КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
ЧАСТЬ VI 2 страница
К Егору пришел жить какой‑то парень, как он сказал, старый знакомый еще по армии, и он теперь ее к себе не пускал – временно, по его словам. А потом вдруг позвонил и ни с того ни с сего попросил устроиться уборщицей в «Прибалтийскую», в офисное крыло. Да не просто попросил – наказал: «Так надо, Любаша. Сделай для меня». И вот она уже целую неделю каждое утро возила по длинным коридорам урчащий пылесос «Самсунг», вытирала пыль с мебели в холлах, мыла пепельницы в курительных отсеках. Но не за этим Егор ее сюда назначил. Каждый вечер она приходила в служебную подсобку на десятом этаже, лезла на этажерку с инвентарем и доставала сверху, из‑за горшка с гарденией, маленький магнитофончик. Крохотную – с коробочку из‑под конфеток «Тик‑так» – кассету с записью она вынимала и новую, чистую вставляла. Что все это значит, она не понимала – Егор не рассказывал, а сама она ничего вызнать не могла: магнитофон был хитрый и на воспроизведение записи не работал. И включался когда хотел – Егор объяснил, что аппарат работает «с голоса». Одного только она понять никак не могла: с чьего такого голоса и каким образом эта машинка, лежа на этажерке за цветочным горшком, может записывать… «Так надо, Любаша. Сделай это для меня», – не уставала повторять про себя слова Егора влюбленная женщина…
ГЛАВА 46
Шрам почуял смертельную опасность. И что было на него совсем не похоже – занервничал. Встретившись вчера утром с подполковником Беспалым на Васильевском острове. Шрам услышал то, чего боялся и не желал услышать: Беспалый твердо заявил ему, что Варягу удалось все же бежать из колонии, что он жив, здоров и сейчас находится на пути в Питер, а может быть, уже и здесь. – С чего это вы решили, что он в Питере? – спросил как ни в чем не бывало Шрам, стараясь не выдать шевельнувшегося глубоко в душе предательского страха. – А с того, – ответил Беспалый, похлопав себя рукой по нагрудному карману, – что у меня есть улика – собственной рукой Владислава Игнатова написано, что он направляется в Петербург. – Что за улика? – не спросил, а выкрикнул Шрам. Беспалого, кажется, забавляла бурная реакция питерского пахана. – Верная улика… Нашел я эту улику в далеком таежном доме. А потом в этом самом доме пожар случился и все его обитатели сгорели, царство им небесное… Владислав Игнатов там прятался, в том доме. Но теперь это уж дело прошлое. Вот я и предлагаю, Александр Алексеевич, объединить наши усилия. Я так понимаю, вам не шибко на руку, чтобы Варяг появился в городе… – Ничего! Ничего! – перебил его Шрам. – У меня для него тут, за городом, гостинец припасен. Так что мы с ним еще потолкуем… Беспалый взял эту обмолвку на заметку и продолжал: – Да и у меня к нему есть свои претензии. Так отчего бы нам с вами не посотрудничать? В последнее время Шрама преследовали неудачи одна за другой. Вернувшись в Питер, ничего не добившись в Москве и едва не попав под пули, Шрам понял, что Беспалый не соврал. Смерть верных телохранителей и особенно стрельба в «Арагви» укрепили его в мысли, что Варяг не просто выжил, а нагрянул в Питер и тайком руководит действиями своих невидимых бойцов, которые со всех концов начинают посягать на его, Шрамовы, владения, да и на него самого. После долгих раздумий Шрам все же приказал Моне связаться по канадской цепочке с Сержантом и сообщить ему о новом предложении по совместной работе – ликвидации Варяга. Эта приманка должна стать для Сержанта желаннее всяких гонораров, рассудил Шрам. Хотя и на гонорар за голову Варяга он тоже не поскупится. После очередного разговора с Беспалым Шрам окончательно потерял покой. Впрочем, как матерый хищник в минуту опасности, он не только не утрачивал присутствия духа, но, наоборот, становился еще злее, еще собранней и сильнее – готовый клыками и когтями рвать противника, защищать свою жизнь, свою территорию. Шрам был готов к драке. Но он все равно страшно нервничал и ничего с этим не мог поделать. Чтобы сейчас успокоиться, Шрам долго и тупо глядел на белый циферблат своего «Ролекса» в бриллиантовой окантовке. Он обожал дорогие часы. Ему было наплевать на время – время всегда работало на него, но он упивался благородным блеском золотого корпуса, сверканием вмурованных по ободку бриллиантов, изящными платиновыми стрелками и тяжелым, червонного золота браслетом. Стоили эти часики под сто штук баксов. Но теперь Шрама не радовала даже эта дорогая игрушка. Все его мысли были прикованы к ветхому трехэтажному домишке на Васильевском острове, где ему сегодня предстояла встреча с генералом Калистратовым. Последняя встреча. К ней он подготовился основательно. Сразу же после вчерашней беседы с Беспалым он позвонил в Москву и попросил Калистратова срочно приехать в Петербург ночным экспрессом. Сегодня он уехал из своего офиса в «Прибалтийской» сразу после обеда, попросив секретаршу не соединять его ни с кем, и для пущей убедительности отдал ей свой мобильник. Этот домишко на Васильевском играл для него какую‑то, едва ли не мистическую, роль. После той первой встречи с Калистратовым год назад Шрам облюбовал дом «Леноблкниги» для незапланированных тайных встреч с людьми, которых не должны были видеть ни его телохранители, ни секретарши, ни ближайшие сподвижники – никто. Здесь он встречался с переодетыми в штатское высокопоставленными эмвэдэшниками и другими высокопоставленными чиновниками. Он чувствовал, что его влечет сюда даже тогда, когда встречаться‑то ни с кем не надо. Шрам догадывался – почему, но не мог, не осмеливался себе в этом признаться. Причина же была проста. Его влекла сюда давно высохшая и отмытая кровь трех верных телохранителей, убитых на его глазах. И это уже не было мистикой. Это был страх, глубокий, подспудный страх, который он старался заглушить. Страх, что рано или поздно, но неминуемо эта кровь проступит на его ладонях и лбу, и его мрачная тайна станет известна всем… Шрам давно уже отгоревал по тем троим. Ему часто приходилось терять людей, но он не привык долго пребывать в трауре. На смену одному убитому бойцу приходили два‑три новых. Бравые, мускулистые, отчаянные ребята со стиснутыми зубами, которым грела душу мысль, что они будут работать на самого Шрама, «папу санкт‑петербургского». И бойцы нового призыва оказывались не хуже прежних. Но сейчас тревожные мысли просто захлестывали Шрама. Если Варяг жив и бежал, значит, рушились все планы насчет сходняка, на котором надо ставить вопрос о выборах нового смотрящего. Да что там выборы смотрящего? Само существование Шрама становилось настолько сложным и опасным, что впору шкуру спасать. Немедленно нужно заняться уничтожением свидетелей, всех тех, кто мог хоть как‑то догадываться о причастности Шрама к убийствам Ангела, Графа, кто мог сболтнуть, что именно он, Шрам, сдал сначала Варяга ментам, а потом и многих других. И конечно, перво‑наперво ему предстояло убрать главного свидетеля – генерала Калистратова. Въехав во двор трехэтажного домика, Шрам свернул за угол и поставил машину у заколоченной двери в подвал. Сегодня он приехал на невзрачной «Ниве», взятой в Колпино. Он открыл багажник и вынул оттуда объемистый коричневый баул. Баул был тяжелый. Быстро оглядевшись по сторонам. Шрам подошел к двери в подвал и сильно рванул дверь, так что хлипкие гвозди, которыми она была приколочена, сразу выскочили. Он вошел в кромешный мрак, прикрыл дверь и, посветив заранее припасенным фонариком, поставил баул в пыльный угол. Потом подошел к двери, ведущей на лестницу. Проверил – дверь была не заперта. Он потушил фонарик и выбрался наружу.
* * *
Калистратов начальственно хлопнул ладонью по столу. – Да ты хоть понимаешь, Саша, что это значит? Если он жив, если ему удалось бежать из колонии, то тогда и ты, и я, и еще Бог знает сколько людей оказываются под ударом… А кстати, у тебя откуда такие сведения? Шрам хмуро усмехнулся, глянув на часы. Восемь уже… – Телеграф работает, исправно работает. Не хуже вашей фельдсвязи. – А ты ни с кем не встречался… оттуда? – подозрительно поинтересовался Калистратов. Шрам коротко мотнул головой: нет, мол. – Тогда я что‑то не понимаю, ты меня с места сорвал только за этим – сказать, что Варяг бежал? Что, об этом нельзя было по телефону сообщить? – Да не за этим, совсем не за этим, – Шрам поднялся. – Разговор тут один наметился. Зайдем? – Он быстро прошел к внутренней двери, ведущей в соседнюю комнату. Ту самую комнату. Калистратов нахмурился, но возражать не стал. Он не боялся этого, с позволения сказать, законного вора, потому что даже мысли не допускал, что тот может пойти против своей московской крыши. Когда они вошли в темное тесное помещение с занавешенными окнами. Шрам тихо спросил: – Я все понять не могу, генерал, зачем вы меня тогда заставили смотреть. К чему тот спектакль понадобился? С ними нельзя было… разобраться в другом месте? Калистратов хмыкнул. – Да ведь в том и фокус состоял, чтобы ты, Саша, присутствовал. Мы ведь с тобой тогда заключили сделку. Ее требовалось обмыть. На всякий пожарный случай. – На какой? – Да чтобы ты, не дай Бог, не передумал. Потом. – Шрам исподлобья посмотрел на генерала злым взглядом. – А если вдруг я теперь передумал? – Калистратов вмиг посерьезнел. – Ну это зря. У меня на тебя, Саша, во‑от такое уже досье собрано. Ему, Саша, цены нет. Кто бы его ни увидел, сразу бы захотел приобрести. Хоть наши, хоть ваши. – И кто же из ваших с ним уже ознакомлен? – с издевкой спросил Шрам, чувствуя, как в нем закипает злоба. Его по– детски наивный вопрос, кажется, озадачил старого эмвэдэшника. – Да ты не волнуйся, милый, кому надо, тот узнает. – Ты, блядь, не забывайся, с кем говоришь! – взорвался Шрам. – Со мной так не надо! Я тебе не московский хозяйственник – за слово могу глотку порвать! Калистратов понял, что переборщил. – Ну, ну, не горячись, мы же свои люди, не чужие, что ты… – Калистратов направился к двери. Но Шрам загородил ему дорогу. – Ты правильно сказал, гражданин генерал, не за тем я тебя сюда вызвал. У меня к тебе важный разговор наметился, и я хочу сейчас все обсудить. – Здесь? – заволновался Калистратов. Шрам заколебался. – Нет. В другом месте. А привел я тебя сюда для того, чтобы напомнить… А теперь пошли! И, к удивлению Калистратова, Шрам пошел к угловому шкафу и легко его отодвинул. За шкафом обнаружилась темная дверка. – Комнатка с секретом, – криво улыбнувшись, сказал Шрам, жестом приглашая генерала войти. – И куда эта дверь?… – На заднюю лестницу, в коридор. Там спереди одна лестница – для всех, а тут другая – для своих. Что, интересный домик? Они стали спускаться в кромешной тьме. Лесенка привела их в коридор первого этажа. Шрам уверенно шел впереди, освещая дорогу фонариком. По той же лесенке они спустились в подвал. Плотно закрыв дверь, Шрам почувствовал, как вспотели ладони. Он опять занервничал. Лица Калистратова он разглядеть не мог. – Вот что, генерал, – начал Шрам глухо. – Я пришел к выводу, что ты стал представлять для меня опасность. Ты и сам сейчас об этом мне сказал, даже стал угрожать. Своим досье. – Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что может случиться? – сдавленно прошептал генерал, который все понял. – Неужели ты думаешь, что, убив меня, ты останешься неуязвимым. Да ведь в Москве прекрасно известно, что я тебя разрабатываю уже год. И известно, куда я уехал… – Плевать! – жестко произнес Шрам. – Ты, генерал, уже отыгранная карта. Неужели ты не отдаешь себе отчет в том, – продолжал он, насмешливо передразнивая Калистратова, – что кроме тебя меня разрабатывают и другие люди, из другого вашего ведомства? Это была его козырная карта. И по реакции генерала он понял, что выиграл. – То есть как? Что ты имеешь в виду? – Голос Калистратова прозвучал глухо, убито. – То, что Варяг – неважно, жив он или убит – уже никого не интересует. И ты, генерал, тоже никого не интересуешь. Ни ты, ни твое досье. А вот меня ты сильно интересуешь. Шрам достал из внутреннего кармана нож с коротким зазубренным сверху лезвием. В подвале был кромешный мрак. И Калистратов, конечно, ничего не увидел. Но услышал. Когда Шрам размахнулся, крепкая золингенская сталь с характерным свистом рассекла воздух. Генерал попытался в последнее мгновение отступить. Но Шрам, сделав шаг вперед, шумно выдохнув, вогнал нож точно между ребер, в левую часть груди, и дважды резко повернул лезвие по часовой стрелке. Он вырвал лезвие из груди лишь тогда, когда убедился, что генерал перестал сопротивляться и, хрипя, рухнул на кучу строительного мусора. Шрам хладнокровно выждал пару минут, и только потом, осторожно обходя Калистратова, чтобы не наступить в кровавую лужу, нагнулся над неподвижным телом. Он прислушался. Генерал не дышал. На всякий случай Шрам приложил пальцы к шее. Пульс также не прощупывался. Калистратов был мертв. Теперь надо спешить. Шрам включил фонарь и в его тусклом свете осторожно скинул ботинки, снял пиджак и брюки, повесил их на гвоздь в стене, нашел оставленный час назад баул, раскрыл молнию, вынул электропилу. Пила была немецкая, аккумуляторная, перед поездкой он ее полностью перезарядил. Положив пилу под ноги, он достал толстый рулон полиэтилена, раскатал его на неровном замусоренном полу и с усилием перекатил на него тело. Взяв в руки пилу. Шрам после секундного колебания нажал кнопку. Раздалось ровное тихое жужжание. «Хорошо, – подумал удовлетворенно Шрам, – тихо». Сначала он отрезал руки, потом ноги, потом голову. Кровищи было до хрена… Туловище кромсать он не стал – решил, что и так сойдет. Все это он аккуратно завернул в полиэтилен: по отдельности каждый кусок. Осмотрев шесть разных по объему полиэтиленовых свертков, он разложил их по трем отдельным сумкам. Потом внимательно осмотрел пол и, взяв лопату, собрал с него кровавые пятна вместе с землей, бросив ее в одну из сумок. Осмотревшись еще раз, Шрам удовлетворенно крякнул и, выскользнув из подвала в коридор, тихо проследовал в туалет. Там он тщательно вымыл руки, смыл кровавые кляксы с лица, снял окровавленные трусы и майку, свернул их и нагишом быстро вернулся в подвал. Из баула Шрам достал свежие трусы, майку и пятилитровую канистрочку с бензином. Переодевшись в чистое, надев ботинки и верхнюю одежду, он выбрался на свежий воздух и осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, сел в «Ниву» и подогнал ее задом вплотную к двери подвала. Погрузка расчлененного трупа заняла минут пять – особенно тяжко ему пришлось с обезображенным туловищем. Вернувшись напоследок в подвал. Шрам разлил содержимое канистры по полу, встал на пороге, чиркнул спичку и, бросив ее во мрак, тут же захлопнул дверь. Он услышал шумный вздох бензинового пламени. Скоро огонь сотрет дотла все следы кровавой разборки. Урок подполковника Беспалого пошел Шраму впрок.
ГЛАВА 47
Гепард с особым усердием чистил ствол «Макарова» жестким ежиком на длинной витой ручке. «Макаров» был его, боевой, 1994 года выпуска. Пистолет уже года два лежал без употребления, но по старой спецназовской привычке Гепард регулярно раз в неделю вынимал его из черной промасленной ветоши, разбирал, чистил ствол и снова собирал. Сегодня он это делал с пониманием того, что скоро, по словам Варяга, предстояла серьезная работа, во время которой без «Макарова» явно не обойтись. Раздался звонок в дверь. Гепард привстал с табуретки и выглянул на улицу. Кухонное окно выходило во двор. Там никого не было, если не считать какого‑то мужика на скамейке. Мужик был чужой – не из их дома. Он читал газету. Гепард подозрительно посмотрел на часы. Пора было возвращаться Владиславу. Но тот никогда не звонил – всегда стучал условным стуком: два раза и третий короткий. А Любке он строго‑настрого запретил приезжать без звонка. Гепард завернул «Макарова» в тряпицу, убрал поглубже в ящик со столовыми приборами и пошел открывать. На пороге стоял мальчик. Гепард сразу же узнал его. Витька из пятого подъезда. – Тебе чего, Витек? – миролюбиво спросил Гепард. – У вас живет Владислав Игнатов? – выпалил мальчик. Гепард даже вздрогнул. Второй раз за последние два дня он услышал имя и фамилию, которую, по его разумению, не должны были знать посторонние. Но сначала позвонил какой‑то мужик. А сейчас мальчишка… – Ты что, Витек, ты же знаешь: кроме меня да тети Любы тут никого нет. А кто тебе сказал, что тут есть… как его? Вячеслав? – Да дядька на улице просил подняться к вам узнать. Он его приятель, приехал в Питер на днях, ищет. Ему надо что‑то передать этому приятелю. – Не тот ли дядька, который сидит во дворе на скамейке и газету читает? – Наверное, – кивнул мальчик. – У него была в руках газета. – Знаешь, Витек, ты погоди. Я сейчас переобуюсь, мы вместе спустимся, поговорим с этим дядькой. Гепард скинул тапки, надел кроссовки, и они, выйдя на лестничную площадку, вызвали лифт. Лифт как на зло был занят и долго не шел. – Дядька обещал десять тыщ дать! – поведал Гепарду мальчик. – Чтобы я к тебе, дядя Егор, поднялся и про этого спросил… Владислава. – Да? – без тени удивления отозвался Гепард. Он уже не сомневался в том, что пытливый дядька во дворе – тот самый, кто звонил вчера по телефону. Минут через пять они вышли во двор. Скамейка была пуста, на земле валялась раскрытая газета. Видно, дядька очень спешил.
* * *
Отправив мальчишку в 16‑ю квартиру. Беспалый сел на скамейку и развернул «Московский комсомолец». Столичная газетка редко доходила до Северного Городка, а Беспалый любил ее читать, нередко выуживая из нее полезные сплетни о житье‑бытье столичных «крутых» – в погонах и без. Он на мгновение оторвал взгляд от страницы и вдруг увидел знакомую сутулую фигуру. Где он его встречал? Ах, ну как же! В сквере у гостиницы «Прибалтийская»! Так вот значит что – этот сутулый следит за ним! Мужчина шел уверенным шагом к нему. Но, подойдя к скамейке совсем близко, он уже больше не сутулился и не опирался на палку, которую крепко сжимал в руке. Очки, усы, низко надвинутая на брови шляпа. Мужчина молча сел на край скамейки, положив рядом палку, правую руку держа в кармане. – Кого‑кого ожидал встретить здесь, но только не тебя, – тихо, но твердо произнес усач в очках. – Мы знакомы? – вздрогнув, резко спросил Беспалый, уже зная, с кем имеет дело. Он не верил своим глазам. Этого не может быть… – На твою беду – да! И очень хорошо знакомы. Да ты не виляй, подполковник. Ты же меня сразу признал. На ловца и зверь бежит… Да, он его узнал. Беспалый тоскливо подумал о своем табельном ТТ, по глупости оставленном в привокзальной гостинице. Он понимал, что Варяг подсел к нему не о погоде потолковать – разговор с беглым вором будет суровым и коротким. По‑дурацки попался, промелькнуло у Беспалого в голове. В кармане конечно же у него пистолет. Надо было что‑то предпринимать, и он решил потянуть время. – Ты откуда здесь? – С того света, подполковник. Привет тебе пришел передать от покойников, которых ты загубил… Пойдем, подполковник, прогуляемся, чего народ‑то дивить, пойдем – обсудим общие дела в более уютном месте. – Варяг поднялся. – Какие у нас могут быть общие дела? – не согласился Беспалый. – Ты – беглый зек, я – начальник колонии. Ты хоть понимаешь, что я сейчас могу подойти к первому постовому?… – Ни хера ты не можешь, Беспалый! – тихо, с ненавистью прохрипел Варяг. – Я так думаю, раз ты, как последняя дворняжка, вокруг Шрама крутишься, вынюхиваешь, значит, плохи твои дела – иначе с чего бы бросать вверенную тебе зону и корешиться с питерским законным вором? Видать, у вас общий гешефт наметился – какой же? Я слыхал, ты там сильно наследил, Беспалый! Эти слова озадачили бравого начальника колонии. Что этот чертов Варяг может знать о событиях последних дней в далеком Северном Городке? Об этом в «Московском комсомольце» не писали. О подробностях же подавления бузы на зоне да о карательной экспедиции в Северопечерск кто мог сообщать? Даже и по воровскому «телеграфу» навряд ли. Неужели у беглого есть какая особая связь? Ну, силен, если так, с невольным уважением подумал Беспалый и, стараясь выдерживать уверенный тон, ответил: – Ну, что касается следов, то ты, Варяг, наследил себе на вышку. На тебе по крайней мере четыре убийства висят – не забыл? Моего охранника ты примочил, когда бежал из колонии, потом в лесу бродягу невинного убил. Да и прошлой зимой в московском аэропорту ты в милиционеров стрелял: не стали тогда на суде увязывать эти дела, для скорости. – Ну за эти дела я отвечу тому, кто с меня спросит. А вот с тебя спрос посерьезнее, потому как я буду спрашивать. Беспалый заволновался. В голосе Варяга зазвучал металл. И подполковник понял, что беглому вору известно нечто такое, о чем он, Беспалый, не догадывается, хотя догадаться‑то можно было. – Ты, сука, на днях звонил? Телефон‑то этот в твоих краях знали только двое – дед Потап да племянница его. Но они по доброй воле никогда бы тебе телефон этот не дали. Значит, ты, сволочь, силой взял? А потом, чтобы следы своих кровавых дел замести, дом подпалил. Пошли, Беспалый, мне с тобой по‑мужски нужно поговорить. Но не здесь, здесь говорить не будем. Глаз посторонних много. Вставай, сука! – Варяг поднялся, крепко сжав в побелевших пальцах толстую деревянную палку, на всякий случай он предупредил: – Только не дури, не вздумай бежать, не заставляй меня стрелять в спину, я этого не люблю. Беспалый встал покорно, как во сне. Они двинулись по узкой асфальтовой дорожке в глубь квартала. Прошли гастроном, ателье по ремонту телевизоров, автомобильную стоянку. Издали их можно было принять за двух приятелей, молча топающих в ближний парк – посидеть у пруда, может, распить бутылек… Варяг вел Беспалого прямо к новостройке, виднеющейся за некрашеным деревянным забором. – Давай, Беспалый, во‑он в ту дыру в заборе, – грозно процедил Варяг в спину идущему впереди Беспалому. Подполковник послушно повернул к пролому в дощатом ограждении и первым проскользнул между досок на территорию стройки. Варяг протиснулся вслед за своим пленником сразу же, сбросив с себя бутафорские очки и усы. Они оказались на территории заброшенной, видать уже давно, незавершенной стройки: вокруг высились горы кирпичей, штабеля оконных рам, вдали черным долговязым скелетом торчал подъемный кран. Варяг подтолкнул Беспалого к зияющим провалам подвальных окон. Беспалый шагал медленно, изображая нерешительность на лице. На самом деле он выбирал удобный момент. Подойдя к зияющему провалу в кирпичной кладке, Беспалый взялся левой рукой за стену и, делая вид, что собирается шагнуть внутрь, повернулся вполоборота к Варягу, скосил глаза и увидел, что его противник зажал палку под мышкой. Пора! Беспалый перенес вес тела на отставленную назад левую ногу и одновременно оттолкнулся ладонью от стены. Оказавшись лицом к лицу с Варягом, он с силой выбросил вперед правый кулак: кулак с хрустом вонзился в челюсть Варягу. Не дав ему опомниться. Беспалый тут же нанес удар с левой руки, надеясь этим ударом свалить противника с ног. Но Варяг устоял. В последнее мгновение он чуть отклонился назад, и кулак Беспалого только слегка задел кожу под глазом. Варяг же, выхватив палку из‑под мышки, наотмашь нанес Беспалому страшный ответный удар палкой, метя в колено. Он не промахнулся. Беспалый охнул, его лицо исказилось гримасой боли, и он припал на ушибленную ногу. В следующий миг Варяг бросился на него и втолкнул в подвал, устремившись за ним. Они покатились по заваленному щебенкой, щепками и строительным мусором полу. Беспалый захрипел и, превозмогая боль, вскочил на ноги, чтобы встретить Варяга мощным прямым ударом в лицо. Варяг не издавал ни звука, дрался молча, точно матерый изголодавшийся волк. Его глаза горели ненавистью. Беспалый видел этот жуткий, пугающий блеск в его глазах. «Почему он не стреляет? – промелькнуло у него в мозгу, – неужели он безоружен, неужели этот… опять меня обманул, как последнего лоха?» Беспалый озверел, он быстро огляделся по сторонам в поисках какого‑то оружия и, чтобы выиграть время, решил пуститься на хитрость. – А может, это я тебе уйти дал! – шумно дыша закричал Беспалый. – Ты же не знаешь, что это я дал команду выпустить тебя из подземного хода на волю? Что мне из Москвы сигнал поступил насчет тебя? Беспалый лепил первое, что приходило в голову. Его обуял страх, животный страх смерти. И он сейчас готов был придумать любую чушь, лишь бы остановить озверевшего Варяга, убаюкать внимание этого страшного, сильного человека, заставить его хоть на миг помедлить… – Ну, что скажешь, Варяг? Ты ведь не знал, что я выполнял приказ твоих доброхотов из Москвы? – А сюда ты прибыл тоже по приказу? – и с этими словами Варяг вдруг замер, опустив руки, стоя напротив Беспалого и тяжело дыша. Беспалый осторожно выпрямился. Сбоку, метрах в двух от себя, в полумраке, он заметил на пыльном полу кусок водопроводной трубы. Он решил сделать последний, спасительный ход. – Ты прав, Варяг, я вступил в контакт с твоим старым корешом, Сашкой Степановым. В глазах у Варяга промелькнула тень сомнения. – А, кстати, у него в укромном месте под Питером хранится для тебя гостинец, – продолжал Беспалый. Он почувствовал, что находится на верном пути. – Не догадываешься какой? Александр Алексеевич сказал, что держит этот гостинец про запас, на самый критический момент. Варяг с ненавистью смотрел на Беспалого. Тот как бы невзначай сделал шаг влево, резко нагнулся, подхватил обрезок трубы и, раскрыв рот в страшном беззвучном вопле, высоко подняв трубу, кинулся на Варяга. Варяг стоял неподвижно. Он хладнокровно выждал до последнего мгновения и, когда труба, со свистом распарывая воздух, уже летела ему прямо в голову, сделал неуловимое движение вбок. Труба, просвистев в двух сантиметрах от виска, со скрежетом ударилась о железобетонную стену. Беспалый не ожидал от Варяга такой прыти. Взбешенный, ревя как загнанный зверь, он снова бросился на Варяга, размахивая трубой. В этом противоборстве они напоминали двух хищников, вступивших в смертельную схватку. И ставкой в этом поединке была жизнь. Когда Беспалый в очередной раз размахнулся трубой, Варяг опередил его на какую‑то долю секунды и почти без замаха ударил Беспалого палкой по рукам. Труба выпала из рук противника и со звоном покатилась по бетонному полу, а Беспалый, по‑собачьи взвизгнув, на какое‑то мгновение потерял контроль и бухнулся на колени, инстинктивно прижав ушибленные руки к груди. Варяг тут же, отбросив палку в сторону, оказался рядом с Беспалым и нанес тому тяжелым кулаком страшный удар в затылок. Беспалый повалился на спину, корчась от боли. Варяг присел над ним и тихо, с расстановкой заговорил ему в ухо. – Мои дела с Сашкой Шрамом тебя, сука, не касаются. У нас с тобой и у самих полно нерешенных дел. Ты сейчас сдохнешь, паскуда. Для этого я тебя сюда и привел. Я не убиваю, как ты, из‑за угла. Я не убиваю беззащитных и беспомощных. Мне не в кайф биться с безоружным. И тебя, суку, я сейчас убью не за себя. Хотя ты, сволочь, надо мной в зоне поиздевался вволю. Уж не знаю, по чьей указке, но ты покуражился надо мной вволю, чуть на тот свет не отправил… – Варяг сглотнул слюну. – Но я тебя, запомни, убью не за себя. Я знаю: ты застрелил старика Муллу, ты убил священника Потапа и его внучку Елену. Вот за них я тебя приговорил к высшей мере наказания. А мой приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Беспалый застонал в бессильной злобе. Варяг достал из кармана платок, разодрал его надвое и взялся через ткань за выпавшую из рук Беспалого металлическую трубу. Он медленно поднял трубу и, не спуская глаз с корчащегося на земле тела, положил ее Беспалому на глотку. Тот задергался, вцепился в трубу скрюченными пальцами, пытаясь отодрать ее от шеи. Но Варяг сильно вжал толстую железную трубу в посиневшую кожу, передавливая трахею и кровеносные сосуды. Через несколько минут все было кончено. С губ Беспалого сорвался последний всхлип. Варяг поднялся. Убрал в карман обе половинки платка. Теперь на трубе остались только отпечатки пальцев убитого. Он обшарил карманы Беспалого. Нашел бумажник. Документы забрал, деньги – не тронул… Осмотрелся: все вроде. Местным сыскарям предстоит поломать голову над причинами гибели подполковника Беспалого Александра Тимофеевича. Во дворе Варяг заметил мальчишку, который сидел на скамейке и читал брошенную Беспалым газету. В квартире Владислава встретил взволнованный Егор и тревожно сообщил: – Слушай, Влад, опять тебя какой‑то хмырь разыскивал. Уже сюда заявился. Мальчишку из соседнего подъезда к нам в квартиру засылал! Варяг недобро усмехнулся. – Все, Егор, с этим покончено. Больше он меня не ищет. Гепард бросил на него вопросительный взгляд. – Вот что, Егор. Не сегодня – завтра по квартирам пойдут менты, будут опрашивать жителей. В строящемся доме найдут труп мужика. Ты ничего не видел, ничего не знаешь. Мальчишка наверняка даст показания, что этот мужик в твоей квартире кого‑то искал – ты скажи, что да, искал, и про телефонный звонок расскажи. Но мужик, скажи, обознался, сюда не поднимался, ты его не видел. Все. А мне нужно менять дислокацию. Но это потом. Сейчас нам срочно нужно браться за Шрама. Ты все подготовил?
Дата добавления: 2015-05-06; Просмотров: 346; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |