Четверг. Все вокруг сверкает и вспыхивает

19:21

14:58

13:51

Среда

04:09

03:45

03:00

02:38

02:22

02:17

Все вокруг сверкает и вспыхивает. Булькающие жид­кости с шипением выливаются из колб и прожигают стол. Маг, в халате и одном носке, бегает по освещенной лунным светом лаборатории, что‑то лихорадочно листая и бормоча себе под нос. Забившись на подоконник, с ужасом смотрю на такую далекую землю, переживая, что все это плохо закончится.

Я еще никогда не видел его таким перевозбужденным. И вообще, чему он радуется? «Пылесосу‑сковородке», который будет орать каждый раз, как у него заболит голо­ва? Не понимаю я этих людей.

О, свечку зажег.

Чертит что‑то мелом на полу, двигая мебель. Даже на мой взгляд, пентаграмма слегка косовата и углов в ней не пять, а пять с половиной. Или это так свет падает?

Сидя в центре, нараспев читает заклинание, обложив­шись свечками и амулетами в нужных местах. Раздумы­ваю, стоит ли спрыгнуть и присоединиться, или на подо­коннике безопасней.

Веду запись со стола. Эксперимент прошел удачно. Маг вызвал нечто, и это нечто взорвалось, залив лабора­торию зеленой жижей и килограммами мяса. Маг мате­рится и пытается вспомнить заклинание уборки. Флаг ему в руки.

Я поражаюсь его упорству. Грязная захламленная комнатка пропахла всем, чем могла, у меня слезятся гла­за, чешется ухо и болит отдавленный хвост, а он в пятый раз рисует пентаграмму, ругаясь сквозь зубы и держа в зу­бах огрызок свечки. Амулеты висят на стенах в потеках грязи, колбочки перебиты, стол завалился набок. Сижу в центре пентаграммы, весь грязный и с бантиком на шее. Мне сказали, что я буду амулетом, на что я так и не смог действенно возразить.

Маг стоит надо мной, читая заклинание уже по памя­ти и чертя какой‑то символ в воздухе. Воздух дрожит и корежится. Жмусь к худой ноге, жалобно мяукая. Если б дверь была открыта... эх.

Она явилась! Да! Грудастая дева с большими глазами и незабываемой внешностью! Маг застыл, открыв рот. Я крепко обнимал его ногу, поражаясь красоте незнаком­ки, а та... сказала: «Му‑у...» и исчезла во вспышке пламе­ни так же внезапно, как и появилась.

Маг долго смотрел на это место... потом сел, взял меня на руки и сказал, что все бабы дуры. Киваю, радуясь, что больше меня сегодня мучить не будут. Да и... рассвет ско­ро. Я бы поспал...

С потолка рухнул канделябр, подняв тучу пыли и за­ставив в который раз за ночь вздрогнуть.

Маг производит отбор претенденток на роль домохо­зяйки. Кажется. Сижу в кладовке, подглядывая в щелку. Я наказан за то, что в приступе нечеловеческого голода разбудил мага ударом экспериментального электрошокера. Того замкнуло аж на десять секунд, он до сих пор дымится.

Первая претендентка – типичная серая мышка. Она долго и нудно рассказывала, как кормила старую беззу­бую кошку пережеванной пищей шесть раз в день пят­надцать лет. Я уверен, кошка хотела умереть уже через год такой жизни. Впечатленный маг попросил ее уйти.

Вторая – высокая и прямая, как палка, с порога уве­рила мага, что умеет шить, стирать, варить, кормить и ухаживать за детьми. Хозяин сказал, что детей у него нет, но его заверили: это ненадолго, ибо он еще мужчина хоть куда! Воспрявший духом маг игриво улыбнулся и пригла­дил дымящуюся шевелюру. Женщина с улыбкой добави­ла, что у нее пятеро детей, но они здесь никого не побес­покоят.

Маг ее выставил.

Третья была слишком глупа и все вещала о цветочках и рюшечках, которые украсят «эту жуть». Магу был обе­щан розовый (!) передник для опытов, который тут же был ему торжественно вручен. Посередине на неболь­шом кармашке был вышит череп с косточкой в зубах. Маг подарок принял, а девушку выставил. Ибо фартук – хорошая вещь, все равно не пропадет.

Потом меня выпустили, мы выпили чайку (лично я‑то – сливок, но это мелочи) и только потом, во всеору­жии, запустили вторую партию претенденток.

Вошел «шкаф» и сказал, что его зовут Коленька. Запи­ваю инфаркт валерьянкой, маг бледно улыбается и сочи­няет историю о том, что у него пока нет денег, а потому работать придется задарма. Колечка ушел, сморщив но­сик, но послав магу воздушный поцелуй.

Сидим, отходим, привыкаем. Маг нервно меня гла­дит, с подозрением глядя на дверь.

– Следующий... ая!

Хм... А вот эта ничего.

– Садитесь.

– Благодарю.

Грудь – во! Глаза – во! Носик пимпочкой и голосок тоненький.

– Как... вас зовут? – С подозрением и все еще не веря.

– Мила.

– Кхм. Мила. Это... мило.

Хозяин жжет, прям в ударе сегодня.

– Расскажите о себе.

– Ну, мне шестнадцать. Я все умею делать по хозяй­ству и... люблю котиков. – С любопытством глядя на ме­ня. А я как раз выглядывал из‑за руки мага, оценивая бу­дущую претендентку. Фыркнув, демонстративно отвора­чиваюсь.

– Можно?

– Конечно. – Ласково пододвигая меня к ней.

Не понял!

Но цепкие ручки уже схватили за шерсть, прижали к подушкам груди и окружили ароматом мимоз...

Чесали меня, правда, умело и без надрыва. Смущенно смотрю на мага, удивленно мурча.

– Что ж... вы приняты, дорогая, и...

Дверь снесло. На пороге возник огромный мужик с ружьем, навел его на мага и, что‑то выкрикнув, выстре­лил.

С ужасом смотрим на рухнувшее на пол тело, прижи­маясь друг к другу. Мила пискнула что‑то вроде: «Папа!» Я – другое.

А потом меня посадили на стол и ушли, оставив нае­дине с трупом.

Маг жив! Я так рад, прямо страшно.

Хозяин сидит на полу, матерится сквозь зубы и заши­вает сквозную рану в плече ржавой иголкой с вдетой в нее замусоленной ниткой. Тихо мяукаю снизу, выражая свой восторг по поводу воскрешения. Маг шьет дальше, чуть не плача от боли.

Дата добавления: 2015-03-29