Зарождение теории эволюции

В начале XVIII века в европейской культуре (которую мы и связываем прежде всего с развитием научной мысли в то время) доминировали представления, которые опирались в своей основе на догматы христианской религии. Согласно этим догматам, как уже упоминалось, все живое на Земле создано Богом в готовом виде. Из этого положения автоматически вытекает теория неизменности и постоянства живых видов. Никуда не денешься – если все создано в уже готовом виде, то и изменяться ничего не может.

Совершенно неожиданно господство теории неизменности видов пошатнули труды шведского естествоиспытателя Карла Линнея. Совершенно неожиданно потому, что у самого Линнея и мыслей об этом не было – он всего лишь пытался как-то разобраться в том широком разнообразии, которое царило среди многочисленных представителей живого мира, и привести все накопившиеся к его времени знания о живых существах в некую систему.

При решении этой задачи Линней в значительной степени опирался на принцип «divisio et denominatio» («разделяй и нарекай»), суть которого заключалась в том, что природу следовало разделить на отдельные элементарные части, расположить их в определенном порядке и к каждой части прикрепить свою «этикетку». Следуя этому принципу, для удобства изучения живых существ он предложил классификацию животных и растений по признакам их внешнего сходства и различий.

Прежде всего Линней разделил все живые существа на два главных царства: царство растений и царство животных. Для животных он выделил различные типы: тип позвоночных, тип червей, тип моллюсков и так далее. Типы он поделил на классы – так, например, среди позвоночных он выделил классы млекопитающих, птиц, пресмыкающихся, земноводных и рыб. Классы у него делились на отряды, и далее – на семейства, роды и, наконец, виды.

Предложенная Линнеем система классификации серьезно облегчила описание и изучение как известных животных и растений, так и тех, что продолжали в большом количестве обнаруживаться исследователями во время их путешествий в новые страны. Эта система еще при жизни Линнея принесла ему всемирную известность. И ныне вся биологическая наука опирается по сути на систему классификации Линнея.

Рис. 3. Карл Линней

Вроде бы классификация – совершенно нейтральное и «безобидное» для мировоззрений занятие. Но оказывается, что и в нем не так уж и просто полностью избежать идеологических и субъективных установок. С этим столкнулся и Линней, что особенно проявилось в его определении базового ныне понятия «вида».

Будучи исследователем, Линней не мог не признать, что в пределах каждого вида животных и растений возможны очень широкие различия по целому ряду признаков – росту, окраске, длине шерсти или перьев и так далее. Поэтому он вынужден был допустить для некоторых видов существование так называемых «подвидов» или «разновидностей». Однако, стремясь сохранить базовое положение о неизменности и постоянстве живых существ, вытекающее из библейских догматов, Линней утверждал, что каждый вид резко отличается от других даже близких ему видов, и считал совершенно невозможным переход от одного вида животных к другому.

По представлениям Линнея, виды являются постоянными, и их существует столько, сколько их создал Бог. К одному виду животных или растений, согласно определению Линнея, следует относить все те особи, которые «похожи друг на друга, как дети на своих родителей, и способны размножаться при спаривании между собой».

И вот тут начали сказываться противоречия между субъективными базовыми установками и реальными фактами.

Так, например, в определение вида по Линнею категорически не вписывалась способность скрещиваться двух таких несомненно разных видов домашних животных, как лошадь и осел, от которых в реальности появлялось вполне жизнеспособное потомство – мулы. Поэтому Линнею пришлось ввести дополнительное условие в определение – что потомство от особей одного и того же вида обязательно должно быть способным к размножению и продолжению рода. От разных видов, согласно этому условию, если и возможно получить потомство, то оно обязательно будет бесплодным – как это имеет место для мулов.

Но и это не спасло положения. Вскоре начали обнаруживаться факты, что в результате скрещивания заведомо различных и обособленных, по определению Линнея, видов животных и растений может появляться плодовитое потомство. Ныне уже известно немало подобных случаев, например, для разнообразных видов диких уток и гусей, а также для различных видов оленей. Легко скрещиваются между собою и дают плодовитое потомство разные виды диких овец. И еще больше примеров плодовитого потомства, полученного от скрещивания родителей, происходящих от явно различных видов, можно привести для мира растений.

Наличие подобного противоречия неизбежно создавало основу и предпосылки для возникновения сомнений в справедливости базового предположения о неизменности видов. Более того – в результате классификации растений и животных начала просматриваться определенная иерархия по степени сложности устройства организмов живых существ, что столь же неизбежно подводило к идее развития одних видов из других.

Рис. 4. Классификация животного мира

Любопытно, что и для человека у Линнея нашлось место в его классификации. Линней ввел для человека особый род людей (Homo) с одним видом «человек разумный» (Homo sapiens) – причем это место в классификации оказалось совсем рядом с человекообразными обезьянами. Более того – человек у Линнея оказался в одном отряде приматов наряду с обезьянами в целом. Это Линней указал на страницах книги «Systema Naturae»еще в 1735 году – почти за полторы сотни лет до того, как свой взгляд на происхождение человека опубликовал Дарвин!..

Подобное соседство человека с обезьянами в классификации было показательным уже само по себе. Однако Линней считал, что разумность человека обусловлена наличием в нем «частицы божественной мудрости», а это обособляло его от всего остального живого мира…

Еще не ушел из жизни Линней, как его современник – французский естествоиспытатель, иностранный почетный член Санкт-Петербургской Академии наук Жорж Луи Леклерк де Бюффон в «Естественной истории» высказал представления об эволюции планеты Земля, неорганического мира и живой природы, а заодно предположил возможность самозарождения жизни, самопроизвольного возникновения новых видов растений и животных и… происхождения человека от обезьяны. В истории Земли он выделил семь периодов, в течение которых происходило медленное остывание планеты, образование пород, появление из отступившего мирового океана суши, возникновение растений и животных, распад единого первобытного континента и появление человека.

Многие ученые-современники считали Бюффона дилетантом и критиковали его за ошибочные сведения, необоснованные гипотезы и неуместные в научном труде красоты стиля. А вот так критикуемый ныне Чарльз Дарвин отмечал, что по вопросу о происхождении видов Бюффон был «первым из писателей новейших времен, обсуждавших этот предмет в истинно научном духе».

Как бы то ни было, «Естественная история» Бюффона оказала довольно сильное влияние на исследовательские умы.

В конце XVIII века идея о естественном происхождении человека появляется в работах шотландского юриста Джемса Б. Монбоддо. Позже Дж. Э. Доорник (1808), как и Монбоддо, утверждал, что люди произошли от человекообразных обезьян.

«В труде «Ancient Methaphysics» Монбоддо развивал идею о том, что человек постепенно поднимался от животного, разум которого погружен в материю, до того уровня, когда деятельность ума освобождается от власти тела. В другом обширном труде «The Origin and Progress of Language» (1773) Монбоддо объединяет человека и «оранг-утана» (под которым следует понимать оранга и шимпанзе) в один вид. Монбоддо прослеживает постепенное превращение «оранг-утана» в говорящего человека под влиянием необходимости, т.е. вследствие требований со стороны условий его жизни.

Монбоддо не стоит на эволюционной точке зрения. Виды животных, по его мнению, неизменны или подвержены небольшим и обратимым изменениям. Способность приобретать совершенно новые умения и развивать почти безгранично эти умения – черта, присущая только человеку. Впрочем, весь этот грандиозный процесс человеческого совершенствования проходит, по Монбоддо, в пределах одного вида, так как «оранг-утан» и человек не отличаются, по Монбоддо, в смысле их видовой принадлежности. Поэтому лишены основания попытки некоторых английских авторов видеть в Монбоддо чуть ли не предшественника Дарвина в проблеме антропогенеза» (Я.Рогинский, «Чарльз Дарвин и проблема происхождения человека»).

Эволюционные идеи постепенно проникали в сознание общества, приобретая порой экстравагантные формы. Так, например, врач и мистик Эразм Дарвин написал свой труд по биологии в виде поэмы «Зоономия». В стихотворной форме в этой поэме были высказаны предположения о роли борьбы за существование в животном мире и влиянии прямохождения на формирование человеческого рода. Впоследствии эти же идеи были озвучены в другой поэме Эразма Дарвина «Храм природы или происхождение общества» (опубликована в 1803 году – уже после смерти автора), в которой описано развитие жизни от микроорганизмов до цивилизованного общества.

«Итак, смирись же в гордости спесивой

И вечно помни, дух себялюбивый,

Что червь – твой родич, брат твой – муравей!»

(Э.Дарвин, «Храм природы», перевод Н.Холодковского).

Эразм Дарвин был дедом ныне всем известного Чарльза Дарвина…

Рис. 5. Эразм Дарвин

Заметим здесь для различных «развенчателей дарвинизма», что Чарльз Дарвин в это время еще даже не родился. Он появился на свет лишь 12 февраля 1809 года – в тот самый год, который был ознаменован выходом книги французского ученого-естествоиспытателя Жана Батиста Ламарка «Философия зоологии». В этой книге уже в довольно целостном виде была изложена теория эволюции живого мира...

К началу XIX века знания о человеке, флоре и фауне разных стран земного шара, ушли далеко вперед по сравнению со временем, когда писал свои труды Карл Линней. Значительно пополнились сведения об ископаемых животных, находки останков которых ранее лишь вызывали удивление, а теперь требовали встраивания этих ископаемых животных в общую систему классификации. Идея о постоянстве и неизменности видов животных и растений, которой вслед за Линнеем ранее придерживалось подавляющее большинство ученых, начала постепенно утрачивать свою силу. И книга Ламарка «Философия зоологии» стала ярчайшим проявлением поворота исследователей в сторону эволюционных взглядов.

Если Линней старательно подгонял свою систему классификации к библейскому догмату о неизменности видов, то Ламарк, сам активно развивавший эту классификацию, увидел в ней как раз прямо противоположное – свидетельство того, что живые виды изменяются со временем, то есть эволюционируют. И в книге «Философия зоологии» он приводит целый ряд доказательств эволюции в мире животных и растений.

Ламарк утверждал, что все современные организмы произошли от древних путем эволюции. Однако Ламарк уже не ограничился, как ранее Бюффон, лишь провозглашением идеи эволюции, а попытался разобраться в ее причинах. Он не только выдвинул концепцию изменчивости и усовершенствования организмов, но и сформулировал принцип влияния внешней среды на этот процесс, который Ламарк представлял следующим образом:

«Обстоятельства влияют на форму и организацию животных… Если это выражение будет понято дословно, меня, без сомнения, упрекнут в ошибке, ибо, каковы бы ни были обстоятельства, они сами по себе не производят никаких изменений в форме и организации животных. Но значительное изменение обстоятельств приводит к существенным изменениям в потребностях, а изменение этих последних по необходимости влекут за собой изменения в действиях. И вот, если новые потребности становятся постоянными или весьма длительными, животные приобретают привычки, которые оказываются столь же длительными, как и обусловившие их потребности…

Если обстоятельства приводят к тому, что состояние индивидуумов становится для них обычным и постоянным, то внутренняя организация таких индивидуумов, в конце концов, изменяется. Потомство, получающееся при скрещивании таких индивидуумов, сохраняет приобретенные изменения и, в результате образуется порода, сильно отличающаяся от той, индивидуумы которой все время находились в условиях, благоприятных для их развития» (Ж.Б.Ламарк).

Ламарк объяснял длинный нос муравьеда тем, что его предки из поколения в поколение упражняли нос, принюхиваясь в поисках муравьев. Деградацию глаз у кротов он считал результатом того, что глаз не получал тренировки из поколения в поколение длительное время. В качестве примера действия этого механизма эволюции Ламарк приводил весьма показательные отличия и такого известного животного, как жираф.

«Известно, что это самое высокое из млекопитающих животных обитает во внутренних областях Африки и водится в местах, где почва почти всегда сухая и лишена растительности. Это заставляет жирафа объедать листву деревьев и делать постоянные усилия, чтобы дотянуться до нее. Вследствие этой привычки, существующей с давних пор у всех особей данной породы, передние ноги жирафа стали длиннее задних, а его шея настолько удлинилась, что это животное, даже не приподнимаясь на задних ногах, подняв только голову, достигает шести метров в высоту» (Ж.Б.Ламарк).

Рис. 6. Жираф

Возможно, по каким-то причинам различные «критики Дарвина» не в курсе, но в картине эволюции Ламарка место нашлось и для человека. Он допускал, что человек развился с течением времени из обезьяны.

Согласно Ламарку, древняя человекообразная обезьяна из-за сокращения лесов была вынуждена сменить древесный образ жизни на наземный и перейти к хождению на двух ногах. Вследствие прямохождения значительно изменилось строение позвоночника, мускулатуры, стопы, кисти, челюстей, зубов и головного мозга. А в условиях общественной жизни вскоре у людей развилась и членораздельная речь.

«Ламарк следующим образом представлял себе возникновение человеческого рода. Какое-то наиболее развитое из «четвероруких» под давлением необходимости или по какой-то иной причине потеряло привычку лазить по деревьям и приобрело новую привычку – ходить по земле на двух ногах. В ряде поколений эти четверорукие должны были превратиться в двуруких, у которых первый палец на стопе потерял способность противопоставления и развилась икроножная мускулатура, так что передвижение на четырех конечностях стало затруднительным. Вследствие того, что челюсти перестали употребляться для укусов, для схватывания добычи, но использовались только для жевания, лицевой угол должен был стать более развернутым, лицо укоротиться, резцы принять вертикальное положение. Испытав указанные превращения, эти потомки четвероруких должны были распространиться по земле и изгнать все другие группы четвероруких: из мест, которые были пригодны для них самих. Расселяясь по разным областям, эти двурукие должны были приобрести новые потребности, которые в свою очередь привели к развитию новых способностей. По мере того как общества этих существ делались более многолюдными, потребности возрастали, вместе с ними росли идеи, а следовательно, и знаки, пригодные для выражения этих идей, т.е. для общения с себе подобными. Все это, в конечном итоге, создано потребностями» (Я.Рогинский, «Чарльз Дарвин и проблема происхождения человека»).

Как легко можно видеть, у Ламарка уже представлены основные черты современного взгляда на происхождение человека, которые «развенчатели» приписывают почему-то Дарвину (напомним – Чарльз Дарвин только-только родился). Так и хочется их спросить – а с кем вы спорите-то?..

Последователи и ученики Ламарка создали целую научную школу. Почему же в связи с теорией эволюции и мы, и критики сейчас вспоминаем не его, а Дарвина?.. Ведь Ламарк сформулировал и обосновал саму идею эволюции и естественного отбора, а также выделил в качестве одного из важнейших в изменении видов фактор влияния внешней среды (хотя и представлял действие этого фактора иначе, чем Дарвин). А это – основное в той теории, которую мы сейчас называем дарвиновской.

Проблема вовсе не в том (как это иногда утверждается), что воздействие внешней среды Ламарк представлял в слишком упрощенном виде. Дело в том, что в качестве движущей силы эволюции Ламарк видел некое «стремление к прогрессу» в живой природе. Как и почему возникло это стремление, он не объяснял и даже не считал этот вопрос заслуживающим внимания. Такой же изначальной и не требующей объяснений Ламарк считал способность живых существ изменяться в ходе адаптации к изменениям внешней среды.

Именно это никак не могло устраивать материалистов, которые позднее подняли на щит учение Дарвина, поскольку в таком виде указанное «стремление к прогрессу» попадает в область нематериальных факторов.

Запомним эту идею Ламарка – она нам еще пригодится, и мы к ней обратимся позднее, а пока вернемся к дальнейшим событиям вокруг вопроса происхождения человека и теории эволюции…

Рис. 7. Жан Батист Ламарк

Прошло целых пятьдесят (!!!) лет с момента опубликования Ламарком его теории эволюции прежде, чем увидел свет труд Дарвина «Происхождение видов», посвященный этой же теме. За эти полстолетия настроения в научном сообществе серьезно сдвинулись в сторону эволюционизма, и поэтому книга Дарвина появилась как нельзя кстати – почва для ее восприятия уже была подготовлена.

Довольно показательным примером этого служит история сотрудничества Дарвина с британским натуралистом и путешественником Альфредом Уоллесом, который, подхватив во время поездки по Индонезии малярию и размышляя на больничной койке о выживании наиболее способных (чему явно способствовала ситуация, в которую попал он сам), сформулировал свои идеи о естественном отборе. Наспех изложив их в статье, он в феврале 1858 года переслал ее Дарвину, у которого в этот момент имелось сразу две работы по той же теме – сравнительно короткий очерк о происхождении видов и «Длинная рукопись», которая должна была стать полным изложением эволюционных взглядов. И очерк, и будущая книга неоднократно перерабатывались, и Дарвин мог бы заниматься этим еще очень долго, если бы не послание Уоллеса…

В письме другому своему «идеологическому соратнику» Чарльзу Лайелю (о нем чуть позже) Дарвин написал, что никогда еще не встречал более поразительного совпадения идей двух разных исследователей, и пообещал использовать мысли и даже термины Уоллеса в своей книге. Он не хотел уступать приоритет Уоллесу, но и не хотел умалять заслуг своего коллеги.

Выход был найден с помощью Чарльза Лайеля и Гукера (ботаника и участника Антарктической экспедиции Росса), потребовавших одновременного издания двух докладов. И 1 июля 1858 года на чтениях в Линнеевском обществе совместные выдержки из трудов Уоллеса и Дарвина по проблеме естественного отбора были впервые представлены широкой публике, а в августе 1858 года обе работы были опубликованы в «Журнале Линнеевского общества». Статьи были замечены в научном сообществе, и изложенные в них эволюционные идеи начали обсуждаться «на самом высоком» научном уровне.

И пожалуй, не исключено, что сейчас вместо «дарвинизма» мы могли бы иметь «теорию Уоллеса-Дарвина», если бы не два обстоятельства. Во-первых, Уоллес, увлекшись другими вопросами, не стал так глубоко развивать теорию естественного отбора, как это сделал Дарвин. А во-вторых, Уоллес и Дарвин серьезно разошлись в вопросе о происхождении человека.

Взгляды Уоллеса на место человека в природе и его происхождение были изложены им в статьях 1864 и 1869 годов, а также в девятой и десятой главах книги «Теория естественного отбора», вышедшей в 1870 году. Если при обсуждении живого мира вообще Уоллес выступал с едкой критикой подхода Ламарка и его последователей в вопросе о движущих силах эволюции и выступал против нематериального фактора «стремления к прогрессу», то в вопросе о происхождении человека он пришел к выводам, что необходимо (!!!) допустить в этом процессе вмешательство «высшей разумной воли».

Рис. 8. Альфред Рассел Уоллес

Любопытно, что в вопросе о происхождении человека Дарвин вообще долго демонстрирует крайне осторожную позицию. В «Происхождении видов» он уделяет этой проблеме буквально всего лишь одну строчку с весьма расплывчатой формулировкой, указывая, что благодаря его теории происхождения видов «много света будет пролито на происхождение человека и его историю».

Неизвестно по каким причинам научно-популярный журнал «Athenaeum» еще за два дня до выхода первого тиража книги Дарвина почему-то сообщил, что новая книга «посвящена происхождению человека от обезьяны». Читатели, живо интересовавшиеся своей генеалогией, бросились раскупать издание, которое не было рассчитано на широкую публику и требовало для своего понимания определенного биологического образования. Первый тираж в 1250 экземпляров был раскуплен почти мгновенно, и через два месяца книгу Дарвина пришлось переиздавать. Скорее всего многие читатели первого тиража «Происхождения видов» были разочарованы, поскольку после этого прошло без малого двенадцать (!) лет прежде, чем появилась на свет книга Дарвина «Происхождение человека и половой отбор».

Но если сам Дарвин все это время хранил молчание, то сторонники его взглядов на эволюцию были куда более решительны.

Уже в 1860 году (то есть всего лишь через год после публикации «Происхождения видов») английский зоолог Томас Гексли читает шесть лекций для рабочих на тему «Об отношении человека к низшим животным». В 1861 году он публикует работу «О зоологических отношениях человека к низшим животным» и читает в Эдинбурге лекцию на ту же тему по приглашению Философского Института. В 1862 году Гексли выступает с докладом в Королевском Институте на тему об «ископаемых остатках человека». А в 1863 году он публикует книгу, получившую весьма широкую известность – «Место человека в природе». Все это время он доказывает близкое родство человека и человекообразных обезьян – в том числе на основе их анатомического сходства, а также настолько яростно пропагандирует дарвиновское эволюционное учение, что даже получает у современников прозвище «бульдог Дарвина».

Рис. 9. Томас Генри Гексли

В том же 1863 году на съезде естествоиспытателей и врачей в Штеттине немецкий естествоиспытатель и философ Эрнст Геккель, выступая в защиту дарвиновского учения, открыто заявил о происхождении человека от обезьяноподобных млекопитающих. В 1866 году в своей книге «Общая морфология организмов» Геккель выстроил родословное древо млекопитающих, в которое он включил также и человека. В 1868 году в работе «Естественная история творения» он в популярной форме развивает ту же идею происхождения человека от более низко организованных животных. А в 1874 году Геккель публикует работу «Антропогения», или «История развития человека», которая стала первым в истории всесторонним исследованием, где обсуждались проблемы эволюции человека.

В 1864 году немецкий естествоиспытатель, известный представитель и пропагандист вульгарного материализма Карл Фогт печатает «Лекции о человеке», где в полемической форме отстаивает теорию происхождения человека от обезьяны. А в 1867 году он выпускает в свет книгу «Мемуары о микроцефалах или людях-обезьянах», где пытается доказать, что именно в них следует видеть недостающее промежуточное звено между животными и человеком.

«Появился ряд сравнительно-анатомических работ по мозгу человека и обезьян (Грасиоле, Флоуэр – 1862, Бишофф – 1868, Панш – 1868, Эккер – 1868), по кисти и стопе (Люце – 1864, 1865), по мускулатуре (Вуд – 1865, 1868, Майварт – 1869, 1870), по онтогении стопы (Гютер – 1862)» (Я.Рогинский, «Чарльз Дарвин и проблема происхождения человека»).

Так что если учесть еще Монбоддо и Доорника, высказывания которых о происхождении людей от человекообразных обезьян упоминались ранее, то будет совершенно очевидна беспочвенность обвинений Дарвина в том, что якобы именно он объявил о «происхождении человека от обезьяны»…

Рис. 10. Эрнст Геккель (слева) и Карл Фогт (справа)

Но почему же тогда Дарвин так долго молчал?..

«По всей вероятности, причин было несколько.

1) Вопрос о происхождении человека мог помешать не только принятию эволюционной теории колеблющимися умами, но даже устранить возможность ее спокойного обсуждения...

2) Вопрос этот мог навлечь на автора наиболее серьезные обвинения в прямых нападках на религию. Дарвин опасался причинить чрезмерное огорчение «некоторым членам» своей семьи.

3) Далее, проблема антропогенеза была своеобразной, сложной и в значительной своей части новой для Дарвина, вследствие чего требовала длительной работы.

4) Перед Дарвином стояла важная очередная задача – выполнить обещание, данное в «Происхождении видов», опубликовать «те факты, на которых основаны изложенные в ней выводы», т.е. данные по изменчивости культурных растений и домашних животных. Работу над этим чрезвычайно трудоемким исследованием Дарвин закончил только в 1868 году.

5) Для Дарвина вывод о происхождении человека от какой-то иной, более низкоорганизованной формы с неизбежностью сам по себе вытекал из его общей теории происхождения видов. Человек был для него только частным случаем – одним из многих видов. Поэтому внутреннее убеждение Дарвина в родственной связи человека с другими животными не требовало специальной аргументации» (Я.Рогинский, «Чарльз Дарвин и проблема происхождения человека»).

Думается, на длительности «молчаливой паузы» Дарвина сказалось и то, что далеко не весь научный мир радостно встретил версию сугубо естественного происхождения человека от обезьяноподобных предков. Оппонентов было очень немало даже среди весьма прогрессивных ученых того времени. И для Дарвина, возможно, было немаловажным, что среди скептиков по отношению к гипотезе «обезьяньего» предка человека, были не только критики дарвиновской теории происхождения видов, но даже его соратники и близкие друзья.

Так, мы уже упоминали ранее о позиции Уоллеса, фактически соавтора Дарвина по теории естественного отбора, который считал необходимым допустить участие в процессе происхождения человека некоей «высшей разумной воли». Возможно, именно это послужило причиной того, что в своем письме к Уоллесу от 22 декабря 1857 года Дарвин пишет:

«Вы спрашиваете, буду ли я обсуждать «человека». Думаю обойти весь этот вопрос, с которым связано столько предрассудков, хотя я вполне допускаю, что это наивысшая и самая увлекательная проблема для натуралиста».

И как мы можем видеть, в опубликованном через два года «Происхождении видов» Дарвин действительно обходит стороной проблему происхождения человека, отделавшись от читателя всего одной ничего не значащей строчкой. Не исключено, что он не хотел в том числе портить отношения с Уоллесом и отпугивать своего «соавтора» (по крайней мере до поры до времени). Еще в 1864 году – то есть через пять лет после выхода в свет «Происхождения видов» – Дарвин посылает восторженное письмо Уоллесу по поводу его работы о человеке, и только вскользь замечает, что он, может быть, не во всех деталях согласится с Уоллесом. И лишь в 1869 году (когда работа над книгой «Происхождение человека и половой отбор» уже почти подходила к концу) Дарвин пишет Уоллесу о резком с ним расхождении в этом вопросе.

Рис. 11. Чарльз Лайель

Другим важным для Дарвина соратником был Чарльз Лайель, который ныне считается основоположником современной геологической науки (некоторым образом Лайель – «Дарвин в геологии»). Лайель активно поддерживал учение Дарвина об эволюции, изложенное в книге «Происхождение видов», и даже был одним из тех, кто убеждал Дарвина в необходимости ее публикации.

Выход в свет в 1863 году книги Чарльза Лайеля «Древность человека» имел очень большое значение для общественного мнения. В ней знаменитый геолог подтвердил взгляды французского археолога Буше де Перта о большой древности человека, показав на огромном материале одновременность каменных орудий человека и костей исчезнувших видов млекопитающих. Эта работа Лайеля привлекла внимание ученых и дала стимул к дальнейшим исследованиям в этом направлении, благодаря которым возникла впоследствии целая отрасль науки – доисторическая археология.

Однако из личной переписки Лайеля известно, что от решительного признания эволюционной теории по отношению к людям его удерживало непреодолимое отвращение к мысли о родстве человека с «грубыми скотами». Поддержка же Лайеля имела весьма большое значение для Дарвина…

Как бы то ни было, в 1871 году Дарвин все-таки опубликовал свои взгляды на проблему происхождения человека. Но начнем мы не с них, а с его представления процесса эволюции в целом, лишь небольшой эпизодом которой (с точки зрения Дарвина и других сторонников естественного развития всего живого мира) является появление человека. В рамках этой концепции просто нельзя отделить вопрос происхождения человека от теории эволюции.

Дата добавления: 2015-04-25