ЧАСТЬ III 8 страница

Гарри уже звонил и просил ей передать, что задерживается в городе, а у Нанни, по счастливому совпадению, был выходной, и она уехала в Бристоль навестить свою сестру. Перед‑отъездом Нанни подозрительно посмотрела на заплаканное лицо Пич, но промолчала, а Пич терпеливо выслушала все наставления, когда и что делать с мистером Вилом. Она посмотрела из окна, как садовник увозил Нанни по дороге на станцию, потом достала из шкафа чемодан и начала складывать вещи Вила. Ее сын лежал в кроватке и спокойно спал, а она, нервничая и торопясь, роняла игрушки и кульки. Свой чемодан она сложила прошлой ночью, и он уже был уложен на заднее сиденье «курмона». Стащив чемодан с вещами Вила вниз, она быстро вышла из дома и зашагала к гаражу по гравию, хрустевшему у нее под ногами. Пич втиснула чемодан между задним и передним сиденьями, жалея, что у нее такая маленькая машина, а затем бросилась обратно в дом, завернула Вила в голубое одеяльце и положила в ручную походную кроватку. Взяв ее в одну руку, перекинула через плечо свою сумку, а другой рукой подняла туго набитую сумку с чистыми пеленками и бутылочками. Она подумала, что со стороны ее можно принять за беженку. А может, она и была ею? Пич убегала от Гарри так, как другие женщины бежали от врага.

Она бросила последний взгляд на Лаунсетон‑Холл, перед тем как тронуться в путь. Он выглядел мирно и безмятежно под таким же мирным апрельским небом, только вдали были видны быстро приближающиеся облака. Все было таким же, как и много веков назад.

К своему удивлению, Пич получала удовольствие от путешествия. Ла‑Манш был спокоен, как тихий пруд, и она гуляла по палубе парома с Вилом на руках, которого тепло укутала от ветра, дующего с моря. Пич улыбалась и показывала ему чаек, Дувр и удаляющийся берег Англии, как будто он мог понять, что она говорила. А кто знает? То, что он не умел разговаривать, еще не значило, что он ничего не понимает. Интересно, подумала она, будет ли Вил скучать по своему отцу, но Гарри никогда не брал его на руки, только изредка видел его, чистенького и аккуратненького, после купания. Гарри никогда не кормил его из бутылочки и не говорил, что любит малыша, как это делала Пич. Она просто будет любить его еще больше, чтобы он не почувствовал, что отца нет рядом. Ведь она была уверена, что никогда не вернется к Гарри. Никогда.

Пич быстро проехала через Кале и направилась в Париж. Она решила заночевать в Иль‑Сен‑Луи, а на следующий день сесть в поезд, идущий на юг. Как прекрасно вернуться во Францию, снова говорить по‑французски, не стараться выглядеть по‑английски, чтобы быть частью того мира, к которому принадлежал Гарри. Настроение Пич все более улучшалось по мере того, как она приближалась к Парижу, она произносила вслух по‑французски дорожные указатели, чтобы просто слышать их названия, подпевала песням, которые передавало радио Парижа, останавливалась, чтобы купить хлеба и немного сыра, которые ела, пока кормила Вила из бутылочки. Пич была дома.

– Это нечестно, бабушка, – рыдала Пич. – Это просто нечестно со стороны Гарри – так поступить со мной. Я доверяла ему. Я любила его!

– Любила? – переспросила Леони.

Пич подняла заплаканное лицо и посмотрела на свою бабушку. Леони держала Вила у себя на коленях, а малыш играл ее великолепным жемчугом, пытаясь засунуть себе в рот, но вместо рта попадая себе в глаза.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Пич.

– Ты сказала «любила». Ты не любишь больше Гарри?

– Да… Нет… Ну, я не знаю. Я не знаю, что чувствую, только я несчастна.

– Конечно, тебе больно, – ответила Леони, забирая свой жемчуг из липких ручек ребенка и давая вместо них игрушку. – Ты ревнуешь, растеряна, чувствуешь себя обманутой, случайно узнав то, что все вокруг знали. Но спроси себя, Пич, не ведет ли себя Гарри сейчас так, как раньше, – до того, как женился на тебе? Не ты ли сама преследовала Гарри, когда он был женат на Августе, – так же, как эти женщины сейчас преследуют его, когда он женат на тебе?

Пич ошарашенно смотрела на бабушку. Она приехала сюда, чтобы ее пожалели, успокоили и отнеслись к ней как к больной, которой хочется ласки, пока она не почувствует себя достаточно окрепшей для дальнейшей жизни.

– Что ты такое говоришь, бабушка? – сбитая с толку, спросила она.

– Ты знаешь, что я никогда не одобряла твой побег с Гарри и не одобряла того, что ты вышла за него замуж. Он стал твоей навязчивой идеей с пятнадцатилетнего возраста, ты идеализировала его, а сейчас оказалось, что твой идол стоит на глиняных ногах. Но Гарри не изменился, он точно такой же, каким и был. Ты была настолько одержима созданным тобою образом, что не смогла разглядеть правду. А сейчас уже слишком поздно.

– Слишком поздно?

– Ты замужем, и у тебя ребенок от Гарри. Гарри никогда не позволит забрать у него сына. Он скоро приедет за тобой, Пич, и если ты скажешь ему, что уходишь, он заберет у тебя Вила.

– Он не сможет сделать этого. – Пич содрогнулась от ужаса. – Он не может забрать у меня Вила. Я его мать!

– А в английском суде Гарри заявит, что ты слишком молода, неопытна, притом иностранка и что ты – безответственная мать. Он скажет, что ребенку будет лучше, если он станет воспитываться в Лаунсетон‑Холле в своей семье, и что он может обеспечить ребенку солидную материальную базу. И все это так, Пич, он может доказать, что ты была слишком молода для замужества. Если бы не было ребенка, я бы посоветовала тебе развестись с Гарри. Но сейчас… – вздохнула она, – Пич, дорогая, ты до сих пор витаешь в облаках и романтических мечтах. Сейчас ты должна взять себя в руки и пытаться спасти ваш брак ради ребенка.

– Все, что ты говоришь, – правда, – грустно призналась Пич, – Гарри был моим идолом. И я действительно вела себя скверно и эгоистично. Мне не было дела до чувств Августы, когда я встречалась с Гарри, – я думала, кроме нас, это никого не касается, что в мире существуем только он и я.

– А сейчас вас трое. – Леони протянула Вила Пич, и малыш засмеялся, радостно брыкая ножками. – Серьезно подумай, что ты будешь делать, Пич, – предупредила она, – потому что нет ничего более грустного на свете, чем не иметь возможности быть рядом со своим ребенком. Я‑то знаю. Так случилось со мной.

Пич прижала ребенка к себе, словно испугавшись, что он растает в облачке дыма. Она знала, что Эмилия, ее мать, воспитывалась Эдуардом д’Îðåâèëëåì â Áðàçèëèè, íî íèêîãäà òî÷íî íå çíàëà ïî÷åìó, õîòÿ è ïîäîçðåâàëà, ÷òî â ýòîé èñòîðèè áûë çàìåøàí åå äåä. Æèëü äå Êóðìîí.

– Íî ýòî – äðóãàÿ èñòîðèÿ, – ðåçêî îáîðâàëà ñâîè âîñïîìèíàíèÿ Ëåîíè. – Ñåé÷àñ ìû äîëæíû ïîäóìàòü î Âèëå è åãî áóäóùåì. È î òâîåì ñ÷àñòüå, Ïè÷.

– ß íå ïîçâîëþ åìó çàáðàòü Âèëà, – ãíåâíî âñêðè÷àëà îíà, – è ÿ íèêîãäà íå âåðíóñü ê Ãàððè. Íèêîãäà! Íèêîãäà!

– Ïè÷, – âçäîõíóëà Ëåîíè, – êîãäà òû, íàêîíåö, ïîâçðîñëååøü?

Ãàððè è Íàííè Ëàóíñåòîí ïðèåõàëè íà ñëåäóþùåé íåäåëå.

– Ìíå î÷åíü æàëü, Ïè÷, – ñêàçàë Ãàððè, ãëÿäÿ íà íåå ñâîèìè ñâåòëî‑çåëåíûìè ãëàçàìè. – ß íå õîòåë ïðè÷èíèòü òåáå áîëü.

– À êàê æå Àâãóñòà?! – çàêðè÷àëà Ïè÷, íå â ñèëàõ ñäåðæàòü áîëü â ãîëîñå.

Ãàððè âçäîõíóë.

– Àâãóñòà è ÿ âñåãäà áûëè äðóçüÿìè. Ìû äîëæíû áûëè âñòðåòèòüñÿ, ÷òîáû îáãîâîðèòü êîå‑êàêèå ôèíàíñîâûå äåëà. Ïîîáåäàëè â «Ðèöå». Îáåä çàíÿë áîëüøå âðåìåíè, ÷åì ÿ ïðåäïîëàãàë. Ýòî ñîâñåì íå òî, î ÷åì òû ïîäóìàëà.

Ïè÷ íåäîâåð÷èâî ñìîòðåëà íà íåãî. Îíà çíàëà, ÷òî Ãàððè ñîñòàâèë ôèíàíñîâûé äîãîâîð ñ Àâãóñòîé ïðè ðàçâîäå, è, âîçìîæíî, èì è íàäî áûëî ÷òî‑òî îáñóäèòü. Íî ìîãëà ëè îíà åìó ñåé÷àñ âåðèòü?

– Ïîñëóøàé, – ïðåäëîæèë Ãàððè, – äàâàé îòîøëåì Íàííè îáðàòíî â Ëîíäîí âìåñòå ñ ðåáåíêîì, à òû è ÿ óñòðîèì êàíèêóëû. Òîëüêî òû è ÿ. ß îòâåçó òåáÿ íà êàêîé‑íèáóäü òðîïè÷åñêèé îñòðîâ, óêðàøó òåáÿ òàì ãèðëÿíäàìè èç ãèáèñêóñà, è ìû íà÷íåì âñå ñíà÷àëà. Èëè ìîæåì îòïðàâèòüñÿ â Âåíåöèþ, îñòàíîâèìñÿ â ïðåêðàñíîì ñòàðèííîì ïàëàööî è ïðèòâîðèìñÿ, ÷òî òû – ïðèíöåññà âðåìåí Ðåíåññàíñà. Âûáèðàé ñàìà.

Ïè÷ áûëà óâåðåíà, ÷òî îí ãîâîðèë îò äóøè. Íî ÷òî áóäåò…

Âåíåöèÿ áûëà ïðåêðàñíà. Èìåííî òàêîé è ïðåäñòàâëÿëà åå ñåáå Ïè÷ ïî ðàññêàçàì äðóçåé, óæå ïîáûâàâøèõ òàì ðàíüøå. Âåíåöèÿ êðàñèâà äàæå â äîæäëèâóþ ïîãîäó. Îíè ìåäëåííî ïëûëè âäîëü òóìàííûõ êàíàëîâ â âåëèêîëåïíûõ ãîíäîëàõ ñ âûñîêèìè íîñàìè, çàãëÿäûâàþùèìè â îêíà ñòàðèííûõ äâîðöîâ, è ëþáîâàëèñü ïðåêðàñíûìè âèäàìè ãîðîäà. Ñòîÿëè íà ïëîùàäè Ñâÿòîãî Ìàðêà è íàáëþäàëè çà ïîòîêàìè âîäû, áóðëÿùåé ïî åå êðàÿì è ãðîçÿùåé ïîãëîòèòü åå âñþ. Îíè ïèëè «áåëëèíè» â áàðå, êîòîðûé ïî ñëó÷àéíîñòè íîñèë èìÿ Ãàððè. Ãàððè ïîâñþäó áðàë ñ ñîáîé áëîêíîò, êóäà êðàòêî çàïèñûâàë ñâîé âïå÷àòëåíèÿ, ãîðîäñêèå ñöåíêè, óñëûøàííûå îáðûâêè ðàçãîâîðîâ, êîòîðûå ïðèâëåêàëè åãî âíèìàíèå. È êàæäûé ïîëäåíü îíè çàíèìàëèñü ëþáîâüþ â ðîñêîøíîì íîìåðå îòåëÿ «Êèïðèàíè», íî îí áîëüøå íå îïèñûâàë åå â ñâîåì áëîêíîòå, êàê äåëàë ýòî ðàíüøå, â èõ ïåðâûå âñòðå÷è.

Ëåæà ðÿäîì ñ Ãàððè, Ïèí èçó÷àëà åãî ëèöî, âñïîìèíàÿ, êàê ðàçãëÿäûâàëà åãî â òó íî÷ü, ñ òîé òîëüêî ðàçíèöåé, ÷òî ñåé÷àñ îíà õîòåëà óâèäåòü ïðàâäó. Ãàððè íå áûë æåñòîêèì. Çà ïðåêðàñíîé âíåøíîñòüþ ñêðûâàëñÿ áåçâîëüíûé è ñëàáîõàðàêòåðíûé ÷åëîâåê. Çàâòðà, íà ñëåäóþùåé íåäåëå, ÷åðåç ìåñÿö êðàñèâàÿ äåâóøêà çàçûâíî óëûáíåòñÿ åìó, è îí çàáóäåò âñå ñâîè îáåùàíèÿ. Ãàððè íèêîãäà íå ñìîæåò èçìåíèòüñÿ.

Ïè÷ óòêíóëàñü ëèöîì â ïðîõëàäíûå ïîäóøêè, ïðèñëóøèâàÿñü ê ïëåñêó âîäû, áüþùåéñÿ î âûñòóï çäàíèÿ. Îíà óæå ïîíÿëà, ÷òî íå ëþáèò Ãàððè. Ïè÷ áûëà ìîëîäà, íàèâíî îäåðæèìà ìå÷òîé î íåì, à ñåé÷àñ îíà äîëæíà îñòàòüñÿ ñ íèì òîëüêî ðàäè Âèëà. Îíà ïîäóìàëà î áåñêîíå÷íîé ÷åðåäå îäèíîêèõ äíåé, îæèäàâøèõ åå â Ëàóíñåòîí‑Õîëëå, êîãäà Ãàððè áóäåò îïÿòü îòðåçàí îò íåå ñòåíàìè êàáèíåòà, óéäåò â ñâîé ñîáñòâåííûé ìèð, è ïî÷óâñòâîâàëà, êàê ñëåçû íàâåðíóëèñü íà ãëàçà.

«Äåðüìî, – ñåðäèòî âûðóãàëàñü ïðî ñåáÿ Ïè÷. – Ñåé÷àñ íå âðåìÿ äëÿ ñëåç. Äîñòàòî÷íî ÿ ïðîëèëà èõ èç‑çà Ãàððè. Ïîðà êàê‑òî íàëàæèâàòü ñâîþ æèçíü». Îíà âñïîìíèëà, êàê êîãäà‑òî, ñòîÿ ïåðåä ïîðòðåòîì ñâîåãî äåäà äå Êóðìîíà, ïîëíàÿ þíîøåñêèõ èäåàëîâ è óñòðåìëåíèé, ïîîáåùàëà åìó, ÷òî ñäåëàåò âñå, ÷òîáû èìÿ äå Êóðìîí âíîâü îêàçàëîñü ðÿäîì ñ «Ðîëëñ‑Ðîéñ», «Áåíòëè» è «Ìåðñåäåñ». Òåïåðü íàñòàëî âðåìÿ ïîäóìàòü, êàê âûïîëíèòü ñâîå îáåùàíèå.

Ïè÷ ïðîìîêíóëà ñëåçû óãîëêîì ïîäóøêè. Õâàòèò. Áàáóøêà ïðàâà. Ïðèøëî âðåìÿ ñòàòü âçðîñëîé.

Ноэль отпраздновал свое назначение в «Грейт Лейкс Моторс корпорейшн» на должность управляющего отделом тем, что купил старую квартиру Скотта Харрисона. Он каждый день проезжал мимо этого здания, направляясь на работу на своем новеньком белом «грейт лейкс‑купе» с бежевым салоном и радиоприемником фирмы «Блаупункт». Это был большой скачок от того «шевроле», который он имел раньше. Как‑то раз Ноэль остановился возле этого здания, движимый каким‑то подсознательным чувством. Сейчас оно не выглядело таким шикарным, как двенадцать лет тому назад, когда он впервые попал сюда. Следы запущенности были заметны на потертом сером ковре и давно не чищенных медных дощечках лифта. Но, услышав, что несколько квартир выставлено на продажу, Ноэль уже знал, что хочет жить здесь. Одной из них оказалась квартира Скотта. Ноэль обошел пустые, безликие комнаты, из широких окон которых были видны башни Детройта, вспоминая былое. Перед ним возник призрак голодного, испуганного четырнадцатилетнего мальчишки, одетого в мягкий кашемировый халат Скотта, впервые в жизни пьющего, чуть не совращенного…

Дата добавления: 2015-05-06