Бухта Пиргос 1 страница

Год

Годы

Афины

Год

Год

Афины

Год

Вовсе не мысли о предстоящем путешествии лишили меня сна. О нет! Сон не шел ко мне потому, что я все время думала о том, что снова возвращаюсь в те места, воспоминания о которых я задвинула в самые дальние закоулки своей памяти. Так прячут на самое дно комода ненужную вещь или вышедшее из моды платье. Что я почувствую, когда увижу те перемены, которые произошли на острове за минувшие годы? Это все равно что столкнуться с человеком, с которым встречался, когда он переживал пору цветущей молодости, а теперь уже успел превратиться в ветхого старца.

Перестань накручивать себя! Какое все это имеет значение сейчас? Никто тебя не узнает, никому нет до тебя дела. Я безвольно откинулась на спинку своего любимого кресла и уставилась на фотографию в серебряной рамочке. Любительский снимок, запечатлевший улыбающихся Эвадну и Уолтера где‑то на природе.

– А все ты виновата, сестричка! – пробормотала я вполголоса. – Разве могли мы тогда предположить, что дипломатическая карьера Уолтера так круто изменит мою жизнь? Разве знали мы, что весь мой маленький мирок вдруг сорвется со своей оси и понесется вскачь не разбирая дороги? Ах, моя дорогая Эффи! То воистину были дни нашей славы! Жаль только, что мы и подумать не могли о том, как мало времени нам осталось провести вместе…

Диана сдержала слово и записала себя и Пенни на курсы Красного Креста. Более того, ей даже удалось убедить леди Фабию оказать честь местному комитету Красного Креста своим патронажем. Под непосредственным руководством матери было организовано несколько экскурсий по окрестностям для больных детей, а также развернута на улице продажа национальных флажков с благотворительной целью.

Занятия на курсах оказались гораздо интереснее, чем ожидала Пенни. Очень скоро она уже научилась останавливать кровотечения, делать перевязку из любых подручных средств в случае переломов, накладывать повязки на локтевые суставы и делать искусственное дыхание утопающему. Пенни охотно участвовала в ролевых играх. Изображая из себя то пациента, то санитарку, старательно конспектировала все лекции и в конце концов, успешно сдав экзамены, получила соответствующий сертификат. Ей даже выдали форму медсестры запаса, и она с гордым видом красовалась в ней возле кареты «Скорой помощи» на ежегодной ярмарке, устраиваемой в графстве, искренне желая, чтобы вдруг кому‑нибудь из посетителей стало плохо и она смогла бы в полном блеске продемонстрировать все приобретенные умения и навыки. Но больше всего ей хотелось проверить саму себя на практике. Хватит ли у нее присутствия духа, не испугается ли она крови, не испытает ли чувства брезгливости в первый момент?

Много было разговоров о том, что началось формирование списков резервистов, которых могут привлечь к работе в госпиталях в случае начала войны. В воздухе витало ощущение чего‑то страшного, надвигающегося на Европу. Кто знает, вдруг в один прекрасный день это страшное может перекинуться с континента и сюда, в Великобританию.

Эвадна наконец улетела к мужу в Афины. На прощальном ужине с морем пролитых слез она взяла с отца честное слово, что тот обязательно отпустит Пенни в сопровождении Дианы погостить у сестры, как только они с Уолтером окончательно обустроятся на новом месте.

– Папочка, мне будет намного легче переносить разлуку с вами, зная, что девочки вскоре приедут ко мне. Ну пожалуйста! – Эффи устремила умоляющий взгляд своих огромных синих глаз на отца.

Но вот Эффи уехала, одна неделя сменяла другую, принося все новые и новые письма от сестры в конвертах, разукрашенных яркими марками. Эффи подробно описывала дипломатические приемы на пленере, среди пальм и оливковых рощ. К письмам обязательно прилагались фотографии. Эффи с мужем, удобно устроившись под огромным солнцезащитным тентом, потягивают какие‑то экзотические коктейли. А вот они на мулах отправляются куда‑то в горы на воскресный загородный пикник. Целая пачка снимков, запечатлевших вылазки в горы или на море. Вилла «Артемзия», на которой поселились молодожены, тоже выглядела на фотографиях просто шикарно, словно сошла с экрана какого‑нибудь голливудского фильма. Словом, письма домой шли регулярно, но ни одно из них не содержало приглашения в гости. Неужели Эффи забыла о своем обещании?

Между тем мать развернула планомерную подготовку к предстоящему сезону, твердо вознамерившись вывести Пенни в свет именно в этом году.

– А вдруг война? Я хочу определиться с тобой еще до того, как нам здесь объявят боевую тревогу. Надеюсь, Невилл Чемберлен сделает что‑то путное, чтобы остановить этого недомерка Гитлера. Иначе тот может сорвать все наши планы.

Пенни часто виделась с Дианой, та во многом заменила ей старшую сестру, по которой она очень скучала. Очередной поклонник Дианы готовился приступить к несению службы на одном из боевых кораблей королевского ВМФ, Зан пропадал на военных учениях в Девоне. Предстоящее лето пугало Пенни рутиной светских мероприятий. Мать постарается засветиться вместе с ней на каждом из них, и так будет продолжаться до тех пор, пока в Шотландии не откроется охотничий сезон.

И вот, когда Пенни потеряла уже всякую надежду дождаться заветного приглашения, оно наконец пришло.

Уверена, что Пенни будет счастлива навестить нас в Афинах еще в этом году. Ведь кто знает, что будет через год. Вдруг начнется война? Диана собирается ко мне в гости на несколько недель. Поэтому девочки могут отправиться в дорогу вместе. Мамочка, обещаю, я присмотрю за Пенни как положено. Пожалуйста, отпусти ее ко мне! Встреча с Пенни поднимет мне настроение. Я последнее время чувствую себя крайне неважно. Доктор говорит, что к декабрю мне обязательно полегчает. Да, мамочка! Все правильно! Дитя медового месяца должно появиться на свет именно в декабре. Пожалуйста, не волнуйся за меня! Рожать я буду только дома. Но разве это не чудесная новость, а?

Письмо Эффи произвело настоящий фурор. Леди Фабия часами не отходила от телефона, и мало‑помалу приглашение сестры трансформировалось уже в материнское волеизъявление, получив следующую интерпретацию: «Мы решили отправить Пенелопу в Афины. Для общего развития и для завершения образования. Конечно, под присмотром Эвадны. Я вам еще не говорила, что в декабре мы ждем счастливого прибавления семейства? В этой ситуации Пенелопа станет для сестры таким подспорьем…» Словом, по всему выходило, что идея отправить младшую дочь в Грецию принадлежала исключительно матери.

Началась не менее крупномасштабная подготовка к путешествию. И снова бесконечные хождения по ателье: дочь должна располагать модным гардеробом, соответствующим почти тропическому климату Греции. Была заказана дюжина летних платьев из хлопка и льна, куча босоножек и сандалий, а также приобретен комплект элегантных кожаных чемоданов.

Эвадна не замедлила прислать список того, что обязательно должна прихватить с собой Пенни уже для нее. На первом месте в этом списке значилась большая банка конфет с лакрицей. Сестра написала, что просто умирает, так ей хочется сейчас этих лакричных сладостей.

Отъезд наметили на конец июля, еще до того, как родители отправятся на охоту в Шотландию. Из Парижа девушки Восточным экспрессом выедут в Афины. Пенни просто сгорала от нетерпения. Наконец‑то начинается по‑настоящему взрослая жизнь. Она умудрилась прочитать все книги по истории Греции и об Афинах, которые смогла достать. Она также обратилась за помощью к отцу, чтобы тот помог ей усовершенствовать греческий язык. Ей хотелось прибыть в Грецию во всеоружии и быть готовой к любым событиям и встречам. У Эффи и Уолтера, должно быть, много интересных друзей, там такая разнообразная светская жизнь. А еще у нее появится реальная возможность заняться изучением археологии, или ей хотя бы позволят посетить наиболее известные памятники древности. Может быть, она даже случайно встретит там Брюса Джардина. А потому вопрос экипировки занимал Пенни как никогда ранее.

Отъезд из Лондона запомнился Пенни вокзальной суетой, мельтешением носильщиков на перроне, толпами пассажиров, грудами чемоданов и баулов, клубами дыма над платформой. Пересаживаясь на Восточный экспресс в Париже, она с некоторым благоговением разглядывала темно‑синие спальные вагоны, украшенные золотыми литерами. «Я прямо как настоящая кинозвезда», – думала она, и сердце замирало в радостном предвкушении. Диана пребывала в минорном настроении, вызванном расставанием с кавалером‑моряком. Правда, она надеялась, что его корабль в ходе плавания бросит якорь и в Греции и тогда они смогут снова увидеться.

А пока обе девушки рассеянно разглядывали проносившиеся за окнами купе пейзажи. Поля былых сражений, старинный кафедральный собор на берегу Рейна, показавшиеся на горизонте очертания Альп. Названия станций и городов мелькали, не откладываясь в памяти: Страсбург, Карлсруэ, что‑то еще… А как приятно было, переодевшись в нарядное вечернее платье, шествовать в вагон‑ресторан на ужин. Роскошная жизнь, точно такая, как ее описывают во всяких романах. И чем скорее поезд мчал их по Европе, тем дальше уносились в прошлое картинки размеренного существования в Стокенкорте с массой ограничений и запретов. Какое удовольствие просыпаться каждое утро в роскошном купе, обшитом деревянными панелями, в котором спальные места легко трансформировались в удобные диваны, придавая их временному жилищу сходство с гостиной, и знать, что совсем скоро они минуют Ниццу и возьмут прямой курс на Афины. А там… там ее ждет уже совсем другой мир!

Всю дорогу Диана усердно зубрила французский и немецкий, освежая в памяти знание этих языков. Вообще она оказалась отличной попутчицей. В свою очередь Пенни корпела над учебником Берлица по новогреческому, который она приобрела незадолго до отъезда. Ее ни на минуту не покидало чувство радостного возбуждения. Какая молодец Эвадна! Ведь это же именно она сделала ей такой грандиозный подарок.

Но вот и конечный пункт их путешествия! Стоя на перроне и разминая слегка онемевшие от долгого сидения ноги, Пенни почувствовала, как волна зноя ударила ей в лицо и накрыла с головой. Так вот что это такое – Афины! В первую минуту ее оглушил рев автомобильных сирен, крики, шум, гам. Глаза слепило от ярких красок, пряные запахи и ароматы наплывали со всех сторон. Как в этой круговерти отыскать родные лица? А потом она увидела радостно машущих им Эвадну и Уолтера. Эвадна протиснулась сквозь толпу встречающих и обняла сразу обеих девушек и каждую одарила поцелуем в щеку. Такое откровенное проявление чувств несколько озадачило Пенни.

– Привыкай, сестричка! – тут же развеяла ее сомнения Эффи. – В Европе все целуются при встречах. Тут так принято. Ах, как я рада видеть вас! Правда, сейчас не самое лучшее время года. Очень жарко. Я не стала писать об этом маме, не рискнула. Побоялась, что она испугается и не отпустит тебя, Пенни. Пожалуйста, постарайся не загореть! Иначе мама убьет меня. Ты же знаешь ее представления о красоте: интересная бледность и всё в этом роде.

Пенни, в свою очередь, не сводила восхищенного взгляда с сестры. Та выглядела настоящей красавицей. Белое льняное платье с рукавами в три четверти, с отложным матросским воротником и такими же манжетами. На голове – соломенная шляпа с широкими, опущенными вниз полями, тоже выдержанная в бело‑голубых тонах военно‑морской тематики. В таком наряде, должно быть, совсем не жарко, подумала Пенни.

В первую минуту ей показалось, что они даже не расставались с сестрой, но, присмотревшись к Эффи повнимательнее, Пенни увидела, что та бледна и лицо у нее осунулось. Подошедший Уолтер терпеливо дожидался в сторонке своей очереди. Но вот поток радостных восклицаний иссяк, и он поприветствовал каждую из девушек формальным рукопожатием. Зять предстал перед Пенни в сильно помятом костюме изо льна и в панаме. Он сопроводил дам до автомобиля с открытым верхом, который был припаркован на выходе из вокзала, усадил их в салон и проследил за тем, чтобы багаж был надлежащим образом уложен и привязан сзади.

– Ты не забыла про конфеты с лакрицей? – набросилась Эффи на сестру. – Иначе я тут же отправлю тебя за ними обратно! Эти конфеты мне даже снятся. Впереди у нас просто прекрасное время! Не могу дождаться, когда начну показывать вам все местные достопримечательности.

– Попрошу тебя, Пенни, присмотри за ней! – обратился Уолтер к свояченице. – Строго следи за тем, чтобы она отдыхала после обеда и не выходила лишний раз на жару.

– Не волнуйся! – вставила слово Диана. – Мы теперь обе дипломированные сестры запаса. Даже значки имеем. Правда, Пенни?

Первые несколько дней девушки привыкали к жаре. Они выбирались только на вечерние прогулки, когда небо розовело от лучей уже заходящего солнца. Потом наступало время ужина в фешенебельных ночных клубах, где было полно иностранцев, развлекавшихся в компании своих коллег и знакомых. На всех этих заведениях лежал отпечаток рафинированной роскоши и богатства, резко контрастировавших с бедными кварталами города, мелькавшими за стеклами их лимузина.

Сам город оказался небольшим, но очень элегантным, фасады домов были выкрашены преимущественно в белый цвет, который буквально слепил на ярком солнечном свету. Широкие бульвары, обрамленные рядами стройных кипарисов, площади в окружении апельсиновых деревьев и цветущих кустарников розового олеандра. Все тротуары на площади Конституции заставлены синими столиками открытых кафе. Усевшись за одним из таких столиков, можно было часами наблюдать снующую мимо толпу прохожих или в полной мере наслаждаться роскошью гранд‑отеля «Бретань», опять же наблюдая за тем, как прожигают жизнь богатые постояльцы.

Пенни каждой клеточкой своего тела впитывала в себя раскаленное тепло тех мест, которые ранее видела только на открытках: Парфенон, Акрополь, запутанные лабиринты улочек района Плака. Они бродили по городу в сопровождении надежного эскордахта из числа сотрудников посольства, которых специально приставил к ним Уолтер. Вместе они трапезничали на открытых верандах, наслаждаясь блюдами местной кухни. Узкие полоски осьминога с йогуртом, приправленным острой горчицей и мятой, насыщенный, густой соус с обилием бобовых и трав, золотистая фета, обильно сбрызнутая оливковым маслом, еще теплые, прямо с огня пирожные с заварным кремом.

И все вокруг радовало глаз необыкновенно ярким многоцветьем. С кованых решеток балконов свешивались целые заросли цветущей герани с пурпурно‑алыми соцветиями, стены домов были обвиты бледно‑сиреневыми глициниями, чернильно‑синие цветы ипомеи устилали буквально каждую пядь свободной земли, а рядом пенное облако прицветника, багряного, пурпурного, розового. В голове Пенни сами собой всплывали полузабытые фразы, и, к немалому удивлению, она обнаружила, что кое‑какие обрывки разговоров ей понятны. Люди здесь разговаривают только на повышенных тонах, интонации у всех резкие, отрывистые, словно приказы отдают. Но чем дольше она общалась с местными, тем больше в ней крепло чувство, будто ей давно знакома эта речь. Вот с чтением проблем было гораздо больше. Какая жалость, что ее, в отличие от брата, не учили древнегреческому.

Вилла Эвадны была прелестной: стены дома цвета розового бланманже, прохладные мраморные полы, высокие потолки, элегантная деревянная мебель. Ставни на всех окнах были закрыты наглухо. В летнее время года солнце здесь – главный враг: мгновенно выцветает обивка и рассыхается дерево. На ночь обычно включали вентиляторы, прикрепленные к потолку. Они мерно жужжали, немного разгоняя ночную духоту. Но все равно Пенни спала под одной только простыней и сеткой от мошкары и просыпалась рано утром, с первыми лучами солнца, уже заранее изнемогая от грядущего зноя.

В Афинах все оказалось совсем не так, как у них дома. Если намечалась экскурсия, то они отправлялись в путь рано утром, пока еще царила относительная прохлада, потом гуляли по городу, выпивали по чашечке крепкого кофе или свежий, только что выжатый апельсиновый сок, а затем шли на базар, торопясь успеть до его закрытия, ибо в полдень все вокруг закрывалось. Торговые ряды встречали их громкими криками продавцов, зазывающих к своему товару. Прилавки были завалены свежей рыбой, целые горы серебра, переливающегося на солнце. Названий большинства рыб Пенни раньше даже не слышала. Мясники бойко предлагали освежеванные тушки кроликов, у которых лишь на лапках болтались ошметки меха, на крюках висели бесчисленные тушки кур и индеек, а рядом на прилавке возвышались горы парной баранины и мяса молодых ягнят. Овощные ряды поражали разнообразием и экзотической формой предлагаемых продуктов. И опять целая радуга ярких красок, от которых рябило в глазах. Дворецкий Эвадны поднимался на восходе солнца и сразу же шел на рынок, чтобы купить все самое свежее. Девушки же шли на базар не столько за покупками, сколько для того, чтобы просто поглазеть на это пиршество красок, звуков и запахов. Какой контраст с их уныло‑спокойной рыночной площадью в Британии, заполненной такими же уныло степенными покупателями!

Поздний ленч, чаще всего в компании Уолтера, а затем обязательная сиеста. Потом небольшая прогулка по магазинам, визиты к друзьям Эвадны, каждый из которых спешил похвастаться своим роскошным ухоженным садом. В саду, удобно устроившись в тени лимонных деревьев, пили холодный лимонад или травяной чай без молока. Потом возвращались домой, переодевались к позднему ужину с друзьями и знакомыми из британской коммуны в одном из модных ночных клубов.

В Афинах было полно британцев, а потому светская жизнь била ключом. Коктейли, приемы, вечеринки, визиты, танцы в ночных клубах. Наверное, Эвадне скоро надоест вся эта бесконечная карусель в узком кругу одних и тех же лиц, размышляла Пенни. Она бы точно устала от такого однообразия. Несколько раз сестры и Диана выбирались на побережье Эгейского моря и большую часть времени проторчали там, сидя под большими зонтами. Радикальное изменение рациона плюс обилие сдобы, насквозь пропитанной медом, привели к тому, что у Дианы начались проблемы с желудком. Собственно, через такое проходят почти все, кто впервые приезжает в Грецию. Тошнота была такой сильной, что бедняжка целый день безвылазно проторчала в ванной комнате. Пенни изо всех сил старалась помочь подруге, применив на практике все свои скудные познания относительно мер, которые нужно предпринимать в случае несварения желудка.

На удивление всем, она проявила завидную расторопность и во всем остальном: быстро постелила постель для больной, прибралась в ванной комнате, что оказалось весьма кстати, так как бедняжку Эвадну тут же начинало мутить от всяких посторонних запахов. Уолтер поспешил вернуться на работу, оставив двух болящих на попечение Пенни. Когда для Дианы пришло время возвращаться домой, то в обратный путь она отправилась изрядно похудевшей и осунувшейся от всех пережитых неприятностей. Пенни не сильно расстроилась отъездом подруги. Ей хотелось какое‑то время побыть только с сестрой. Им еще столько надо обсудить. И потом, здесь полно магазинов, где продают такие изысканные одежки для новорожденных и всякие ткани для пошива распашонок. Нужно обязательно купить домой здешнего льна, батиста и кружевного шитья. Сестры прекрасно проведут оставшееся время вместе. Будут совершать ежедневные прогулки по красивейшему Национальному парку, вместе обедать, вести обстоятельные беседы обо всем на свете. И тогда, быть может, у нее появится реальная возможность сделать еще один шаг на пути к осуществлению своей главной цели. Имелся и весьма веский повод начать такой разговор.

– Ты ведь не забыла, Эффи? – проронила она в один из дней, когда они пили охлажденный кофе, заедая его пирожными с пропиткой из сиропа. – Мама сказала, что я еду в Грецию в том числе и для своего дальнейшего развития. Так вот, я хочу взять несколько уроков рисования. Ты не могла бы порекомендовать мне хорошего преподавателя?

– О, у меня полно знакомых молодых художников! – рассмеялась в ответ Эффи. – И каждый из них с большой готовностью предложил бы тебе свои услуги. Но, пожалуй, я не рискну доверить тебя никому из них… Надо подумать! Понимаю, тебе не хочется возвращаться домой. – Сестра замолчала, потом сняла солнцезащитные очки и окинула Пенни изучающим взглядом. – Ты стала совсем взрослой, сестричка. Настоящая газель! – Эвадна закурила и, улыбнувшись, сделала глубокую затяжку. – Курсы Красного Креста явно пошли тебе на пользу. Ты стала такой самостоятельной и ответственной. Мы с Уолтером откровенно восхищались тобой, наблюдая, как ловко ты справлялась с захворавшей Ди. А я ведь даже близко подойти к ней не могла. Если начнется война, то тебе прямая дорога в госпиталь. Надеюсь, и я смогу оказаться чем‑нибудь полезной.

– Но у тебя же будет маленький ребенок на руках.

– Для этого существуют няни. Знаешь, рождение ребенка едва ли вызовет серьезные перемены в нашей жизни. Взгляни на маму! Имея троих детей на руках, когда, скажи на милость, она отказывала себе в удовольствиях? Никогда!

Эвадна откинулась на спинку кресла и блаженно закрыла глаза, словно обдумывая собственные слова.

– И что хорошего? – возразила ей Пенни. – Мы в детстве совсем не видели маму. Можно сказать, нас вырастила няня.

Она наклонилась к столу и потянула через соломинку кофе.

– Но и плохого в этом тоже нет! А если ты так печешься о детях, то, вернувшись домой, я с радостью взвалю все хлопоты о младенце на тебя. Не вечно же мы будем здесь торчать! Хотя Уолтер говорит, что Греция вполне безопасное место. Гитлеру Южная Европа без надобности. Он оставляет все эти страны для Муссолини. Тот ведь вообразил себя новым цезарем.

Пенни неопределенно пожала плечами. Забавно было слушать, как Эффи повторяет все суждения мужа, будто это истина в последней инстанции. Неужели все замужние женщины с таким же благоговением внемлют речам своих супругов?

– Разумеется, я помогу тебе с малышом, когда он родится. Но пока мне хочется побывать в Британской школе археологии. Помнишь, как на балу во время вашей помолвки на следующий день устроили просмотр слайдов в библиотеке? Один человек рассказал мне тогда про эту школу.

Пенни благоразумно опустила имя Брюса Джардина, чтобы сестра не заподозрила ничего дурного.

– Разумеется, я знаю о существовании этой школы! Более того, мы даже знакомы с директором и его женой. И некоторых студентов знаем. Странный народец! Барышни все такие умные, пышут энтузиазмом… Держатся все обособленно, только своим кругом. И все время копаются в пыли. Ведут какие‑то раскопки в горах. Вид у девушек, конечно, ужасный! Резиновые сапоги, шорты…

Эвадна неодобрительно хмыкнула.

– А я бы тоже хотела стать археологом! – мечтательно вздохнула Пенни. – Или хотя бы помощником археолога. Последнее более реально. Мои зарисовки с натуры еще далеки от совершенства, но если я немного подучусь, то кто знает…

– Твое желание избрать для себя академическую карьеру идет вразрез с планами мамы. Впрочем, оставим пока эту тему. Давай лучше подумаем, куда нам пойти сегодня. Знаешь, когда ты рядом, я чувствую себя в сто раз лучше, правда! Во мне сейчас столько энергии!

Эвадна легко подхватилась с места с явным намерением немедленно двинуться в путь.

А Пенни с замиранием сердца помечала в своем мысленном календаре каждый уходящий день. «И почему так?» – размышляла она с отчаянием. Вначале дни тянулись медленно, но, как только на горизонте замаячил ее отъезд из Греции, они понеслись как бешеные! Отъезд был намечен на сентябрь. В обратный путь она должна была отправиться вместе с Болтонами. Еще одна супружеская пара из дипломатического окружения сестры. Супруги везли своих детей в закрытую школу в Челтенхеме. Пенни со страхом ждала того момента, когда из чуланов извлекут ее чемоданы. Каково это будет – снова оказаться в пресной Британии после того опьяняющего пиршества красок и впечатлений, которыми одарило ее пребывание в Греции? И как можно возвращаться домой, когда она еще столько не увидела? Эффи быстро уставала, а потому неохотно соглашалась на дальние прогулки. Ну, а одну из дома Пенни, естественно, не отпускали.

В отчаянии она обратилась за помощью к Уолтеру, и тот выделил ей для сопровождения одну из посольских секретарш, мисс Сели Брэнд. Та с радостью взялась таскать девушку по всем модным магазинам и готова была часами торчать возле витрин, рассматривая последние новинки парижской моды. Такое времяпрепровождение было совсем не во вкусе Пенни.

Однажды во время одной из послеобеденных прогулок она отпустила Сели домой и отправилась побродить по городу в одиночестве, наслаждаясь мимолетной свободой. Незаметно для себя она очутилась в лабиринте переулков, запруженных народом. Националисты проводили очередную демонстрацию. На улице было полно подростков, мальчиков и девочек. Все они были в униформе, отдаленно похожей на костюмы бойскаутов. Они бравурно размахивали знаменами и слаженно маршировали по проезжей части. Изредка прохожие на тротуарах замедляли шаг, а некоторые даже салютовали им, вскидывая руку вверх.

– Браво! Браво! – кричали в толпе, но Пенни не пришла в восторг от горящих детских глаз и разрумянившихся щек.

– Кто это? – поинтересовалась она у стоявшей рядом женщины.

Та равнодушно пожала плечами:

– Фашисты. Юные головорезы генерала Метакиса! – Она с ненавистью сплюнула на землю.

Вдруг с балконов соседних домов мужчины стали выкрикивать оскорбительные замечания в адрес марширующих. Пенни даже отпрянула назад от неожиданности, когда из рядов демонстрантов тут же отделились несколько верзил, облаченных в черные рубашки. Они вихрем взбежали по лестнице. Послышался шум борьбы, крики. А уже в следующую минуту прямо с балкона на асфальт рухнуло тело мужчины и осталось лежать там неподвижно. Раздались дикие женские крики. Женщины сгрудились вокруг тела, пытаясь защитить несчастного от дальнейших избиений, а колонна подростков бодро зашагала прочь, даже не оглянувшись назад.

Пенни с ужасом наблюдала, как чернорубашечники зорким глазом выискивают в толпе недовольных, набрасываются на них, ударяют по голове и маршируют дальше, оставляя после себя разбитые в кровь лица. Она поняла, что только что стала свидетельницей чего‑то страшного, невообразимого, такого далекого от их упорядоченного существования на вилле «Артемзия». К тому же она страшно испугалась, поняв, какую глупость совершила, отправившись бродить по городу одна.

Толпа начала стремительно редеть, и Пенни поняла, что пора уносить ноги. Потребовались изрядное самообладание и выдержка, чтобы найти правильное решение. Она набросила на голову шелковый шарф, тут же, не растерявшись, купила у лоточника сетку апельсинов и, втянув голову в плечи, засеменила прочь с опущенными вниз глазами, изображая загруженную семейными хлопотами гречанку, которая торопится домой, к семье. Кое‑как она миновала несколько переулков, пока наконец не вырвалась к центру города.

Бледная от испуга, она добралась до посольства и рассказала об увиденном Уолтеру. Тот пришел в неописуемую ярость.

– Чем скорее, моя юная леди, ты уедешь домой, тем лучше для всех нас! – набросился он на нее. – Разве ты забыла, что девушки нашего круга не шляются по улицам без сопровождения? Особенно здесь и сейчас! В Афинах совсем не безопасно. После военного переворота, совершенного Метакисом, его молодчики совсем обнаглели. Готовы маршировать даже в центре города. Так что проблем с каждым днем лишь прибавляется. Я был бы только рад, если бы Эвадна тоже уехала отсюда. Сплошное мракобесие, и бог знает, когда все это закончится.

Еще никогда Пенни не слышала столько пессимизма в голосе Уолтера. Она чувствовала себя очень виноватой перед ним, но одновременно в глубине души ее распирала гордость. Ведь справилась же сама! И без всякой посторонней помощи.

А потом, когда подходила к концу четвертая неделя ее пребывания в доме Эффи, случилось то, что резко изменило все их планы. Стоял уже сентябрь, но жара не спадала. Однажды утром Эффи проснулась от боли. Сильно ныла спина. К тому же Эффи была необычно бледна. Наступил день, но боль не отпускала. Лежа на кровати, сестра буквально корчилась от боли. А когда она попыталась встать, то Пенни обнаружила на постели следы крови.

– Как давно началось у тебя кровотечение? – испуганно спросила она у Эффи, стараясь говорить спокойно, но чувствуя, как заколотилось в груди сердце.

– Кровотечение? Какое кровотечение? – непонимающим тоном переспросила ее Эффи и схватилась за простыни. – Боже! – Она в страхе уставилась на младшую сестру. – Что происходит? Все обойдется, да?

Пенни тут же приказала дворецкому ехать за врачом. Когда привезли доктора, бедная Эффи была уже без сознания. Пенни между тем, не теряя самообладания, нашла небольшой саквояж и быстро упаковала туда все необходимые туалетные принадлежности. Врач торопливо осмотрел Эвадну и сказал, что забирает ее с собой в клинику. Пенни поехала вместе с ними. Вскоре в больницу подъехал и Уолтер, растерянный, но с каменным выражением лица. Он застал свояченицу, беспомощно мечущуюся возле дверей палаты, в которую определили Эффи.

Выкидыш! Без всяких объяснений, почему он случился на столь позднем сроке беременности, без причин, без видимых поводов. А в результате нет больше младенца, зачатого во время медового месяца.

– О, такие вещи случаются довольно часто! – на ломаном английском языке сказал им дежурный врач. – Никто не знает, почему так. Но вы не волнуйтесь! Ваша жена – молодая, здоровая женщина. И она еще подарит вам дюжину ребятишек. Вот увидите! Дайте только срок!

Дата добавления: 2015-05-06