Понятие, сущность, формы и виды 3 страница

<6> См.: Абросимова Е. Саморегулирование судебной власти: основания, содержание, тенденции // Сравнительное конституционное обозрение. М.: Институт права и публичной политики, 2004. N 4 (49). С. 146.

<7> Цiппелiус Р. Юридична методологiя / Пер. Р. Корнута. Киiв, 2002. С. 88.

Вопрос, насколько оптимальна последняя точка зрения и можно ли рассматривать судебные решения, постановления пленумов Верховного и Высшего Арбитражного Судов РФ как форму саморегулирования, упирается в ответ на вопрос о правовой природе данных решений: являются ли они источником права и порождают ли они правила поведения. О.Е. Кутафин указывал, что Конституционный Суд РФ (в том числе и при осуществлении толкования Конституции РФ) не создает новых правовых норм, его решения не относятся к источникам права, а являются лишь актами применения права. Ученый также подчеркивал, что суд, отправляя правосудие, применяет право, другими словами, судебная практика является не правотворческой, а правоприменительной деятельностью <1>. В.С. Нерсесянц отмечает, что "повышение роли судебной власти в современных условиях состоит вовсе не в наделении ее законодательными полномочиями, а в том, что она стала независимой и полновластной защитницей права и правового закона" <2>. Иная позиция также нашла своих сторонников. Например, М.И. Байтин считает, что правотворческая функция Конституционного Суда Российской Федерации представляет собой "творение права" в форме судебного прецедента <3>. О самостоятельной правотворческой функции Конституционного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ, федеральных судов пишут и другие авторы <4>.

--------------------------------

<1> Кутафин О.Е. Источники конституционного права Российской Федерации. М., 2002. С. 145.

<2> Нерсесянц В.С. Суд не законодательствует и не управляет, а применяет право (о правоприменительной природе судебных актов) // Судебная практика как источник права / Под ред. Б.Н. Топорнина. М., 1997. С. 34.

<3> См.: Байтин М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда Российской Федерации // Государство и право. 2006. N 1. С. 9.

<4> См., напр.: Научно-практический комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова и др. М., 2003. С. 11; Колесников Е.В. Постановления конституционных судов как источник российского конституционного права // Правоведение. 2001. N 2. С. 51; Борисова Е.А. Судебная практика как источник гражданского процессуального права // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. СПб., 2004. N 3. С. 173 - 178; Лившиц Р.З. Судебная практика как источник права // Журнал российского права. 1997. N 6. С. 49 - 57; Решетникова И.В. Доказательственное право в российском гражданском судопроизводстве: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. Екатеринбург, 1997. С. 26, и др.

Анализ приведенных точек зрения и подходов к вопросу о месте и роли судебных актов в системе источников российского права позволяет сделать вывод о том, что до настоящего момента в теории и практике данный вопрос остается дискуссионным и не находит однозначного решения. С нашей точки зрения, судебные решения являются актами правоприменения <1> (согласно подп. 3 п. 1 ст. 8 ГК РФ судебное решение лишь устанавливает права и обязанности), а это значит, здесь вряд ли достаточно "простора" для саморегулирования (ибо саморегулирование - не дублирование закона). Индивидуальное правовое регулирование связано с конкретизацией юридических норм относительно конкретных субъектов <2>, саморегулирование ограничиваться только этим не может. Таким образом, главное отличие актов саморегулирования от судебных решений заключается в способности первых обладать свойством правообразования <3>.

--------------------------------

<1> В цивилистической науке акты суда традиционно оцениваются как акты применения уже имеющихся норм права к конкретным жизненным обстоятельствам (см.: Радионова О.М. Гражданско-правовое регулирование: система актов и их действие. Саранск, 2007. С. 137; Долинская В.В. Источники гражданского права. М., 2005. С. 65; Власенко В.А. К вопросу о понятии судебного решения // Вестник Саратовской государственной академии права. 2009. N 1 (65). С. 105, 106).

<2> См.: Власенко Н.А. Теория государства и права: Учеб. пособ. 2-е изд., перераб., доп. и испр. М., 2011. (Доступ из СПС "Гарантэксперт".)

<3> Такое свойство договора, как правообразование, было выделено А.А. Павлушиной и В.А. Власиленко (см.: Павлушина А.А. Теория юридического процесса: итоги, проблемы, перспективы развития. Самара, 2005. С. 257; Власиленко В.А. Указ. соч. С. 105).

Саморегулирование проявляется не только при автономном и договорном регулировании, но и при корпоративном регулировании и выражается в форме корпоративных актов. В этой части работы заметим, что в правовой науке в настоящее время многими учеными признается самостоятельное регулирующее значение корпоративных норм. Так, Т.В. Кашанина подчеркивает, что "сейчас стоит задача сделать государственное регулирование минимальным, избирательным, упорядочивающим лишь то, что нельзя урегулировать из центра. За коллективами же презюмируется право не только доурегулировать и конкретизировать, а урегулировать самостоятельно все то, что не относится к сфере законодательного регулирования" <1>. Рассматривая корпоративные акты как локальные, ученый приходит к выводу, что локальные акты могут в той или иной степени восполнить пробелы законодательства и осуществить первичное правовое регулирование при отсутствии соответствующих вышестоящих нормативных актов <2>. Т.В. Кашанина к числу признаков локального регулирования относит не только признак "восполнения", но и вторичные признаки: названные акты могут дополнять, развивать, конкретизировать общегосударственные нормы <3>, и констатирует: "...корпоративные нормы характеризуются соединением в одном лице субъекта и объекта регулирования (если корпоративная норма принимается общим собранием) либо сближением субъектов, принимающих решение и исполняющих его (если корпоративная норма принимается советом предприятия, его правлением)" <4>, что также является признаком саморегулирования (следует отметить, что указанный выше признак присущ локальному правовому регулированию, если под ним понимать "воздействие на поведение людей, составляющих единый коллектив, с помощью норм, выработанных самим же коллективом" <5>).

--------------------------------

<1> Кашанина Т.В. Корпоративное право: Учебник. М., 2006. С. 203.

<2> См.: Кондратьев Р.И. Восполнение пробелов трудового права локальными нормами // Советское государство и право. 1997. N 3. С. 58 - 65; Лебедев В.М. Взаимодействие систем трудового права и трудового законодательства // Российская юстиция. 2003. N 11. С. 15.

<3> См.: Кашанина Т.В. Децентрализация в правовом регулировании (структурный анализ). С. 10.

<4> Кашанина Т.В. Корпоративное право: Учебник. С. 201, 202.

<5> Антонова Л.И. Локальное правовое регулирование. Л., 1985. С. 11.

При этом "автономия" субъектов корпоративного нормотворчества отличается от свободы использования предоставленных им гражданами прав. Поэтому применительно к предприятиям, учреждениям понятие "автономное регулирование" более оправданно связывать не с конкретным порядком или участниками решения внутриорганизационных дел, а со свободой самих организаций регулировать внутренние отношения в рамках соблюдения общих норм права <1>. С этой точки зрения автономия воли должна рассматриваться как степень проявления самоуправления, которая необходима организации для эффективного принятия решений в отношении своей уставной деятельности.

--------------------------------

<1> См.: Архипов С.И. Понятие и юридическая природа локальных норм права // Известия вузов. Правоведение. 1987. N 1. С. 32.

Что касается соотношения понятия местного самоуправления как одной из форм децентрализации и понятия саморегулирования как вида регулирования, то здесь следует исходить из двойственности правовой природы местного самоуправления. С одной стороны, местное самоуправление является формой народовластия <1> и призвано обеспечить самостоятельность решения населением муниципального образования вопросов местного значения. С другой стороны, местное самоуправление представляет собой особый, специальный уровень власти в государстве <2>. В связи со сказанным представляет интерес исследование Н.Л. Пешина проблем развития конституционно-правовой модели и практики взаимоотношений государственной власти и местного самоуправления. С позиций теории муниципального права автором разработана типология моделей взаимоотношений государственной власти и местного самоуправления и обосновывается наличие трех моделей взаимоотношений государственной власти и местного самоуправления: административной, децентрализованной и дуалистической <3>. По мнению Н.Л. Пешина, в России конституционно-правовая модель взаимоотношений государственной власти и местного самоуправления является дуалистической: контролируется государством в той степени, в какой местная власть участвует в решении государственных задач, а в пределах собственной компетенции, определяемой законодательством, местное самоуправление является самостоятельным, действующим независимо от государственных институтов. В последнем случае можно говорить о саморегулировании. Отрадно, полагает Ю.А. Тихомиров, что право устанавливает институты гражданского общества, которые служат каналами непосредственного принятия решений общественного значения: таковы муниципальные правовые акты, признанные законом и принимаемые населением муниципальных образований непосредственно или органами местного самоуправления и должностными лицами <4>.

--------------------------------

<1> См.: Баранчиков В.А. Проблемы становления и развития местного самоуправления в РФ: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2005. С. 14.

<2> См.: Кутафин О.Е., Фадеев В.И. Муниципальное право Российской Федерации: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 7.

<3> См.: Пешин Н.Л. Государственная власть и местное самоуправление в России: проблемы развития конституционно-правовой модели и практики взаимоотношений: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 2007. С. 10, 11.

<4> См.: Тихомиров Ю.А. Право и саморегулирование. С. 89.

Однако сказанное вовсе не изменяет правовой природы местного самоуправления, по сути, оно является общественно-государственной формой публичной власти. Как отмечает Л.П. Волкова, позиция государства направлена не на обособление местного самоуправления, а на сближение государства и местного самоуправления, исполнительная вертикаль не заканчивается на уровне субъектов, а находит свое продолжение на уровне муниципального образования <1>. В конечном счете, по мнению Т.В. Кашаниной, децентрализация власти (территориальная децентрализация) "представляет собой как бы спуск по ступеням, но в пределах одного этажа... работает ли над изданием правовых норм центр государственной машины или ее периферийные части, результат один: осуществляется государственное регулирование поведения людей" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Волкова Л.П. Правовые основы разграничения полномочий между органами исполнительной власти Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. Саратов, 2009. С. 19.

<2> Кашанина Т.В. Соотношение централизованного и децентрализованного правового регулирования // Правоведение. 1991. N 4. С. 54.

И все-таки в сфере местного самоуправления различают две сферы общественных отношений, принципиально отличающихся друг от друга: сферы деятельности органов местного самоуправления как органов публичной власти, деятельности должностных лиц местного самоуправления и сферы участия населения в решениях вопросов местного значения и проявления собственных инициатив в их решении. Выбор приемов и способов правового регулирования для обеспечения гарантий местного самоуправления зависит от этих двух сфер общественных отношений. И, на наш взгляд, в последнем случае также могут присутствовать элементы саморегулирования. Поэтому не случайно Ю.А. Тихомиров к разновидности саморегуляции относит муниципальные правовые акты, признанные законом и принимаемые населением муниципального образования <1>. Нельзя забывать и о концептуальных составляющих института местного самоуправления в Российской Федерации, где одним из основных принципов является принцип самостоятельности местного самоуправления <2>. Это еще раз подчеркивает "двойственную природу" местного самоуправления и присутствие в нем как государственной, так и общественной составляющих <3>. Дискуссия о правовой природе местного самоуправления обсуждается научным сообществом не одно десятилетие, и получить универсальное решение не так просто: в разное время значение той или иной его составляющей колеблется, что зависит от развития самого общества и возможностей им самим выстраивать отношения. Мы остановимся на постулате: местное самоуправление несет в себе общественные черты, но по сути своей как уровень публичной власти оно неразрывно связано с государственной властью <4>. Местное самоуправление является составной частью общегосударственной системы сдержек и противовесов в системе публичной власти и государственного управления <5>. Поэтому можно говорить о том, что если в рамках местного самоуправления и присутствуют элементы саморегулирования, то они вытесняют признаки публичности на первый план. Разницу между публичными делами как содержания деятельности местного самоуправления и частноправовыми самоуправляющимися объединениями отмечали практически все ученые-государствоведы. Н.М. Коркунов по этому вопросу рассуждал следующим образом: "...если моим убеждениям или интересам не удовлетворяет данный промышленный, благотворительный, научный, религиозный союз, я могу, не меняя других условий моей жизни и деятельности, стать членом другого союза. Но если та община, в которой я живу, не чинит дорог, не обеспечивает санитарных условий жизни, то я не могу, сохраняя то же место жительства, найти удовлетворение этим потребностям в деятельности какой-нибудь другой общины" <6>. Присутствие здесь "духа" саморегулирования несколько иное, оно не всегда подчинено самостоятельному установлению правил своей деятельности и не всегда может выражаться в принятии определенных правил поведения (иногда сводится к участию в принятии решения). Отсюда представляется наиболее отвечающим признакам местного самоуправления следующее определение: "под местным самоуправлением следует понимать относительно самостоятельный уровень публичной власти в государстве, обеспечивающий решение местным сообществом вопросов своего непосредственного жизнеобеспечения на основе принципов самоорганизации, самофинансирования, самоконтроля" <7>.

--------------------------------

<1> См.: Тихомиров Ю.А. Право и саморегулирование. С. 89.

<2> См.: Егорова Н.Е. Муниципальная реформа в Российской Федерации и структура органов местного самоуправления // Журнал российского права. 2007. N 12. С. 117.

<3> Двойственная правовая природа местного самоуправления подчеркивается не только юристами, но и политологами: См., напр.: Трофимова И.Н. Институциональное развитие местного самоуправления в РФ: Автореф. дис.... докт. полит. наук. М., 2011. С. 17.

<4> См.: Пешин Н.Л. Указ. соч. С. 12.

<5> См.: Глазунова Н.И. Система государственного и муниципального управления: Учебник. М., 2006. С. 431.

<6> Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 2. С. 491.

<7> Малько А.В., Корсакова С.В. Муниципальное право России: Учебник. М., 2011. С. 19.

Ф.Н. Фаткулин, исследуя вопрос о характерных чертах индивидуально-правового регулирования, к их числу отнес властную деятельность уполномоченных на то органов и должностных лиц по разрешению конкретных юридических вопросов на основе действующих правовых норм и в соответствии с ними <1>. По мнению И.А. Минникес, подход к определению индивидуального правового регулирования через виды правомерной деятельности (поведения) должен быть достаточно широким и, соответственно, включать совершение односторонних правомерных, юридически значимых действий путем заключения договоров (соглашений), а также властную деятельность уполномоченных органов или должностных лиц по разрешению конкретных юридических вопросов в процессе правоприменительной деятельности <2>. Даже такой широкий подход к понятию индивидуального правового регулирования не может быть отождествлен с саморегулированием. Не все названные выше виды правомерной деятельности (поведения) могут приобретать форму саморегулирования, в частности властная деятельность уполномоченных органов и должностных лиц не вписывается в рамки саморегулирования. Необходимо также подчеркнуть, что в индивидуальном правовом регулировании в отличие от саморегулирования, субъекты могут и не обладать правотворческими полномочиями.

--------------------------------

<1> См.: Фаткулин Ф.Н. Проблемы теории государства и права. С. 136.

<2> См.: Минникес И.А. Указ. соч. С. 36.

Важно также отметить, что сведение саморегулирования как правового явления только к процессу правотворчества вряд ли может показать всю его специфику. Правовое регулирование не исчерпывается созданием норм права, даже исходя из того, что основная часть правового регулирования приходится на правотворческую деятельность. Характеристика непосредственно саморегулирования как вида правового регулирования помимо правотворческого процесса должна включать в себя в том числе и отражение правореализующей деятельности. "Индивидуально-правовое регулирование всегда принимает форму правоотношения (процессуального или процедурного)" <1>, "использование норм права включается в процесс правового регулирования в тех случаях, когда имеет место персональная регламентация возникшего отношения на основании индивидуально-правового акта" <2>. Данное высказывание может быть распространено не только применительно к индивидуально-договорному регулированию как одной из форм саморегулирования, но и к иным его формам и видам, ведь, по сути, саморегулирование вне зависимости от его формы рассматривается не только как деятельность по правовому регулированию предпринимательских отношений, но и как правореализующая деятельность, что подтверждает существование саморегулирования в рамках очерченных государством правил поведения. В то же время саморегулирование, как было показано ранее, не исчерпывается правоприменением, оно шире и богаче последнего. Саморегулирование является результатом объединения двух правовых форм деятельности: правотворческой и правоприменительной.

--------------------------------

<1> Шарифуллин В.Р. Указ. соч. С. 30.

<2> Там же. С. 32.

Таким образом, для того, чтобы выявить саморегулирование в негосударственном регулировании предпринимательских отношений, необходимо руководствоваться его основными (универсальными) признаками:

- саморегулирование в праве имеет поднормативный характер, т.е. осуществляется на основе государственного регулирования, которым задаются общие параметры взаимоотношений, но не сводится к ним (происходит упорядочение общественных отношений, неурегулированных либо недостаточно урегулированных нормами действующего законодательства). В этом смысле саморегулирование дополняет нормативно-правовое регулирование, осуществляется на его основе и в его развитии;

- саморегулирование имеет "собственное" волевое содержание и самостоятельную регулирующую функцию, что подчеркивает автономный характер по отношению к государству;

- саморегулирование сопряжено со взаимным согласованием тех или иных моментов упорядочиваемого общественного отношения непосредственно участниками <1>; при саморегулировании лица, чье поведение регулируется, сами легально и оперативно управляют своим поведением <2> (акты саморегулирования принимаются теми субъектами, в отношении которых они действуют, т.е. в одном лице соединяется субъект правотворчества и субъект реализации) <3>;

--------------------------------

<1> В юридической литературе высказана точка зрения, согласно которой никакой субъект гражданского права не может совершить сделку с самим собой, а только согласуя свои действия с какой-то другой стороной, с каким-то другим субъектом права. По мнению З.А. Бейтуллаевой, даже в случае составления, изменения и отмены завещания воля завещателя сопоставляется с волей законодателя и волей государства, причем законодатель-государство автором рассматривается как особая сторона в гражданско-правовых отношениях (см.: Бейтуллаева З.А. Правовая сущность и соотношение понятий "сделка" и "договор" // Современное право. 2008. N 12. С. 80).

<2> Справедливым оказывается замечание Р.О. Халфиной: "Соглашение сторон, составляющее договор, представляет собой акт свободной воли каждой из сторон. Тот факт, что данное договорное обязательство было принято на себя актом свободной воли и является основанием для обязанности соблюдения им договора. Лицо заранее своим волеизъявлением установило линию своего поведения в определенных отношениях на будущее время. Это волеизъявление обязывает лицо именно потому, что оно является актом его свободной воли, что данное лицо само избрало такую линию поведения и поэтому в дальнейшем отказаться от принятого на себя обязательства, изменить, без особых установленных законом причин, эту линию поведения" (см.: Халфина Р.О. Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве. М., 1954. С. 74).

<3> В данном случае речь не идет о нормативных договорах. Отметим, что в случае заключения нормативных договоров стороны, наделенные властными полномочиями, посредством создания юридической нормы определяют возникновение и содержание множества правоотношений между неограниченным кругом не участвующих в этом договоре субъектов (см. подробнее: Еремин С.Г. Сравнительно-правовой анализ договорных форм регулирования общественных отношений // Российская юстиция. 2011. N 9. С. 53 - 55).

- саморегулирование, рассчитанное прежде всего на поведение лиц, создающих для себя определенные правила поведения (в том числе опосредованно через функционирование корпораций), тем не менее может в случаях, установленных законом, связывать третьих лиц, не участвующих в процессе саморегулирования (такие лица в ходе своей деятельности оказываются вовлеченными в общественные отношения, охваченные саморегулированием (например, контрагенты члена СРО));

- субъекты саморегулирования обладают правотворческими полномочиями в пределах нормативного регулирования.

Саморегулирование в предпринимательском праве может быть рассмотрено как часть негосударственного регулирования предпринимательских отношений, в рамках которого участники этих отношений с целью регламентации и организации собственного поведения и установления взаимных прав и обязанностей в пределах, установленных государством, воздействуют на свое поведение путем закрепления обязательных для себя правил поведения. Саморегулирование отражает потребности субъектов общественной жизни в альтернативном правовом регулировании отношений, и с этой точки зрения рассматривается как "опосредующее звено" между государством и предпринимателями.

Сделанный вывод, являясь отправной точкой в исследовании сущности правового саморегулирования, вовсе не сводится и не ограничивается данным определением, а предполагает иные дополнительные специфические свойства, которые проявляются в многообразных предпринимательских отношениях. "Предпринимательскую функцию могут выполнять люди, обладающие способностями инноватора" <1>, а это играет не последнюю роль в применении института саморегулирования. Именно в этой сфере саморегулирование проявляет весь свой потенциал и отражает конечную цель введения его государством.

--------------------------------

<1> Михайлова Т.А. Регулирование и саморегулирование предпринимательской деятельности: Дис.... канд. экон. наук. М., 2006. С. 12.

Приведенное выше определение порождает характеристику саморегулирования как определенной деятельности субъектов. Таким же образом саморегулирование трактуется рядом ученых. Так, О.А. Косырев отмечает, что принцип саморегулирования заключается в том, что мы должны сами что-то установить, а потом этому соответствовать <1>. Е.Ю. Валявина считает, что соотнесение закона о СРО с другими законами указывает на то, что саморегулирование - это, скорее всего, принцип деятельности отдельных некоммерческих организаций, которые создаются и действуют в допустимых законодательством организационно-правовых формах <2>.

--------------------------------

<1> См.: СРО в области аудиторов трудовой сферы. [Интервью с О.А. Косыревым] // Трудовое право. 2010. N 6. С. 101 - 110.

<2> См.: Валявина Е.Ю. Развитие законодательства о некоммерческих организациях // Журнал российского права. 2009. N 1. С. 17, 18.

Следует отметить, что саморегулирование может быть рассмотрено не только как деятельность (именно в таком аспекте законодателем определяется данное понятие), но и как правовой институт. Саморегулирование (как правовой институт) представляет собой совокупность правовых норм, регулирующих отношения по разработке и установлению стандартов и правил предпринимательской или профессиональной деятельности, а также по осуществлению контроля за соблюдением требований указанных стандартов и правил <1>. В нем объединяются нормы самых разных отраслей права. С этой точки зрения саморегулирование является комплексным правовым институтом, сочетающим различные средства правового регулирования. К такому же выводу приходит П.Б. Салин, полагая, что по предмету своего правового регулирования правовой институт саморегулирования ближе всего к предпринимательскому праву, а методы, используемые здесь, свойственны многим отраслям права, за исключением права социального обеспечения <2>. Далее ученый отмечает, что в настоящее время существует тенденция преобразования института саморегулирования в подотрасль права и даже в отрасль права <3>. Комплексные институты являются одной из форм взаимодействия разных отраслей права (о взаимопроникновении частного и публичного права речь пойдет в гл. 2 разд. I настоящей работы) и способны при определенных условиях перерастать в новые комплексные отрасли права <4>. Право саморегулирования, на наш взгляд, может, конечно же, со временем дорасти до уровня самостоятельной комплексной отрасли права, но на современном этапе закладываются первые "кирпичики" в построение только института права, но и это выглядит пока исключительно как перспектива развития законодательства о саморегулировании и закрепляемого в нем правового материала. Для придания праву саморегулирования определенной целостности, системности и характеристики как института права необходимо прежде всего выстроить структурную определенность данного явления, развить существующие положения, более четко выделить общие и особенные нормы.

--------------------------------

<1> См.: Журина И.Г. К вопросу о правовой природе саморегулирования // Законодательство и экономика. 2009. N 5. С. 52.

<2> См.: Салин П.Б. Становление и развитие института саморегулируемой организации в Российской Федерации (теоретико-правовое исследование): Дис.... канд. юрид. наук. С. 113, 159.

<3> См.: там же. С. 159. Заметим, что в докладе "Об итогах анализа практики применения законодательства РФ о саморегулируемых организациях в отдельных сферах и отраслях экономической деятельности" речь идет о саморегулировании (применительно к СРО) как отрасли права. С. 9.

<4> См.: Кожевников О.А. Право некоммерческих организаций (конституционно-правовое исследование): Автореф. дис.... докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2008. С. 20.

Глава 2. САМОРЕГУЛИРОВАНИЕ В МЕХАНИЗМЕ ПРАВОВОГО

РЕГУЛИРОВАНИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЙ:

Дата добавления: 2015-04-25