ЧАСТЬ VI 1 страница

ГЛАВА 44

Варяг лишь изредка покидал свое надежное убежище у Гепарда, наслаждаясь непродолжительным покоем, сытной вкусной едой, водочкой и греющим душу ощущением воли. Ему сейчас незачем было выходить на улицу: всю нужную информацию он получал по телефону и через Гепарда. Правда, информация была пока что не слишком обнадеживающая.

После зимнего шмона, который устроили менты в Москве и Питере да и по всей России, воровская братия пребывала в некотором оторопении. В крупных городах с самой зимы вдруг заважничали и стали задирать нос вчерашние бандиты‑одиночки и зеленые беспредельщики, возвысились «шестерки», служившие на побегушках у старых законных воров, без следа сгинувших в сибирских и северных лагерях в начале года. Новые паханы беззастенчиво прибирали к рукам местный общак, подминали под себя обезглавленные бригады, стравливая друг с дружкой бывших партнеров, сея раздоры и взаимное недоверие.

Надо было срочно собирать сходняк. Но как это сделать теперь, когда нельзя опереться на верных людей‑подельников, Варяг пока не знал. Да и светиться раньше времени ему не хотелось. По словам Гепарда, все газеты давно уже раззвонили о гибели в колонии знаменитого вора в законе Варяга, и он считал, что, может быть, так оно и к лучшему. Возможно, МВД давно уже дало отбой, он больше уже не числится в федеральном розыске, и ему нечего опасаться, что какой‑нибудь шибко ретивый лейтенантишка‑участковый будет присматриваться ко всем незнакомым лицам, появившимся в последний месяц на его участке. Считаться мертвым – это для Варяга сейчас было даже выгодно.

Но вот телефонная информация его удручила. Сколько он ни обзванивал своих московских корешей, все без толку. Либо там никто не подходил к трубке, либо подходили, но, заслышав запрашиваемое имя, бросали трубку (а это было верным признаком того, что человек арестован или убит). И здесь, в Питере, он сумел дозвониться только до одного старого приятеля Пузыря, Витьки Молоткова, который сам никогда особо в криминальные дела не влезал и был одноклассником Мишки Пузырева. Молоток сразу узнал его, хоть и виделись они всего два раза в жизни. Но, узнав, вроде бы даже и не удивился, только спросил, отчего это газеты писали, будто его убили на зоне.

– Хитрый ход придумали, – отшутился Варяг, – да сами себя и перехитрили. Я, как слышишь, жив и здоров и сейчас тут.

Молоток рассказал ему очень странную вещь. Пузыря недели две назад разыскивал какой‑то мужик. Назвался одноклассником. Голос незнакомый, но, как сказала Мишина матушка, про Мишу он говорил очень складно, так что, похоже, и впрямь его знакомец. Сказал, что давно в Питере не был. А я таких наших одноклассников не знаю. Все, с кем мы в школе корешились, – все здесь, в Питере. В общем, мужик Мишкину маманю долго пытал – кто да как, по ее мнению, с ним поквитался. А в конце разговора пообещал отомстить за сына.

Повесив трубку, Варяг крепко призадумался. Кто такой? Кто мог не знать, что Миша Пузырев почти полгода назад как убит… Явно нездешний, не питерский, не московский да, пожалуй, и не российский. В России похоронки на воров разбегаются быстро… Значит, кто‑то из‑за границы. Хотя ведь и с Европой связи тесные: на Кипр или в Грецию, или в Италию воры наезжают чаще, чем к своим старикам‑родителям в какой‑нибудь Бердянск, и там информация циркулирует быстро. Откуда же незнакомец пожаловал? Пообещал отомстить – значит, не лох. Значит, человек серьезный.

Он стал перебирать в уме имена вероятных визитеров. И пришел к выводу, что кроме Сержанта быть некому. Сержант отлично знал Пузыря. И Питер для Сержанта был как родной. У него тут три скрытых хаты – если не больше. Впрочем, знали Пузыря и его, Варяговы, американские партнеры, но они после всей этой заварушки с его арестом в Сан‑Франциско, тюрьмой и депортацией вряд ли помчались бы в Россию. У них там своих дел хватает.

Короче говоря, Варяга сильно взволновала последняя информация и он решил навести кое‑какие справки лично. Тщательно загримировавшись, налепив купленные по его просьбе Гепардом пышные театральные усы а‑ля молодой Никита Михалков, очки с простыми стеклами и взяв в руки хозяйственную сумку, он в таком камуфляже вполне мог слиться с массами в уличной толпе, в которой его теперь не различил бы даже наметанный глаз гэбэшного топтуна.

Варяг не спеша шел по Невскому. Он бродил по городу уже второй день по пять‑шесть часов кряду, но так ничего и не разузнал. Он заходил во все злачные и питейные заведения. Прошелся по вокзалам. Побывал в самых популярных гостиницах, магазинах, заходил в известные ему сауны. Зашел даже в отреставрированный «Гостиный двор», но, увидев толпу молодцеватых охранников в черном обмундировании и с переговорниками в руках, понял, что тут ловить нечего. Многие злачные места, где раньше, он помнил, вечно отиралась знакомая братва, буквально за каких‑то полгода перестроились: с удивлением увидел он, что кафе «Спорт» превратилось в фешенебельный стриптиз‑клуб «Копакабана», а бар «Белые ночи» стал ночным китайским рестораном «Белый павлин». И вместо братвы у входа дежурили длинноногие большеглазые пышногрудые девицы, ласково приглашая зайти. «Ах, девицы‑красавицы, поставить бы вас раком, трахнуть, а потом устрицей закусить», – вспомнил Владислав любимую присказку Мишки Пузырева.

Два дня бесплодных поисков вконец измотали Варяга. И вдруг в толчее перед Московским вокзалом он заметил знакомое лицо. Он устремился вслед за высоким бородатым парнем, сам не зная зачем. Парень торопливо шагал, помахивая зачехленной теннисной ракеткой. Варяг шел за ним и вспоминал, где он его мог видеть.

Уже зайдя следом за бородачом в привокзальный гастроном, он вспомнил. Этого парня он видел на зоне у Беспалого. Более того, они жили в одном бараке. Парень сидел за квартирные кражи и звали его, кажется, Серега.

Они сидели в уличном кафе гостиницы «Октябрьская» и потягивали пиво. Серега Гурьев признал в большеусом важном мужчине недавнего товарища по нарам только после того, как Варяг снял большие очки и шепнул, что усы накладные.

– Во, йо‑ка‑лэ‑мэ‑нэ! – обрадовался Серега. – Ты‑то какими судьбами тут? Извини, забыл… Как тебя кличут?

– Да по болезни мне скостили срок, – ответил Варяг уклончиво, пропустив последний вопрос мимо ушей.

– Ага, я же помню, ты все время какой‑то квелый был, не вставал, не работал…

– А сам здесь как? – Варяг быстро перевел разговор на интересующую его тему.

– Так меня же перевели в соседнюю колонию как раз перед бунтом. Ну а когда там шухер начался, я как раз бумагу получил из Москвы – о досрочно‑условном освобождении. Меня недели две тому как освободили. У меня адвокат хороший – Юрка Соболев. Я с ним в школе в Москве учился, представляешь, а теперь он меня из зоны вытащил. Классный специалист. В школе был отличником. Я ему еще тогда говорил: далеко пойдешь, Юрчик! Кстати, если тебе понадобится, я телефончик дам, в Москве.

Но Варяг не слушал. Его так и подмывало спросить у Гурьева, как там все закончилось, много ли крови было. Но он опасался, как бы бородач‑говорун чего не заподозрил.

– А ты слыхал про Муллу‑то? – вдруг брякнул Гурьев, высасывая со дна стакана остатки «Балтики».

– Про какого Муллу? – на всякий случай спросил Варяг, внутренне напрягшись.

– Ну как же, про нашего старичка татарина, который у нас на зоне всеми командовал.

– И что с ним?

– Пристрелили Муллу! – трагически сложив брови домиком, выдохнул Гурьев. – Говорят, Беспалый, сучок, сам и пристрелил. Из автомата, почти в упор. А он… – Московский квартирный вор даже отшатнулся, увидев, как внезапно изменилось выражение лица его собеседника. – Ты че?

– Беспалый, говоришь, Муллу убил? – медленно проговорил Варяг. – А еще что тебе известно про бунт? Много там братвы полегло?

Серега Гурьев почувствовал, как по спине у него пополз холодок. Он был не из пугливых – мог в драке, если надо, и нос сломать, и ножичком ткнуть под ребра, но этот странный зек еще на зоне вызывал у него опасливую настороженность. Вот и теперь, увидев, как сверкнули его холодные глаза за фальшивыми стеклами очков, как угрожающе заходили желваки под кожей, Серега решил, что пора ему откланяться и отвалить подобру‑поздорову.

– Ну, говорили, что еще там человек пять‑шесть пристрелили. Кровищи много было, бронетехнику Беспалый вызвал, а на утро учинил шмон, по лесу вокруг потом рыскали, искали кого‑то. Слушок прошел, что сбежал там кто‑то. Я подробности‑то и не знаю, брат, я же ведь тогда у нового барина парился.

Они помолчали.

– Ну, ладно, пора мне, – минуты через две заторопился Серега, вставая. – Так оставить тебе телефончик‑то Юрки Соболева, моего адвоката? Точно говорю: хороший специалист.

– Спасибо, – жестко сказал Варяг, не глядя на Серегу. – У меня у самого этих адвокатов пруд пруди, да только когда они нужны – их не дозовешься.

* * *

Расставшись с Гурьевым, Варяг вернулся к Гепарду. Вечером он попросил его срочно связаться с Потапом и выяснить поточнее, что произошло в колонии у Беспалого.

На следующий день Гепард отправил отцу Потапу в Северопечерск телеграмму с уведомлением с просьбой позвонить в Питер человеку, к которому в свое время так привязалась его внучка и которому не терпится узнать, как обстоят дела у него дома. Ответ пришел к вечеру. Из Северопечерского почтового отделения сообщали, что телеграмма не может быть вручена в связи со смертью Платона Афанасьевича Токарева.

Нехорошие мысли нахлынули на Варяга.

– Егор, – сказал он, кажется впервые обращаясь к хозяину квартиры по имени. – У меня к тебе будет очень важная просьба. Не знаю уж как – но надо узнать, что стряслось с Потапом. Мне это не нравится. Дед был, конечно, старый, но крепкий. Не верю, чтоб он вдруг умер ни с того ни с сего. У тебя есть там кто надежный?

Гепард отрицательно покачал головой.

– Разве что самому слетать.

– Егор, брат, прошу тебя – сделай это для меня. Найди кого‑нибудь толкового, кто бы мог туда смотаться. Я бы и сам махнул – но ты же понимаешь, не могу.

– Ладно, есть у меня тут кореш. Тот самый, с кем мы из Афгана спецгрузы гоняли – я тебе про него рассказывал. Генка Шмаков. Он съездит.

Бывший однополчанин Гепарда прозвонился из Северопечерска через два дня к вечеру. Его рассказ потряс Варяга. Он, забыв про всякую осторожность, сам говорил с ним. Генка не поленился, добрался до сгоревшей избы в лесу, все там осмотрел, потом поговорил с местными, нашел даже мужичка‑шофера, который подвозил Варяга от Потапа до вертолетной площадки, а потом и Беспалого с его бойцами возил. Мужичок и поведал Генке, что пожар на заимке у отца Потапа как раз произошел после шмона, который там учинил подполковник Беспалый, и что он не верит местному начальству, проводившему расследование пожара и все списавшему на несчастный случай… Наверняка старика и его племяшку убили: тот самый подполковник и его люди. Трупы, по словам шофера, похоронили там же в лесу, недалеко от пожарища.

– Вот что, Егор, мы сейчас со Шрамом разберемся, на это уйдет максимум неделя – не больше, больше никак нельзя. А вот потом не мытьем, так катаньем я должен буду этого подполковника из Северного Городка выковырять. Уж не знаю как, но я не успокоюсь, пока не найду его и не загляну ему в глаза. Не успокоюсь! – Варяг отвернулся и вытер накатившуюся на глаза слезу. Гепард сделал вид, что ничего не заметил.

Он давно понял, что его гость – крупный воровской авторитет. С таким ему пришлось в первый раз в жизни делить крышу и стол. Он поражался силе, уверенности и выдержке этого человека. И теперь, видя, как тяжело Владислав переживает гибель людей, спасших его от верной смерти, вдруг еще больше зауважал этого беглого уголовника. И вдруг понял, что попроси его сейчас Владислав о любой помощи, он ему ни в чем не сможет отказать. Больше того, пойдет за ним, если понадобится, хоть в самое пекло…

– Выпьем, Егор, за упокой души Потапа и внучатой племянницы его Елены. Светлые были люди, – глухо сказал Варяг, повернувшись к Гепарду. Он вдруг невесело улыбнулся. – А знаешь, у меня был один человек, нужный мне человек, самый дорогой для меня человек, его тоже Егором звали. Егор Сергеевич… Давай‑ка и его помянем.

Они выпили, не чокаясь. И потом Варяг коротко рассказал Гепарду о своем плане поисков Шрама.

– Ты нашел девицу? – спросил напоследок Варяг.

– Я же сразу сказал – есть девица, – кивнул Гепард.

– Надежная?

– Не подведет.

– Учти, Егор, Сашка Шрам – зверь хитрый и подозрительный. Если почует опасность или усомнится в чем – сразу ее грохнет, раздумывать не станет.

Гепард развел руками.

– За риск и платим соответственно… – Варяг кивнул.

– Запиши расходы мне в счет. Разберусь маленько с делами здесь, в Москву сгоняю и все верну.

– Что, в Москве ты чулок с золотыми червонцами заховал? – пошутил Гепард.

– Как в воду глядишь, – загадочно заметил Варяг. – Есть там один чулочек.

* * *

А вечером раздался странный звонок.

Запиликал мобильный телефон, и Шрам, оторвавшись от телевизора, нажал кнопку.

– Але?

– Александр Алексеевич? – раздался в трубке знакомый голос издалека. – Приветствую вас. Беспалый. Я звоню из Петербурга.

– Узнал! – рявкнул Шрам. – Что, неужели наш общий знакомый уже в Питере? Неужели нашелся?

– Нет, пока не нашелся. Но он наверняка тут. И мне требуется ваше содействие…

Беспалый, безрезультатно проведя в Петербурге уже три дня, в конце концов понял, что без надежного помощника, каким был Шрам, ему не обойтись. У него имелась только одна зацепка – номер телефона, написанный на художественной открытке рукой Варяга.

Он позвонил по этому телефону в первый же день, сразу после приезда в Питер. Телефон молчал. Он позвонил на следующий день – опять без толку. Но вчера вечером к телефону подошел мужчина с незнакомым резким голосом.

– Я ищу своего приятеля, – начал Беспалый, закрыв глаза и плотно прижав к уху трубку, точно собирался телепатическим образом увидеть незримого собеседника, комнату и присутствующих в ней людей. – У меня есть вот этот телефон, может быть, я смогу его отыскать…

– Какого приятеля? – лениво поинтересовались на другом конце провода.

– Его зовут Владислав. К сожалению, фамилии я не знаю. Меня просили ему кое‑что передать.

После довольно долгой паузы (если там Варяг, значит, этот хмырь с ним тихо переговаривается, советуется, подумал Беспалый) мужской голос произнес:

– Владислав? Да Владиславов в Питере пруд пруди. Какой именно?

– Игнатов, – рискнул Беспалый.

Опять пауза. Снова, суки, советуются. Беспалый и сам не мог бы себе объяснить, с чего это он был так уверен в том, что рядом с его незримым собеседником сидит Варяг и контролирует беседу. Но он почему‑то в этом не сомневался…

– Да нет, уважаемый, вы, наверное, ошиблись. Нет тут никакого Владислава Игнатова. И никогда не было.

Только повесив трубку. Беспалый интуитивно понял, что попал в десятку. Теперь надо было срочно найти адрес и установить за домом слежку. Если Варяг там – а Беспалый почему‑то был в этом уверен – то он выползет из своего логова, надо только набраться терпения.

Беспалый знал, что Шрам отъехал в Москву до конца недели, но терять время было нельзя, вот ему и пришлось потревожить питерского пахана прямо в столице.

– Александр Алексеевич, я без вас как без рук, – нарочито льстиво продолжал Беспалый. Он уже давно понял, что самодовольный Шрам покупался на лесть, как зеленый первоходок. – Мне нужны некоторые справки по городу – по адресу узнать номер телефона, по телефону – адрес.

– А в городской паспортный стол не хотите обратиться? Вы же подполковник вэ‑вэ, покажите там свою ксиву – вам вмиг все сделают как надо.

– Нет, Александр Алексеевич, я ведь в городе как частное лицо, не в командировке, да и дело у меня – у нас – деликатное, и я бы не хотел подключать к нему местную милицию. Нужен надежный и конфиденциальный источник. Вы же меня понимаете?

Шрам, который как раз ждал звонка Ваньки‑Борща и не собирался долго занимать свою мобильную линию, решил по‑быстрому закончить этот разговор.

– Ладно, подполковник, свяжитесь с моим офисом, пусть вам Ленка, моя секретарша, найдет Моню… Монина Гришу. Оставьте свой контактный телефон, он вам позвонит, сошлитесь на меня, он все, что надо, сделает. Все – до связи! Скоро сам буду в Питере. Увидимся.

Моня пообещал Беспалому все разузнать к вечеру. Встречу назначили в холле «Прибалтийской»: Беспалый не хотел вести по телефону долгий разговор и попросил составить список адресов для передачи ему лично в руки. Без четверти шесть Беспалый уже стоял у подножия гранитной лестницы и ждал.

Он сразу обратил внимание на сутулого мужчину в очках, с палкой, который сидел на скамейке в сквере перед гостиницей. Профессиональная привычка вертухая все фиксировать взглядом и бессознательно отправлять увиденное в память сработала и на этот раз. Беспалый отметил про себя, что густые усы слишком нарочито закрывают чуть ли не всю нижнюю часть лица, но не придал этому особого значения. Он отвернулся и стал разглядывать виднеющиеся вдали портовые краны.

Когда Беспалый снова повернулся к скверу, сутулого мужчины уже не было. И он сразу забыл про усатого, потому что его внимание привлек спускающийся к нему по лестнице крепкий парень со сложенным листком бумаги в руке. Беспалый машинально взглянул на часы. Три минуты седьмого.

Чтобы не навести Шрама и его бойцов на Варяга раньше времени, хитрый Беспалый назвал Моне десяток питерских телефонов – их он просто выписал из справочника «Желтые страницы», среди которых был и контактный телефон Варяга. Теперь у него был нужный адрес.

Ехать пришлось на Московский проспект. Беспалый быстро нашел дом номер 135. Но подниматься на четвертый этаж в 16‑ю квартиру не рискнул. Оглядевшись по сторонам, он приметил на дворовой скамейке мальчугана лет двенадцати. Беспалый подозвал его к себе и достал из кармана десятку…

ГЛАВА 45

Милиционер мазнул взглядом по его лицу и, отделившись от колонны «Гостиного двора», уверенным шагом пошел на сближение. Варяг внутренне напрягся, готовясь к худшему.

Худшим было то, что мент мог прямо сейчас, на шумной питерской площади, попросить его предъявить документы и прицепиться к чему‑нибудь. В Петербурге ретивая ментура на улицах свирепствовала не так, как в Москве – паспорт у первого встречного, козырнув издевательски, не требовали. Но с этим старшим сержантом сейчас, кажется, придется вступить в разбирательство.

Варяг, не глядя на приближающегося мента, привычно нащупал в кармане куртки пистолет. Он собрался уже было вбежать в поток людей, устремившихся в двери универмага, как милиционер его окликнул:

– Мужчина! Минуточку!

Старший сержант подошел вплотную и, козырнув, представился:

– Старший сержант Воробьев. Извините, предъявите ваши документы!

Сохраняя холодное спокойствие, Варяг осклабился в густые накладные усы и пошутил:

– Все сразу, товарищ сержант?

– Желательно паспорт.

Варяг полез во внутренний карман и выудил паспорт на имя Прошечкина Валерия Викторовича, 1959 года рождения, уроженца Москвы. Паспорт был чистый – его нашли в сумке пьяного владельца на Московском вокзале. Сумку «подобрали» вокзальные щипачи, которые загнали паспорт за полсотни баксов скупщику. От скупщика паспорт перекочевал к верным людям, а уже от них – к Гепарду, который позавчера и вручил Варягу потертую книжицу.

Старший сержант, с первого взгляда определивший, что слегка потертый паспорт – не фальшак, полистал его, проверил прописку и стал внимательно изучать три дня назад приклеенную фотографию Варяга в бутафорских очках и усах. Сержант кивнул удовлетворенно и вернул паспорт владельцу.

– Вы недавно в городе?

– Не так чтобы, – ответил спокойно Варяг. – В отпуск вот приехал, давно не был в городе на Неве. А что?

– Да вы похожи на одного деятеля, объявленного в розыск, – простодушно ответил старший сержант и откозырял. – Извините.

Варяг кивнул и быстро смешался с толпой. Итак, его побег все‑таки скрыть не удалось – Беспалый объявил его в розыск… Значит, вся эта бутафория с усами и очками – не напрасная предосторожность, чутье опять его не подвело.

Он вошел в магазин и двинулся по длинному торговому ряду. Встреча с ментом несколько нарушила его планы. Сегодня он собирался отправиться к «Прибалтийской», где находился офис одной из легальных фирм Шрама и где ему надо было оставить «гостинец».

Гепард вызвался сам отнести «гостинец», но Варяг твердо отклонил его предложение. Он знал, что Шрама сейчас в офисе нет. По его просьбе Гепард еще вчера позвонил ему и секретарша привычно сообщила, что Александр Алексеевич в командировке и будет, скорее всего, через неделю. И Варяг решил, что самое время отправиться туда лично.

Слова старшего сержанта его озадачили. То ли мент так просто сболтнул, чтобы загладить свою оплошность – ну чего это он полез проверять документы у добропорядочного москвича‑отпускника, – то ли по городским и областным УВД и впрямь уже пустили Варягову фотографию в анфас и профиль. Очки и усы, конечно, неплохой камуфляж, но ведь он не оборотень – внешность нельзя изменить до неузнаваемости, а на пластические операции, как когда‑то, времени нет.

Варяг был вынужден действовать в одиночку, потому что он пока еще не понял, кто из надежных людей остался в Питере после зимнего разгрома воровской верхушки и после убийства Пузыря, которого он сам когда‑то поставил здесь контролировать Шрама. Гепарда он пока тоже не хотел тягать без особой нужды. Тот по его просьбе проворачивал кое‑какие подготовительные дела в городе, но его можно было непосредственно подключать к делу только после того, как он сам все разузнает.

Теперь Варяг решил не рисковать. Если он и впрямь объявлен в розыск, значит, питерская милиция наверняка получила особое предупреждение: они знали, что Варяг рано или поздно объявится в северной столице. И маскироваться надо теперь по‑серьезному.

Из «Гостиного двора» вышел усатый мужчина в очках. Он сильно сутулился и приволакивал правую ногу, опираясь на полированную деревянную палку. На вид ему можно было дать лет сорок пять – пятьдесят. Неопределенного возраста мужчина вышел из переулка на Невский и спустился в подземный переход. На противоположной стороне проспекта он сел в подошедший троллейбус.

Спустя без малого тридцать минут Варяг был на месте. Он приехал немного раньше времени. Часы показывали двадцать минут шестого. И у него в запасе было еще пятнадцать – двадцать минут. Он прошел в сквер и, сев на скамейку, стал с интересом наблюдать за голубями.

Ровно через двадцать минут Варяг встал и направился к лестнице. Он заметил боковым зрением плотного, крепкого мужчину в неприметном сером пиджаке и темных брюках. Мужчина стоял к нему спиной и читал газету.

Варяг, не останавливаясь, стал подниматься по гранитным ступенькам, Но где‑то в глубине души прозвучал сигнал тревоги. Он пока не понимал, с чем это связано, чем так его заинтриговал незнакомец в сером пиджаке. Варягу надо было торопиться. И он отогнал от себя ощущение мимолетной тревоги.

Войдя в «Прибалтийскую», он уверенно подошел к молодому охраннику в черной униформе, вальяжно восседавшему за длинным полукруглым столом.

– Мне нужно попасть в «Петроконцерт», – обратился к дежурному усатый мужчина в очках. Наверное, композитор или дирижер, подумал охранник, привычно оценивая нового посетителя по внешнему виду.

– Пятый этаж, лифт вон там слева. Оставьте какой‑нибудь документ, любой…

Посетитель порылся по карманам и выудил замусоленную инвалидную книжку. Охранник бросил на посетителя недоверчивый взгляд – уж совсем не похож на беспомощного старичка – и раскрыл книжку. Саврасов Петр Николаевич, 1952 года рождения. Первая группа инвалидности. Ну и дела… Может, где воевал?

Посетитель медленно прошел к лифтовому холлу.

Войдя в кабину лифта, он нажал кнопку вовсе не пятого, а десятого этажа, где, как известно, в двойном офисе 1020 и 1022 помещалась контора Александра Алексеевича Степанова. Самое забавное, если бы сейчас в лифт вдруг вошел Сашка собственной персоной – интересная была бы сцена.

Впрочем, понятно, что для Варяга такая встреча неминуемо окончилась бы очень печально – Шрам без охраны только в койку ложился. А уж по городу он перемещался в сопровождении не менее двух‑трех дюжих телохранителей. Поговаривали, что особенно осторожен он стал после недавних загадочных наездов на его людей, завершившихся убийствами.

Эти местные разборки могли испортить Варягу все дело: если Шрам заляжет на дно – то шандец, его не найти. Да и теперь, пока он еще оставался на виду, подступиться к нему было нелегко. По сведениям Гепарда, Шрам возвел вокруг себя непробиваемую почти «китайскую» стену – потому‑то пришлось отказаться от мысли решать вопрос о поисках и освобождении Светланы и Олежки силовыми методами.

Для их поиска и вызволения был придуман куда более хитроумный и изощренный план…

Двери лифта с шипением разъехались. Варяг вышел в холл и посмотрел на табличку первой двери: 1008. Он неторопливо двинулся дальше по коридору. 1010… 1016… А вот и двойной офис 1020 и 1022. Он подошел к закрытой двери, постоял, посмотрел на часы – ровно без шести минут шесть – и нажал на ручку. Дверь легко поддалась, и он вошел в приемную.

Ему нечего было опасаться – кроме отсутствующего Шрама его вряд ли кто здесь знал в лицо, да и загримирован он был неплохо. Газетные фотографии – не в счет. Есть хотя бы один случай, когда кого‑либо нашли по газетной фотографии? Нет, конечно!

– Добрый день, – вежливо произнес Варяг, глядя сквозь стекла больших очков на девушку в алой мини‑юбке и белой блузке с чересчур большим вырезом: девка явно во вкусе Шрама. – Мне нужен «Петроконцерт». Я правильно пришел?

Девушка нахмурилась.

– Нет, это не «Петроконцерт».

– Да? – разочарованно произнес сутулый мужчина и подошел поближе к столу. – А мне сказали – на десятом этаже.

– Нет, на нашем этаже нет «Петроконцерта», – с невольным раздражением сказала секретарша. В этот момент зазвонил телефон.

Варяг улыбнулся: без пяти шесть – это звонил пунктуальный Гепард.

– Нет, Александра Алексеевича пока нет, – ответила девушка, чуть отвернувшись от докучливого посетителя. – Он в командировке…

Но Варяг не слушал. Он попросил Гепарда подержать девицу у телефона хотя бы минуты три, чтобы ему хватило времени сделать то, ради чего, так рискуя, он сюда пришел.

Покосившись на девушку и заметив, что она уже совершенно забыла про него, Варяг как бы невзначай подошел к окну. Внизу гранитная лестница сбегала от главного входа вниз на площадь, справа виднелся сквер, а чуть дальше платная автостоянка.

Тут внутренняя дверь раскрылась и из кабинета вышел, держа в руке сложенный листок бумаги, Гришка Монин. Черт возьми! Варяг поспешно отвернулся, хотя знал, что Моня его не узнает – ведь они виделись лишь раз, мельком, года полтора назад в ресторане, где было полно народа и Моня был шестеркой при Шраме…

Моня недовольно посмотрел на сутулого мужчину, потом перевел недовольный взгляд на секретаршу. Та скроила ему гримасу – мол, сейчас я этого выпровожу – и продолжала вести беседу с Гепардом, устало объясняя назойливому собеседнику, что Александр Алексеевич ничего не передавал для Ильи Моисеевича…

– Как, как? Да вот так – не передал, и все! Господин, извините… я действительно ничего не знаю… но даже если вы его друг детства… позвоните, когда вернется.

Моня плотно закрыл дверь кабинета и вышел из приемной. Секретарша продолжала беседу. У него оставалось секунд десять – пятнадцать. Варяг, все еще стоя у окна, незаметно вытащил из кармана небольшую коричневую коробочку и спрятал ее в ладони. Потом вдруг сел в кресло для посетителей и как бы случайно провел рукой по краю журнального столика. Коробочка прилипла к внутренней поверхности столешницы. Варяг стал поправлять шнурок ботинка.

Секретарша положила трубку и, уже не скрывая раздражения, заявила:

– Мужчина, пожалуйста, выйдите отсюда, вы мешаете мне работать. Я же вам сказала: «Петроконцерт» на другом этаже!

Сутулый усач поспешно встал. Он испуганно глядел на суровую секретаршу сквозь плоские стекла очков.

– Извините, ради Бога, я, верно, ошибся. До свидания!

Он вышел из приемной. За его спиной щелкнула закрывшаяся дверь.

Эту прослушку, которую невесть где раздобыл Гепард, рано или поздно обнаружат. Надежда была лишь на то, что до ее обнаружения Варягу удастся выяснить одну маленькую, но очень важную деталь: где? Где Шрам содержит его жену и сына?

Капканы на Шрама были расставлены.

По просьбе Егора Люба неделю назад устроилась в «Прибалтийскую» уборщицей. Люба не могла отказать Егору в просьбе. Егор, с которым она жила уже полтора года, был парень во всех отношениях положительный: выпивал, но не пил по‑черному; нигде не работал, но всегда был при деньгах, вел себя прилично. Они жили на два дома – Егор то к ней наезжал с ночевкой, то к себе звал. Вот только в последний месяц отношения у них что‑то немного поостыли.

Дата добавления: 2015-05-06