тип. Поскольку его материальной базой служат успехи в развитии самого капитализма, Россия должна решить проблему перехода от нерыночного (дикого, нецивилизованного) капитализма к рыночному.

Разумеется, по материальному уровню российский средний класс значительно отстает от западного. Так, в 1999 г. нижнюю границу среднего класса некоторые российские ученые вычисляли в 18 тыс. рублей в год, в то время как в США черта бедности составляла 6 тыс. долл., а нижняя граница доходов среднего класса начиналась примерно на уровне 60 тыс. долл. Если учесть, что курс доллара в 1999 г. равнялся 1: 25, то разница окажется весьма внушительной. Показатель в 18 тыс. рублей, по признанию наших ученых, действительно выглядит очень скромным (табл. 9.1). “Однако в России все еще значительным остается масштаб социальных трансфертов, которые получают все слои населения, независимо от уровня дохода, — низкая квартплата, низкая стоимость проезда на транспорте и т.п. Если пересчитать ту долю семейного бюджета, которую, например, представитель российского среднего класса тратит на эти цели, в сопоставимые со среднеевропейским уровнем цены, то придется как минимум удвоить, а то и утроить душевой доход. Кроме того, необходимо отдавать себе отчет, что выявленная в ходе исследования величина среднедушевых доходов носит в целом заниженный характер и во многом не учитывает теневых источников доходов, в частности, связанных с вторичной занятостью и рентой”[305].

Таблица 9.1

Дата добавления: 2014-12-27