ЧАСТЬ IV 1 страница. Даже прочитав страшную заметку в «Московском комсомольце» под аршинным заголовком, Светлана не поверила в гибель мужа

ГЛАВА 35

Даже прочитав страшную заметку в «Московском комсомольце» под аршинным заголовком, Светлана не поверила в гибель мужа. Глубоко в душе у нее теплилась слабая надежда, что это – ошибка. Или сознательный обман. Чей‑то коварный умысел. Чья‑то хитрая игра. И она продолжала надеяться, что Владик жив. Не могла не надеяться…

Владислав был смыслом ее жизни. Он – и его сын. Она не боялась за себя, не боялась за свою жизнь. Она могла все снести – любые унижения, угрозы, насилие. Ей важно было спасти сына и спасти мужа – если бы только это ей было под силу. Даже тогда, во время неудачной, так глупо сорвавшейся попытки побега она совершенно не думала о себе – ей важно было спасти сына, спасти Владислава.

Ведь все то время, что они с Олежкой пробыли на этой страшной даче, ее ни о чем не спрашивали, ничего от нее не требовали, но продолжали держать под строжайшим надзором. Понятно, что их держали как заложников – на всякий случай, чтобы в удобный момент сделать предметом торга, шантажа или обмана… Она ведь и решила сбежать отсюда, чтобы у НИХ больше не было крючка, на который ОНИ рассчитывали поймать Владика.

Но странно: даже после известия о его гибели их все равно не трогали. Почему? Значит, Владик может быть жив.

Однако в последние дни Светлану стали посещать нехорошие предчувствия. Она и сама не могла понять, что происходит. Вроде бы все оставалось, как и прежде, хотя ее по‑прежнему нервировала и пугала неизвестность и непонятность их положения.

И вдруг что‑то явно изменилось. Вчера ее охватило тревожное сомнение. Утром, когда ее вывели в ванную, у Батона вдруг запиликал сотовый телефон в кармане. Он поспешно затолкнул узницу внутрь, закрыл дверь и гаркнул: «Алло!»

Она стояла под дверью ни жива ни мертва, прислушиваясь к тихому голосу Батона. Батон был мужик глуповатый, если не сказать тупой, поэтому он лепил все открытым текстом:

– …Ну да, Шрам, сидят как мышки, тихо… Живы‑здоровы. Малец в подсобке рядом, баба в той же. Ну да ты че? Нет, вроде не догадывается. Когда? Завтра к вечеру? А мы‑то с мужиками куда?… Так, сам‑то управишься? Ну ладно… Хорошо, сегодня соберем манатки… Ага. Ну, все.

Светлана включила воду на полную мощь. Она словно старалась заглушить свои тревожные мысли. Что‑то случилось. Что‑то явно произошло. Иначе не стал бы этот самый Шрам звонить Батону и справляться о них. С чего бы это? Пять месяцев почти не интересовался – и вдруг такая активность. Неспроста.

Светлана постучала в дверь. Батон вывел ее из ванной и молча повел по коридорчику. Она впервые за все время решилась заговорить со своим тюремщиком. У двери в комнату повернулась к Батону и спросила подчеркнуто дружелюбно:

– Ну, не решили, что с нами делать дальше? Скоро полгода как мы тут.

Наглый Батон вопреки своему обыкновению на этот раз не стал ей грубить, а взглянул на нее как‑то даже озабоченно и процедил сквозь зубы:

– Сегодня, кажись, дембель дадут – нам всем. А вас… – Он осекся. – Шеф решит, что с вами делать.

И по его неуверенному тону она вдруг поняла, что «шеф» уже все решил. И звонил Батону, чтобы сообщить о своем решении. И ей стало вдруг ясно, что раз охранники сегодня будут «собирать манатки», значит, срок ее заключения на этой проклятой даче подошел к концу.

И еще одна нехорошая мысль обожгла ее: а вдруг Влад все‑таки погиб? И теперь они уже не нужны. Больше того, от них, вероятнее всего, постараются избавиться, как от лишней обузы. Пока Владик был жив, его семья еще могла представлять для кого‑то интерес. Но если его больше нет…

Светлане стало страшно.

* * *

Издалека – метров за двести. Сержант увидел глухой зеленый забор. Грунтовка упиралась в ворота и убегала вдоль забора налево. Он проскочил мимо наглухо запертых ворот и, чтобы не привлекать внимания, проехал дальше. Минуты через три‑четыре, когда дача уже давно осталась за спиной, лес поредел. Наконец он увидел, что грунтовка выходит на шоссе.

Теперь ему стало ясно, как отсюда уходить. Отлично… Он развернул «Жигуленок» и неспешно поехал обратно.

Часы показывали девять. Начало смеркаться. Сержант снял теперь уже бесполезные темные очки. Впереди замаячил знакомый зеленый забор. Он резко свернул в лес и остановился. Оставив дверцу открытой, подхватил кейс и двинулся по направлению к зеленому забору. Метрах в ста он стал выбирать огневую позицию. Оглядевшись по сторонам, приметил подходящее дерево – высокую ветвистую осину. В полуметре от земли осиновый ствол как по заказу раздваивался и бежал вверх вилкой. Сержант присел в кустах, раскрыл кейс и достал из углубления лазерный прицел. Даже в полной темноте, а не то что в сгущавшихся сумерках с таким прицелом можно было снять любую мишень. Сержант за полминуты – как на тренировке – собрал винтовку. В магазине было пять патронов.

Забравшись на осину так, чтобы просматривать территорию за забором. Сержант приложил прицел к правому глазу. Он сразу увидел черный «джип», который час назад пронесся мимо него по грунтовке. «Джип» был типичный для питерской братвы: «шевроле‑турбо», мощный динозавр – в этом танке можно было форсировать Днепр по мелководью… Значит, точно по адресу пришел.

Он повел прицел правее. Возле «джипа» околачивались двое: один – тощий и длинный как жердь, другой здоровый, с торчащими в стороны ручищами. Фигура показалась Сержанту знакомой. Он подкрутил фокус, присмотрелся – и ахнул. Это был его старый приятель – толстомордый амбал из ресторана, который неделю назад наведался к нему в квартиру на Литейный.

Теперь Сержант уже ни капельки не сомневался, что попал в самое осиное гнездо. И как в прежние времена, его охватил азарт охотника.

Устроившись поудобнее в ветвях. Сержант первым делом нашел свою вторую мишень – бензобак «джипа». Потом стал искать амбала. Но пока Сержант устраивался на дереве, амбал пропал.

Снайпер чертыхнулся, но отпущенное ему время уже пошло. Он терпеливо затих в густых ветвях.

* * *

Митяй застегнул ширинку, спустил воду и вышел из сортира. «У Шрама даже сральник мраморный», – подумал он завистливо. Да, блин, везет же некоторым. Кому вершки, кому корешки, а этому борзому – сразу все в жизни досталось.

Митяй уже полтора года служил при Шраме контролером. Причем, по питерским меркам, занимался делом непыльным, даже почетным – он собирал дань с центральных торговых точек. Не только с ТОО, 000 и индивидуален, но и с крупных универмагов, чья администрация ловко накручивала черный нал и поэтому волей‑неволей должна была отстегивать Шраму. Митяй был жаден, но труслив. Другой контролер на его месте, может быть, и себя бы не обижал, но он опасался втихаря красть из шрамовой копилки, потому что знал, каков питерский пахан в гневе и ярости. Он знал про то, что Шрам подвешивал строптивых торгашей за ноги в лесу и стрелял им в глаз с тридцати шагов. Знал и про то, что Шрам одного барыгу закопал в землю по шею, продержал так сутки, а потом вылил на темя бочку жидкого цемента…

Страшен был гнев Шрама на тех, кто норовил залезть ему в карман или утаить что‑то от его зоркого глаза. И Митяй не рыпался. Сдавал в копилку все до единого рублика. Получал свою зарплату – две штуки в месяц. И не жаловался. Вот только когда оказывался в шрамовых хоромах – тут ли, на даче, или в питерской его хазе, Митяем овладевала жуткая зависть.

Митяй вышел на веранду и поглядел на «джип». Классная тачка. Когда же он сможет себе насобирать хотя бы на крохотулю «Судзуки»? Ему хотелось заиметь непременно «джип». Он нащупал в кармане на груди свое недавнее приобретение – мобильник. Ну вот, потихоньку‑полегоньку он становился человеком.

Митяй спустился с веранды и подошел к «джипу», положил жирную ладонь на его блестящий капот, провел по полированной поверхности. Он гладил эту тачку – как телку: нежно, блин, нежно. Митяй не удивился, что сегодня Шрам собрался снимать охрану с дачи. Давно пора. Хер его знает, кого он там держит, – Батон, сука, не колется, да и другие охранники молчат как рыбы. Видать, какой‑то важняк. Ему, как и всем остальным, было только известно, что сидят там люди, за которых ожидается крупный выкуп. Но сегодня – шандец. Охрану Шрам вечером снимает, сам приедет через час разбираться с важняками. Как пить дать – отвезет в лесок, да и совковой лопатой по темени… А потом закопает на Финском заливе – червякам на пропитание. Как уже было не раз.

Митяй обошел «джип» и остановился перед задней дверью. Вдруг до его слуха донесся легкий, едва слышный хлопок со стороны забора. И в ту же секунду что‑то очень тяжелое ударило его в затылок. Камень, что ли…

Это была последняя мысль Митяя. И он уже не увидел, как теплая и липкая жидкость выплеснулась ему на лицо, на рубаху и на полированную поверхность красавца «джипа».

* * *

Сержант увидел амбала на веранде и сразу вскинул свою «ижевку». Поймал пухлую морду в оптический прицел и осторожно навел крестик прицела на переносицу. Амбал положил руку на капот «джипа» и вроде как задумался. Сержант изготовился выстрелить, но тут амбал сдвинулся с места. Прошел несколько шагов, остановился спиной к лесу. Сержант навел крестик на затылок. Потом плавно дернул ствол в сторону и навел прицел на бензобак. Секунды две уйдет – не больше. Он снова поймал затылок и выстрелил. Пуля попала под основание черепа и взметнула кровавый вулкан. Пока амбал медленно оседал на землю, Сержант успел передумать и всадил две пули в заднее колесо. «Джип» просел на левый бок. Сержант решил не стрелять в бензобак, чтобы не создавать лишнего шума: на даче было как‑то тихо, и убитого могли обнаружить не раньше, чем он на своем желтом «Жигуленке» будет уже далеко.

Сержант, как кошка, скользнул по стволу вниз, в считанные секунды разобрал винтовку, убрал в кейс и побежал к «Жигулю».

Вскочил за руль, врубил передачу и покатил по дороге.

Минуты через три, никем не замеченный, он уже мчался по шоссе в сторону Питера.

ГЛАВА 36

– Ну вот и все, – произнесла Елена таким печальным голосом, что у Варяга сердце защемило. Он обнял ее покрепче и прижал к себе.

– Нет, Леночка, не все. Слово даю – не все. Я тебя никогда не забуду. Не забуду того, что ты для меня сделала. Ты же меня с того света вытащила. Как фронтовая медсестра.

– Значит, я для тебя теперь – фронтовая подруга? – улыбнулась сквозь слезы Елена. Он только рассмеялся.

– Больше! Гораздо больше. Ты ведь здесь у деда Потапа не всю жизнь собираешься провести. Ты же зимой вернешься в Питер – так? Я тебе телефон оставлю – позвони, тебе скажут, где меня найти. Позвони обязательно. Захочешь найти меня, найдешь. Ну, запоминай…

Елена нахмурилась и покачала головой.

– Нет. Ты мне лучше напиши его на чем‑нибудь. И еще что‑нибудь напиши. Чтобы память осталась. – Варяг погладил ее по волосам.

– Ладно, тащи бумагу! – Подошел старик Потап.

– Ну, собрался, Владик? Давай‑ка, парень, поторапливайся. Машина ждать не будет. Путь не близкий – до Северопечерска два‑три часа, да там еще лесом час с лишним.

Варяг кивнул.

– Сейчас. С Еленой только вот простимся. – Потап вздохнул тяжело и повесил голову.

– Не дело это, скажу я тебе, чтобы такой мужик, как ты, с девкой связывался. Ей только голову задуришь, да и тебе обуза. Таким, как ты, нельзя связываться с бабой. Вот что я тебе скажу.

– Это, дед, раньше нельзя было. Теперь другие времена, другие понятия.

– Да дело не в понятиях, Владик. Баба – она обуза, как ни крути… – Дед помолчал. – У вас‑то, я чай, с Ленкой закрутилось. И было все… А что, если она забрюхатеет? Я так понимаю, ты же ее не бросишь? – последний вопрос старик задал с нескрываемым просительным выражением.

– Не брошу, отец, – серьезно ответил Варяг. – В любом случае не брошу. Не знаю, что меня ждет в Питере. Может, ничего хорошего. А к Лене я сердцем прикипел – честное слово. Так что сдохну – а ее не забуду и, даст Бог, еще свидимся… – Варяг кашлянул. Ему вдруг вспомнилась Вика – красивая добрая Вика, так долго и по глупости скрывавшая от него существование дочурки… Где же она сейчас? А Вика, бедная Вика, безжалостно убитая по наводке сук ментовских… – Если Елена родит ребеночка – так ей только благодарен буду по гроб жизни. Уж не знаю, жив ли мой Олежка…

Потап закряхтел. Вышла Елена из дома. Она принесла цветную открытку с изображением Медного всадника и ручку. Молча протянула Варягу.

Он положил открытку обратной стороной на колено и быстро записал петербургский номер. Потом подумал и приписал:

«Леночка! Помни обо мне, как я буду о тебе помнить – всегда. Спасибо за удивительные две недели, самые светлые в моей непутевой жизни. До встречи в Питере. Твой Вл.» Перечитав написанное, он пририсовал внизу двух ангелочков в мантиях, держащихся за громадный крест.

Протянув ей открытку, он встал.

– Вот, держи. Спрячь подальше.

Елена прочитала, улыбнулась краешком губ.

– Спрячу, не бойся. Никто не найдет. – Она обняла его, уже совсем не стесняясь деда, а тот отвернулся, не желая мешать им, и пошел в дом.

– Если у тебя что‑то будет… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду… – прошептал Варяг ей на ухо, – то непременно сообщи, поняла? Если ребеночек получится – я только рад буду. Ясно?

Она молча закивала, тыкаясь ему лбом в плечо.

Потап вынес из дома рюкзак с собранными для Варяга вещами. Варяг, уже переодетый в найденные Потапом в сундуке офицерские рубашку и брюки, подхватил мешок, забросил его за плечо и улыбнулся напоследок Елене. Потом повернулся и зашагал вслед за Потапом по тропочке.

Они шли с полчаса и скоро оказались на лесной дороге. Впереди стоял залепленный грязью древний «козел». Потап приблизился к окну водителя и о чем‑то с ним пошушукался. Варяг забросил рюкзак на заднее сиденье и поздоровался с шофером – невзрачным мужичком в выцветшей рубашке цвета хаки. Потом подошел к Потапу, обнял его и сказал, глядя прямо в глаза:

– Жаль, что Егор Сергеевич мне про тебя, отец, ничего не рассказывал. А вот ведь как судьба распорядилась – ты со мной вроде как знаком был, а я тебя не знал совсем. Спасибо за все. Хороший ты человек.

– Прощай, Варяг. Не знаю, увидимся ли еще. Елену не забывай. Она девка светлая. Ее нельзя обижать. – Варяг серьезно посмотрел на деда.

– Не обижу. Можешь быть спокоен. Ну, прости, коли что не так было.

Варяг сел рядом с водителем, и «козел», взревев и дернувшись с места, поскакал по ухабам.

Часа через три они, объехав стороной Северопечерск, подкатили к огороженной колючей проволокой вертолетной площадке.

– Прибыли, – бросил шофер.

– Спасибо, – Варяг вышел из машины и забрал рюкзак. – Не знаешь, долго ждать? – Водитель пожал плечами.

– Обычно они прилетают в пять. Да после того как эм‑чэ‑эсный Ми‑4 в прошлом месяце тут разбился, все расписание полетело к чертям собачьим. Если найдут «вертушку» исправную, то прилетают вовремя, а если нет – ждать приходится, пока с‑под Перми прибудет, его и гонят сюда.

Отец Потап рассказал Варягу, что вообще‑то эта площадка предназначена для вертолетов метеослужбы, но ею пользуются и «вертушки» МЧС, и даже местные военно‑воздушные части. Но о том, кто прилетит забирать отсюда Варяга, Потап не сказал – то ли не знал, то ли просто не хотел болтать.

Варяг подошел к раскрытым воротам, у которых топтались двое солдатиков с автоматами, и присел на землю, не осмеливаясь переступать незримую границу вертолетного поля. Солдатики вроде бы даже не удивились появлению здесь странного незнакомца в выцветшей офицерской рубашке и офицерских брюках. Видно, они или привыкли к нештатным ситуациям, либо их предупредили заранее. Хотя это вряд ли.

Варяг вздохнул. Неужели – все? Неужели воля?…

Сначала послышался негромкий вибрирующий звук, отдаленно напоминающий безмятежное жужжание какой‑нибудь кровососущей твари. Потом этот звук усилился, и на светло‑зеленой полоске горизонта показалась едва различимая движущая точка. Она казалась огромным шмелем, который скоро приобрел черты угловатой стальной вороны, с надоедливым неугомонным карканьем кружившей в небе.

Это был вертолет.

Вибрирующий несмолкаемый гул все приближался. Иногда он лишь слегка затихал, сносимый яростным северным ветром, но, видимо, лишь для того, чтобы в следующую секунду напомнить о себе с новой силой.

Через несколько минут вертолет завис над самой головой, порывы ветра едва не опрокидывали Варяга на землю. Он невольно заслонил рукавом лицо – вот сейчас самая удачная минута, чтобы накинуть на него ловчую сеть и трепыхающегося, будто неукрощенную добычу, поволочь в сучий лагерь. Но вертолет вдруг неожиданно завалился в воздухе набок и отлетел метров на тридцать. Он застыл над небольшой площадкой в точности, как это делает шмель, прежде чем опуститься на пахучий цветок, полный сладкого нектара. Колеса мягко коснулись площадки, поросшей густым багульником, металлическую животину слегка колыхнуло, и тотчас распахнулась низенькая дверь. В проеме показался генерал Артамонов – вот кого он не ожидал здесь увидеть. Он спрыгнул в траву и, сгибаясь под сильным ветром, словно былинка во время урагана, пошел навстречу Варягу.

– Вот и встретились, – сказал генерал, подойдя и остановившись в нескольких метрах от Варяга. – Не доверяешь?

– Не доверяю, – ответил Варяг. Генерал пожал плечами:

– Ну, доверяй не доверяй, а прибыл же. Готов? – Варяг кивнул и без лишних слов пошел за Артамоновым.

Вертолет пролетел над полем по огромному неправильному эллипсу, напоминая крикливую злобную птицу: сейчас выпустит хищные коготки и устремится вниз за перепуганной добычей. Но вертолет неожиданно завис в воздухе, слышен был только рокот вращающихся лопастей и слабый голос Артамонова, пробившийся сквозь грохот турбины. Генерал наклонился к самому уху Варяга и проорал:

– Не думал, что буду помогать беглому вору! – Варяг только усмехнулся и уставился в иллюминатор, за которым рыжела летняя тундра: они летели на север.

– Мне нужно в Питер! – крикнул Варяг в самое ухо Артамонову.

Генерал понимающе качнул головой.

– Я организую тебе это. Но там уж – действуй сам. Я ведь, понимаешь, не господь Бог, а всего лишь милицейский генерал. Мои функции ограниченны. Поэтому я бы все‑таки посоветовал тебе не попадаться на глаза органам. Пока мы все не расставим по местам, пока все не уляжется. Я совсем не исключаю такой возможности, что еще не до всех подразделений доведен новый приказ о гражданине Игнатове, после побега на тебя ведь была устроена самая настоящая охота.

– Вот как?

– Я могу только предполагать и не всегда точно знаю, чем занимаются мои коллеги из соседнего ведомства. Может быть, где‑нибудь сейчас инструктируют целый взвод снайперов, чтобы пристрелить тебя, попадись лишь ты в оптический прицел. Они тебя и раньше опасались, а сейчас ты опасен вдвойне. Я даже могу предположить, что о твоих намерениях могут догадываться и на твоем пути уже выставили кордоны. К тому же есть такие ретивые менты, которые могут тебя шмальнуть, не зная о новом приказе.

– Что же в этом случае ты мне можешь посоветовать?

– Я бы мог тебе, Владислав, посоветовать зарыться куда‑нибудь в нору и просидеть в ней тихой мышкой. Но ты ведь так не умеешь и совсем не для этого вырвался из зоны, чтобы прятаться, а потому советовать в твоей ситуации мне очень сложно. Впрочем, могу сказать одно – не доверяй никому! Особенно своему питерскому другану – Шраму.

– Ну этого ты, генерал, мог бы мне и не говорить. Без тебя знаю.

– Ты хоть понимаешь, как я рискую? – приложив ладонь рупором ко рту и приникнув к самому уху Варяга, спросил Артамонов.

Варяг насмешливо пожал плечами.

– Если ты, генерал, выполняешь чей‑то хитрый приказ, то риска тебе никакого – все запланировано! В том числе и этот вертолет!

Генерал улыбнулся и покачал головой.

– А ты не изменился, Варяг. Все такой же недоверчивый. Ну ладно, я понимаю. И осуждать не могу. Последняя наша с тобой встреча была не из простых. Там Калистратов правил бал – я был при нем и не мог тебе даже ни слова сказать, ни предупредить. Ну а что, по‑твоему, отец Платон мне звонил, просил тебя вызволять – это тоже было запланировано?

Варяг удивленно вскинулся на него.

– Платон тебе звонил?

– Мне‑мне, брат. А мой телефон Платону знаешь кто дал?

И тут Варяг вспомнил. Все вспомнил. И понял, почему тогда, в Питере, когда его после ареста в квартире Пузыря привезли на беседу с двумя генералами, лицо Артамонова ему сразу показалось знакомым.

Они и были знакомы – Варяг вспомнил!

Это было года три, если не четыре, назад. Егор Сергеевич пригласил его посидеть в тихом ресторане – где‑то в районе Садового кольца. Они попивали хорошее вино и вели неспешный разговор. Вдруг к их столику подошел высокий статный мужчина лет пятидесяти. Он тепло поздоровался с Егором Сергеевичем. Тот пригласил его подсесть, заказал ему бокал вина и представил Варягу. Мужчину звали Кирилл Владимирович. Варяг внимательно и как всегда с недоверием присматривался к нему, пока он рассказывал Егору Сергеевичу какую‑то байку о Париже.

Кирилл Владимирович ему не понравился: держался как‑то скованно, настороженно и время от времени бросал на Варяга пытливые взгляды.

Он быстро ушел, а Егор Сергеевич после непродолжительного молчания вдруг сказал:

– Это твоя «крыша», Владислав. Да‑да, не удивляйся. И у тебя должна быть «крыша». Надежная «крыша». Если со мной что случится – он тебе поможет.

– И кто же он такой? – небрежно спросил Варяг.

– Большой человек, в МВД. Генерал. Идет на повышение, очень крупное повышение. Мы ему в этом помогаем…

Больше старый академик ничего не сказал, и Варягу оставалось только теряться в догадках.

Но вот теперь туман рассеялся. Артамонов вытаскивал его из трясины.

– А как же генерал… как его… Калистратов? – спросил Варяг, наклонясь к уху Артамонова. Тот махнул рукой.

– Отыгранная карта. Его скоро провожают на пенсию. Сейчас самое важное понять, кто придет на его место. Предстоит немалая работа, сам понимаешь.

Варяг отвернулся к иллюминатору.

И все– таки после всех ужасных передряг и испытаний, которые ему пришлось пережить в последние полгода, он не мог вот так сразу раскрыться генералу. Даже помня о том, что Артамонов был долгое время доверенным лицом академика Нестеренко. Мало ли что было три года назад. Люди меняются, меняются обстоятельства, меняются приоритеты. Много воды утекло с тех пор, как они втроем сидели в том ресторане и мирно беседовали. Кто может поручиться за то, что генерал Артамонов давно не ссучился – как ссучился Шрам, падаль!

Но Потапу он доверял. Доверял безоговорочно. И одно то, что Потап вызвал Артамонова сюда, заставляло Варяга поверить в искренность слов генерала.

– Неизвестно, кто Егора Сергеевича? – начал было Варяг и осекся. Ему до сих пор было больно думать о том, что старого мудрого наставника уже нет в живых.

Артамонов отрицательно помотал головой.

– Кто отдал приказ, непонятно. Но одно ясно – это дело рук людей очень высокого уровня.

– Из комитета?

– Да нет, почему из комитета. Из нашего министерства.

– И кто же там сейчас рулит? – Взгляд Артамонова потяжелел.

– Нет, брат, ты это брось. Даже не думай! Туда тебе не добраться.

– Мне всюду добраться, Кирилл Владимирович! – жестко обрезал Варяг. – Дай вот с силами собраться, связи порушенные восстановить, и мы еще посмотрим, кто кого. – Варяг помолчал. – И за смерть Егора Сергеевича они еще ответят. Люто буду им мстить… Ладно. Вот только со Шрамом разберусь… С этим гадом мне надо лично встретиться. Его кто пасет?

Артамонов развел руками.

– Это твоя забота, Владислав. Узнаешь… – Он глянул на часы. – Ну, через пять минут будем на месте. Вот тебе камуфляж, – и с этими словами Артамонов незаметно сунул ему в руки небольшой газетный сверточек. – На земле мы расстанемся. Там во дворе найдешь туалет – темно‑зеленый каменный домик – зайдешь, примеришь вот это. Про тебя кто нужно знает – вопросов задавать не станут…

Вертолет плавно развернулся, встретив металлическим корпусом боковой ветер. Пилот включил подъемную тягу, и машина, поколебавшись с секунду, стала медленно опускаться на бетонированную площадку. Легкое касание о твердую поверхность – умная машина как будто бы проверяла место посадки на прочность, – а потом тело вертолета грузно осело, примяв упругие рессоры. Винт описал медленный круг, заставив в последний раз всколыхнуться пласты воздуха, а потом неожиданно замер. После вибрирующего грохота установилась тишина, в которую трудно было поверить. Механик поспешно поднялся со своего места, повернул замок и распахнул люк. В разогретую утробу вертолета ворвался простуженный северный ветер, мгновенно застудив металл и сидящих людей; он принес с собой звуки тундры – вечно сердитый крик пролетающих бакланов, чириканье полярных сусликов и далекий плач разбуженного песца.

Варяг спрыгнул следом за механиком и в который раз удивился тому, что тундра, не стянутая тремя рядами колючей проволоки, представлялась ему неожиданно целомудренной. Такое перерождение бывает с распутными девками, когда они одеваются в наряд невесты.

– Где мы? – спросил Варяг у Артамонова.

– Это военная база, не волнуйся. Никто не будет спрашивать о твоих документах, вполне достаточно того, что ты прибыл со мной.

Артамонов посмотрел на часы.

– Через четверть часа прибудет военный самолет, который доставит тебя под Питер, ну а дальше поступай, как знаешь.

Варяг глядел на Артамонова и размышлял. Сейчас генерал выглядел совсем ручным и готов был едва ли не на собственных плечах доставить законного до Питера. Но Варяг подозревал, что участие генерала в его спасении носит временный характер – и чуть что изменится, как он сдаст его хищным охотникам. С этим генералом лучше было держать ухо востро.

Перелет на военном самолете «Руслан» до Санкт‑Петербурга занял почти два часа. Вместе с Варягом летело еще человек десять, но никто из них не задал ему даже малозначащих вопросов, как будто они придерживались строгих инструкций свято оберегать его инкогнито.

Все пассажиры были в форме офицеров внутренних войск, и Варяг не мог отделаться от ощущения, что находится под охраной вертухаев.

Варяг забился в дальний угол гигантского крылатого ангара, заставленного здоровыми стальными контейнерами. На стенах были черной краской намалеваны пометки: «Не кантовать», «Осторожно: стекло». И еще что‑то в таком же духе. С виду нельзя было определить, что в этих контейнерах. Но так оно было и задумано. «Руслан» явно перевозил какой‑то секретный груз. Перед посадкой он прислушался к разговорам пассажиров и по обрывкам фраз понял, что груз прибыл откуда‑то из Средней Азии. А везли его на военный аэродром под Питер, чтобы потом перебросить в Восточную Европу. Варяг растянулся на железном полу и закрыл глаза. Через минуту его сморил сладкий сон.

Он проснулся внезапно от сильного толчка: могучий, тяжелый самолет тряхнуло раз‑другой. Где‑то совсем рядом с ним шла беседа. Он чуть скосил глаза и увидел двух лейтенантов. Они оживленно беседовали. Их беседа его заинтересовала.

Насколько он понял, эти два лейтенанта сопровождали груз от места отправки в Афганистан. И сейчас обсуждали проблему переправки его через границу. До его слуха долетали только отдельные слова и куски фраз, но даже по ним Варяг смекнул, что груз не просто секретный, а стремный. Оружие! Да, похоже, в этих железных ящиках было оружие, тайно переправлявшееся через границу.

Он усмехнулся: генералы натырили втихаря излишки вооружений, а теперь загоняют их за нал. Лихо, суки, работают! Интересно, кому они отстегивают? Ладно, доберусь я до этих сучар, собственное говно заставлю перед смертью жрать!

Варяг повернулся на бок и теперь заснул по‑настоящему.

* * *

Когда «Руслан» наконец, коротко пробежав по посадочной полосе, остановился, он испытал точно такое же ощущение, какое возникает, когда освобождаешься от тесных и тяжелых браслетов.

Это был один из военных аэродромов в окрестностях Санкт‑Петербурга, не указанный ни на одной из топографических карт.

Покинув аэродром. Варяг предусмотрительно нацепил очки и приладил тоненькие щеголеватые усики. Этот маскарад, к его собственному удивлению, изменил его до неузнаваемости. В таком обличье он не опасался предстать даже перед Беспалым – от прежнего Варяга в нем ничего не сохранилось, вот разве что усмешка – холодная и быстрая, да и волосы уже успели отрасти…

В трех местах он заметил наряды ОМОНа. Сытые, чуть ленивые парни, небрежно сжимавшие автоматы, выглядели беспечно, но за этой показной неторопливостью Варяг отмечал интерес едва ли не к каждой приближающейся машине. Парни профессионально быстрыми взглядами оценивали пассажиров, уверенно рылись в документах и, убедившись в подлинности и возвращая их, огонек в их глазах тотчас затухал, и они невесело желали путникам счастливого пути.

Варяг вдруг подумал о том, что такого напутствия он может не услышать, если в охоту на него действительно включились «коллеги» Артамонова, о которых он его предупреждал. Ленивые парни бросят беглеца мордой в асфальт, позорно заставят раздвинуть ноги и, пренебрегая его воровским чином, вытрут подошвы о его коротко остриженный затылок. А это уже бесчестье…

Дата добавления: 2015-05-06