Шестью неделями позже 17 страница

– Не так трудно что?

– Убивать вампиров, – пояснила Тесс. – Они же не люди, а только похожи на них. Тем более что они чувствуют то же, что и люди. Так же кричат и истекают кровью. Из всего выходит, что их не так уж сложно и убить.

Было видно, что Уилл напрягся.

– Нет, – возразил он. – И если бы ты действительно знала о них хоть что-нибудь…

– Это не я так думаю, это Камилла, – возразила Тесс. – Кстати, она умеет и любить, и ненавидеть.

– И она все еще жива. Каждый имеет право выбора, Тесс. Эти вампиры не пришли бы сюда сегодня вечером, если бы не сделали свой выбор. – Он посмотрел вниз, прямо на Натаниэля, чья голова покоилась на коленях Тесс. – А это, как я понимаю, твой брат?

– Да, ты прав. Ума не приложу, почему де Куинси хотел его убить, – тихо сказала Тесс. – Не представляю, что он мог сделать, чтобы навлечь на себя гнев вампиров.

– Тесс! – Шарлотта, похожая на маленькую встрепанную птичку, стремительно приближалась к молодым людям. "Сейчас она опять кажется милой и совершенно неопасной", – подумала Тесс. И действительно, ни одежда воина, ни защитные узоры, змеями извивающиеся на коже Шарлотты, не придавали ей по-настоящему грозный вид. – Мы получили разрешение отвезти твоего брата в Академию, – объявила она, решительно указав на Натаниэля. – Вампиры, возможно, накачали его наркотиками. Конечно же он был еще и укушен. И кто знает, что еще с ним делали… Однако он рискует перейти на сторону тьмы, если мы не сделаем все возможное, чтобы это предотвратить. В любом случае, я сомневаюсь, что ему смогут помочь в обыкновенной больнице. У нас же за ним присмотрят безмолвные братья. Бедняжка..

– Бедняжка? – эхом отозвался Уилл, и голос его прозвучал грубо. – Но он ведь сам во все это влез? Никто не заставлял его связываться с обитателями Нижнего мира.

– В самом деле, Уилл, – Шарлотта холодно посмотрела на юношу, – неужели у тебя нет ни капли сочувствия?

– О боже! – вздохнул Уилл, переводя взгляд от Шарлотты на Натаниэля и обратно. – Есть ли в мире что-нибудь, что делает женщину более глупой, чем вид раненого молодого человека?

Тесс недобро прищурилась:

– Ты бы хоть в порядок себя привел, а потом уже спорил.

Уилл картинно закатил глаза и удалился, что-то бормоча себе под нос. Шарлотта со слабой улыбкой посмотрела на Тесс:

– Должна сказать, мне нравится, как ты справляешься с Уиллом.

Тесс только головой покачала:

– Вряд ли с ним вообще кто-то может справиться.

* * *

Было решено, что Тесс и Натаниэль поедут с Генри и Шарлоттой на городском экипаже; Уилл и Джем отправятся домой в экипаже поменьше, который одолжила тетя Шарлотты. С ними же поедет и Томас. Лайтвуды и прочие члены Анклава останутся в доме, чтобы как следует его обыскать и уничтожить следы сражения, которые могли бы напугать мирян. Уилл тоже хотел остаться со всеми и принять участие в поисках, но Шарлотта стояла насмерть. Он наглотался крови вампира и должен был вернуться в Академию как можно скорее, чтобы начать лечение.

Томас, однако, не позволил Уиллу, чей костюм был испачкан в крови и копоти, сесть в экипаж. Велев молодым людям ждать у дверей, Томас удалился и вскоре вернулся с влажным куском ткани. Уилл Тем временем, прислонившись к дверце экипажа, наблюдал за тем, как члены Анклава, словно муравьи, снуют по дому де Куинси. Они устраняли следы пожара и старательно прочесывали комнаты в поисках важных бумаг.

Вернувшийся с мокрой тряпкой, Томас заставил Уилла почистить свой костюм, и, пока юноша, недовольно ворча, пытался стереть кровь и копоть со своею пиджака, Томас в свою очередь облокотился на дверцу экипажа и принялся непринужденно насвистывать. Экипаж поскрипывал, стоило только гиганту Томасу двинуться.

Шарлотта всегда поощряла Томаса, когда он присоединялся к Джему и Уиллу во время уроков физического воспитания. Шли годы, и из худого, нескладною ребенка Томас превратился в высокого, мускулистого мужчину, неизменно пугавшего портных своими габаритами. Уилл был прекрасным воином – кровь нефилимов давала о себе знать, – но даже он не смел игнорировать силача Томаса.

Уилл помнил тот день, когда Томас впервые появился в Академии. Он был из семьи, вот уже много лет верой и правдой служившей нефилимам. Мальчик родился настолько слабым, что никто не сомневался – ему не выжить. Но малыш Томас обманул судьбу. Когда ему исполнилось двенадцать лет, хотя на вид ему никто не давал и девяти, его отослали в Академию. Уилл тогда посмеялся над Шарлоттой, решившей оставить Томаса, однако сам втайне этому порадовался. Он уже давно мечтал о мальчике одного с собой возраста, который мог бы стать ему товарищем по играм. Они и стали друзьями, но ровно до тех пор, пока в Академию не приехал Джем. Уилл быстро позабыл о друге, но Томас нисколько на него не обиделся и всегда обращался очень дружелюбно, впрочем, как и с остальными.

– Эх, чего в этом мире только не происходит… А вот ведь странно, никто из соседей даже из окна не выглянул, не говоря уже о том, чтобы позвать полицию. Хотя представляю, какой шум вы тут подняли, – неторопливо рассуждал Томас, рассеянно оглядывавший улицу. Шарлотта всегда очень трепетно относилась к правильному, королевскому английскому, и акцент уроженца Ист-Энда появлялся или исчезал у Томаса в зависимости от того, помнил ли он о ее наставлениях или нет.

– Согласись, в нашей собачьей работе все-таки что-то есть. – Уилл старательно протер лицо и шею. – Что же до соседей, то мне кажется, что из этой улице живут не одни законопослушные миряне. Есть тут и люди, которые не стали бы связываться с сумеречными охотниками, опасаясь за свой бизнес.

– Уилл, ты самый ужасный человек, которого я когда-либо встречал, – сказал Томас настолько спокойно, что Уилл решил – над ним посмеиваются. – Смотри, как бы тебе самому завтра не превратиться в недочеловека, если не получишь лекарства вовремя. Хотя, возможно, тебя и вовсе не интересует мое мнение.

– Возможно, я хочу заиметь черный глаз, – зло фыркнул Уилл. – Не думал об этом?

Томас только усмехнулся и легко вскочил на козлы. Уилл тем временем продолжал соскребать засохшую кровь вампира с рук и оружия. Он был настолько поглощен своим занятием, что не заметил Габриэля Лайтвуда, когда тот вынырнул из тени и направился прямиком к нему. На его губах играла насмешливая улыбка.

– Хорошая работа, Херондэйл. Не у каждого бы поручилось устроить такой пожар, – заметил Габриэль. – Здорово вышло! И ничего, что теперь мы должны тут все подчищать. Да и то, что наш план сгорел в пожаре, вместе, кстати, с остатками твоей репутации, тоже сущая ерунда.

– Значит, ты хочешь сказать, что до сегодняшнего дня у меня еще были шансы стать приличным человеком? – с наигранным ужасом пробормотал Уилл. – Ясно, я делал что-то не так. Или не сделал чего-то не так, в зависимости от того, как на это посмотреть. – С этими словами он постучал по дверце экипажа. – Эй, Томас! Высади меня у ближайшего борделя! Я там как следует напьюсь, потискаю девочек, а потом устрою отличную драку с каким-нибудь отменным мерзавцем.

Томас фыркал и что-то пробормотал. Ясно послышалось слово "чепуха".

Габриэль помрачнел:

– Есть в этом мире хоть что-то, к чему ты относишься серьезно?

– Увы, так сразу ничего на ум и не приходит.

– Знаешь, было время, когда я думал, что мы могли бы стать друзьями, Уильям, – задумчиво сказал Габриэль.

– Знаешь, однажды я решил, будто я вовсе не я, а хорек, – объявил Уилл. – Но все это оказалось лишь опиумным бредом. Знаешь, так жутко было. Я-то тогда и не догадывался, что это за штука такая.

– Шутишь на тему опиума? Очень умно. Особенно если вспомнить о твоем друге Карстаирсе, – протянул Габриэль.

Уилл замер, а потом все тем же насмешливым тоном поинтересовался:

– Ты подразумеваешь его болезнь?

Габриэль часто заморгал, всем своим видом выражая удивление:

– Что?

– Ну, как вы там говорите о Джеме? Называете его больным ведь, да? Его "болезнь"… – Уилл отшвырнул в сторону пропитанную кровью ткань и теперь шипел не хуже змеи. – И ты еще удивляешься, почему мы так и не стали друзьями.

– Я только хотел знать, успокоишься ли ты когда-нибудь, – ответил ему Габриэль совершенно спокойно.

– Успокоюсь?

– Станешь ли вести себя как должно?

Уилл скрестил руки на груди. Его глаза опасно засверкали.

– Никогда не успокоюсь, – ответил он. – А кстати, это случайно не твоя сестра мне рассказала…

И тут резко открылась дверца экипажа. Кто-то схватил Уилла за воротник и грубо затащил его внутрь. Дверца со стуком захлопнулась, и Томас, вытянувшись в струнку, ударил кнутом. Через мгновение экипаж качнулся и покатил по ночной улице, оставив позади взбешенного Габриэля, которому ничего не оставалось, как только сжимать в бессильной злобе кулаки и смотреть вслед удаляющемуся недругу.

* * *

– О чем ты только думаешь? – покачал головой Джем, затащив Уилла в экипаж и усадив напротив себя. Его серебристые глаза холодно сверкали в полумраке. Он сидел с прямой спиной, зажав между коленями трость и положив руки на набалдашник в виде головы дракона. Насколько Уилл знал, эта трость принадлежала еще отцу Джема и была изготовлена специально для него сумеречным охотником – оружейником из Пекина. – Зачем ты цепляешься к Габриэлю Лайтвуду? С какой целью?

– Слышал, что он говорил о тебе?

– Плевать на то, что он говорит обо мне, и на то, что он думает. Он только себе нервы треплет… – Джем наклонился вперед и положил подбородок на руки. – Знаешь, никак не могу понять, почему у тебя совершенно нет чувства самосохранения. Хотя, в конечном итоге, тебе все-таки придется научиться самообладанию, чтобы справляться без меня.

Уилл пропустил это замечание мимо ушей, впрочем, как и обычно.

– Габриэль Лайтвуд едва ли представляет угрозу…

– Тогда забудь о нем. Лучше скажи – есть ли у тебя какая-то веская причина, чтобы кусать вампиров?

Уилл коснулся кончиками пальцев засохшей крови на запястье и улыбнулся:

– Они этого не ожидают.

– Конечно. Они знают, что случается, когда один из нас пробует кровь вампира. К тому же они думают, что у тебя в голове есть хоть капля мозгов.

– И каждый раз они жестоко ошибаются на мой счет. Подобные наивные мысли еще ни разу не сослужили им хорошую службу.

– Да и тебе тоже. – Джем задумчиво посмотрел на друга. Он был единственным, кто никогда не выходил из себя, общаясь с Уиллом. И не важно, что мог вытворить Уилл, максимум, на что он мог расщипывать, так это лишь на легкое раздражение со стороны Джема. – Что у вас случилось? Мы ожидали сигнала…

– Устройство Генри не сработало как положено. Вместо вспышки света оно подпалило занавески.

Джем откашлялся, словно ему стало тяжело дышать.

Теперь настал черед Уилла внимательно смотреть на друга.

– В этом нет ничего забавного. Я не знал, появитесь вы вовремя или нет.

– Ты действительно думал, что мы можем не появиться после того, как начался пожар? – осторожно поинтересовался Джем. – Они могли зажарить тебя на вертеле, и мы это отлично знали.

– А Тесс, глупое создание, должна была уйти с Магнусом, а вместо этого уперлась…

– Ее брат был в том доме, безоружный, прикованный к стулу, – заметил Джем. – Я тоже не уверен, что ушел бы, окажись на ее месте.

– Вижу, ты мою точку зрения не разделяешь.

– Конечно, отчасти я тебя понимаю, – покладисто ответил Джем. – Симпатичная девушка всегда отвлекает от важных дел.

– Считаешь, что она симпатичная? – удивился Уилл: Джем редко о ком высказывался в подобном духе.

– Да, и ты считаешь так же.

– Не замечал. В самом деле, не замечал.

– Да не ври ты. Все ты заметил, и я заметил, что ты заметил, – улыбнулся Джем. Несмотря на то что еще час назад он сражался с вампирами не на жизнь, а на смерть, сейчас юноша выглядел бодрым и полным сил. На щеках его играл легкий румянец, а глаза задорно блестели. Уилла не могли не радовать произошедшие с другом перемены. В последнее время он частенько чувствовал себя неважно. И каждый раз Джем становился ужасно бледным, почти белым, а зрачки его напоминали пятнышки черной золы на снегу. В такие минуты его, как правило, охватывало безумие. И каждый раз, когда такое случалось, Уилл крепко держал Джема, пока тот метался по кровати, кричал что-то на другом языке и закатывал глаза. Уилл понимал, что Джем ходит по краю и каждый следующий такой приступ может стать последним. Он иногда думал о том, что станет делать после смерти Джема, но не мог вообразить себе дальнейшую жизнь без друга. Единственное, что он мог, так это мысленно вернуться назад и вспомнить о своей жизни в Академии еще до появления Джема. Однако и он, и Джем старались гнать от себя дурные мысли.

Но были и счастливые дни, вроде сегодняшнего, когда Уилл смотрел на Джема и не видел никаких следов страшной болезни. Тогда он позволял себе мечтать: как было бы хорошо, если бы Джем вдруг неожиданно выздоровел. И никаких тревог, никакого иссушающего душу, изматывающего страха. Потому что Уилл всегда боялся за друга, порой ему казалось, будто в его голове живет крошечный червячок страха, который, накормленный гневом и болью, вырастает до немыслимых размеров, а потом снова скукоживается и ждет своего часа.

– Уилл, – голос Джема прервал неприятные рахмышления, – ты слышал хоть одно слово из того, что я говорил тебе в последние пять минут?

– Нет.

– Мы можем не говорить о Тесс, если ты не хочешь.

– Дело не в Тесс… – И это была правда. Уилл не думал о Тесс, совсем не думал. Во время битвы его беспокоил только он сам, а именно его умение принимать решения и его мастерство. – У одного из вампиров был раб… Человек. Он бросился на меня, и я его убил, – продолжал Уилл. – Убил не задумываясь. А ведь это был всего лишь глупый юноша, и вот теперь он мертв.

– Он был темным, – заметил Джем. – Он бы стал вампиром. Это был вопрос времени.

– Он был всего лишь глупым юнцом, – повторил Уилл и отвернулся к окну, хотя из-за ярко горящего в экипаже колдовского света можно было ясно различить только собственное отражение на оконном стекле. – Я собираюсь напиться, когда вернемся домой, – добавил он. – Думаю, мне это необходимо.

– Нет, не напьешься, – возразил Джем. – Ты знаешь, что случится, когда мы доберемся до дома.

Понимая, что Джем прав, Уилл нахмурился.

* * *

Тесс сидела на обитом бархатом сиденье экипажа напротив Генри и Шарлотты, которые шепотом обсуждали события прошедшего вечера. Тесс позволила словам свободно скользить мимо и совершенно выпала из реальности. Во время сражения погибли только два сумеречных охотника, но бегство де Куинси было серьезной проблемой, и Шарлотта волновалась, опасаясь недовольства Анклава. Генри пытался ее успокоить, но его жена казалась безутешной. Тесс же, если бы у нее еще оставались бы силы на то, чтобы что-то ощущать, сказала бы, что чувствует себя очень плохо. Поэтому сейчас она даже думать не хотела о том, что было и что будет.

Рядом с ней полулежал Натаниэль. Его голова снова покоилась на ее коленях. Девушка задумчиво гладила его грязные, спутанные волосы. Она до сих пор не могла поверить в собственную удачу.

– Нат, – прошептала она очень тихо, надеясь, что Шарлотта ее не слышит. – Теперь все будет хорошо. Все будет хорошо.

Ресницы Натаниэля затрепетали, и он приоткрыл глаза. Юноша поднял руку – сломанные ногти, суставы распухли и покраснели – и с трудом коснулся руки сестры, их пальцы сплелись.

– Не ходи дальше, – с трудом пробормотал он. Его веки затрепетали, и глаза закрылись снова: он то терял сознание, то приходил в себя. – Тесс, прошу, остановись.

При звуках такого любимого, такого родного голоса на глаза у Тесс навернулись слезы. Она не хотелa, чтобы Шарлотта или кто-то из сумеречных охотников видел, как она плачет.

Глава двенадцатая
Кровь и вода

Я тронуть ее не посмею,

Пусть губы сожжет поцелуй.

В грехе я от счастья сомлею –

Всевышний, мне счастье даруй… ^[79]

Алджернон Чарльз Суинбёрн "Laus Veneris"^[80]

Софи и Агата уже ждали их, стоя на крыльце с фонарями. Тесс еле выбралась из экипажа и, спотыкаясь от усталости на каждом шагу, побрела к дому. Она оказалась очень удивлена – и благодарна, – когда Софи подскочила, чтобы помочь ей идти. Шарлотта и Генри взвалили на плечи Натаниэля и теперь чуть ли не тащили его по двору. Когда они уже добрались до крыльца, по двору загрохотал экипаж – это приехали Уилл с Джемом. Ночную тишину разогнал зычный голос Томаса, выкрикивавшего приветствия.

Джессамины, однако, нигде не было видно, впрочем, Тесс этому ничуть не удивилась.

Они уложили Натаниэля в спальне, очень похожей на комнату, в которой в Академии жила Тесс. В ней стояла такая же массивная мебель из темного дерева: такая же кровать с балдахином, такой же платяной шкаф. Когда Шарлотта и Агата наконец уложили Натаниэля, Тесс буквально рухнула на стул, поящий у его кровати. Натаниэль, находящийся на грани истощения, метался на кровати в лихорадочном бреду. Голоса., тихие голоса, какие всегда раздавались в комнате больного… снова зазвучали вокруг Тесс. Она слышала, как Шарлотта говорила о безмолвных братьях, Генри ответил что-то, то ли насчет посыльного, то ли насчет полученною сообщения… Она не была уверена. В какой-то миг появилась Софи, которая легонько потрясла Тесс за плечо и убедила ее выпить чего-нибудь горячего и сладкого. После этого девушка почувствовала себя значительно лучше: кровь быстрее побежала по венам, в голове прояснилось, возвращались силы. Вскоре она уже могла сидеть прямо. Она не преминулa этим воспользоваться и огляделась по сторонам. К ее удивлению, кроме нее и брата, в комнате уже никого не было. Все ушли.

Тогда Тесс принялась разглядывать Натаниэля. Его лицо все еще было мертвенно-бледным и опухшим от многочисленных кровоподтеков и синяков, спутанные волосы разметались по подушке; Тесс почувствовала, как ее охватывает отчаяние, – она ничем не могла помочь брату. Сама того не желая, она вспоминала прежнего Натаниэля, всегда элегантно одетого, такого красивого, такого аккуратного. Он всегда следил за тем, чтобы ботинки были начищены до блеска, а манжеты рубашки оставались кипельно-белыми. Никогда бы он не позволил себе даже по дому разгуливать с растрепанными волосами… Сейчас же Натаниэль был совсем не похож на себя прежнего, и Тесс с тоской думала о том, будет ли когда-нибудь все по-старому. Ей вспомнилось, как Натаниэль кружит ее в танце посреди крошечной тетиной гостиной и мурлычет себе под нос какой-то незамысловатый мотив, а глаза его светятся от радости… Она наклонилась вперед, разглядывая его лицо, и вдруг уловила какое-то слабое движение. Резко повернувшись, она поняла, что это всего лишь отражение в зеркале, висевшем напротив кровати. Сейчас роскошное платье Камиллы – она так и не успела переодеться – казалось ей нелепым, словно она была ребенком, тайком нацепившим на себя вечерний наряд матери. В любом случае, она была слишком молода и слишком… проста для такого вычурного туалета. Неудивительно, что Уилл…

– Тесс? – Голос Натаниэля, слабый и прерывающийся, тут же выдернул ее из мыслей. – Тесс, не оставляй меня. Похоже, я болен.

– Нат! – Она схватила его руку и несильно сжала. – Ты в порядке. Ты выздоровеешь. Они послали за доктором….

– Кто это "они"?! – вдруг пронзительно закричал он. – Где мы?! Я не знаю это место!

– Мы в Академии. Здесь ты в безопасности.

Натаниэль часто заморгал. Под глазами у него закали черные круги, а губы покрывала корочка запекшейся крови. Безумный взгляд блуждал по комнате, ни на чем не задерживаясь.

– Сумеречные охотники, – выдохнул он. – Не думал, что они действительно существуют… Магистр… – прошептал Натаниэль, и Тесс напряглась. – Он сказал, что они приняли Закон. А еще он сказал, что их надо бояться, потому что на самом деле в этом мире нет никакого Закона. Нет наказания… Есть лишь правило: убей или будешь убитым. – Голос его креп с каждым словом. – Тесс, мне так жаль… я так сожалею обо всем…

– Когда ты говоришь о Магистре, то имеешь к виду де Куинси? – спросила Тесс, и голос ее звучал даже слишком настойчиво, однако Нат натужно закашлялся, судорожно втянул воздух, а потом посмотрел куда-то за спину сестры, и взгляд его был переполнен страхом. Выпустив его руку, Тесс обернулась.

Шарлотта в сопровождении брата Еноха вошла в комнату почти бесшумно. Она все еще не сменила мужскую одежду на свое обычное платье, хотя и успела сбросить старомодный длинный плащ с двойной застежкой на горле. Сейчас, когда рядом с ней стоял брат Енох, она казалась еще меньше, чем обычно. Мужчина был облачен в те же одежды, в которых Тесс увидела его в первый раз, однако теперь он держал в руках черный посох с набалдашником в виде раскинутых крыльев. Капюшон был низко опущен, и лица его почти не было видно.

– Тесс, – обратилась Шарлотта к девушке, – ты помнишь брата Еноха? Он должен помочь Натаниэлю.

Услышав слова мисс Бранвелл, Натаниэль взвыл, словно раненый зверь, и, схватив руку сестры, сжал ее так сильно, что у девушки на глазах выступили слезы. Тесс такое поведение брата удивило и напугало чрезвычайно.

– Натаниэль? Что случилось?

– Де Куинси говорил мне о них… Григорий… Безмолвные братья. Они могут убить человека силой одной лишь мысли. – Теперь Натаниэль дрожал всем телом. – Тесс… – Его голос сел до шепота. – Тесс, посмотри на его лицо.

И Тесс посмотрела. Пока она говорила с Натаниэлем, брат Енох беззвучно откинул капюшон. Гладкие провалы на месте глаз отражали колдовской свет, стежки, которыми был сшит рот, сверкали.

Шарлотта шагнула вперед:

– Если бы брат Енох мог осмотреть мистера I рея…

– Нет! – воскликнула Тесс. Ей наконец удалось освободить свою руку, и она встала между хозяевами и кроватью брата. – Не трогайте его!

Шарлотта немного помолчала. Выглядела она при этом очень обеспокоенной.

– Безмолвные братья наши лучшие целители. Без брата Еноха Натаниэль… – Ее голос стих. – Хорошо, но без него мы немногое сможем сделать.

– Миссис Грей. – Ей потребовалась несколько мгновений, чтобы понять, что ее имя прозвучало у нее в голове, а не было произнесено вслух. Брат Енох. Это был его голос. Тесс вспомнила, что так же он говорил с ней в ее первый день в стенах Академии. – Как интересно, мисс Грей, – продолжал брат Енох. – Вы принадлежите Нижнему миру, а ваш брат – нет. Как такое может быть?

Тесс оставалась спокойной.

– Вы… Вы можете сказать это только… только посмотрев на него?

– Тесс! – Натаниэль приподнялся с подушек. Его бледное лицо вспыхнуло. – Не говори с ним! Он опасен!

– Все в порядке, Нат, – заверила его Тесс, не сводя глаз с брата Еноха. Она знала, что должна испугаться, но чувствовала только разочарование. – То есть вы хотите сказать, что в Нате нет ничего необычного? – спросила она низким голосом. – Ничего сверхъестественного?

– Ничего, – подтвердил безмолвный брат.

До этого Тесс не понимала, как же сильно она надеялась на то, что ее брат окажется таким же, как она. От разочарования голос ее зазвучал очень резко:

– И предположить не могу, откуда вы так много обо мне знаете? Я что, и вправду чародейка?

– Не могу тебе рассказать обо всем. На тебе есть знак дочери Лилит. Однако в то же самое время в тебе нет и ничего демонического.

– Я замечала, – пробормотала Шарлотта, и Тесс поняла, что та тоже слышит голос брата Еноха. – Я думала, что ошибаюсь и она, возможно, не чародей. Некоторые люди рождаются с незначительными способностями, например могут видеть… Или в ее роду могли быть волшебники…

"Да, она не человек, – думала тем временем Шарлотта. – Я должна во всем разобраться. Возможно, я смогу найти в архиве что-нибудь, что поможет мне напасть на след".

Теперь у Тесс сложилось такое ощущение, что безмолвный брат смотрит ей прямо в лицо, хотя глаз у него и не было.

– Я чувствую в тебе силу. Ты обладаешь даром, которого нет у других чародеев.

– Вы имеете в виду мою способность изменять облик?

– Нет, не это.

– Тогда кто же я такая? – воскликнула Тесс. – Что я могу… – Тут она замолчала и повернулась Натаниэлю. Все это время ее брат, наполовину отпросив одеяло, отчаянно пытался подняться на ноги. Его смертельно бледное лицо блестело от пота. Глядя на него, Тесс почувствовала себя виноватой. То, что "говорил" брат Енох, настолько ее заинтересовало, что она совершенно позабыла о Натаниэле. С помощью Шарлотты ей удалось уложить Ната обратно из подушки и накрыть одеялом. Судя по всему, ему стало намного хуже. Когда Тесс подтыкала одеяло, он извернулся и снова схватил ее за запястье. Посмотрев ему в глаза, она содрогнулась от ужаса – это пыли глаза дикого зверя.

– Он знает? – спросил Нат. – Он знает, где я?

– Кого ты имеешь в виду? Де Куинси?

– Тесс… – Он, сжав запястье сестры еще сильнее, потянул ее на себя и зашипел прямо в ухо: – Ты должна простить меня. Он сказал, что ты станешь их королевой. Он сказал, что они собирались убить меня. Я не хочу умирать, Тесси. Я не хочу умирать.

– Конечно же ты не умрешь! – Тесс попыталась успокоить брата, но он, казалось, ее совсем не слышал.

Натаниэль какое-то время смотрел на сестру невидящим взглядом, а потом неожиданно выпучил глаза и страшно закричал.

– Держите это подальше от меня! Держите это подальше от меня! – выл он. Потом оттолкнул сестру, рухнул на подушки и начал биться в конвульсиях.

– Мой Бог, не позвольте этому дотрагиваться до меня!

Испуганная Тесс отдернула руку и со слезами на глазах повернулась к Шарлотте. Но та уже отошла от кровати, и ее место занял брат Енох. Его изуродованное лицо оставалось совершенно бесстрастным.

– Вы должны позволить мне помочь вашему брату. Иначе он умрет, – снова раздался голос брата Еноха.

– О чем он бредит? – несчастным голосом спросила Тесс. – Что с ним случилось?

– Вампиры дали ему наркотик, чтобы он вел себя спокойно, пока они пили его кровь. Если его не лечить, он сойдет сума, а потом погибнет. У него уже начались галлюцинации.

– Это не моя ошибка! – вопил Натаниэль. – У меня не было выбора! Это не моя ошибка!

Он повернулся к Тесс, и она с ужасом увидела, что его глаза стали совершенно черными, словно у насекомого. Она задрожала от страха и с отчаянием во взгляде обернулась к брату Еноху:

– Помогите ему. Пожалуйста, помогите ему.

Она схватила безмолвного брата за руку и тут же отпрянула в ужасе – его рука была твердой и холодной, словно вырезанной из мрамора. Однако браг Енох, казалось, даже не заметил ее реакции. Он шагнул к кровати и прижал свои скрюченные пальцы ко лбу Натаниэля. Тот обессиленно откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Вы должны уйти. – Брат Енох говорил, даже не глядя на девушку – Ваше присутствие только аедлит его выздоровление.

– Но Нат попросил, чтобы я осталась.

– Иди, – повторил ледяной голос в голове Тесс.

Она посмотрела на брата. Тот, казалось, уже немного расслабился, глаза его были закрыты. Тогда Тесс повернулась к Шарлотте, ища у нее поддержки, но та лишь едва заметно покачала головой. Ее глаза были полны сочувствия, но в них читалась и решимость.

– Как только твоему брату станет лучше, я тебя позову. Обещаю.

Тесс еще раз взглянула на брата Еноха. Он развязал мешочек, висевший у него на поясе, и теперь медленно выкладывал на ночной столик различные предметы. Стеклянные пузырьки с порошками и жидкостями, связки сушеных растений, палочки из какого-то черного вещества, напоминавшего мягкий уголь.

– Если что-нибудь случится с Натом, я вам этого никогда не прощу, – сказала Тесс и для большей убедительности добавила: – Никогда.

Но с тем же успехом можно было обращаться к статуе. Брат Енох только пожал плечами, и это был единственный знак того, что он слышал ее слова.

Тогда Тесс повернулась и выбежала из комнаты.

* * *

После полумрака спальни Натаниэля яркий свет, заливающий коридор, больно резал глаза. Она прижалась спиной к стене у двери и, изо всех сил стараясь не расплакаться, зажмурилась. Сейчас она страшно злилась на себя за проявленную слабость. Сжав правую руку в кулак, она ударила им по стене, и сразу же ее руку пронзила острая боль. Ощущение было не из приятных, однако в голове прояснилось, а слезы высохли. Она была готова действовать дальше.

– Выглядишь, словно побитый щенок.

Тесс обернулась на голос. Джем тихо, как кот, вышел из полутемного бокового коридора. Он уже успел переодеться, и теперь на нем красовались темные широкие брюки, собранные поясом на талии, и белая, чуть темнее, чем его кожа, рубашка. Его прекрасные светлые волосы были влажными и слегка завивались на кончиках.

– Так и есть. – Тесс прижала руку к груди. Перчатка, которую она до сих пор не сняла, немного смягчила удар, однако ушибленное место все еще сильно болело.

– Твой брат… – продолжал Джем. – С ним все в порядке?

– Не знаю. Он там с одним из этих… Ну, тех существ, похожих на монахов.

– Брат Енох. – Джем с сочувствием посмотрел на Тесс. – Я знаю, как выглядят безмолвные братья, но они действительно очень хорошие доктора. Имеют большой запас лекарств и владеют искусством исцеления. Они живут долго и знают много.

Дата добавления: 2015-04-24