ЧАСТЬ VI 5 страница

– Только… если что – Шрама не трогай. Остальных можешь снять, а этого оставь для меня. Он мой.

Гепард тогда понимающе кивнул, но теперь, занимая удобную для стрельбы позицию за огромным валуном, откуда была видна площадка перед зданием бывшего цеха, он ворчал:

– Шрам, Шейх… Всех угрохать на фиг – и дело с концом. Чего он с ними церемонится? Если их там будет максимум пятеро – минус баба с мальчонкой, то выходит трое. Ну, троих‑то нам ухлопать – раз чихнуть.

Он видел, как медленно съехал вниз забрызганный грязью серый «джип», в котором остался Варяг и связанный Шрам. Скоро он услышал далекое урчание движка. Судя по звуку, сюда приближался тоже «джип». Гепард вскинул винтовку и прилип глазом к линзе. Восходящее на востоке солнце меняло краски пейзажа, обливая все вокруг нежным розоватым маревом. Гепард не видел солнца, но затылком чувствовал тепло его первых лучей.

Он навел оптический прицел на дорогу. Едут! По дороге мчался черный «джип». Примерно в полукилометре за ним крохотной желтой букашкой угадывался еще один автомобиль… Видать, какой‑то ранний путешественник.

* * *

Два «джипа» – полированный черный «мицубиси» и грязно‑серый «шевроле» – стояли на открытой площадке перед цементным заводом напротив друг друга. Их разделяло метров пятьдесят. Ровно в назначенное время двери в машинах одновременно распахнулись и наружу вышли люди. Из черного «джипа» – водитель, из грязно‑серого – Варяг. Изучив ситуацию. Варяг вытащил с заднего сиденья связанного Шрама. Водитель, узнав шефа, вывел Светлану с мальчиком на руках. Не веря своим глазам, она дернулась вперед, к Варягу. Но водитель грубо остановил ее, схватив за руку повыше локтя.

– Давай! – крикнул Варяг и подтолкнул Шрама в спину.

Гепард напряженно вглядывался в прицел. «Как в шпионском боевике – обмен на мосту», – подумал он и сплюнул. Вдруг его внимание привлекла крыша цементного завода, на которой – или ему только почудилось? – что‑то темнело. Он мог поклясться, что еще пять минут назад там ничего не было.

Гепард подладил фокус. Так и есть!

На крыше затаился снайпер. Позиция у него была не очень удобной – чтобы прицелиться в сторону площадки, ему приходилось почти свешиваться с крыши. Гепард хорошо видел его светловолосую голову на крепкой шее, плотную, коренастую фигуру, вжавшуюся в плоскость крыши.

– Вот это да! – приподняв одну бровь и взяв стрелка на прицел, пробормотал Гепард.

Он рассмотрел винтовку, которую снайпер положил себе под правую руку. Это была «ижевка» с лазерно‑оптическим прицелом.

– Серьезный господин! – произнес вслух Гепард. Ситуация приняла совершенно неожиданный, непредвиденный оборот. Он вызвал по рации Варяга.

Шрам, медленно переступая по грязному песку, смешанному с цементной пылью, только сейчас заметил, что Светлану сопровождает не Шейх. Он повеселел. Значит, верный Шейх что‑то задумал и прячется где‑то рядом в камнях, чтобы в удобный момент нанести удар и пристрелить Варяга! Правда, напарник Варяга, оставшийся на холме, тоже держит площадку на мушке.

Боясь совершить какую‑нибудь глупость. Шрам сбавил шаг…

* * *

Когда «джип» скрылся за гребнем холма и на мгновение исчез из поля зрения Гепарда, Шейх приоткрыл дверцу, кубарем выкатился под откос и, махнув водителю – мол, двигай дальше! – быстро заполз в кусты и стал продираться к каменистому подножию холма, возле которого тянулась полуразвалившаяся стена цементного завода. Оттуда открывался прекрасный вид на площадку перед заводом. К тому же идеальным прикрытием для Шейха была длинная тень, отбрасываемая в рассветных лучах покатой крышей.

Шейх был вооружен винтовкой‑обрезом с отличным оптическим прицелом. Он находился метрах в ста от остановившегося на заводской площадке серого «джипа» – с этого расстояния, имея такой отличный прицел, он мог легко поразить любую мишень.

Когда из «джипа» вышел черноволосый водитель, Шейх изготовился. А когда рядом с ним появился Шрам, он спокойно навел крестик прицела на висок водителя‑брюнета и стал ждать.

– Ну же, Шрам! – шептал он в нетерпеливом возбуждении. – Ну что ты еле тащишься, прибавь ходу! Придумай что‑нибудь! Неужели ты еще не понял, что я тут, рядом?

И Шрам придумал. Он повалился на землю и, точно гигантское насекомое, пополз к черному «джипу». В этот момент совсем близко, откуда‑то с крыши, грохнул выстрел. И тут же вслед за ним грохнул еще один выстрел – но уже издалека, с вершины холма. Шрам, уверенный, что стрелял Шейх и что Варяг уже валяется с простреленной головой, вскочил на ноги и рванул к черному «мицубиси». Оглянувшись на бегу, он вдруг увидел, что Варяг как стоял, так и стоит около своего серого «джипа», держа в руках миниатюрную рацию и с кем‑то переговариваясь. Шрам резко остановился, опасаясь получить пулю в затылок. Но Варяг, как будто забыв о его существовании, о жене с сыном, не отрываясь, из‑за машины пристально вглядывался в крышу цементного завода.

– Света! Назад в машину! – Неожиданно закричал Варяг страшным голосом. – Быстро в машину! Прячьтесь!

Воспользовавшись всеобщим замешательством, водитель черного «джипа», выдернув из‑за пояса пистолет, бросился к Шраму, но тут же, нелепо вздернув руками, осел на песок. Не успел он упасть, как с вершины холма донесся запоздалый звук третьего выстрела.

Светлана, уже скрючившись в три погибели на заднем сиденье «мицубиси», прижимая к себе сынишку, разбуженного стрельбой, увидела, как с крыши завода в песок ловко спрыгнул коренастый, плотный мужчина с винтовкой в руке. Внимательно всмотревшись, она в нем узнала своего старого знакомого, Степана, который уже спас ее однажды из рук американских мафиози. Выбравшись из машины вместе с Олежкой, она побежала, плача в голос, к Варягу. Тот обнял ее, сильно прижав к себе.

– Жив! – выдохнула она. – А я, знаешь, верила, Владик, верила, что ты жив! – и зарылась в его грязную, пропотевшую куртку.

Варяг обнял Светлану, поднял на руки сынишку и, радуясь, сказал:

– Как я счастлив, что вы тоже живы.

Шрам, ничего уже не понимая, во все глаза смотрел то на целого и невредимого Варяга, то на спрыгнувшего с крыши мужчину. Только теперь он распознал в нем того самого неуловимого Сержанта.

Варяг тоже с удивлением смотрел на словно упавшего с небес Сержанта.

– Я там снял одного, – просто сказал снайпер. – Он на повороте из «джипа» выпрыгнул и затаился в кустах. Тебе, между прочим, Варяг, готовился башку снести. – Сержант повернулся в сторону холма, на вершине которого залег Гепард. – А там у тебя, значит, подкрепление? Мое счастье, что твои снайперы не обучались в моей школе. Иначе я бы уже был трупом.

И Сержант криво усмехнулся.

– Выходит, Степан, ты меня опять сегодня от смерти спас? – серьезно спросил Варяг.

– Выходит, так. А ты удивлен?

– Удивлен, – усмехнулся Варяг. – Теперь я перед тобой дважды в долгу. Ты тут какими судьбами?

– Да вот, в «Жигуленке» мимо проезжал. Вон за тем черным «джипом» случайно от шрамовой дачи увязался. Если бы не этот «джип» – мы бы с тобой и не встретились.

Варяг улыбнулся и махнул рукой.

– Да нет, Степан, я не про то. В Питере ты как оказался? Ты же вроде в Лос‑Анджелесе сидишь.

– Да знаешь, что‑то домой потянуло. Вот узнал, что ты на зоне гигнулся – и приехал сюда справки наводить.

Светлана молча смотрела на Сержанта, вспоминая их давнюю встречу на тихоокеанском пляже, после которой утекло так много воды, слез и крови…

Сержант кивнул ей немного смущенно.

– Ладно. Кажется, моя миссия окончена. – Он помолчал, явно борясь с собой, добавил: – А знаешь, Владислав Геннадьевич, я почему‑то рад, что ты жив.

Сержант хотел еще что‑то добавить, но передумал и, развернувшись, быстро зашагал по дороге вверх.

Навстречу ему бежал Гепард, зажав под мышкой свою винтовку. Поравнявшись с Сержантом, Гепард на мгновение сбавил шаг, посмотрел на светловолосого крепыша, на его винтовку и, ничего не сказав, побежал дальше.

Варяг только теперь вспомнил про Шрама.

– Я же предупреждал тебя – без фокусов, – укоризненно сказал ему Варяг. – А ты, дурак, что натворил. Все испортил.

– Ты же мне гарантию дал! – набычившись, пророкотал Шрам. – Ты же…

– Я тебе, сука, никаких гарантий не давал. Я тебе сказал: твоя единственная гарантия – надежда. Но ты уговор опять нарушил. И опять показал свою ссученную сущность.

Обернувшись к Светлане, он крикнул:

– Светик, садись в машину. Егор нас отвезет. Егор! Поезжай и там, на повороте, остановись, меня подожди. Я скоро…

Оставшись наедине. Варяг и Шрам долго смотрели друг на друга. Потом Шрам сделал еле заметный шаг в ту сторону, где лежал пистолет, который выронил убитый водитель. Варяг преградил ему дорогу.

– Ну уж нет! – сказал он и носком ботинка отбросил пистолет далеко в сторону. – Давай‑ка побеседуем как мужчина с мужчиной. Пошли! – Варяг кивнул в сторону полуразрушенного каркаса заводского здания. Не дождавшись ответа, он зашагал первым, как будто заранее знал, что Шрам послушно последует за ним, – никуда ему теперь не деться.

И Шрам действительно побрел следом – нехотя, через силу, но не смея ослушаться властного приказа. Он понимал, что находится теперь целиком во власти Варяга. У него никак не укладывалось в голове, что Варяг жив, что он вернулся и сейчас будет вершить над ним свой суровый суд.

Они зашли внутрь. Варяг повернулся к Шраму, устремив на него тяжелый взгляд.

– Я только одно хочу понять, Шрам. Кому ты продался? За что? Чего ты добивался?

Шрам сузил глаза и с ненавистью глянул на Варяга.

– Я тебя не продавал. Я тебя, можно сказать, спасал, – в голове у Шрама теснились бессвязные мысли, он вдруг подумал, что может еще выкрутиться. – Тебя менты замочить хотели…

– Ну, это я без твоей помощи просек, – насмешливо бросил Варяг. – Мне на зоне подполковник Беспалый очень прозрачно об этом намекал. Что это ты, Шрам, заволновался? Ты ведь и с Беспалым успел познакомиться?

– С кем, с кем? – Шрам шагнул назад и оглянулся: он все еще искал путь к отступлению.

– Опять врешь. Ну да это теперь неважно. Был у меня такой корешок на зоне. Беспалым звали. Недавно разошлись наши дорожки, навсегда. – Варяг наклонил голову и двинулся на Шрама. – Ошибся я в тебе, Шрам. Крепко ошибся. Много бед ты натворил. И за все сейчас ответишь.

– На сходняке отвечу! – вдруг с азартом вскричал Шрам. – Там меня и рассудят. – Варяг усмехнулся.

– Какой сходняк? У тебя что, Шрам, после бурной ночи мозги отшибло? Не видать тебе никакого сходняка. У тебя даже похорон не будет – как у любого нормального человека. Я тебе одно только скажу – ты ничем не лучше последнего вертухая на сучьей зоне. И смерть у тебя будет сучья!

Варяг вбил крепкий кулак Шраму в лоб, так что тот покачнулся. Шрам взмахнул правой рукой, намереваясь ответить, но не успел. Следующий удар пришелся ему в солнечное сплетение. Он закашлялся, теряя воздух, и согнулся пополам. Новый удар – на этот раз по артерии – уронил его на цементный пол. Шрам подтянул колени к животу, собрался и попытался подняться. Но не смог. Над ним грозно навис Варяг.

– Видишь, Шрам, я тебя даже ногами не бью. Я тебя даже лежачего не бью. Хотя ты этого вполне заслуживаешь. Жаль, что тебя сейчас не видят твои уличные шестерки. Они бы с интересом поглядели, как их пахан цементную пыль жрет!

Шрам приподнялся на колени, но не решался встать на ноги и выпрямиться во весь рост.

– Вставай, гнида! – приказал Варяг. – Я последние месяцы только и жил мечтой об этой минуте. Если бы тебя, не дай Бог, сегодня Сержант пришил, или ты бы с пожарной лестницы сорвался – я бы сильно переживал!

Варяг схватил Шрама за шиворот и, с силой встряхнув, рванул вверх. Прислонив его к бетонному столбу, подпирающему крышу, он вытащил из кармана короткий нож с костяной ручкой.

– Это исторический нож, Шрам. Он мне, можно сказать, жизнь спас. Но теперь он мне больше не понадобится.

Варяг подошел к Шраму вплотную и заглянул ему в глаза.

Шрам все понял. В его глазах затаился ужас.

– Я даже свои отпечатки пальцев стирать не буду, – прошептал Варяг. – Менты найдут – пусть знают: это Варяг тебя наказал. Варяг жив!

И он резким, коротким ударом вогнал стальное лезвие Шраму точно в самое сердце.

– Все, Шрам! – Варяг в последний раз взглянул в широко раскрытые глаза убитого им предателя, мазнул взглядом по багровому шраму, перерезавшему щеку, и разжал ладонь.

У Шрама подкосились ноги, и он рухнул на пол. Варяг брезгливо вытер ладонь о штанину, сплюнул и, повернувшись, не спеша побрел к машине.

* * *

…Спустя полчаса Варяг подошел к стоявшему на обочине грязно‑серому «шевроле». Лицо его было окровавлено, одежда в пыли. В руке он сжимал пистолет.

– Что‑то я выстрелов не слышал, – прокомментировал его появление Гепард.

– А не было никаких выстрелов, – устало ответил Варяг. – Зачем на такое дерьмо пули тратить?

Говоря это, он смотрел на жену, на ее залитое слезами лицо. Она сидела на земле возле машины, рядом с сыном.

– Мам! – тормошил ее Олежка. – Ты чего плачешь, мам?… За нами же папка приехал!

– Да, – сказал Варяг. – Неужели ты меня узнал, сынок?

– Узнал, – расплылся в улыбке мальчик. – Только ты грязный весь. И старый какой‑то. И волосы вон поседели…

– Ничего, – отозвался Гепард, садясь за руль, – отмоется, побреется – и будет твой папка опять молодой… Ну, поехали, что ли?

Варяг подошел к Светлане и, обняв ее, крепко прижался губами к ее соленому, заплаканному лицу. Не обращая больше внимания на родителей, Олежка сел на переднее сиденье машины, восхищенно глядя на Гепарда:

– Дядя, а ты – зеленый берет, да?

– Нет, – серьезно ответил тот, – я в крапинку. – Варяг взял на руки жену и посадил в машину. Захлопнул переднюю дверцу, сел рядом со Светланой и сказал:

– Давай поехали.

«Джип» тронулся и понесся по дороге, вздымая тучи пыли. Весело подпрыгивая на переднем сиденье, Олежка спрашивал Гепарда:

– Дядя, отгадай загадку; зеленое, а нажмешь кнопку – красное?…

– Не знаю, – честно признался Гепард.

– Эх ты! Это же лягушка в миксере!

ГЛАВА 55

– Ну вот мы и встретились, Степан, – произнес многозначительно Варяг, глядя Сержанту прямо в глаза. – Может, пора нам расставить точки над i, во всем разобраться.

– Давай попробуем, – кивнул Сержант.

Варяг с Сержантом сидели в ресторане аэропорта «Пулково» у огромного, во всю стену, окна, за которым ревели идущие на взлет и на посадку лайнеры. За соседним столиком, метрах в десяти от них, сидели Светлана с Олежкой – в компании Гепарда.

Всего лишь три дня назад недавние враги впервые за долгие месяцы столкнулись лицом к лицу на пустынной площадке цементного завода у Финского залива. Но невероятное нервное напряжение, спешка, сопровождавшая казнь Шрам, не позволили им тогда даже словом перекинуться. Впрочем, уже тогда Варяг почувствовал, что в душе у Сержанта что‑то надломилось, он был уже не тем холодным, безжалостным снайпером, который преследовал его и других по всем странам и континентам, обуреваемый одной целью – пустить пулю в лоб. Сержант явно изменился и вдруг перестал представлять для него смертельную угрозу. Почему – сейчас это предстояло выяснить…

Варяг, желая спасти семью от возможных неприятностей, спешным образом отправлял их в Грецию, на Крит, где у него был надежный человек, бывший советский, а ныне греческий гражданин Константин Егоров, владелец большой сети курортных гостиниц.

– Ты охотился за мной два года, – продолжал Варяг. – Теперь, как я понимаю, запал твой иссяк. Неужели ты все это время не мог мне простить гибели брата? Неужели ты не понимал, что я в его гибели не виноват? Больше того, мы с ним в большой дружбе были. И его смерть, поверь, для меня была тяжелой потерей.

Сержант неопределенно мотнул головой.

– Да, я хотел отомстить за брата. Но не только. Иначе я бы из Америки сюда не вернулся. – Варяг недоуменно поднял брови.

– Загадками говоришь. Ты же на страшный риск пошел, когда сюда приехал. И сейчас, в эту минуту, тоже страшно рискуешь. Тебя же в России все кому не лень ищут – менты, бандиты, воры. Меня так не ищут, как тебя. Я что‑то не пойму, Степан, зачем ты вернулся? Не для того же, чтобы убить Шрама. Ты же с ним был в одной упряжке, насколько я помню.

Сержант потрогал шею, точно она у него болела, и мрачно выдавил:

– Мне непросто это объяснить. Одно тебе могу сказать: я больше не вернусь в Америку. Я, если хочешь, оттуда совершил побег. Понял? Сбежал я. Как ты из лагеря. Только ты сбежал – потому что у тебя дело есть. А я сбежал – потому что ни хера у меня там нет. И не было.

Сержант вдруг весь собрался, напрягся, как тяжелоатлет, готовящийся взять рекордный неподъемный вес.

– Я, Владислав, совсем там завял. Не знаю, может быть, возраст уже. Скоро ведь полтинник. А чего я добился? Семь лимонов в трех банках лежат. Семь лимонов долларов! Для частного лица немало. Да что‑то мне осточертело жить как частному лицу – понимаешь? Кто я, что я – перекати‑поле. Когда я братана угрохал – так мне обидно стало! Так обидно! Кроме него, у меня же никого не было: ни жены, ни детей… – Сержант перевел взгляд на жену и сына Варяга. – Вон ты хоть и вор в законе, а старые правила нарушил. Семья у тебя. И вроде, как дополнительный смысл жить есть… А у меня? Семь лимонов? Да вот оказалось, в жизни одних бабок – мало.

Варяг кашлянул. Ему стало вдруг неловко оттого, что этот немолодой, сильный, суровый мужчина вот так по‑простому, без надрыва, но с неподдельной искренностью раскрыл перед ним свою душу.

– Слушай, Степан, у тебя давно своя жизнь. Ты, наверно, ломать ее не сможешь, не захочешь. Но… Отчего бы тебе не пойти со мной?

– Пойти? Куда? – усмехнулся горько Сержант.

– Порядок наводить в России, – серьезно заметил Варяг. – Ты же сам видишь, что творится. Шрам со своей братвой – это не самое худшее.

– А что же?

– Беспалый! Ты его не знаешь. Я когда сидел в колонии – куда меня, к слову сказать, Шрам спровадил, ну да ладно, это особая история… Так вот, в этой самой колонии, где я сидел, начальником был подполковник Беспалый. Вот это страшный человек. Страшно сказать, какие он в колонии дела творил. Да и не только там… Этот мент под себя всех подмял, всех ссучил, натравил друг на друга, стукачами сделал, всех заставил дерьмо хлебать… Я до сих пор не верю, что оттуда вырвался.

Варяг сделал паузу.

– Ты знаешь, у воров беспредельщики не в почете. Законные в России всегда с беспредельщиками обходились круто и карали их сурово. Но мы‑то худо‑бедно со своим беспределом еще можем справиться. А вот такие беспредельщики, как Беспалый, самые опасные – и самые неуправляемые. Они к власти рвутся, напролом идут и ради этой самой власти готовы на все… Ты говоришь, я правила воровские нарушил – семью завел. Да это не шибко какая беда. Шрам в связке с Беспалым – вот это настоящая беда. Эти беспредельщики ради своего интереса готовы мать родную продать, отца убить, сестру изнасиловать… Этих надо остановить. А лучше – каленым железом выжечь.

– И кто ж их выжигать будет? – спросил Сержант с усмешкой. – Не ты ли собрался?

– Кому‑то надо. Если больше некому – то я, – жестко бросил Варяг.

– А я слыхал, за последние полгода в России много законных полегло, – осторожно сказал Сержант. – И я так понимаю – все твои бойцы.

– Людей потеряно много, верно. Это плохо, но поправимо. Остались старые контакты, старые связи, старые долги. Есть молодежь. Надо о себе напомнить. По всей России раззвонили, что я умер. А я вот жив. Ну так что, Степан, не хочешь со мной?

– А ты мне доверяешь? После всего, что было… – с иронией в голосе спросил Сержант.

– Знаешь, Степан, ты – человек. Я же о тебе много чего знаю. Ты не сука. Ты человек. Это главное. Заблудший. Потерявший ориентир… Но все же – человек.

И Варяг протянул Сержанту пятерню. Сержант долго рассматривал его руку, мучительно размышляя. Наконец он словно нехотя откинулся на спинку стула и медленно поднял лежащую на столе ладонь.

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Ну вот и ладно, – повеселел Варяг и глянул на часы. – Пора. Скоро посадка. Подожди меня здесь, пока я своих отправлю.

Он встал и пошел к соседнему столику.

* * *

Варяг трясся в электричке на Звенигород. Он ехал в Мозженку, на дачу академика Нестеренко. Он опять был загримирован, а в кармане у него лежал паспорт на имя Потапова Александра Петровича. Теперь он мог разъезжать по Москве и области в открытую: даже если Владислав Игнатов был объявлен в федеральный розыск, в этом высоком бородатом брюнете в очках и самый опытный руоповец не признал бы знаменитого законного вора.

Варяг немного волновался. Ему предстояла первая встреча с дочкой – их с Викой дочкой Лизой. Он ехал туда с тяжелым сердцем. Теперь, когда в живых не было ни Егора Сергеевича, ни Вики, он не знал, как встретит его, незнакомого дядьку, трехлетняя девочка, как он встретит ее, свою дочь, которую он никогда в жизни не видел…

Интересно, рассказывала ли ей Вика о папе? И кто там сейчас с ней? Домработница Валя, наверное, если, конечно, после гибели академика Нестеренко и страшной смерти Вики она не уволилась. Хотя как она могла уволиться и бросить трехлетнее беспомощное существо…

Варяг не знал, есть ли у Нестеренко близкие родственники, которые могли бы претендовать на нехитрое имущество академика – большую московскую квартиру, большую, хотя и старую, дачу… Он, Варяг, имел моральное право только на одно наследство академика – обширную и плотную паутину нужных связей в высших властных структурах страны, в крупном бизнесе, в финансовых кругах. Ему предстояло налаживать все заново – не с нуля, не с пустого места, но заново. О Варяге, конечно, слышали, многих нужных людей Егор Сергеевич успел с ним познакомить, но трудно было предсказать, как эти нужные люди обойдутся теперь с Владиславом Игнатовым, который стрелял в милиционеров, был осужден, а потом совершил побег из колонии… Да и можно не сомневаться, что многие чинуши, засевшие в министерствах, в правительстве, в советах директоров крупных компаний, с облегчением восприняли весть о кончине грозного академика, освободившись наконец от многолетнего перед ним страха… Егор Сергеевич имел над ними непререкаемую власть, которой он, Варяг, пока не обладает. Но которую он должен, просто обязан над ними получить.

Свою власть – над их властью.

Но об этом следовало крепко подумать потом. Сейчас ему предстояло другое, не менее важное и нелегкое испытание.

Варяг подошел к знакомому зеленому забору. Из глубины большого старого сада послышался детский смех. У него заколотилось сердце. Он толкнул калитку.

Он шел быстрым шагом по тропинке к дому. От крыльца к нему побежала девочка лет трех, в белом платьице, с двумя смешными косичками‑колбасками.

– Папа! – закричала девочка на бегу. Он вздрогнул. Откуда она может знать? Девочка подбежала к нему и с интересом и удивлением стала разглядывать его бороду и очки.

– Я Лиза. А ты, дядя, мой папа? – бесцеремонно спросила девочка.

Варяг улыбнулся и присел на корточки.

– Здравствуй, Лиза. Ты тут одна?

– Нет, я с тетей Валей. Мы маму ждем…

Варяг встал. От волнения он не знал, что и сказать этой странной девочке‑фантазерке.

На дорожке показалась Валя. Он сразу узнал эту седую невысокую женщину, которая лет двадцать вела хозяйство у вдовца‑академика. У него отлегло от сердца. Хоть одна близкая душа.

Он шагнул ей навстречу и сказал:

– Здравствуйте, Валя. Вы не удивляйтесь и не бойтесь, это я, Владислав.

Валя остановилась как вкопанная, буквально раскрыв рот от неожиданности.

– Владик? Тебя не узнать – вон как тебя… Где ты пропадал?

Варяг махнул рукой.

– Потом, потом, Валя. Не обращайте внимания. Волосы, борода – это все на время, пока неприятности закончатся.

– Ты слышал? – спросила она, поджав губы, и ее подбородок задрожал.

Варяг кивнул и взглядом указал на девочку.

– Она знает? – Домработница покачала головой.

– Не могла я… Лиза, иди поиграй в огороде! – строго обратилась она к девочке.

– Валюта, а этот дядя – мой папа? – с вызовом крикнула девочка.

– Иди‑иди! – повторила Валя. Дождавшись, когда девочка отошла на значительное расстояние, она продолжала: – Вот такие дела, Владик. Бедная Викушка, бедный Егор Сергеевич…

– Милиция была? – коротко спросил Варяг.

– Да. После того ужаса в квартире были следователи, искали что‑то, снимали отпечатки пальцев, да ничего не нашли. Сюда приезжали.

– А сюда‑то зачем? – нахмурился Варяг. Они вошли в дом и сели на веранде.

– Не знаю. Меня допрашивали.

– Вас‑то почему?

– Да ведь Егор Сергеевич завещание оставил – царство ему небесное – дачу эту мне завещал, а квартиру Вике с Лизонькой. Но после смерти Викушки… – У Вали в глазах стояли слезы, подбородок задрожал. – Я взяла Лизоньку под опеку, так что и квартира теперь вроде как моя. Только еще в собственность не успела оформить. А они приходили сюда документы опечатывать. Егора Сергеевича документы. Все перерыли. Весь дом вверх дном перевернули. Только что огород не перепахали.

– И что же они искали, рукописи его монографий? – насмешливо произнес Варяг.

– Не знаю, Владик, мне не говорили. Ты лучше скажи, что с тобой стряслось? Что давно не появлялся?

– Ох, Валя, если рассказывать – двух недель не хватит. Как Лиза? Она про меня откуда знает? Я же на себя не похож.

Валя внимательно его оглядела и усмехнулась.

– И то правда – не похож. Да нет, Владик, она всех мужчин, какие заходят, папами зовет. Даже милиционеров. Очень тоскует, бедняжечка.

– Ладно, я с ней потом сам поговорю. Наверху я устроюсь – можно?

– Можно, отчего же нельзя. Белье там есть…

Решив оставить разговор с дочкой на вечер. Варяг занялся делом, ради которого он и ехал сюда из Москвы. Он отправился в дальний угол сада, где стояла покосившаяся бытовка. Когда‑то там Егор Сергеевич устроил баньку, но банька оказалась не паркой, а дымной – дым почему‑то никак не желал выходить через трубу вверх и клубился в небольшом бревенчатом помещении. Постепенно банька превратилась в сарай, куца складывали инструменты, садовый инвентарь, старую мебель, ненужную посуду.

Варяг затворил за собой дверь. Над головой болталась лампочка, которую можно было включить легким поворотом по часовой стрелке, но он не стал этого делать. Вынув из кармана фонарик – тот самый, который освещал ему путь в зековском «метрополитене», – Варяг направил луч на старый кованый сундук, чуть не наполовину просевший в грунт. Сундук был знатный – метра полтора в длину, полметра в ширину. Со скрипом раскрылась тяжелая крышка, откинулась на стену. Он стал быстро выбрасывать из сундука ветхое тряпье, перемешанное с ржавыми гвоздями, топорищами, отвертками, сверлами и прочей ерундой. Наконец он добрался до дна. Осторожно отогнул ржавые крюки и, поддев с помощью старой отвертки срединную доску, поднял дно, как крышку люка.

Это и впрямь был люк. «Что‑то я как крот – в последнее время все под землей колупаюсь», – насмешливо подумал Варяг и аккуратно прислонил поднятое дно к стене. Он залез в сундук и, склонившись над разверстой тьмой потайного люка, стал шарить руками.

Есть! Луч фонарика вырвал из тьмы дверцу массивного металлического сейфа с выпуклым рифленым диском кодового замка.

Заученным движением Варяг повернул диск влево на три шага, потом вправо на пять шагов и снова влево – на два. После этого он нажал три кнопки с цифрами – 6,8 и 9 (свой день рождения: 6 августа 1959 года) – и мягко надавил на хромированную ручку. Сейфовая дверца беззвучно отворилась.

Он мазнул желтым лучом по пачкам долларов, туго перетянутых банковскими ленточками, и по черным пластиковым коробкам, где лежали полукилограммовые золотые слитки. Все было не тронуто. Все лежало точно так же, как он и положил в этот тайник два года назад – по совету Егора Сергеевича.

Он знал, что такие же тайники с воровскими кассами укромно хранятся во многих местах России, и за этими секретными закромами упорно охотятся и алчные менты, и нечистые на руку беспредельщики, и ссучившиеся паханы вроде покойника Шрама…

Здесь была незначительная – «живая» – часть общака, которая предназначалась исключительно для финансирования важнейших дел, поэтому Варяг фактически единолично пользовался этими средствами. Другие «живые» деньги общака Варяг распределил в равных долях и доверил на хранение верным людям в Воронеже, Самаре, Екатеринбурге и за Уралом.

Теперь ему было на что развернуть дело в России. В этом сейфе под старым сундуком лежали готовенькие уздечки для жадных и пугливых продажных душонок властителей России – маленьких властителей, норовящих урвать кусочек от необъятного российского пирога и поскорее заглотить его, не утруждая себя ни помыслом, ни потугой ради своей страны. Ей‑богу, иные воры и те больше патриоты, чем эта гниль…

Ему предстояло извлечь из мрака эти увесистые пачки и слитки и бросить их голодной своре псов, которые окажут ему любую необходимую услугу, пойдут на любую подлость, продадут кого угодно, в первую очередь жертвуя своей честью.

Дата добавления: 2015-05-06