Владимир Онищенко 4 страница

Чашка крепкого кофе помогла окончательно согнать дремоту и лёгкую тяжесть в голове, какая всегда бывает после глубокого сна.

Ежедневный ритуал сборов на работу был доведён до автоматизма, потому не занимал слишком много времени. Покончив с ним, она застегнула молнию на платье и, взглянув в зеркало, осталась собой довольна. Проверив, всё ли положила в сумочку, Энджел вышла из дома, и по дороге на работу стала мысленно готовиться к очередной инквизиции.

Лили… От одного имени этой девушки начинала болеть голова. Определённо, в её жизни наступила чёрная полоса. Сколько ещё она сможет выдержать эту свиристелку, не представляла, но уговаривала себя быть терпимее, хотя самое лучшее в этом случае ‑ и вовсе её игнорировать, нервы будут целее.

С такими мыслями она вошла в здание компании, не подозревая, как сильно ошиблась, потому что своего «инквизитора» встретила гораздо раньше ‑ ещё до того, как добралась до рабочего места и столкнулась со злополучной соседкой по кабинету. И на этот раз в этой неблаговидной роли выступил совершенно другой человек. Тот, который накануне не выходил у неё из головы, а теперь материализовался в лифте. И ему не нужно было верещать над ухом целый день как Лили, а достаточно посмотреть на неё и помолчать, стоя рядом.

Нет, два слова он всё‑таки сказал...

Ровно за пятнадцать минут до начала рабочего дня Энджел шагнула в лифт. И едва, с лёгким жужжанием, двери начали сжиматься, в кабину вошёл он. Его появление трудно было назвать неожиданностью, скорее, лёгкой встряской с утра. Так и хотелось отступить, уперевшись спиной в заднюю стенку, но она заставила себя стоять на месте. Только бросила взгляд на часы, отметив время. Данте не поприветствовал её, но правила приличия требовали, чтобы она это сделала.

‑ Доброе утро, ‑ спокойно произнесла Энджи. Никак не смогла заставить себя добавить официальное «мистер Конти». Вообще никак не могла его называть, потому что в голове упорно сидело просто «Он», каким она его знала. И сейчас этот образ спорил с действительностью, нарушая её равновесие. О равновесии и спокойствии рядом с ним и говорить нечего. Около него она забывала даже дышать, испытывая странное непривычное волнение.

‑ Доброе утро… ‑ отрешённо сказал Данте, но показалось, что про себя он что‑то добавил. Чувствовала по интонации, что предложение не закончено.

На этом разговор закончился. Она не смотрела на него, но знала, что он не отрывает от неё взгляда, пристально рассматривая, и это чувствовалось как осязаемое прикосновение. Пальцы тут же дрогнули, шевельнулись в попытке разгладить, образовавшиеся складочки на подоле платья, хотя ткань была практически немнущаяся, как и всегда. Крайне редко она покупала готовую одежду, чаще шила на заказ у одной и той же портнихи, подбирая качественную ткань. Поэтому вещи всегда сидели идеально по фигуре, подчёркивая достоинства, и скрывая недостатки.

Он всё смотрел, и она внутренне следовала его горячему, прожигающему насквозь взгляду. Складки на платье… Волосы… Руки так и тянулись поправить спутанные пряди, которые разметал лёгкий ветерок и, казалось, она вся растрёпана. И удобное платье, одно из любимых, стало слишком тесным и чересчур обтягивающим. Короткие рукава почти полностью открывали руки, которые тотчас покрылись мурашками. Она прокляла себя за эту реакцию, моля только о том, чтобы он этого не заметил. Провела ладонью по предплечью, сделав это медленно, старательно скрывая собственное смятение. И стойкие духи, какими обычно пользовалась днём, теперь представлялись чересчур резкими. Он, несомненно, чувствовал их аромат в этом тесном помещении. Чувствовал часть её. Словно забирал часть её.

Одним своим присутствием он полностью нарушал её гармонию, будучи из тех мужчин, при виде которых женщины говорят – «…ком в горле» или «…сердце из груди выпрыгивает».

«Вздохни поглубже, Энджи, – приказала она себе. – Вздохни и расслабься».

За долю секунды, что её взгляд задержался на Данте, она успела многое отметить. Разглядела выражение лица, оценила одежду – чёрная рубашка и угольно‑чёрный костюм сидели на нём идеально, подчёркивая его тёмную красоту. Отметила, как размеренно и уверенно он двигался – один шаг, нажатие кнопки и полное застывшее спокойствие. Всего лишь несколько мгновений, но это «говорящее» молчание было тягостнее и напряжённее любого разговора, и контролировать себя и свои эмоции было непомерно тяжело. Она, чувствуя себя как мышь, пойманная в мышеловку, уставилась в пол, чтобы не выдать чувств и сосредоточенно держала там взгляд, хотя он так и полз вверх, чтобы посмотреть ему в глаза.

Когда лифт остановился, она задержала выдох. Задержала, потому что этот выдох облегчения был бы слишком громким в таком тесном пространстве. И, слава Богу, что первым должен был выйти он, иначе она просто не представляла, как бы прошла мимо него.

Двери уже разъехались, а он всё стоял, выжидая чего‑то. Она всё‑таки не удержалась и посмотрела ему в глаза. Едва поймав её взгляд, он вышел, оставив Энджел с чувством, будто её ошпарили кипятком. Девушка приложила к лицу тыльную сторону ладони ‑ щеки горели. Может быть внешне ей удалось сохранить видимость спокойствия, но внутри она была взвинчена до такой степени, что готова была разорвать Лили на куски, если та вздумает снова что‑нибудь ляпнуть.

Он вышел, вырвавшись из облака её духов. Этот будоражащий его запах. Её запах. Цветочный, но не приторный и сладкий, а скорее резковатый. Аромат жасмина, смешанный с женственным и нежным запахом розы.

Увидев её сегодня утром, он почувствовал себя озабоченным подростком, волочившимся за каждой юбкой. Заметил её сразу и пошёл за ней, поддавшись странному необъяснимому желанию оказаться рядом, взглянуть в её глаза и услышать хоть слово. Шёл буквально по её следу, догоняя, а она спокойно цокала каблучками лакированных туфелек по мраморному полу. Спокойно и невозмутимо. Красиво. Боже, как красиво она шла... А он, как заворожённый, шёл за ней, вцепившись взглядом в её фигуру и следя за каждым движением. Шёл по её запаху, ведомый ароматом её духов.

Ускорил шаг, чтобы догнать её, она остановилась возле лифта и нажала кнопку вызова. Лифт был на нижнем этаже, поэтому двери открылись сию же секунду и она, откинув прядь длинных светлых волос за спину, шагнула в кабину. Вошёл следом, теперь и сам не понимая, зачем так спешил за ней. Она лишь коротко взглянула и, не задерживаясь на его лице, отвела взгляд. Но поприветствовала.

Хотел услышать от неё пару слов? Услышал. Он бы и сам хотел сказать ей пару слов. Он много чего хотел. Хотел её. До одури. И не мог оторвать взгляд от её лица, «ощупал» каждый знакомый изгиб её стройного тела. Смотрел, удивляясь и восхищаясь одновременно, как можно в таком простом платье так сногсшибательно выглядеть, так безумно сексуально. Было в этой женщине то, что заставляло его терять рассудок, заставляло замирать, пожирая её глазами. С трудом он заставил себя стоять на месте. Такое ограниченное пространство, навевало определённые мысли. Слишком близко она была.

‑ Доброе утро, ‑ приветствовала его Гвен, когда он вошёл в приёмную.

‑ Доброе, ‑ отозвался он, скрылся в своём кабинете, хлопнув дверью, но через минуту снова появился на пороге. ‑ Гвен, у тебя есть образец контракта? ‑ спросил он.

‑ Какого? – брови секретарши поползли вверх.

‑ Хм… того, что мы заключаем с нашими работниками, ‑ после небольшой паузы объяснил он.

‑ А‑а… Есть, наверное. Сейчас поищу. – Гвен несколько раз кликнула мышкой, отыскивая нужную папку в компьютере, а потом встала и подошла к шкафу с документами.

‑ Так… ‑ Данте махнул рукой. ‑ Ладно, всё. Забудь про контракт. Вызови лучше Тьерри, ‑ нетерпеливо бросил он.

‑ Он уже звонил минут пятнадцать назад, ‑ сообщила секретарь, вернув папку в шкаф, ‑ и обмолвился, что проблема, которую вы вчера обсуждали, решена и требуется только Ваше одобрение.

‑ Прекрасно, Гвен. Просто замечательно, ‑ задумчиво сказал он, и на его лицо набежала тень, когда вспомнил, зачем требовал образец контракта. Хотел уточнить пункты, касающиеся дресс‑кода сотрудников и проверить, есть ли там пункт позволяющий носить чулки в сеточку, пусть даже самую мелкую, какие сегодня были на Энджел.

«Бред! К чертям собачим!» ‑ осадил он себя, сел в кресло, откинулся и попытался расслабиться.

…Всё идёт правильно и своим чередом, и Тьерри уже нашёл выход. Это просто минутное помешательство, но скоро всё пройдёт. От раздражителей всегда нужно избавляться. Так, и её нужно перевести как можно дальше…

‑ Доброе, Жорж, доброе… ‑ сразу прервал он Тьери, как только тот открыл рот для приветствия. – Давай к делу, ‑ Указал кивком на кресло и Жорж, положив перед Данте документы, сел.

‑ Итак…

Лили, словно почувствовав взрывоопасное настроение коллеги, с утра была весьма немногословна, что было просто удивительно. Девушка только посетовала на прохладную погоду ‑ хотя двадцать три выше нуля по Цельсию не так уж и плохо, ‑ и, передёрнув, плечами, продолжила перекладывать бумажки на столе.

Оказывается, Лили тоже ранняя пташка и надежды несколько минут побыть в одиночестве рухнули как карточный домик. Да и Лили с каждой минутой становилась всё разговорчивее и уже жаловалась не только на погоду, но и на все превратности судьбы в целом.

‑ Лили, ‑ со скукой в голосе обратилась Энджел, ‑ может быть... кофе? – закончила с милой улыбкой на лице.

‑ О, конечно! – та согласно кивнула.

До начала рабочего дня оставалось несколько минут, и они законно могли потратить их на чашечку свежезаваренного кофе без угрозы выговора. Нет нужды говорить, что кофе Энджел совершенно не хотелось, это было сделано исключительно для того, чтобы хоть как‑то переключить внимание соседки.

Конечно, Лили прилично надоела своей болтовнёй, но надо признать, что на самом деле причина раздражения далеко не в этой молоденькой шатенке. В сущности, Лили милая и общительная девушка, ну, может быть, немного навязчивая. И то, что Энджи так и не могла взять себя в руки, сегодня утром точно не было виной Лили.

Безрезультатно Энджел перерыла всё в сумочке вверх дном. Зеркальце, которое точно должно лежать там, как в воду кануло. С нескрываемой досадой она швырнула помаду, которую держала в руках, обратно в сумку. Если так и дальше пойдёт, то ей грозит паранойя. Точно с катушек слетит. Взяв пример с Лили, Энджел начала разбирать документы на своём столе, хотя они и так были сложены ровной стопочкой. Хотела погрязнуть в работе? Прекрасная возможность воплотить столь смелый план в жизнь. И хотя кофе пить не собиралась, всё же сделала пару глотков. Так сказать, исполнила священный ритуал.

Незаметно в кабинете установилась тишина, нарушаемая только шелестом бумаги и редкими восклицаниями Лили. И телефонный звонок показался резким и пронзительным. Лили небрежно схватила трубку, а Энджел с сомнением уставилась на аппарат. Внутренне чутьё уже заставило насторожиться.

‑ Это тебя. Тьерри к себе вызывает, ‑ сообщила она и приподняла бровь. – Не часто ли?

‑ И сама думаю, ‑ вернула ей фразу с тем же выражением на лице.

…Всё‑таки уволил.

Не питая особых иллюзий и не надеясь на положительный исход разговора, Энджел зашла к Тьерри. Он не стал тянуть резину и в двух словах объяснил ситуацию.

‑ Могу я поинтересоваться почему? – с мягкой решимостью спросила она, когда выслушала инструкции и прочитала вручённое уведомление о переводе.

Тьерри мило улыбался, видимо таким образом, пытаясь скрыть собственную неловкость, хотя при этом не выглядел слишком убедительно.

‑ Можешь, ‑ кивнул он и замолчал.

‑ Но вряд ли получу, хоть какой бы то ни было вразумительный ответ, ведь так? – с долей скептицизма добавила она к словам Тьерри.

‑ Энджел…

‑ Жорж?..

‑ Зайди к нему. И можешь захватить приказ о твоём переводе.

‑ Я так и сделаю. ‑ Она взяла документы со стола. ‑ У вас в компании все сотрудники носят сами приказы на подпись? Я думала это привилегия секретарей, ‑ она позволила себе съязвить. Её лёгкое недоумение переросло в откровенную злость.

‑ Видимо только с этих пор.

‑ Понятно. ‑ Энджи подошла к двери и уже взялась за ручку. ‑ Жорж?

‑ Да, Энджел? – он поднял на неё взгляд.

‑ Вы играете в шахматы? – спокойно спросила она, обернувшись.

‑ Я? – недоуменно он переспросил, а потом ответил: ‑ Да. Немного. И крайне редко. ‑ Мужчина поддался вперёд, так его заинтересовал её вкрадчивый тон.

‑ Почему‑то я чувствую себя как фигура на шахматной доске, которую переставляют с места на место, разыгрывая очередную комбинацию. И знаете, что ещё?

‑ Что?

‑ Я совсем не уверена, что я «королева».

‑ Энджел…

‑ Да, Жорж?

‑ Если ты имеешь представление о правилах игры, то должна понимать, что партия не разыгрывается в один ход.

‑ Вот это меня и пугает. ‑ Она так и стояла, держась за ручку двери.

‑ Однако умелый игрок ограничивается малыми потерями.

‑ Это зависит от того, что именно этот игрок считает для себя малой потерей.

‑ Возможно, ‑ задумчиво согласился он, понимая, что в данном случае она права.

‑ И, тем не менее, я очень вам благодарна, Жорж. ‑ Она вышла из кабинета, раздумывая направиться ли ей сразу к дьяволу, а точнее к главе компании, или вернуться в свой кабинет.

Вот теперь она была зла. Он перевёл её в другой отдел, на работу, в которой она ни черта не понимала! Нет, она не побежит к нему сию же секунду. В конце концов, она ещё не допила свой кофе.

Энджел вздохнула, успокоившись, медленно прошлась по холлу, замерла у небольшого живописного фонтанчика, устроенного в самом центре огромного помещения, двинулась дальше мимо многочисленных кадок с цветами, тронула перистый лист асплениума, наземного папоротника высотой около полутора метров. На яркой зелёной листве блестели капельки воды, пахло сырой землёй – цветоводы старательно исполняли свои обязанности. Надо же, а вчера она и не заметила, что вокруг столько сочной зелени, радовавший глаз. Прям райский уголок…

Ну что ж, всё не так плохо, её не уволили. И что бы там себе не думал Данте, он глубоко ошибается. Энджел с лёгким вздохом целенаправленно ускорила шаг и энергично пошла, отстукивая каблучками ритм чёткой поступи.

В кабинете она благодушно улыбнулась Лили, аккуратно положила документы на стол, взяла в руки чашку кофе и отхлебнула. Скривилась. Кофе совсем остыл, а холодный кофе – сущая дрянь, но это её ни капли не смутило. Не в этот раз. Лили не задала вопроса, но лицо её так и светилось нетерпением.

‑ Меня переводят, ‑ просто объяснила Энджи и отставила чашку. Некоторое время в кабинете раздавались недовольные «охи» и «ахи» Лили.

Снова открыв свою сумочку, девушка не сильно удивилась, что сейчас удалось найти в ней и пудреницу, и помаду. Несколько минут потратила на то, чтобы накрасить губы, припудрить носик и расчесать волосы.

Её злость ушла, но решительность осталась. Она могла бы не ходить к нему. Понятно, что это не был приказ, и если бы она отказалась, Тьерри не стал бы настаивать, не смог бы заставить её, потому что в этом не было острой необходимости. Но раз уж её персоне сам глава компании уделяет своё личное время… Она не стала игнорировать эту просьбу.

‑ Я скоро вернусь, ‑ бросила она Лили и вышла из кабинета, захватив пресловутые бумаги. У дверей приёмной она отогнала нерешительность и призвала на помощь всю свою рациональность и спокойствие.

Задержав дыхание, она открыла дверь, всё же чувствуя себя школьницей в кабинете у директора. Едва ступив на порог, уткнулась взглядом в спину Данте, который что‑то выговаривал Гвен. В приёмной она поздоровалась, и он обернулся, окинув её мимолётным взглядом. Получив знак пройти в кабинет, Энджел не стала задерживаться.

Что он за человек, если только при звуке его голоса реальность теряет свою остроту и расплывается. И слов не понять, только глубокие интонации, будоражащие женское существо, заставляющие верить в его мужское «право». Взглянув на кресло, Энджел отмела невольные мысли присесть. Возможно, всё закончится быстро, и он не будет долго и упорно выжимать из неё все соки.

Раздался щелчок замка. Он вошёл и захлопнул дверь. Невольно она вздрогнула.

‑ Сядь! – резковато сказал он.

Она и бровью не повела, хотя пришлось приложить усилия, сделала шаг, цокнув каблуком о дубовый паркет, положила стол бумаги и отошла, так же молча, приняв ту же застывшую позу. С некоторым удовлетворением она услышала его громкий вдох и такой же громкий выдох. Мысленно улыбнулась, но виду не подала.

‑ Энджел, пожалуйста, присядь!

Он стянул пиджак и в том, как он это сделал, таилась скрытая эротичность. Пришлось сглотнуть, чтобы не захлебнуться от собственных эмоций, которые рванули вверх, перекрыв горло. Его дьявольски чёрные глаза поблёскивали, и точное их выражение прочитать не представлялось возможным. Данте был красив своей угрюмой красотой и, несомненно, пользовался у женщин огромной популярностью. Он взглянул на неё задумчиво, бросил пиджак на кресло и засунул руки в карманы брюк. Вот теперь она решила, что стоит присесть.

Вероятно, в кабинете президента намеренно поставили такие кресла – неудобные, в которых чувствуешь себя некомфортно и неуютно, так что ни о каком расслаблении и речи быть не могло. Энджел откинулась на спинку и скрестила руки на груди, внутренне приготовившись к защите, закинула ногу на ногу, тут же поймав его взгляд у себя на коленях. И выше. Он медленно пополз, забираясь под одежду, вился как змейка, и от этого острого ощущения стало невыносимо усидеть на месте. Руки так и просились потянуть платье вниз, но Энджел сдержала себя и не шевельнулась. Даже не дёрнулась, только выше подняла подбородок.

‑ Тьерри, я надеюсь, посвятил тебя во все подробности? – Данте нарушил молчание, склонился над столом и расписался на бумагах.

‑ Да, он посвятил меня практически во все подробности, ‑ равнодушно ответила она, сделав акцент на «все».

Он неспешно обошёл стол и присел на край столешницы, слегка улыбнувшись и чуть наклонив голову:

‑ Вот и хорошо. Если у тебя будут вопросы, обращайся к нему, он поможет. Или ко мне.

Просто несказанная честь, по любому вопросу обращаться напрямую к самому президенту!

‑ Хорошо, спасибо, ‑ не особо балуя его проявлением эмоций, откликнулась она.

Бессознательно Энджел задержала взгляд на наручных часах, плотно обхватывающих его крепкое запястье. Он выверенным движением поправил манжеты и сцепил пальцы.

‑ Я так понимаю, ты не работала в такой должности, ‑ он понизил тон, и это произвело должный эффект. Она оторвала взгляд от его рук и посмотрела ему в лицо. Что это было? Он включил своё убийственное обаяние? Если так, то она будет мертва меньше чем через десять минут, он и без того будил в ней дикие и первобытные инстинкты, древние как сама жизнь, чистые и не отягощённые условностями. Не нужно иметь богатое воображение творческого человека ‑ достаточно вспомнить то, что между ними уже было.

Самое лучшее сейчас ‑ это встать и уйти, и ну его к дьяволу. Но что‑то мешало ей сделать это, вынуждая сидеть прикованной к неудобному креслу. Должно быть, его гипнотический взгляд или медленная речь, зарождающаяся где‑то в глубине груди, а потому лишённая визгливых пронзительных ноток, лишали её сил двигаться.

‑ Нет, не работала, ‑ подтвердила она.

Ещё вчера он был открыто агрессивен, а сегодня спокоен, как удав, или что там ещё говорят в таких случаях. Это сбивало с толку, потому что она готовилась к встрече на других тонах.

‑ Кофе, чай? Чего бы ты хотела? – сказав это, он только укрепил своё преимущество. Это была просто гениальная манипуляция.

Энджел выдохнула с лёгким возмущением:

‑ Ты со всеми своими сотрудницами распиваешь кофе?

‑ Нет, не со всеми. Точнее, вообще не распиваю, ‑ безмятежным тоном произнёс Данте. Он явно ждал от неё язвительного замечания, но она мило улыбнулась ему:

‑ Нет, спасибо большое. Вынуждена отказаться, несмотря на оказанное почтение моей скромной персоне.

‑ Так я и не сплю с другими сотрудницами, ‑ этими словами, сказанными мягким тоном, он осознанно навязал ей ощущение сексуальности, которое стало неотъемлемой частью их отношений. ‑ Тебя введут в курс дела. Если понадобится, дадут наставника, чтобы ты отследила весь процесс, пока не начнёшь работать самостоятельно, ‑ тут же пояснил он чётко и бесстрастно, ничего не выражающим тоном, что располагало к деловому разговору, давало надежду, что именно в то русло он и перетечёт. Но её чувства говорили совсем другое, и внутренний инстинкт самосохранения твердил, что нужно бежать отсюда как можно скорее.

Как ни старалась, не могла она воспринимать его как главу, начальника и первое лицо в компании. Внутри она чувствовала некое преимущество своего положения и не благоговела перед ним как другие. Её острая реакция на него заключалась в другом – она воспринимала его как мужчину и реагировала на его упрямую подавляющую напористую сексуальность, как кошка весной, если не сказать хуже. Он держал её в постоянном напряжении, и в нём было достаточно дикости, чтобы ожидать от него чего угодно. Он был совершенно неуправляем. Почти невозможно было предугадать его реакцию. Она совсем его не знала, но первое впечатление достаточно ярко отпечаталось в мозгу. Казалось, не было разницы между тем незнакомцем с бокалом спиртного в руке в полутёмном баре и этим мужчиной, что сидел на краю стола, сцепив пальцы в замок. Ленивая поза только подчёркивала его доминирование и превосходство. Ему даже не нужно было стараться. Такие, как он, впитывают это с молоком матери. Это у них в крови. Было ясно, что он не из тех, кого называют «соль земли», кто вышел из ниоткуда. Он вырос именно в той среде, в которой находился и работал сейчас. А сам он являлся пользователем, в полном смысле этого слова. Люди – средство, деньги – один из способов достижения цели. Всё предельно просто. И остальные лишь пешки в его игре, как и она тоже.

От этих мыслей на душе стало как‑то совсем безрадостно. Она усмехнулась собственной «удаче». И надо же было в тот вечер среди уймы мужиков подцепить именно его! Кому расскажешь, никто не поверит! Таких совпадений просто не бывает!

‑ Спасибо, что говоришь это мне лично, ‑ проговорила она, пытаясь сохранять непринуждённость, но сама поняла, что получилось неважно.

‑ А как теперь по‑другому?

Как ни пыталась она поддержать деловой тон, он непременно уводил разговор в другую сторону. А может быть у неё уже на этой почве обострение. Она уже не могла смело гарантировать свою адекватность в данном вопросе. Везде казались сплошные намёки. Вероятно, уровень её озабоченности начал зашкаливать, а его лёгкая ирония выводила из себя.

‑ Зачем? – наконец она задала вопрос, который её интересовал более всего. ‑ Скажи, зачем переводить меня на должность… на работу, в которой я ни черта не понимаю, а потом давать мне наставника для моего обучения? Зачем напрягать ради меня кучу людей, у которых полно своей работы?

‑ Предпочитаешь увольнение? – вкрадчиво спросил он, но она почувствовала, что воздух вокруг них сгущается. Разве можно от него получить нормальный ответ на прямо поставленный вопрос. И не мечтайте! Данте… и… чёрт дери его фамилию, не отличался умением нормально выражаться.

‑ Нет, ‑ уверенно заявила она. ‑ Если бы мне это было нужно, я не стала бы ждать, пока ты это сделаешь. Ушла бы сама.

‑ Вот и я думаю, что это было бы слишком мелочно с моей стороны – уволить тебя из‑за… как ты это назвала? …весёлого девичника? – на первый взгляд беззлобно закончил он.

‑ Весьма великодушно с твоей стороны, ‑ не удержалась она от колкости, чувствуя всё же, что её заносит. Надо бы прекратить разговор, но уже не могла.

‑ Это не великодушие. И не благородство, ‑ тень холодной ироничной улыбки промелькнула на лице. ‑ Я не меценат и не спонсор, и благотворительностью не занимаюсь в любой форме. Но трусливым и малодушным никогда не был.

‑ Тогда зачем? – снова спросила она, настаивая на своём.

‑ Зачем? – Он сделал паузу. ‑ Всё просто. Не представляю, как буду работать с женщиной, глядя на которую у меня возникает только одна мысль. – Тут он снова остановил свою речь и, дождавшись у неё на лице выражения немого вопроса, продолжил: ‑ Мысль, что я хочу её трахнуть. Всё утро думаю, где на твоём платье молния.

Он ещё не договорил, а она уже вскочила с кресла. И на этот раз не стала дожидаться разрешения покинуть кабинет. Резко развернулась, чтобы рвануть к двери, но не успела. Он перехватил её сзади, прижал к себе и они оба застыли на месте, слегка ошеломлённые этим первым таким тесным контактом. В нос ударил резкий аромат его парфюма, голова закружилась. Он и до этого будоражил её обоняние, одурманивал, и не заметить этого было выше её сил. Но и вдохнуть было боязно, не решалась сделать даже это движение. Казалось, это спровоцирует его, ведь они и так зашли слишком далеко. Все это время она пыталась разогнать теплоту, что зарождалась между лопаток и спускалась вниз, вызывая испарину на спине. В глаза бросилась обстановка кабинета, ещё больше убеждая в неправильности их отношений. Она на работе! Они на работе!

Данте прижал её стройное тело крепче, явственно осознавая, что это было именно то, что он так хотел сделать. Но для удовольствия этого было ничтожно мало и первые приятные ощущения от соприкосновения с ней тут же превратилось в пытку, потому что он прекрасно понимал, что здесь они этого не сделают, здесь, в своём кабинете, он не стащит с неё платье и не займётся с ней страстным сексом, как бы ни хотелось.

Она всё‑таки вздохнула, глубоко, так что платье на груди натянулось, и отклонила голову в сторону, почувствовала его тёплое дыхание на шее. Отстранилась, но безуспешно.

‑ Прекрати… ‑ как‑то сумела сказать.

Заверещать? Глупо. И он это знал. Прекрасно знал, что она не будет вопить и верещать. Оставалось только покрепче вцепиться в запястья и не дать его рукам шарить по собственному телу.

‑ А что ты так разволновалась, Птичка? – ласково спросил он.

‑ Оставь свои намёки.

‑ Какие же это намёки? Я тебе прямо говорю. Всё как есть. Ну так, где же у нас молния? Здесь? – Он провёл указательным пальцем по шву на платье вверх от бедра до груди, очертив плавный изгиб её талии. ‑ Или здесь?

Она снова замерла. Застыла пришпиленная к полу, словно он не пальцем водил по её талии, а раскалённым железом. Дыхание участилось, а тело налилось тяжестью. Не смогла остаться равнодушной и самое обидное, что для этого не нужно было изобретать изощрённых способов. У него и так всё получилось.

‑ Забудь… ‑ Энджел не договорила, потому что дыхание стеснилось и во рту пересохло, когда он скользнул пальцами по шее, убрал волосы и взялся за «собачку» на молнии. Сердце выпрыгивало из груди, она поняла, что у неё нет ни единого шанса помешать ему, только надеяться на его благоразумие. Плавно он оттянул вниз крохотный «язычок», а она сдавленно пискнула, выражая свой протест, но он не слушал, продолжая расстёгивать платье.

‑ Данте!

Он хотел всего лишь подразнить её, но остановиться не смог. Сантиметр за сантиметром он тянул вниз злосчастную «собачку» и прекратил, как только она возмущённо воскликнула. Дотронулся кончиками пальцев до обнажённого участка тела и провёл линию вдоль по позвоночнику вверх, наслаждаясь теплотой и мягкостью кожи.

Такое приятное прикосновение… Нежное и сладостное…

Платье было расстёгнуто всего лишь до уровня лопаток, но и этого вполне хватило, чтобы почувствовать себя абсолютно голой.

‑ Ну, так, почему это тебя так сильно волнует? У тебя же всё решено… есть жених, скоро свадьба. Кстати, когда планируется это прекрасное торжество двух любящих сердец? – тут он дал себе волю и вложил в слова весь свой сарказм. – Ты ведь всё решила и ничего не собираешься менять, да?

‑ Да! – поразилась силе своего голоса. ‑ Я всё решила. И ничего менять не собираюсь. Меня абсолютно всё устраивает в моей жизни. И если ты дашь мне спокойно работать, я буду просто счастлива! – закончила она не так твёрдо как начала, а всё потому, что он коснулся губами шеи. Не поцеловал, а просто прикоснулся. Тепло, даже горячо, очень ощутимо. Знакомо, вызывая бурную реакцию в каждой клеточке тела.

Приятно и запретно. И так плохо, что нужно выбирать, а не наслаждаться. И так мучительно, что нужно остановиться…

У неё в ушах отдавался бешеный стук собственного сердца. А может быть и его тоже, слишком крепко он её прижал.

«Нужно остановиться, пока не поздно…»

«Пожалуйста, прекрати…»

‑ Вот видишь, ‑ тихо сказал он, и в голосе его не было ни капли язвительности, ‑ мы не сможем работать вместе. Лети, Птичка… ‑ он резким движением застегнул молнию, потом медленно убрал руки. Она и не вырывалась, хотя и он не держал, только дышала чуть чаще, чем обычно. Он отступил на шаг, а она повернулась к нему и одёрнула платье, разгладила всё несуществующие складочки. Теперь некуда спешить, а нужно успокоиться, иначе её горящее лицо в приёмной скажет всё само за себя.

Дата добавления: 2015-05-06