Понедельник

12:39

12:34

12:05

Среда

23:44

23:01

16:06

16:05

15:59

15:53

15:52

15:46

15:45

15:43

14:32

Вторник

22:09

Четверг

21:29

Воскресенье

19:42

Я, кот Марциус, ныне заявляю, что, находясь в трез­вом уме и здравой памяти, вчера, помешав какую‑то жи­жу на плите, разнес лабораторию. Эта жижа, оказывает­ся, плохо переносит металл. А я в нее половник сунул.Маг все еще украшает собой стену, образовав в ней выем­ку и не приходя в сознание. Темнеет, сижу на остатках подоконника и, чувствуя, как ветер ерошит мягкую шерсть, думаю о вечном и прекрасном.

Потомки! Помните мои ошибки и не повторяйте их.Не суйте половники хрен знает куда.

Маг очнулся?! Я слышу тихий мат. Теперь грохот.Снова мат.

Пойду спрячусь, что ли. Надеюсь, не догадается, что половник сунул я. Убьет, как есть убьет.

Все хорошо, что хорошо кончается. Я жив, маг жив идаже чердак уже отстраивается толпами рабочих, весь день снующих по помещению и... три раза отдавивших мне хвост! Маг ругается, бегает, орет и постоянно всеми недоволен. Рабочие терпеливо сносят брань, лопоча что‑то вроде: «Да, насяльника!» По крайней мере, я для себя так это перевел.

Активно мурлыкал часа два, дабы добыть пропитание.Маг пару раз споткнулся об меня, едва не вылетел с чер­дака, но таки вспомнил о нуждах котика и накормил.Правда, заперев перед этим в кладовке с продовольстви­ем. Он еще сказал что‑то вроде: «Тронешь сосиски –убью». Мне нравится его чувство юмора.

Нам все отстроили! Башня, правда, покосилась, и я постоянно съезжаю влево. Но это мелочи. Маг вон ска­зал, что все исправит, и даже почесал мне животик, поса­див к себе на колени. При этом он пил что‑то синее, чи­хал и все пытался рассказать об очень‑очень прекрасной принцессе, которая глубоко его послала в ответ на при­знание в любви. Маг тепло улыбнулся, вспоминая тот момент, и добавил, что выполнил просьбу в точности.

Мне все равно. Принцессы – не принцессы, главное –чешут брюхо, мыши наконец‑то с писком разбегаются, за­метив меня в поле зрения, а крысы пали смертью храбрых,нарвавшись на серьезную драку. Головы всех павших но­чью я принес хозяину и красиво разложил на подушке. Все девять. Он еще визжал, когда я проснулся, думал, оглохну.Спал‑то там же – у его ног, кутаясь в одеяло и как раз пы­таясь незаметно спихнуть воняющие ноги на пол.

Ладно. Пойду я спать. Маг вон уже похрапывает, за­снул прямо в кресле. А это значит, что сегодня вся кро­вать моя‑я.

Я тут подумал и решил стать ученым. А что? Чем плохо быть ученым котом? Я ведь не просто что‑то где‑то, у ме­ня мозги есть. Кстати, все записи временно переносятся в новый блокнотик. Тут у мага я нашел перо, которое са­мо пишет, если его укусить. Правда, пишет все подряд,но зато моим почерком, и это самое главное. Так что я рад и безмерно счастлив!..

Ушел в лабораторию. Моя карьера великого ученого,потрясающего мир, – началась.

Дневник, ты пишешь? А, неважно. Кхм! Короче. Я,кот Марциус, сижу у шкафа с ингредиентами и разгля­дываю рисунки на колбочках. Те, на которых нарисо­ван череп с косточкой, пока брать не буду. А вот эта...красненькая... вот. Ща... сей‑ча‑ас. Достал! Нарисова­но сердечко... Очень любопытно. Капли от сердца, что ли? Лизнем.

Как говаривал Славик Петров, которого мы похоро­нили неделю назад: «Настоящий ученый должен все опробовать сначала на себе!» Умный человек был, но пе­репутал противовоспалительные таблетки с противоза­чаточными пилюлями. Месяц лечил себя от свинки, го­ворил – должно помочь, если скомбинировать это еще с кое‑чем. Результаты мир так и не узнал. Славика, понят­ное дело, жаль. Бухали всей лабораторией, даже мне ли­ванули валерьянки в поилку.

Гм... капнул капельку на лапу и разбил пузырек обпол. Осторожно слизываю капельку. Буду описывать все асчучения предельно точно.

Чешется левое ухо. Нос... чуть потеплел. Очень хочет­ся в туалет.

Острый приступ голода настиг на полдороге к лотку.Бегу в кладовку, боясь не успеть. Стратегический запас из остатков сосисок все еще пылится в углу под полкой.

Поел, попил, ухо не чешется, но кольнуло левую лап­ку – не больно, но заметно. У меня, наверное, гангрена.

Сердце бьется на три удара чаще. Я посчитал. Пере­живаю, что умру, так и не сумев сделать великое откры­тие. Искал противоядие, роясь среди колбочек. Полови­ну разбил.

Я умираю! Да, это нелегко признать, ну... что ж, я сде­лал все, что мог.

Покалывание усилилось, хвост подергивается в рва­ном ритме, лежу среди осколков колбочек, перемазан­ный химикатами и ядами. Пять минут облизывал гор­лышки пузырьков с надписями «Пративаядие» на эти­кетке. Маг, кстати, необразован, потому‑то и лепит кучу ошибок в названиях.

Так. О чем это я? В глазах темнеет... нос ловит странные запахи, похожие на... запах грязных носков. Медленно поднимаю веки и последним усилием воли фокусирую взгляд. Вижу мага, стоящего надо мной с веником, как ангел смерти со своей косой. Веник мед­ленно поднимают и с силой опускают вниз, дабы пре­рвать мое бренное существование. Жалобно мяукаю и закрываю глаза.

Будь что будет. Мои потомки... они все равно будут помнить меня вечно.

Я жив! Я воскрес! И в настоящий момент на бреющем полете вылетаю из окна башни, вышвырнутый за хвост и сопровождаемый трехэтажным матом.

С ужасом смотрю на быстро приближающуюся зем­лю, умудряясь при этом диктовать строки дневнику. Мама!!!

Да! Дааааа!!!

Я приземлился на шляпку какой‑то карги, снес ее, и мы вместе рухнули в корыто с водой. Я выпрыгнул первым, продолжаю носиться вокруг башни, вопя от счастья. Дама лежит в корыте, глядя вверх и тяжело дыша.

Я буду жить! Я буду жить!!! А магу... я страшно ото­мщу. За такое он у меня на коленях прощение будет вы­маливать, он у меня... Так, это мне что, столько ступе­ней надо преодолеть, чтобы попасть обратно? Фигу. Я теперь свободен и ухожу! Слышишь, маг! Я у‑хо‑жу! И найду себе достойное место с сосисками, любовью и восхищением в глазах окружающих. А ты... Я пошел, ко­роче. Интересно... дневник еще пишет? Когда‑нибудь вернусь, заберу.

– Мяу. Мяу‑у.... Мя? Мя‑а‑уу!

Сижу под дверью, царапая ее коготками и тихо мяу­кая. Авось впустит. На улице дождь, грязь, и меня чуть телега не переехала. А еще гном съесть пытался и... и во­обще этот мир – довольно страшное и серое место, где живут эгоисты и голодающие (либо не видят тебя в упор, либо хотят съесть). У меня теперь стресс, я замерз, хочет­ся ласки... И крыску бы сейчас. Я бы ее даже есть не стал – просто бы обнял и заплакал.

В лабораторию хочу‑у‑у...

Открыл. Стоит на пороге в белом балахоне и съехав­шей набок шапочке с помпоном. На ногах – старые ды­рявые носки со сногсшибательным запахом. Робко мяу­каю и смотрю на него огромными, полными боли и муки глазами бездомного котенка.

Маг вздохнул и сгреб меня под мышку, захлопывая дверь. Молчу, покачиваясь при ходьбе и благодарно урча. Я так и знал, что он без меня не сможет.

Мы тут с магом обмозговали кое‑что! Короче, будем ставить эксперимент по использованию зелья силы! Маг сказал, что выпившее его существо станет мегасильным и мегатупым. После чего старичок долго ржал над шут­кой, пока я обнюхивал булькающий котелок. Зеленое ка­кое‑то. Его хоть пить‑то можно? А что это там плавает? Гадость.

– Итак! Возьмем крысу... – Маг скрылся под столом, загромыхав клетками.

Мучительно вспоминаю, что вчера сделал с крысой. Кажется, она меня куда‑то послала, неприлично пискнув в спину. Или это я ее послал? Не помню.

– А где крыса? – Из‑под стола.

Гм... а потом я, кажется, полез выяснять, кто круче...

– Она мертва!

Он поверит, что это инфаркт? Я выглядел очень гроз­но, когда к ней лез.

– Здесь везде следы когтей. Кот!

Вздыхаю и отворачиваюсь к окну. А что сразу кот? Другую себе найди. Вон их в кладовке сколько... было.

Надо мной, гневно сопя и сжимая в руках безглавую крысу, склонился маг, пытаясь что‑то сказать. Тихо мур­лычу и трусь об его руку. На Славике это всегда срабаты­вало.

– Двадцать минут. Эксперимент пошел не так, как планировалось. Животное дышит, реагирует на свет, звук и постукивание молоточком...

Ме‑едленно открываю глаза, приходя в себя. Шо это было?

– Оно очнулось! Так... частота пульса чуть повышена, от еды... не отказывается.

Жую что‑то травянисто‑кильбасное, пытаясь сесть.

– Пить хочешь?

Смотрю на мага, вспоминая последние мгновения до удара молоточком по башке. Анестезиолог хренов. Уй... как больно.

– Ну‑ка, кыса, ну‑ка, иди ко мне на ручки. Та‑ак.

Меня тошнит. От него луком пахнет.

– А теперь попытайся вырваться, и если все прошло удачно...

Смотрю на полупустой котелок из‑под нашего варе­ва силы и понимаю, что зелье силы... опробовали на мне... А я ему почти поверил! Вырываюсь и спрыгиваю на стол. Но поскальзываюсь и шмякаюсь на пол, отбив брюхо.

Позади меня рухнул маг, стукнувшись о шкаф с кол­бами. Оглядываюсь и мрачно смотрю на счастливое лицо человека, заваленного сверху книгами.

– Ты теперь сильный, причем очень, – с робкой улыбкой и фанатичным огнем в глазах. – А я – ге­ний!

После чего меня оставили в покое.

Добравшись по стеночке до спальни, срочно зарылся в свои записи.

Встаю, хмуро смотрю на свои лапы и подхожу к шка­фу, примеряясь.

Сильный, да?

Остановила разгром лаборатории только наполнен­ная до краев плошка сметаны и – чуть поменьше – сли­вок. Ем, аккуратно лакая, и все еще нервно дергаю хвос­том от обиды. Меня предали! Но я теперь очень сильный и одной левой сломаю любую мебель... Спать только очень хочется. Опять он мне что‑то подмешал? Ну и лад­но. Я в последнее время много переживаю, потомки. Так что...

Корзинка! Это мне? С поду‑у‑шечкой... Ладно, маг, я тебя прощаю. А чего это она под кроватью? Ну, с другой стороны, не наступят.

Все. Спокойной ночи, миня нет. Оде‑я‑ялко...

Дата добавления: 2015-03-29