Собачий холод 2 страница

– Кажется, у меня нет ничего такого, чего ты еще не видел, – сказала Эбби, закатывая глаза.

Она забралась под одеяло и поудобнее устроила голову на подушке. Тогда я снял джинсы и швырнул их в угол вслед за рубашкой.

Эбби лежала свернувшись калачиком и ждала, когда я тоже лягу. Я слегка бесился из‑за того, что она приехала домой с Паркером и после этого раздевается передо мной как ни в чем не бывало. С другой стороны, я же сам внушил ей, что у нас платонические отношения. Теперь вот приходилось терпеть.

Внутри меня роилось столько всяких мыслей, и я не знал, как их распутать. Когда я заключал с Эбби пари, мне не пришло в голову, что даже если она будет жить у меня – это не помешает ей встречаться с Паркером. Устроив сцену, я только подтолкну ее в его объятия. В глубине души я понимал, что пойду на все, лишь бы удержать Голубку. И если для того, чтобы она не уехала, мне нужно обуздать свою ревность, то я это сделаю.

Я лег в постель и положил руку Эбби на бедро:

– Сегодня я пропустил бой. Адам звонил, но я не пошел.

– Почему? – спросила она, поворачиваясь ко мне.

– Хотел дождаться твоего возвращения.

Она наморщила нос:

– Тебе совершенно незачем меня нянчить.

Я провел пальцами по ее руке: какая она теплая!

– Знаю. Но я по‑прежнему чувствую себя виноватым из‑за прошлой ночи.

– Я же сказала: меня это не касается.

– Раз так, то почему ты ушла от меня спать на кресло? Потому что тебя все это не касалось?

– Не могла заснуть, после того как уехали твои… гости.

– Но в кресле же ты заснула? Почему не в постели?

– Рядом с парнем, который только что выпроводил из квартиры двух пьяных девиц и до сих пор ими пахнет? Даже не знаю! Какая я эгоистка!

Я поежился, пытаясь выбросить из головы описанную Эбби картину.

– Говорю же, мне очень жаль.

– А я говорю, что меня это не касается. Спокойной ночи. – И она повернулась на другой бок.

Я потянулся к ней, взял ее руку и стал гладить нежную кожу между пальчиками. Потом придвинулся ближе и поцеловал волосы.

– Я страшно беспокоился, что ты больше не станешь со мной разговаривать… но твое безразличие оказалось еще хуже.

– Чего тебе от меня нужно, Трэвис? Ты не хочешь, чтобы я огорчалась из‑за твоих выкрутасов, но в то же время хочешь, чтобы мне было не все равно? Ты говоришь Америке, что не собираешься со мной встречаться, но, когда я говорю про нас то же самое, взрываешься, вылетаешь из квартиры и напиваешься до безобразия? По‑твоему, тут есть хоть какая‑нибудь логика?

Ее слова меня удивили.

– Так ты потому все это наговорила Америке, что слышала, как я сказал, будто не собираюсь с тобой встречаться?

На ее лице отобразилась смесь шока с яростью.

– Нет, я сказала, что думаю. И совсем не для того, чтобы тебя обидеть.

– А я сказал те слова, просто чтобы не рушить то, что есть. Я пока не готов стать тем, кто тебя достоин, не понял еще, как это сделать, и мне нужно время.

Нелегко было такое выговорить, но я себя заставил.

– Для чего бы ты ни сказал эти слова, сейчас я хотела бы поспать. У меня завтра свидание. Точнее, уже сегодня.

– С Паркером?

– Да. Не возражаешь, если я все‑таки вздремну?

– Разумеется, – сказал я и резко встал.

Я прошел мимо Эбби (она промолчала), сел в кресло и включил телевизор. Слишком долго сдерживать темперамент оказалось не в моих силах. Черт! Эта девчонка чуть не под кожу мне забралась! А разговаривать с ней все равно что с черной дырой. Даже в тех редких случаях, когда я прямо высказываю свои чувства, мои слова для нее пустой звук. Она слушает меня избирательно, и это бесит. Я попытался достучаться до нее, назвал вещи своими именами, но в итоге она, по‑моему, только разозлилась.

Через полчаса поднялось солнце. А я, несмотря на клокотавшие внутри остатки раздражения, наконец‑то задремал.

Вскоре зазвонил мой сотовый. В полусне я пошарил вокруг себя, нашел телефон и приложил к уху:

– Да?

– Привет, недоумок! – громко поприветствовал меня Трентон.

– Который час? – спросил я, взглянув на телевизор: показывали субботние утренние мультики.

– Десять с чем‑то. Нужно, чтобы ты помог с папиным грузовичком. Похоже, что‑то с зажиганием. Даже не заводится.

– Трент, – сказал я, зевая, – я же ни хрена не шарю в машинах. Поэтому и езжу на мотоцикле.

– Тогда попроси Шепа. Мне через час ехать на работу, а отцу надо помочь.

Я опять зевнул:

– Трент, я только что спать лег! А Тайлер там у вас чем занимается?

– Поднимай свою задницу и дуй сюда! – рявкнул Трентон, перед тем как бросить трубку.

Я кинул телефон на диван и посмотрел на экран телевизора. Трент угадал: было двадцать минут одиннадцатого.

Дверь в комнату Шепли была закрыта. Я несколько секунд постоял, прислушиваясь, потом дважды стукнул и заглянул внутрь:

– Шеп! Шепли!

– Чего?

Голос у него был такой, будто он наелся щебенки и запил ее кислотой.

– Помощь нужна.

Мерик что‑то промычала, но не пошевелилась.

– Кому? Какая помощь?

Шеп сел, подобрал с полу футболку и надел ее.

– Отцовский грузовик не заводится. Трент думает, это зажигание.

Одевшись, Шепли наклонился к Америке:

– Детка, я съезжу на несколько часов к Джиму.

– А?

Он поцеловал ее в лоб:

– Помогу Трэвису разобраться с грузовиком Джима. Скоро вернусь.

– Ладно. – Америка снова вырубилась, не успел Шеп выйти из комнаты.

Он надел кеды, которые валялись в гостиной, и взял ключи:

– Ты едешь или как?

Я поплелся к себе в спальню, еле передвигая ноги, как любой человек, который спал всего четыре часа, причем не самым сладким сном. Напялил майку, джинсы, джемпер с капюшоном, украшенный эмблемой «Истерна». Стараясь ступать как можно мягче, подкрался к двери и осторожно повернул ручку. У порога на секунду задержался: Эбби лежала ко мне спиной и ровно дышала. Одеяло сбилось, так что видны были голые ноги. Я с трудом подавил желание заползти к ней в постель.

– Идем! – позвал Шепли.

Я закрыл дверь, и мы спустились к машине. Всю дорогу по очереди зевали. Разговаривать обоим не хотелось.

Наконец подъездная дорожка, ведущая к отцовскому дому, зашуршала гравием под колесами «чарджера». Папа с Трентоном вышли нас встречать. Грузовик был припаркован у крыльца. Я поежился от холода, спрятал руки в передний карман джемпера и, хрустя опавшими листьями, потопал через газон.

– Рад тебя видеть, Шепли, – улыбнулся отец.

– Привет, дядя Джим. Проблемы с зажиганием?

Папа упер руку в свой округлый бок.

– Похоже на то… похоже на то, – кивнул он, заглядывая под капот.

– Почему вы так решили? – спросил Шепли, закатывая рукава.

– Да вот… тут оплавилось, – сказал Трентон.

– Действительно. Сейчас мы с Трэвом сбегаем в магазин запчастей, купим новый блок, поставим, и все должно заработать.

– Теоретически, – добавил я, подавая Шепу отвертку.

Он открутил блок зажигания, достал его, и мы все почувствовали запах гари.

– Надо будет еще вон те провода заменить. Видите, у них изоляция тоже плавится.

– Спасибо, Шеп. А я в душ: мне ведь на работу, – сказал Трентон.

Шепли лениво махнул ему на прощание отверткой и бросил ее в ящик с инструментами.

– Вы, ребята, как я погляжу, устали после ночного бдения? – спросил отец.

– Да уж, – ответил я, скривив рот.

– Как твоя юная леди? Америка, да?

Шепли кивнул, и по его физиономии расползлась широкая улыбка.

– Хорошо, дядя Джим. Спит.

Отец усмехнулся и тоже кивнул:

– А твоя юная леди?

Я пожал плечами:

– Да она, папа, не то чтобы моя…

Он подмигнул:

– И все‑таки?

Шеп перестал улыбаться и нахмурился.

– Что такое, Шеп? Тебе не нравится его голубица?

То, что отец так назвал Эбби, позабавило Шепли, и уголок его рта даже дернулся, грозя новой улыбкой.

– Нет, она мне очень нравится. Просто они с Америкой как сестры, и это меня немного напрягает.

Папа выразительно кивнул:

– Тебя можно понять. Но по‑моему, сейчас у Трэвиса все серьезно, тебе не кажется?

Шепли пожал плечами:

– Этого‑то я и боюсь. Не хочу, чтобы первая, кому он разобьет сердце, была лучшей подругой Америки. Без обид, Трэв.

Я нахмурился:

– А ты мне не слишком‑то доверяешь.

– Дело не в этом… Хотя, может, и в этом.

Отец тронул Шепа за плечо:

– У Трэвиса это первая попытка завязать с девушкой серьезные отношения, и ты боишься, что, если у него ничего не получится, у тебя будут проблемы с Америкой.

Шепли схватил грязную тряпку и вытер ею руки.

– Неприятно в этом признаваться, но да. Все так и есть, хоть я и болею за тебя, Трэв.

Хлопнув сетчатой дверью, из дому выбежал Трентон и ткнул меня кулаком в плечо, прежде чем я успел заметить, как он поднял руку.

– Пока, неудачники! – крикнул Трент и, повернувшись кругом, добавил: – Это я не тебе, папа!

На папином лице появилась улыбочка.

– Само собой, сынок, – сказал он, покачав головой.

Трентон улыбнулся и запрыгнул в свою машину – видавший виды бордовый «додж‑интрепид». Даже когда мы учились в школе, эта тачка уже не считалась крутой, но Трент ее любил. Главным образом потому, что выплатил за нее кредит.

Услышав щенячий лай, я посмотрел на дверь. Папа улыбнулся и похлопал себя по ноге:

– Иди ко мне, трусишка!

Черный щенок сделал несколько шажков вперед, но потом, тявкая, попятился.

– Как он поживает? – спросил я.

– Два раза надул в ванной.

– Ой, извини! – скривился я.

Шепли хохотнул:

– Хорошо, что в ванной, а не где‑нибудь еще. Значит, принцип он понял!

Отец кивнул и махнул рукой в знак согласия.

– Это только до завтра, – пообещал я.

– Все в порядке, сынок. Он нас очень развлекает. Трент от него в восторге.

– Хорошо, – улыбнулся я.

– Так о чем мы с вами говорили? – спросил папа.

Я потер то место на руке, где саднило после кулака Трентона.

– Шепли напомнил мне, что я, по его мнению, полный лузер в отношении девушек.

Шеп усмехнулся:

– Ты кто угодно, Трэв, только не лузер. Просто тебе еще много с чем придется столкнуться, и если учесть ваши с Эбби характеры, то обстоятельства против тебя.

Я выпрямился; все мышцы у меня напряглись.

– У Эбби нормальный характер!

– Тихо, не заводись, – успокаивающе проговорил отец. – Он не сказал про твою девушку ничего плохого.

– Нормальный у нее характер.

– Верю, – улыбнулся папа.

Он умел утихомирить нас, парней, когда в воздухе запахнет дракой. Ему почти всегда удавалось замять ссору, прежде чем она успевала принять опасный характер.

Шепли бросил тряпку на ящик с инструментами:

– Поехали в магазин.

– Я рассчитаюсь с вами за запчасти.

Я помотал головой:

– Нет, пап, я ведь не отдал тебе деньги за собаку. Так что будем как раз в расчете.

Отец улыбнулся и принялся восстанавливать порядок в ящике, после того как Шепли там похозяйничал.

– Ну ладно. До скорого.

Мы с Шепом сели в его машину и поехали в магазин за блоком зажигания. Я поежился и спрятал руки в рукава, чтобы не замерзнуть.

– Холод сегодня собачий, – сказал Шепли.

– Близко к тому.

– Щенок должен ей понравиться.

– Надеюсь.

После еще нескольких подобных реплик и долгих пауз между ними Шепли тряхнул головой и сказал:

– Ты ведь знаешь: я не хотел обидеть Эбби.

– Знаю.

– Я понимаю, что ты к ней чувствуешь, и искренне желаю тебе успеха. Просто мне немного неспокойно.

– Ага.

Шепли припарковался на стоянке возле магазина, но не выключил зажигание.

– Трэвис, сегодня она встречается с Паркером Хейсом. А что, если он ее склеит? Ты об этом подумал?

– Об этом я как раз стараюсь не думать.

– А может, зря? Если ты действительно хочешь, чтобы у вас что‑то получилось, иногда придется поступать не так, как тебе удобнее, а как будет полезнее для дела.

– Как же это, например?

– По‑твоему, Эбби станет думать о тебе лучше, оттого что, пока она собирается на свидание, ты ходишь надутый, а когда является Паркер, ведешь себя с ним как последний говнюк? Или, может, ей больше понравится, если ты скажешь, как она здорово выглядит, и проводишь ее по‑дружески?

– Я не хочу быть для нее только другом.

– Я это знаю, и ты знаешь, и Эбби, наверное, тоже… И уж точно об этом знает Паркер, можешь даже не сомневаться!

– Обязательно все время повторять имя этого урода?

Шепли выключил зажигание:

– Успокойся, Трэв. Нам обоим известно: он только о том и думает, как бы тебе нагадить. Не бесись, не доставляй ему такого удовольствия. Ты должен играть лучше, чем он. Со временем Эбби сама поймет, какое он дерьмо, и избавится от него без твоей помощи.

Я несколько секунд помолчал, а потом взглянул на Шепа:

– Ты… правда так считаешь?

– Да. А теперь пойдем и купим то, за чем приехали, пока Америка не взорвала мой телефон. Наверняка она забыла, что я сказал ей перед отъездом.

Я рассмеялся и следом за Шепли пошел в магазин.

– И все‑таки он урод.

Шеп быстро нашел нужную запчасть и еще быстрее ее установил. За какой‑нибудь час с небольшим он успел прикрутить модуль зажигания, завести грузовик да еще и поболтать с моим отцом. Когда мы, помахав папе, поехали к себе домой, было самое начало первого.

Как Шепли и предполагал, Америка проснулась до нашего прихода. Пока Шеп еще раз не объяснил ей, куда мы отлучались, она притворялась рассерженной, но на самом деле просто радовалась, что ее парень дома.

– Мне было так скучно! Эбби до сих пор спит.

– Правда? – спросил я, сбрасывая ботинки.

Америка кивнула и скорчила рожицу:

– Она любит поспать. Сутками дрыхнуть может. Я уж больше и не пытаюсь переделать ее в жаворонка.

Я медленно открыл дверь в спальню, петли скрипнули. Эбби лежала на животе, почти в той же позе, что и до моего отъезда, только на другой стороне кровати. Волосы закрывали ей лицо и мягкими карамельными волнами ложились на подушку. Из‑под футболки, завязанной на узел, виднелись голубые трусики – самые обыкновенные, ничего особенно сексуального. И вообще Голубка была в глубокой спячке: развалилась как попало на моей белой простыне под уже припекающим солнцем… Но я смотрел на нее, и она казалась мне неописуемо красивой.

– Голубка? Ты сегодня вставать собираешься?

Она что‑то пробормотала и повернула голову. Я подошел на несколько шагов ближе:

– Голубка?

В ответ снова послышались невнятные обрывки слов. Мерик была права: ее подруга и не думала просыпаться. Я осторожно прикрыл дверь и вышел в гостиную к Америке с Шепом. Они клевали начос, которые Мерик только что приготовила, и смотрели какую‑то девчачью ерунду по телевизору.

– Встала? – спросила Америка.

Я сел в кресло и покачал головой:

– Нет. Только пробормотала не пойми что.

Мерик улыбнулась, не переставая жевать.

– Эбби в своем репертуаре, – проговорила она с набитым ртом. – Я слышала, как ты ночью ушел из спальни. Что‑то случилось?

– Я опять повел себя как осел.

Америка приподняла бровки:

– Правда? Что же ты учудил?

– Ничего, просто разозлился: наговорил ей кучу всего о своих чувствах, а у нее как будто в одно ухо влетало, в другое вылетало.

– Ну и какие у тебя чувства?

– Сейчас – усталость.

Мне в лицо полетела чипсина, но, не долетев, приземлилась на рубашку. Я подобрал ее и с хрустом засунул в рот. Сметанно‑сырно‑овощной соус оказался очень даже ничего.

– Нет, серьезно. Что ты ей сказал?

Я пожал плечами:

– Не помню. Что‑то насчет того, что пока недостоин ее.

– А… – вздохнула Америка и, повернувшись к Шепу, с лукавой улыбочкой проговорила: – Неплохо, правда? Даже ты с этим не сможешь поспорить! – (В ответ он только скривил рот.) – Какой же ты вредина! – нахмурилась Мерик.

Шепли встал:

– Да нет, детка. Я просто неважно себя чувствую.

Схватив со столика журнал для автолюбителей, он направился в туалет. Америка с сочувствием посмотрела ему вслед, но потом выражение жалости на ее лице сменилось брезгливостью.

– Пожалуй, в ближайшие несколько часов я лучше буду пользоваться твоей ванной, – сказала она мне.

– Валяй, раз тебе еще не отбило обоняние на всю оставшуюся жизнь.

– Не отбило. А жаль, – поежилась она.

Америка сняла фильм с паузы, и мы вместе его досмотрели. В сюжет я не совсем врубился. Какая‑то тетка что‑то говорила про старых коров и про то, что сосед у нее – мужчина‑проститутка. Ближе к финалу к нам присоединился Шепли. Главная героиня обнаружила, что влюблена в соседа. Оказалось, она не старая корова, а мужчина‑проститутка исправился и теперь злился на нее из‑за какого‑то глупого недоразумения. Наконец она выбежала на улицу, догнала его, поцеловала, и все стало хорошо. Не самый дрянной фильм из тех, что я видел, хотя и сопливый, конечно. Девчонкам такое нравится.

Наступила середина дня. Квартира была ярко освещена, работал телевизор (правда, без звука). Казалось, все в порядке, но в то же время чувствовалась какая‑то пустота. Ничего не пропало: краденые дорожные знаки на месте, наши любимые пивные постеры с голыми девчонками в разнообразных позах – тоже. Америка везде прибралась, и теперь они с Шепом лежали на диване перед телевизором и щелкали по каналам. Нормальная суббота. Но чего‑то все‑таки не хватало.

Эбби.

Она была рядом, в соседней комнате. Но мне хотелось слышать ее голос, отвечать на колкости, смотреть, наконец, как она грызет ногти. За то недолгое время, что мы жили вместе, я успел ко всему этому привыкнуть.

Когда Америка запустила второй фильм, дверь моей спальни открылась и по полу вяло зашлепали босые ноги Эбби. Она направилась в ванную. Приводить себя в порядок перед свиданием с Паркером. Я вдруг снова почувствовал, что нервы сдают.

– Трэв! – предостерегающе окликнул меня Шеп.

Я вспомнил, что он говорил мне утром. Паркер затеял игру, и я должен был его обыграть. Справившись с приливом адреналина, я откинулся на спинку дивана. Кажется, мой ход. Пора изображать спокойствие.

Вскоре завыли водопроводные трубы: Эбби принимала душ. Америка встала и, пританцовывая, направилась в мою ванную. Оттуда послышались голоса, но что говорили, разобрать было невозможно.

Я тихонько вышел в холл и приложил ухо к двери.

– По‑моему, тебе не обязательно слушать, как моя девушка писает! – громко прошептал Шепли.

Я повернулся к нему, прижав палец к губам, и снова переключил внимание на происходящее за дверью.

– Я ему все объяснила, – сказала Голубка.

Раздался звук смыва, потом включили кран, и вдруг Эбби вскрикнула. Я, не думая, вломился в ванную:

– Голубка?

Америка рассмеялась:

– Трэв, успокойся. Я просто смыла в унитазе.

– Ой! Все в порядке, Голубка?

– Все просто супер. Проваливай.

Я захлопнул дверь и вздохнул. Глупо получилось. Через несколько секунд до меня дошло: девчонки не поняли, что я подслушиваю. Можно было спокойно продолжать.

– Неужели так трудно поставить на двери замки! – возмутилась Эбби. – Мерик?

– Очень жалко, что вы с ним не смогли найти общий язык. Ты единственная девушка, которую… – Америка вздохнула. – Хотя не бери в голову. Уже не важно.

Вода перестала бежать.

– Ты ничем не лучше его, – рассердилась Голубка. – Вы здесь все с ума сошли, что ли? Ты ведь недавно на него злилась! Забыла?

– Нет, не забыла, – ответила Мерик.

Я понимал, что пора возвращаться в гостиную, но не мог сдвинуться с места. Сердце стучало с бешеной скоростью. Уж не знаю почему, но Америка думает, у нас с Эбби может что‑то получиться, а это для меня как зеленый свет. Значит, еще не все потеряно.

Я плюхнулся на диван буквально за секунду до того, как Мерик вышла из ванной.

– В чем дело? – спросила она, почуяв неладное.

– Все в порядке, детка, садись, – сказал Шепли, похлопав рядом с собой.

Америка охотно приняла приглашение. Развалилась на диване, прислонившись к Шепу.

В ванной заработал фен. Я взглянул на часы. Хуже необходимости притворяться спокойным, провожая Эбби на свидание с Паркером, могло быть только его присутствие, если бы он явился раньше и устроился ожидать ее здесь, в нашей квартире. Одно дело не взорваться, когда она просто возьмет сумочку и выйдет, другое – видеть нахальную физиономию этого козла, пока он, сидя на моем диване, обдумывает, как бы ему под конец вечера залезть Голубке в трусы.

Когда Эбби вышла из ванной, я немного успокоился. На ней было красное платье, губы накрашены точно в тон. Волосы она накрутила наподобие того, как делали красотки пятидесятых, только лучше. Гораздо, гораздо лучше.

Я улыбнулся, причем искренне:

– Ты… великолепно выглядишь.

Она явно не ожидала, что я буду так миролюбив:

– Спасибо.

Раздался звонок в дверь. Я почувствовал новый выброс адреналина в кровь, но выходить из себя было нельзя. Я сделал глубокий вдох.

Эбби открыла дверь. Несколько секунд Паркер молчал, после чего наконец проворковал:

– Ты самое прекрасное создание из всех, кого я видел!

Черт бы его побрал! Мне захотелось сначала стошнить, а потом шарахнуть по чему‑нибудь кулаком.

Америка улыбалась во весь рот. У Шепли тоже был вполне довольный вид. Я, не оборачиваясь, продолжал пялиться в телевизор. Попадись мне сейчас на глаза самодовольная физиономия Паркера, я бы вскочил и дал ему такого пинка, что он в одну секунду оказался бы на первом этаже, не задев ни единой ступеньки.

Дверь закрылась. Я сел, упершись локтями в колени и закрыв руками лицо.

– Ты все правильно сделал, Трэв, – сказал Шепли.

– Мне нужно чего‑нибудь выпить.

ГЛАВА 12

Дата добавления: 2015-05-06