ЧАСТЬ VI 3 страница

Гепард кивнул утвердительно.

– Тогда едем.

– Да. Пора, – ответил Гепард, взглянув на часы. – Надо выдвигаться на позицию.

Варяг тронул себя за верхнюю губу.

– Вот черт, усы эти чертовы потерял. И очки.

– Ну, для встречи со Шрамом тебе этот камуфляж ведь ни к чему, – улыбнулся Гепард.

– Он где сейчас?

– Наши маленькие ушки прослышали, что Шрам готовится к большому празднику, который состоится послезавтра, в воскресенье, в ресторане… Ладно, поехали, по дороге все расскажу. Кстати, помнишь сообщение о перестрелке в московском ресторане «Арагви»? Знаешь, на кого там покушались? На Шрама! Да он ушел, а вот его охранника убили.

Варяг даже присвистнул: похоже, кольцо вокруг Шрама сужается. Кому‑то очень хочется отправить питерского пахана на тот свет.

Кому же?

ГЛАВА 48

«Нива» свернула с Каменноостровского проспекта на Приморский и рванула в сторону Сестрорецка. Шрам спешил. Ему надо было к одиннадцати вечера вернуться к Ирке. Он и теперь думал о своем алиби. Для своих же. Даже машину свою «бэ‑эм‑вуху» он поставил у дома. Никто не должен был узнать о том, что сегодня между семью и девятью вечера он находился на Васильевском острове.

Вдруг запиликал мобильный. Он даже в первый момент не понял, откуда идет тонкий мелодичный звук.

Звонил человек из таможенного комитета.

– Насилу докопался, Саша. Ты сейчас где? – Шрам выматерился про себя: вот чудак любопытный

– На… Пионерской. А что?

– Ничего, так. Чужих ушей рядом нет?

– Только те, что слушают наш с тобой разговор, – усмехнулся Шрам, крепко сжимая левой рукой баранку «Нивы».

– А, ну этим можно. Так вот, твой дорогой друг приехал к нам в гости месяц назад. По тому самому документу.

Шрам едва не выронил мобильник из ладони.

– Синцов Виктор?… – забыв про всякую осторожность, переспросил он.

– Он самый!

– В Питере?

– Где он сейчас, известно только ему. Но наверное. Выехал поездом. Из Хельсинки. Доволен?

– Спасибо, брат. За мной должок, – рассеянно пробурчал Шрам и вырубил телефон.

Итак, Сержант в России. В Питере! Значит, я не ошибся: там, в «Арагви», был именно он. Интересно, какого хера ему здесь понадобилось? В кого все же метил Сержант? В него или в китайца? И тут в голове у Шрама вспыхнула совсем шальная мысль. А что, если Сержант гоняется совсем даже не за ним, не за Шрамом? А если Сержант тоже прознал, что Варяг жив и сбежал из колонии? А что, если он приперся сюда, чтобы наконец‑то завалить Варяга? А уж по ходу дела зарабатывает на всяких там китайцах?

Шрам даже повеселел. В таком случае надо срочно отыскать Сержанта и, чтобы поторопился, посулить ему за голову Варяга, которого он так и так ищет, хороший куш: пятьсот штук точно можно дать. Гадом буду. А по большому счету и «лимона» для «хорошего человека» не жалко! Бабки – вещь наживная. Башку бы сохранить в целости.

«Нива» неслась по пригороду. Шрам стал глазами искать грунтовку, бегущую от шоссе в лес. Он решил не забираться слишком далеко от города и закопать свой груз где‑нибудь на подъезде к Сестрорецку. Теперь он обдумывал план подключения к своей сложной игре Сержанта. Он стал вспоминать, какие у Сержанта были в городе связи, с кем он мог бы сейчас войти в контакт.

И не вспомнил. Что и не мудрено. Сержант вообще вел образ жизни ночного хищника – таился до поры до времени в своей засаде, о которой никто не знал, а потом внезапно из нее появлялся, точно выныривал; наносил свой молниеносный удар, словно гремучая змея, и тут же исчезал, растворяясь во мраке.

То, что он вот уже в течение многих лет вел неустанную охоту на Варяга, было Шраму на руку. Он помнил, что Варяг вроде был повинен в случайном убийстве брата Сержанта: снайпер по ошибке подстрелил его, приняв за Варяга. Мало того, что брата пристрелил, да еще так непростительно для классного снайпера лопухнулся – есть отчего ненавидеть Владислава Игнатова!

Впереди показался проселок. Шрам бросил «Ниву» вправо, резко свернул, и «русский джип» запрыгал по ухабам. Скоро он углубился в лес.

Проехав метров триста, Шрам снова свернул – на этот раз прямо в заросли орешника. Метров через пятьдесят он заглушил мотор. Сразу нашел подходящее место для безымянной могилы – в сыром овражке под старой сосной.

Вооружившись саперной лопаткой, Шрам быстро вырыл яму: сырая земля податливо принимала в себя острое плоское лезвие. Потом он приволок сумку, в которой лежали кровавые свертки, и баул да так целиком все и сунул в яму.

Засыпав яму свежевыкопанной землей, он забросал ее сверху ветками и, для верности, сухими листьями.

Выехав на шоссе и развернувшись в сторону Питера, Шрам поймал себя на том, что никак не может успокоиться. Нервное возбуждение, охватившее его еще днем, никак не отпускало. Ну да ладно, самое главное, что с одним покончено. Теперь – черед Варяга.

Шрам вынул мобильный и набрал Иркин номер. Она не брала трубку. Либо дрыхнет, либо… шляется, курва! Шрам глухо матерился. Ну какова сука! Нет, пора менять. Пора. Задержался он с ней. Хоть она и трахательница знатная, но та еще стерва…

Он стал думать об Ирке и еще больше накрутил себя.

Поставив «Ниву» на стоянку около «Прибалтийской», Шрам пересел в свой синий «БМВ» и рванул к Ирке.

Ирка не спала.

Более того, несмотря на позднее время – было уже половина двенадцатого ночи, – она и не думала ложиться. Шрам сразу заметил на столе грязные бокалы, две пустые бутылки шампанского, вазу с недоеденным салатом «оливье».

– Гости были? – неприветливо бросил он Ирке, которая сидела перед телевизором и грызла соленые орешки.

Передавали городские новости.

– Да, Любаня забегала.

– И принесла две бутылки шампанского под мышкой? – с недоверием спросил Шрам.

– Так она не одна. С Колюней.

– Я тебе сколько раз говорил – не хера сюда этого студента водить!

– А что, ты ревнуешь? – огрызнулась Ирка. Она явно нарывалась на разговор. Ирка отлично знала, что Шрам ревнив и что он терпеть не мог, когда ему этим тыкали в рожу.

Шрам подошел к телевизору с намерением его вырубить, но в этот момент прилизанный диктор слащавым голосом сообщил о пожаре на Васильевском острове, во время которого полностью сгорела помещавшаяся в старом трехэтажном доме книготорговая контора. Шрам опять запаниковал. Он и сам не мог понять, что с ним происходит. Разозлившись еще больше, он резко выключил телевизор.

– Ну какого хрена? – завизжала Ирка. – Сейчас там будет «Эмманюэль»!

Он повернул к ней перекошенное от ярости лицом. Перерезающий щеку шрам побагровел.

– Так что вы тут с Колюшей делали? Почему молчал телефон?

– Да ты че, Саня? – перепугалась Ирка. – Шампань пили, языком трепали. Я тебя ждала.

Он схватил ее за руку и с силой рванул к себе. Она вскрикнула.

– Больно.

– Больно? А так? – Шрам ударил ее по роже.

– За что? – закричала она навзрыд. – Ты что, ошалел? Опять убил, что ль, кого?

Шрам глухо зарычал и толкнул девицу так, что она упала с дивана. Он подбежал к ней, одним рывком разодрал на ней платье и, грубо повалив на живот, сорвал бюстгальтер и трусики. Потом мгновенно содрал одежду с себя, поставил ее на колени и, раздвинув ей ягодицы, вонзился в ее задницу.

Он крепко прижимал ее плечи к полу и сильно, остервенело врезался в ее недра. Она только всхлипывала и шептала: «Больно, Саша, ну больно». Но ее жалобы только распаляли его еще больше. Он озверел. Он хотел причинить ей боль, хотел ее мучить, мять, царапать, рвать ногтями ее молодое аппетитное тело.

– С Колюшей, говоришь, шампань пила? – хрипел он ей в самое ухо. – А вот так он тебе не делал? Или так? В жопу?

Он выдернул набухший член, перевернул девушку на спину и, встав над ней как пес, стал засовывать головку члена ей в рот.

– Соси, сука! Соси, блядь! – орал Шрам и рукой раздвигал ее пухлые губы и разжимал зубы, втискивая член глубоко в глотку.

Ирка издала горловой звук, точно собиралась сблевать.

– Соси, сука! – повторял Шрам, двигая членом взад‑вперед у нее во рту. Наконец он содрогнулся от захлестнувшего его сладостного наслаждения и устало, безразлично отпрянул от нее.

Ирка, постанывая, села и выплюнула изо рта густую белесую патоку.

– Все, я ухожу. Не могу больше! Ты просто зверь какой‑то! – тихо рыдая, приговаривала она.

– Катись в п…ду! – прохрипел он и тяжело поднялся на ноги. – Чтоб через пять минут ноги твоей тут не было, шлюха.

Он не мог понять, что это на него нашло. Да нет, конечно, мог.

Ирка тут была ни при чем. Дело не в Ирке. Дело в том, что произошло сегодня. И что еще должно произойти в ближайшие дни.

На карту была поставлена судьба Шрама, а быть может, и его жизнь.

Все должно решиться послезавтра.

Когда за Иркой захлопнулась дверь. Шрам подошел к окну и выглянул на улицу.

Ночной проспект призрачно освещался жидким оранжевым светом фонарей. Мимо дома пробегали редкие в столь поздний час машины.

Из подъезда выскочила Ирка и, обиженно цокая каблучками, поспешила к перекрестку. Наверное, ловить тачку. Интересно, куда поедет?

Шрам вспомнил сообщение о пожаре на Васильевском. Будем надеяться, что на пожарище ничего не найдут. Да и что там можно найти? Капли крови – так они испарились, выгорели в огне.

Он бросил последний взгляд за окно и задернул занавеску. Но тут в голове у него точно щелкнул крошечный тумблер – раздался неслышный сигнал тревоги.

Он снова отдернул занавеску и внимательно осмотрел темный подъезд жилого дома напротив. Только что там под козырьком стоял человек. Он четко запомнил мужскую фигуру.

Теперь там никого не было. Видимо, мужчина вошел в подъезд. Куда же он делся? Может быть, он шел к себе домой? Или в гости? Может, курил? В два часа ночи – в гости? Курил? Странно?

Но самое странное было то, что мелькнувшая в подъезде напротив темная фигура напомнила Шраму фигуру одного хорошо ему знакомого человека.

Фигуру Сержанта.

ГЛАВА 49

– …опознан труп, обнаруженный два дня назад в подвале строящегося дома в Петербурге, – сообщила молоденькая дикторша городской телестанции. – Убитый – подполковник внутренних войск Александр Тимофеевич Беспалый, начальник колонии строгого режима. По данным уголовного розыска, Беспалый был задушен железной трубой, обнаруженной рядом с трупом. Следствие разрабатывает несколько версий… Не исключено, что смерть связана с коммерческой деятельностью жертвы…

– Мудаки! – взорвался Шрам, вырубив телевизор пультом ДУ. – Какие же мудаки! Коммерческая деятельность! Какая может быть у начальника сраной колонии коммерческая деятельность! Ну сказали бы хоть – бандитские разборки, и то было бы ближе к истине. Что за брехуны в этой стране – ну просто не могут словечка правды сказать…

– Шеф, ну чего ты взъелся на них, – опешил Моня, не ожидавший такой бурной реакции.

– Слушай, Мончик! – Шрам выскочил из‑за стола. – Вот ты с ним встречался, да? Твое впечатление – что за мужик Беспалый?

Моня пожал плечами и задумался.

– Ну, как сказать, вроде себе на уме мужик. Хитрый.

– О! Хитрый! И какого хрена он оказался на Московском проспекте? Ты же ему адреса выписал – помнишь? Может, там был и этот адрес?

Моня изобразил на лице напряженную работу мысли.

– Слушай, Шрам, точно там был Московский проспект. И вот что тебе скажу. Это был домашний адрес. Все остальные адреса были офисные, а этот – домашний: дом, квартира.

– Не помнишь поточнее? – оживился Шрам.

– Нет, не помню, – вздохнул Моня. Шрам помрачнел.

– Ну не прочесывать же весь Московский проспект, в самом деле. Ладно, я тебе вот что скажу. Никакая это не коммерческая деятельность – это Варяг его пришил.

– Так ведь Варяг же на зоне… – начал оторопело Моня.

– Я когда‑нибудь ошибался? – свирепо спросил Шрам и сам же ответил. – Нет, не ошибался. Это Варяг. И очень похоже на то, что и в «Арагви» Батона он уложил. То есть не сам, конечно, – Варяг мараться не станет. Но то, что он меня заказал, а его стрелок случайно Батона ухлопал – это факт. – Шрам стал нервно барабанить пальцами по столу, как делал всегда в крайнем раздражении. – И теперь я уже думаю, что и в Колпино, и на даче стрелял человек Варяга. Давай‑ка, Мончик, еще раз вызванивай Канаду, или куда там нужно звонить, ты лучше меня знаешь, передай им, чтобы Сержант – раз он все равно в Питере уже сшивается – выходил со мной на прямой контакт, и побыстрее. Скажи: есть для него очень крупный заказ. Тянет на пол‑лимона «зеленых». А клиентом он будет очень доволен. Его старый‑престарый корешок.

– Ты хочешь, чтобы Сержант разобрался с Варягом? – хрипло спросил Моня.

– Давно пора. Сколько же можно ему, старому, опытному волку‑одиночке, за Варягом бегать по белу свету… – и Шрам мерзко хохотнул.

Проводив взглядом Моню, Шрам позвонил в Москву китайскому «папе». Ему надо было извиниться за несостоявшийся разговор в «Арагви» и за внезапный отъезд из Москвы. Шрам рассудил так: до большого сходняка, может, оно и далеко, но собрать самых авторитетных воров все равно надо. И лучшего места, чем Питер, не найти.

Шрам умел организовывать сходняки. А уж в Питере – так и подавно.

В криминальных кругах России знали этот талант Сашки Шрама. Сходняки, которые месяцами планировались и готовились к проведению где‑нибудь в Самаре или Ростове‑на‑Дону, в последние годы стали проваливаться. Менты и омоновцы наезжали взводами. И даже если никого не вязали, все равно ломали кайф…

Оттого– то братва и стала к сходам относиться с опаской. Можно было бы вернуться к традиции проводить сходы за кордоном – в Греции, в Австрии, в Италии. Но и там было неспокойно. МВД теперь активно контачило с «Интерполом», и даже при жирной подмазке местных правоохранительных начальников (особенно алчными и сговорчивыми были итальяшки) никто не мог гарантировать ворам на сходе полную безопасность.

А Шрам, в Питере, – мог. За ним ходила слава аккуратного, радушного и жесткого хозяина, который мог собрать в каком‑нибудь роскошном ресторане едва ли не всю верхушку российского криминалитета да еще обеспечить своим гостям охрану из питерской милиции. В своей вотчине Шрам действовал нагло широко и уверенно.

Тем более это было важно для него сейчас, когда он попал в огневое кольцо. Никто не должен был знать о его проблемах. Напротив, вся та невозмутимость, с которой он, Шрам, отнесется к этой недавней стрельбе в Питере, под Питером и в Москве, должна была стать доказательством несокрушимости его. Шрама, абсолютной власти.

И верным знаком этой абсолютной власти мог стать большой прием для лидеров крупнейших московских группировок – своего рода «малый сходнячок» для узкого круга воров, с которыми Шраму надо было поладить.

В следующее воскресенье у Шрама был день рождения. Ему исполнялось тридцать четыре. Некруглая дата, и он специально не готовился отмечать ее с размахом, как было четыре года назад, когда ему стукнул тридцатник.

Он планировал снять какой‑нибудь классный кабак за городом, пригласить только своих верных бойцов, Ирку, еще каких‑то баб. Но все внезапно изменилось. Ирка, сука, ушла, а он не привык бегать за телками. Ушла и х…й с ней. Другая найдется. Да и многих своих он за это лето потерял. Полегли Чушпан, Сударик, Батон, другие… Из старых верных псов один Моня остался. Да Шейх, который весь последний год по его указанию держал на контроле Кронштадт и которого Шрам после гибели Батона вызвал к себе. Шейх был классный стрелок, надежный мужик, и теперь он стал его главным телохранителем.

Шрам позвонил в Москву и через Жору и Ваньку‑Борща пригласил к себе на день рождения всех, с кем встречался и не встретился в столице, в том числе представителей китайской и азербайджанской группировок. Это был крайне рискованный шаг, но Шрам знал, что делал.

Ему, в его положении, требовалось идти ва‑банк. У него в гостях люди не станут ссориться и выяснять отношения, и Шрам намеревался посадить их всех за один стол с целью примирить и, возможно, обсудить совместные действия по пресечению взаимной вражды и конфликтов.

В глубине души Шрам мечтал сделать то же самое, что удалось сделать Варягу год назад – погасить пожар недоверия и междоусобиц, расколовших некогда крепкое и здоровое тело воровской России после ухода Медведя, Дяди Васи и других патриархов криминального мира… Это, в общем, неплохо удавалось академику Нестеренко и его выкормышу – Варягу.

Но теперь, когда один развеян в прах над Канадой, а другой тоже вроде бы как не существует, Шрам был готов взять на себя непростую, но почетную миссию собирателя российских воровских регионов…

Ему предстояли трудные дни. Надо было снять надежный ресторан, расставить охрану, предупредить своих людей в городском управлении внутренних дел, чтобы не совались и не мешали ему отметить свой праздник… Ну и конечно приготовить для дорогих гостей молодых грудастых девок «без комплексов»…

Он снял трубку и нажал кнопку вызова секретарши.

– Да, Александр Алексеевич? – отозвалась Лена.

– Слушай, узнай у кого‑нибудь из наших, какой из новых ресторанов поприличнее? И чтобы с комнатами для отдыха, поняла?

– Поняла. Я слышала, Монин позавчера хвалил «Северную Венецию». Это гостиница, открылась в прошлом месяце. У них там есть ресторан с итальянской кухней.

– Итальянская кухня? – переспросил задумчиво Шрам. – А где это?

– Напротив «Авроры», на набережной, недалеко от Летнего сада.

– Годится. Соедини меня с директором. Но сначала найди Шейха, пусть зайдет.

Шейх появился минуты через три. Такая оперативность Шраму очень нравилась. Шейха не приходилось долго искать, он всегда был под рукой. И его не надо было просить дважды – он все запоминал с лета и выполнял поручения мгновенно.

– Дружище, у нас есть кто‑нибудь в ресторане «Северная Венеция»?

Шейх задумался на мгновение.

– Начальник охраны. Костик Фролов.

– Костик Фролов? – удивился Шрам. – А кто его туда поставил?

– Я поставил, – ответил Шейх, – а что?

– Когда это ты успел?

– На прошлой неделе.

– А мне почему не доложил?

– Вот докладываю. Костик Фролов – в «Северной Венеции».

– Свободен!

Шрам усмехнулся: ну и молодец этот Шейх. Напрасно его в Кронштадте держали. Его надо было сразу поставить начальником личной охраны.

– Лена! – Он снял трубку. – Соедини меня с директором гостиницы «Северная Венеция».

– Сейчас соединю, Александр Алексеевич! Тут вам просили передать из Канады, что клиент, которого вы искали, от сделки отказался.

– Как отказался? – в недоумении воскликнул Шрам.

Он просто не поверил, что кто‑то мог бы отказаться от таких бешеных бабок, какие он предложил за голову Варяга.

Днем раньше Сержант отослал в Канаду короткий телекс следующего содержания:

«В Петербурге не задержусь. В ближайшее время буду занят другими делами».

Это означало, что заказ Шрама он взять отказался. Пусть подыскивает себе не киллера, а гробовщика, подумал Сержант, выходя из здания почтамта.

ГЛАВА 50

Огромный банкетный зал новенького пятизвездочного отеля «Северная Венеция» был полон гостей. Коммерсанты и политики, законные воры и артисты – все смешались в одной компании, собравшейся здесь чествовать Шрама, в миру крупного бизнесмена и уважаемого человека в воровской среде, хозяина Санкт‑Петербурга.

Сегодняшний банкет устроили с особым размахом, хотя его хозяин отмечал вовсе не круглую дату. Но Шрам специально позаботился о том, чтобы все прошло с шумом и блеском. Сто шестьдесят приглашенных должны были замаскировать трех‑четырех самых важных для Шрама гостей, которых он вызвал из Москвы.

Он уже успел переговорить в небольшой курительной комнате с прибывшим по его приглашению из Москвы Тофиком и Юй‑Цуном. С добрейшим Тофиком, как всегда, хлопот не было никаких. Хитрый бакинец, двадцать лет назад ставший москвичом, как всегда, улыбался, соглашался, обещал и кивал. А вот разговор с китайцем получился особенно тягостным, потому что старый прохвост никак не мог простить Шраму происшествия в «Арагви», хотя Шрам уверял китайского пахана, что сам стал мишенью для неизвестного покушавшегося. Как бы там ни было, Юй‑Цун молча глядел на Шрама непроницаемыми узкими глазами и без тени улыбки встречал самые лестные предложения петербургского «папы». А обещал тот московским китайцам немало – не только охраняемые пятачки на рынках, но и содействие в растаможке, уход от налогов и даже личную охрану «по дружбе» (то есть без отстегивания обычной «десятины» с прибыли). В конце концов ему удалось вырвать у китайца обещание в ближайшие полгода не вступать в конфликты с московскими группировками и немного умерить аппетиты. Шрам, конечно, не стал рассказывать китайцу, что он ищет мира и покоя в столице только для того, чтобы подготовить благодатную почву для будущего сходняка славянских бригад.

На приватной встрече с Костей Минаевым – он представлял ореховских – Шрам, наоборот, посулил всяческую помощь в выдавливании из Москвы «узкоглазых» и «золотозубых». Особенно Шрам напирал на то, что у него есть налаженные связи в центральном аппарате МВД, и пообещал лично позаботиться о том, чтобы в случае чего муровцы не слишком ретиво расследовали заказные убийства лидеров этнических группировок. Конечно, Шрам был сильно разочарован тем, что к нему на переговоры прислали какого‑то вшивого Костю – звал он, разумеется, китов, а этот чмыш был простым связным и не имел никакого особого веса в московском криминальном мире. Но приходилось хавать то, что дали.

Оставшись один, Шрам неторопливо выкурил сигарету. Рассудив, что, в общем, все три встречи хотя и не принесли ему оглушительной победы, но дали приемлемые результаты, Шрам повеселел. Тем более что у него сегодня еще было одно очень приятное дело…

Выйдя из курилки, Шрам ввинтился в гомонящую толпу разодетых мужчин и женщин. Он переходил от одной группы гостей к другой, чувствуя себя скорее влиятельным западным политиком, чем российским мафиози. Настроение у него было прекрасное, он весело хохотал, вежливо раскланивался и с явным удовольствием принимал поздравления.

Снисходительно посмеиваясь над остротами московского эстрадного шута, специально приехавшего из столицы на его день рождения, Шрам шарил глазами по толпе, стараясь среди разряженной публики найти ту, при мысли о которой у него мурашки бежали по телу.

Держа тонкими пальцами хрустальный бокал с шампанским, она стояла на широкой террасе и милостиво слушала излияния какого‑то рыжеватого хлыща, одетого в дорогой, с блестками, костюм.

Шрам, нахмурившись, сделал знак Шейху. Тот немедленно подошел к боссу и, наклонив к нему голову с той стороны, где ухо не было закрыто наушником для внутренней связи, тихо спросил:

– Проблемы, шеф?

– Что за фраер там возле нее трется? – раздраженно прошипел Шрам. – Выгони его к чертовой матери. – Шейх стрельнул глазами в сторону балкона.

– Это Кисловский. С телевидения. Большой человек…

– А, черт! – Шрам озабоченно прикусил нижнюю губу.

В этот момент женщина, с которой разговаривал Кисловский, посмотрела прямо на Шрама, и он почувствовал, как электрический разряд пробежал по его жилам. Чуть вздрогнув уголками губ, женщина повернулась к своему собеседнику.

– Да хрен с ним, – вдруг сказал Шрам телохранителю, который все еще стоял перед ним, почтительно наклонив голову. – Пусть живет!

Она была так хороша в своем золотом облегающем платье, так похожа то ли на змею, то ли на золотую кошку, что у Шрама захватывало дух всякий раз, когда он смотрел на нее.

Сейчас она была еще прекраснее, чем три дня назад, когда он впервые увидел ее в своем любимом ресторане «Александр Невский». Он поглощал сибирские пельмени, которые специально для него готовил шеф‑повар, и когда эта богиня вошла в зал, чуть было не поперхнулся.

Все, без исключения, мужчины, сидевшие за ресторанными столиками, как по команде, повернули головы, и Шрам даже испытал нечто вроде ревности, хотя эта женщина ему не принадлежала.

Он невольно сравнил ее с капризной сукой Иркой и тотчас пришел к выводу, что та поблядушка и в подметки не годится этой богине. Он поймал себя на мысли, что именно о такой бабе и мечтал всю жизнь. С такой можно где угодно появиться – и в самом дорогом питерском кабаке, и на средиземноморском пляже, и в самом фешенебельном европейском отеле.

Высокая, с золотистой копной волос, замысловато поднятых вверх и открывающих точеную шею, с кошачьими зелеными глазами и яркими пухлыми губами, она просто гипнотизировала присутствующих – как мужчин, так и женщин. Когда Шрам увидел, как упруго колышется под платьем ее высокая грудь, он как завороженный встал и направился к ней, не отдавая отчета в своих действиях.

Шейх, неизменно бывший при нем, тут же оттер в сторону сопровождавшего ее высокого и крепкого на вид мужика, одетого в весьма скромный костюм. И хотя крепыш попытался протестовать, богиня отнюдь не выказала беспокойства. Напротив, она благосклонно посмотрела на Шрама, который, только что не щелкнув каблуками, поцеловал ей руку.

– Кто вы, прекрасная незнакомка? – спросил он, чарующе улыбаясь.

Она не отвечала и, одарив его загадочной улыбкой, стала рассматривать шрам на его щеке.

– Это похоже на след от шпаги, – наконец произнесла она. У нее был грудной, глубокий голос и говорила она с убаюкивающими – или, точнее, возбуждающими – интонациями. Интонации профессиональной соблазнительницы.

«Да кто же она?» – подумал Шрам, не переставая улыбаться.

– Да, мадам, я дрался на дуэли…

– И победили? – Она тихо засмеялась.

– Я всегда побеждаю! – самодовольно заявил Шрам. Теперь он был вполне в своей тарелке.

– Мне нравятся такие мужчины. Мужчины‑победители!

– Я бы хотел пригласить вас за свой столик. Но я вижу, вы не одна… – Шрам метнул презрительный взгляд в сторону крепыша, который растерянно стоял чуть поодаль, не смея вмешаться.

– Вы еще и джентльмен! – одобрительно заметила она.

– Могу я пригласить вас к себе на торжество? В это воскресенье. Банкетный зал гостиницы «Северная Венеция». В семь вечера.

– Какой вы стремительный!

Она заинтересованно повертела в руках его визитку с золотым тиснением, которая служила пропуском на торжество, и, деловито кивнув, сунула ее в сумочку.

Это было в духе Шрама. Болезненно подозрительный, осторожный, как дикий зверь, он, когда дело касалось женщины, забывал обо всем, доставляя лишнюю головную боль своей охране. И хотя Шрам боялся, что она может не прийти, все‑таки удержался от того, чтобы установить за ней слежку. Он знал, что, если сделает это, любовная интрига потеряет для него половину своего очарования.

А когда она пришла, да еще одна, в потрясающем золотом платье, сверкая голыми плечами и каким‑то немыслимым ожерельем из красных камней. Шрам понял, что приключение началось, и теперь весь трепетал, предвкушая сладость предстоящей ночи.

Как кот, кружил он весь вечер вокруг своей добычи, не приближаясь и не уходя слишком далеко, лаская ее глазами, проникая туда, в манящий золотой вырез, где покоилась слегка стянутая платьем великолепная грудь.

После полуночи гости, почти забыв о виновнике торжества, занялись друг другом, и Шрам направился к своей избраннице, по пути сделав знак Шейху. Тот, обогнав хозяина, быстро увел от красавицы небольшой рой мужиков, который жужжал возле нее, не переставая, весь вечер.

Женщина, все поняв, осталась стоять возле столика с холодными закусками, глядя на приближающегося Шрама загадочными зелеными глазами. Она не улыбалась, но в глазах ее посверкивали искорки, которые – Шрам знал это по опыту – появляются у женщины, когда она смотрит на заинтересовавшего ее мужчину.

– А я ведь даже не знаю вашего имени, – проговорил Шрам, галантно целуя ей руку.

– Далия! – Голос у нее был мелодичный и завораживающий, под стать внешности.

После секундного замешательства Шрам восхищенно прошептал:

– Ну, разумеется, у такой богини не может быть обыкновенного, «смертного» имени… А как вас называют близкие? – спросил он, беря ее под руку.

Женщина наконец улыбнулась:

– Даля.

– Замечательно. Я тоже буду вас так звать. – Шрам хищно посмотрел на ее декольте. – Вы знаете, кто я?

– О да! Уже наслышана. – В ее глубоком, грудном голосе послышались нотки восхищения. – Вы такая знаменитость, оказывается. Чуть ли не отец нашего города.

– Крестный отец! – вырвалось у Шрама. – Знаете, я хочу увести вас от этого шума и гама. К тому же я обратил внимание, что вы не курите, а тут так надымили. Пойдемте?

Даля не сопротивлялась.

– Вы меня хотите украсть? – лукаво прищурившись, спросила она и встряхнула золотистым снопом волос.

– Да. И не только.

– А что же?

Шрам подхватил ее под руку и властно повел в конец зала, туда, где в проеме арки темнела резная дубовая дверь в коридор. За ними бесшумной тенью заскользил Шейх.

– Я очень ждал вас, Даля, – прошептал Шрам ей на ушко и покосился на телохранителя, который взглядом доложил боссу: «Проверено. Все в порядке».

Когда за Шрамом закрылась дверь, Шейх задернул тяжелый бордовый занавес и кивком головы пригласил мордастого охранника занять вахту.

Дата добавления: 2015-05-06