ЧАСТЬ ПЯТАЯ 3 страница

Рядом с магазином располагалась палатка, где торговали овощами и фруктами. Мария Митрофановна достала из черной сумочки еще один пакет и протянула его продавщице – полной краснолицей женщине с маслянистыми волосами.

– Кило огурцов и кило картошки, – сказала она.

Чинарский притормозил у выхода, увидев, что Мария Митрофановна остановилась у палатки. Когда она покончила с покупками, он покинул магазин и пошел следом за ней. Женщина перешла на противоположную сторону улицы и замерла у газетного киоска. Чинарский опередил ее, сунув в окошечко киоскера мелочь и деловито сказав:

– «Известия».

Он сбоку пристально взглянул на копошащуюся в сумке домработницу и разразился радостным возгласом:

– Мария Митрофановна, какая встреча!

Женщина вздрогнула и подняла на Чинарского глаза. В них застыло недоумение.

– Вы меня не помните? – пошел в наступление Чинарский, принимая из рук киоскерши газету и лихорадочно свертывая ее. – Я Сашин приятель, Сергей.

Женщина еще больше удивилась. Ее подведенные черным карандашом брови полезли вверх.

– Как он поживает? Давненько мы с ним не виделись! – не давал женщине опомниться Чинарский. – Я ему икру привозил из Астрахани… Он вам не рассказывал? Ну что, вспомнили? Однажды я вас с ним видел, он мне ваше имя и назвал.

Мария Митрофановна задумалась. Она даже не могла припомнить случая, когда Саша последний раз выходил с ней на улицу. Но настойчивость этого приятного, хоть и немного странно одетого мужчины сбивала ее с толку.

– Вы – друг Саши? – растерянно спросила Мария Митрофановна.

Она дала киоскеру пятерку.

– Телепрограмму.

Взяв газету и сдачу, Мария Митрофановна хотела поднять стоявший у киоска пакет с огурцами и картошкой, но проворный Чинарский уже схватил его.

– Давайте я вам помогу, что же это вы так нагрузились!

В едином порыве он отнял у экс-домработницы и другой пакет – с рыбой и ряженкой.

– Постойте, – забеспокоилась Мария Митрофановна. – Куда вы?

– Вы же домой? – Чинарский являл образец доброты и простодушия.

– Да, но…

– Я вам помогу, мне все равно в ту сторону, – махнул Чинарский головой и пошел к дому Марии Митрофановны. – А Сашка, он ведь так классно готовит, – бросил он через плечо. – По-прежнему увлекается? – продолжал Чинарский непринужденную беседу.

– Увлекается. – Мария Митрофановна еле поспевала за энергичным Чинарским. – Подождите…

Чинарский остановился. Мария Митрофановна – тоже. Она вглядывалась в него, немного хмуря лоб.

– Ваше лицо мне кажется знакомым, – наконец проговорила она.

– А я вам что говорил! – хохотнул Чинарский.

– Когда же это было? – Мария Митрофановна все еще изучала улыбающуюся физиономию Чинарского.

«Тетушка цепляется к датам – это тревожный знак», – мелькнуло в голове у бывшего опера.

– Какая разница! Я и сам сейчас уже не вспомню, когда мы с Сашкой виделись!

Внимание Марии Митрофановны все больше приобретало скептический оттенок. Чинарский не на шутку забеспокоился. «Видно, решает, могу ли я быть приятелем ее Саши», – подумал Чинарский, костюм которого был хоть и приличным, но безнадежно устаревшим.

– Что-то я вас не припоминаю. – Женщина стояла как вкопанная. – Саша мне про вас не рассказывал.

– Да, – усмехнулся Чинарский, – он такой скрытный.

Чтобы как-то разрядить обстановку, он двинулся вперед. Марии Митрофановне ничего не оставалось, как пойти следом. Она семенила, едва поспевая за Чинарским, пытаясь припомнить этого мужчину. Что-то в нем было ей знакомо, но она даже представить себе не могла, что небритый мужик, спрашивавший вчера Мишку, и нынешний Чинарский – одно и то же лицо. Постепенно она стала успокаиваться.

Чинарский же сбавил ход.

– Сашка мне много о вас рассказывал, – широко улыбнувшись, сказал он. – Как вы вкусно готовите. Ванильное печенье. – Он вспомнил запахи, которые учуял вчера в ее квартире. – Жареная рыба, кофе.

– Кофе я теперь редко себе позволяю, – смутилась Мария Митрофановна. – Возраст.

– Да что вы! – Чинарский даже остановился, наигранно вскрикнув. – Вы так молодо выглядите. Я бы за вами приударил, будь я помоложе.

Он пошел дальше, подумав, не сказал ли чего лишнего. Но Мария Митрофановна только улыбнулась в ответ на его лесть.

– Как Саша, чем занимается? – Чинарский решил, что можно перевести разговор в интересующее его русло.

– Работает, – вздохнула Мария Митрофановна.

– Живет там же, на Советской-Коммунистической? – Чинарский пошел ва-банк.

– На Коммунистической, – задумчиво кивнула Мария Митрофановна.

– Все собираюсь к нему забежать, – улыбнулся Чинарский. – Спросить, не нужно ли икры. А номер квартиры забыл. Он же на третьем этаже живет?

– Да-а, – машинально подтвердила Мария Митрофановна.

В том, что Чинарский с первой же попытки угадал этаж, не было ничего удивительного. Это был даже не экспромт с его стороны, а результат работы ума. Прикинув, что у отца мальчика была домработница, Чинарский понял, что жили они небедно. Скорее всего, отец был какой-то шишкой. А значит, при получении квартиры мог выбирать этаж. Третий этаж – «еврейский», как его называли в советское время – доставался обычно людям, добившимся в жизни каких-то успехов. Так что про этаж он ляпнул не «от балды».

– Квартирку напомните, – как бы между прочим произнес Чинарский.

Но на этот раз вышла заминка. Тетка почему-то заупрямилась. Она остановилась посреди улицы и подозрительно посмотрела на Чинарского.

– Разве Саша вам не говорил? – склонив голову, спросила она.

– Говорил, конечно, – чертыхнулся про себя Чинарский. – Я даже был у него однажды.

– Он никого к себе не приглашает, – вперила в него внимательный взгляд женщина.

– Я знаю, – соврал Чинарский, – я забегал к нему на одну минуту.

Он подхватил сумки и вошел во двор, опередив Марию Митрофановну.

«Сталинистка хренова, – про себя выругал Чинарский тетку. – Подозрительная, как сто оперов».

Дойдя до подъезда, он остановился, делая вид, что не знает кода. Мария Митрофановна торопливо шла следом. Чинарский по ее виду почувствовал, что она в чем-то его подозревает. Поняв, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, он поставил сумки на землю.

– Ну, мне пора, – растянул он губы в улыбке. – Всего хорошего. Пойду его поищу.

– Саше не до вас сейчас, он ждет сестру – она скоро должна приехать.

– А она как поживает? – глуповато улыбнулся Чинарский. – Саша почему-то избегал говорить про нее, но пару раз все же обмолвился. Что-то у них не ладилось, видно… – наугад сказал он.

– Просто девочка живет далеко отсюда…

Чинарский умолк, боясь сболтнуть лишнего.

– А теперь, значит, приезжает… – понимающе кивнул он.

– Да. А я вас уже видела, – сказала вдруг Мария Митрофановна.

– Правильно, – с фальшивым простодушием улыбнулся Чинарский, – я же говорил.

– Вы сидели сегодня вот здесь. – Сурово глядя на него, тетка ткнула пальцем в сторону лавки.

Чинарский снова мысленно ругнулся, но теперь уже в свой адрес. Эта домработница оказалась не такой простой, как он себе представлял. Но сейчас это уже не имело никакого значения. Он и так узнал кое-что. Немного, конечно, но достаточно для того, чтобы продолжить расследование.

– Это мое любимое место отдыха, – ляпнул Чинарский. – Привет Александру.

Он резко развернулся и вышел со двора.

* * *

Александр сполоснул под краном портулак. Он любил это растение. Более всего Александра восхищали его сочные, округлые, упругие листочки. Портулак был прекрасным компонентом для овощного салата. Но сейчас это растение интересовало Александра в плане изготовления крема. В дело шли только листья. Стебель – тускло-свекольного цвета – был несколько грубоват.

Для начала Александр очистил от кожуры и семечек два средних огурца, пропустил их через соковыжималку. В стоящий на огне сотейник влил полстакана сливок и две чайные ложки жидкого белого меда. Следом – огуречный сок. Добавил сахара, на кончике ножа – корицы. Когда смесь закипела, он убавил огонь и занялся портулаком. Александр три раза пропустил его листики через мясорубку. Потом добавил в кипящую смесь. Затем настала очередь фисташек. Он измельчил их в миксере и ссыпал на тарелку. Дав покипеть содержимому сотейника пять минут, выключил огонь и, достав венчик, принялся взбивать чуть растопленное сливочное масло. Остудив смесь, он всыпал туда измельченные фисташки, а потом выложил в сотейник сливочное масло. Принялся тщательно смешивать. Когда смесь приняла гомогенный вид – стала малахитово-сливочной и достаточно густой, – он приготовил из портулака треть стакана свежего сока. И влил в сотейник. Снова перемешал, взбил и поставил в холодильник.

Этот рецепт родился в голове Александра так, как у поэтов рождаются стихи, а у художников – цветовое решение какой-нибудь композиции. Александру явилось откровение. Оно осенило его зелеными веточками портулака, раскинуло над ним полог фисташковой пыли. Рецепт крема был разработан им, когда он лежал на диване, то есть умозрительным, а не экспериментальным методом. Вчера он приготовил крем в минимальном количестве – только для того, чтобы убедиться, что снизошедшая на него благодать имеет вполне отчетливое вкусовое качество. Хотя, смешивая в воображении разные элементы крема, он взвешивал на весах своего чувствительного языка и неба граммы и миллиграммы возможной гармонии. Александр мысленно брал огурец, сливки, мед, фисташки, портулак, воскрешал их чистый вкус, затем приступал к определению вкуса, рождаемого смесью одного продукта с другим, пока не соединил и не испробовал окончательно установившуюся гамму.

Прозрачная свежесть огурца уравновешивала пряную восковую клейкость меда, окисляла матовую белизну сливок, которым мед, в свою очередь, придавал карамельно-игривый привкус детства. Корица своей коньячной терпкостью и густотой могла бы сдвинуть это шаткое равновесие в сторону большей сладости. Если корица и придает сладкому кофе тонкую кислинку, то только потому, думал Александр, что кофе сам по себе горький. Его горечь уравновешивается сахаром. И не просто уравновешивается, но приобретает переливчатый, неоднозначный вкус. В случае же с кисло-сладким огурцом, медом и сливками корица, взятая чуть в большем объеме, чем нужно, могла бы привести к утрате одного из лучей, образующих гармонию спектра. Поэтому Александр добавил корицы на острие ножа.

Потом Александр мысленно пожевал портулак. Слабо-кислый вкус его был столь же деликатным, как и восходящая к освежающей нейтральности аура огурца. Они могли не просто идеально дополнить друг друга, но и посоревноваться. Смешиваясь, огурец и портулак не уничтожали друг друга, перетекая в некое травянисто-кислое единство, а дивно мелькали, то заслоняемые, то приоткрываемые друг другом. И тогда молочная кислинка портулака по-новому озвучивала бледно-зеленый вкус огурца, выводя на первый план его скрытую сладкую сердцевину.

Язык и небо Александра были полем, на котором складывались калейдоскопические узоры вкусовых сочетаний. Они с восторгом приветствовали податливо-жирное, скользкое тепло растаявшего масла. На гребне нежного вкуса то и дело возникали прохладные искорки. И пока масло принимало в свое мягкое чрево зеленые брызги огурца и портулака, эти искорки, противящиеся всепоглощающей медовой ванили, очерченные слабым контуром фисташек, зажигали на кончике языка тонкие свечи свернутой в клейкий кокон листвы. Звенели бубенчики корицы, и ананасово-зеленые волны масла, меда, огурца и портулака осыпались окисленной медной стружкой. Язык преследовал растворяемую в слюне гармонию, в которой все ярче сияла сливочная основа. И чтобы напомнить заключительным штрихом о присутствии портулака, Александр решил влить в сотейник немного сока. Пресыщенное вибрацией прежнего вкуса, небо получало короткий капризный шлепок свежего портулака.

Александр зажмурился от наслаждения. Этот крем великолепно подойдет к сдобным коржам, куда он добавит фисташек.

Он так увлекся этим кремом, что, покупая портулак, забыл о том, что необходимо также купить и грейпфрут. Крем из цитрусовых пока ему не удавался, и Александр, погруженный в процесс извлечения из масла, фисташек, портулака и огурца идеального вкуса, пренебрег всем остальным.

Только теперь, когда зеленое чудо остывало в холодильнике, он вспомнил о грейпфруте и имбире. Надеясь, что пролитый луч откровения тронет отблеском и неудавшийся рецепт, он оделся и вышел на улицу.

Глава XXV

Разговор с Марией Митрофановной во многом разочаровал Чинарского. Он вернулся домой, чтобы снять непривычный для него прикид и облачиться в свое замызганное, но удобное тряпье. Ему ничего не оставалось, как скитаться по Коммунистической. Рано или поздно, рассуждал он, этот франт должен будет появиться. Это в воскресный день люди обычно не ходят на работу. Они могут пойти в кино, в театр, в парк, да просто выйти погулять. А что уж говорить об извращенце, который только и делает, что высматривает новую жертву, если, конечно, в это время не снимает скальп с уже найденной! Сегодня же был обычный будний день, поэтому он должен был рано или поздно выйти из дома.

Чинарский купил, как обычно, пиво и, хлебая его, вышел на Советскую. Купил в киоске газету. Потом дошел до пересечения Советской с Коммунистической и облюбовал уже знакомое ему местечко рядом с продуктовой палаткой. Устроившись на лавочке, закурил, развернул газету. В ней о маньяке ничего не сообщалось. Чинарский облегченно вздохнул. «Может, этот молодчик затих навсегда?» – с иронией подумал он.

Наступило время анализа. Что он имел? Запах мантауры, которой пропах этот пидор, улицу Коммунистическую, на которой он живет, и экс-домохозяйку, толком ничего не рассказавшую о своем ненаглядном мальчике. Чинарский качнул сокрушенно головой и закурил вторую сигарету. Нет, он слишком многого хочет! Разве мало – иметь такие данные о молодчике, который терроризирует весь город? Рано или поздно Саша пройдется по Коммунистической, а он, Чинарский, его увидит. Вот только доказательств вины этого франта у него не было. Запах есть запах, его к делу не пришьешь. Сколько еще времени придется выслеживать кулинара!

Чинарский поднес горлышко бутылки ко рту, хлебнул пива и чуть не поперхнулся. На противоположной стороне улицы он узрел очкарика. Тот только что вышел из двора – чуть ли не напротив палатки, у которой сидел Чинарский.

На Александре была синяя короткая куртка и джинсы. Он шел быстро и сосредоточенно.

Чинарский встал и двинулся следом, не меняя тротуара. Так будет надежнее. Он даже не успел избавиться от бутылки. Но там еще оставалось пиво, поэтому он решил, что так будет даже лучше.

Чинарский шел, и сердце радостно трепетало у него в груди. Больше он не упустит этого извращенца!

Пройдя два квартала, Александр перешел через дорогу и вошел в помещение Центрального рынка. Чинарскому ничего не оставалось, как бегом преодолеть отделяющее его от торгового павильона расстояние.

Проникнув в гулкий полумрак помещения и заметив у фонтана Александра, он успокоился. Слава богу, народу на рынке было предостаточно! Чинарский ловко скользил меж суетящихся в агонии шопинга граждан. Он рулил и рулил, пока не увидел, что Александр остановился у прилавка с фруктами.

Чинарский затормозил, делая вид, что интересуется печеньем и конфетами. Когда же чрезмерно активная продавщица предложила ему помощь в выборе сладостей, он перешел к прилавку с куриной продукцией и стал лениво осматривать яичные ячейки.

Александр выбрал несколько апельсинов, потом взял в руку и как-то игриво взвесил в ладони грейпфрут. Смуглая девушка-продавец расписывала ему достоинства лежавших на ее прилавке фруктов, а он загадочно медлил. Наконец, отобрав три ровных, без единого изъяна грейпфрута, положил на чашу весов.

Чинарский тихо насвистывал, наблюдая за кулинаром.

Торговка опустила фрукты в пакет и передала его Александру. Тот быстро расплатился и пошел дальше. Чинарский как раз вовремя оторвался от яичных ячеек, потому что обслужившая ветхую бабулю продавщица заинтересовалась его скромной персоной. На ее вопрос он только разочарованно махнул рукой и поспешил вслед за Александром.

Тот миновал прилавки с корейскими закусками и салатами и остановился в отделе специй.

Чинарскому тоже пришлось остановиться, увеличив дистанцию, так как народу резко поубавилось. Он не видел, что покупал Александр. Как только тот отошел от прилавка и повернул к выходу, Чинарский подлетел к могучей кореянке.

– Извините, а что сейчас купил у вас парень в синей куртке?

Продавщица – сухая, как степная трава, брюнетка – с недоумением взглянула на слегка взволнованного (из-за того, что он и сам сознавал, насколько нелепо звучит его вопрос) Чинарского.

– Быстро скажи мне, что он купил? – Чинарский выхватил из кармана десятку и положил на ванночки со специями.

– Имбирь, – хлопая глазами, ответила продавщица.

– Где твой имбирь?

– Вот. – Девица ткнула пальцем в одну из ванночек.

Он сунул в ванночку руку и двумя пальцами схватил щепоть порошка светло-табачного цвета.

– Молодец, хорошая девочка, – кивнул Чинарский, глядя не на нее, а на очкарика, который уже выходил с рынка.

Девица по-детски зарделась, но про десятку не забыла, схватила ее и сунула в передник.

Чинарскому было уже не до нее. Стараясь не столкнуться с посетителями, он на повышенной передаче преодолел расстояние до выхода и выскочил наружу.

Синяя куртка Александра маячила шагах в пятидесяти впереди. Чинарский облегченно перевел дыхание и пошел следом. По всему выходило, что очкарик возвращается домой. Перейдя дорогу, тот не спеша двинулся в обратном направлении.

Чинарский был так увлечен преследованием, что даже забыл о бутылке, которую держал в руках. Он залпом допил содержимое, бросил тару на газон и двинулся за Александром.

Тот шел медленно и, казалось, по дороге рассуждал сам с собой. Он не оборачивался и не глядел по сторонам, так что следить за ним было даже скучновато. Идя за ним, Чинарский думал: не ошибся ли он? Неужели этот невзрачный человечек и есть тот самый маньяк, из-за которого трясет весь город? Невероятно. Он совсем не был похож на убийцу. Такой опрятный, ходит в магазин, покупает фрукты и специи. Что он там купил? Имбирь, кажется. Он вспомнил, что до сих пор сжимает пальцами порошок, который взял у брюнетки. На ходу понюхал, лизнул языком. Сперва ничего не почувствовал, а потом язык начало жечь. Чинарский сплюнул коричневатую слюну на асфальт. Какая гадость! Что-то среднее между перцем и… он никак не мог подобрать сравнение. А, черт с ним! Ну и что? Сотни людей покупают то же самое. Не зря же эта девица целыми днями торгует своими специями.

Так, не придя ни к какому заключению, Чинарский остановился на углу дома.

Очкарик набрал код и вошел в подъезд.

– Черт бы побрал это повальное увлечение кодовыми замками, – вслух сказал Чинарский, – они думают, это спасет их от грабителей.

Естественно, он имел в виду жильцов, устанавливающих замки на дверях своих подъездов.

«А запах у имбиря какой-то сладковатый», – решил Чинарский, входя во двор. Отбросив ненужные сомнения, он направился к своему наблюдательному пункту. Лавочка, к его сожалению, была занята. На ней сидели две пожилые гражданки и один пожилой гражданин. На гражданине была видавшая виды кепка и серая куртка. Одной рукой он опирался на палочку. Вторая, как приметил Чинарский, у него не работала. «Паралитик», – тут же поставил ему диагноз Чинарский, так как в его дворе жил такой же гражданин, у которого работала только одна сторона тела.

Он подошел почти вплотную и остановился.

– Здрасте. – Чинарский улыбнулся. – Ничего погодка, а?

– Слава богу, – ответила одна из старушек.

На ней был малиновый берет и серое, в черную крапинку пальто. Другая только смерила Чинарского любопытным взглядом. Чтобы сразу предупредить возможные вопросы, он сказал:

– Вот, ищу приятеля. – Чинарский улыбнулся и полез за сигаретами.

– Какого приятеля? – подозрительно посмотрев на него, спросила вторая старушка, на голове которой был клетчатый платок.

– Сашку. – Прежде чем прикурить, Чинарский предложил сигарету паралитику. – Он вон в том подъезде живет. На третьем этаже. Только вот забыл, в какой квартире.

Паралитик зажал палку коленями и взял сигарету здоровой рукой.

– Коршунова, что ли? – прикурив от предложенной Чинарским спички, спросил паралитик.

– Да не помню я его фамилию, – небрежно произнес Чинарский, затягиваясь сигаретой.

– Коршунов, – с трудом выговаривая слова, кивнул паралитик. – Пятая квартира.

– А код? – тут же спросил Чинарский. – Код я тоже забыл.

– Шестьсот двадцать пять, – произнес старик.

– Шестьсот двадцать пять? – уточнил Чинарский. – Ну, спасибочки. Как же я сразу не вспомнил!

Он направился к подъезду, сопровождаемый взглядами пенсионерок и инвалида. Войдя в подъезд, захлопнул за собой дверь и не спеша огляделся. Торопиться ему было некуда. Он нашел то, что искал, а что делать дальше, пока не знал.

На каждой площадке было по две квартиры, располагавшиеся по обе стороны от лестницы. Под потолком болталась лампочка без плафона, которая не горела, так как было еще светло.

Чинарский вдохнул сырой воздух, поднимавшийся из подвала, и взобрался на третий этаж. Стальная дверь с латунной цифрой «пять» отгораживала его от квартиры, в которой жил его клиент. Оставалось только нажать на кнопку звонка.

Переложив сигарету в левую руку, Чинарский собирался позвонить, но вдруг передумал. Что он может сказать? Или спросить? Это ты убил пять человек? Глупо. Он только спугнет преступника, если это действительно он. А если нет? По большому счету Чинарский не сомневался, что в квартире скрывается маньяк. Он знал по опыту, что таких совпадений не бывает. Запах – совершенно уникальный, неповторимый запах мантауры, который он ни с чем не мог спутать, – был неоспоримым доказательством. Но доказательством таким же летучим, как и сам аромат. Чинарский был абсолютно уверен, что в Надькиной квартире, когда он там был последний раз, и от плаща этого типа, которого он встретил на ипподроме, пахло одинаково. Но все-таки, все-таки… Оставалось какое-то чувство неуверенности. Мало ли что!

Мысли путались, не поддаваясь систематизации. «Допустим, что он мне откроет, хотя тоже не факт, – попытался Чинарский привести в порядок мысли. – Что я ему скажу? Допустим, если он откроет, я сумею пробраться в квартиру. Что потом? Попытаться найти орудие убийства?» Но Чинарский даже не знал точно, как оно выглядит. По описанию Дудуева, это длинный кухонный нож. Мало ли у кого может быть такой! Фотографии, которые он помещал в Интернете, могут у него и не сохраниться. Что еще? Мантаура? Но это же не доказательство в чистом виде! К тому же у кулинара может и не быть другого флакона. В общем, та еще ситуация. Кажется, вот он, преступник, – только открой дверь и бери его голыми руками. Ан нет – нужны неопровержимые доказательства. Был еще один вариант: ворваться внутрь и силой вытрясти из него признание. Уж он, Чинарский, постарался бы! Но ведь этот слизняк на суде может от всего отпереться.

Суд? Чинарский поймал себя на том, что подумал о суде. Нет, если кулинар признается, он его придушит как собаку. Пожалуй, даже сравнение с собакой было нетактичным по отношению к благородному животному. Сколько все-таки падали на земле! Чинарский вспомнил вчерашние новости, которые слушал по радио. Двенадцатилетний пацан, которого усыновили люди, уже имеющие двадцатилетнюю дочь, обиделся, что приемные родители заставляли его учить уроки, убирать за собой постель, приходить вовремя домой. Узнав, что новая семья собирается покупать дом за сто тысяч рублей, «заказал» родителей, змееныш! Сам открыл дверь пришедшим «киллерам». Те убили всех. Только вот денег не нашли, деньги были в банке. Как можно жить с такими людьми на одной планете?!

Чинарский бросил окурок и посмотрел на дверь. Был у него на примете один знакомый – старый домушник Валера, которого он однажды пожалел и не стал заводить на него дело. Тот был ему благодарен по гроб жизни. Нужно только найти его. Он бы мог открыть эту дверь в два счета. Да и до двух, наверное, считать не придется. Чинарский решил найти его сегодня же. А сам он завтра с утра опять займет свой наблюдательный пост. Будет сидеть здесь сколько потребуется. Пока очкарик не выдаст себя. Должен же этот маньяк приготовить новое блюдо! Кстати, кажется, к нему приезжает сестра. Не связан ли ее приезд с очередными задумками братца-кулинара? Как сказала домработница, сестрица далеко живет…

С этими мыслями Чинарский спустился вниз, открыл дверь и вышел во двор. Троица сидела на прежнем месте. Одна из старушек – та, что была в клетчатом платке, – сделала движение ему навстречу, словно пыталась встать. Но Чинарский проигнорировал ее. Он закурил и отправился искать Валерку по прозвищу Валет.

Глава XXVI

Валет жил в старом центре. Был он небольшого росточка, но не худой – с брюшком, выросшим от неумеренного потребления пива. Водку Валерка не пил уже давно, после того, как вышел из ЛТП, когда они еще существовали. В общем, лет десять. Потребность организма в алкоголе компенсировал пивом. Бутылок десять в день.

Чинарский нашел его в старом одноэтажном домике лежащим на пружинном диване и читающим книгу в мягкой обложке.

Валерка лежал в трусах и грязной майке, из-под которой торчало пузо. Рядом, на столе из свежеструганых досок, стояла пепельница, вырезанная из пивной банки, полная окурков. Валерка держал в руке чинарик, который жег ему пальцы.

– Блядь такая. – Валерка швырнул чинарик в пепельницу, но промахнулся. – Привет. Пива нет?

– Будет тебе и пиво, и какава с чаем. – Чинарский опустился на деревянный табурет, стоявший перед столом.

– Когда? – Валерка брал быка за рога.

– Скоро, – подмигнул Чинарский. – Нужно одну хату прошмонать.

– Камни, зелень, желтизна? – встрепенулся Валерка.

Он положил книжку на стол и сел на диване.

– Не знаю, – покачал головой Чинарский. – Может, и то, и другое, и третье, только брать ничего не нужно. Просто посмотреть.

– Какой кайф? – Валерка сморщил свое мелкое невзрачное лицо.

– Откроешь – получишь бабки, – строго сказал Чинарский. – Больше от тебя ничего не требуется.

– Неинтересно. – Валет взял со стола сигарету и неторопливо закурил. – Будешь? – протянул он пачку Чинарскому.

– У меня свои. Ну, так как?

– Что за дверь? – перешел к делу Валет.

– Сталь, сейфовый замок на четыре стороны, третий этаж. Больше ничего не знаю.

– Пятьсот, – сказал Валерка. – Но деньги вперед.

– Шесть банок пива, после работы, – выдавил Чинарский. – И придется подождать. Пока клиент не отчалит. Я буду прикрывать.

– По рукам, – быстро согласился Валерка. – Пошли?

– Пошли.

Он потянулся, встал с дивана и начал одеваться. Перед уходом причесал редкие светлые волосы, глядя в большое мутное зеркало без рамы.

– Инструменты не забудь, – напомнил ему Чинарский.

– Не дрейфь, Иваныч, все учтено, как в море ураганом, – усмехнулся Валерка.

Он вытащил из-под шкафа плоский брезентовый мешок, развернул его и проверил свои приспособления. Все было на месте. Сложив мешок пополам, как инструментальный набор для автомобиля, он сунул его в карман пиджака и посмотрел на Чинарского.

– Может, по пиву?

– Перебьешься. – Чинарский знал, что Валет слаб на спиртное.

– Понял, – согласился Валет.

Они вышли из Валеркиной хаты.

Все же Чинарский взял пару банок пива. Себе – как обычно – «девятку»; Валерке – послабее – «тройку». Иначе не сможет работать.

Валет тут же ее откупорил и приложился к банке.

– Холодненькое, – радостно сообщил он Чинарскому.

– Другого не держим, – сухо ответил тот.

Пока добирались до дома Александра, пиво выпили.

– Еще бы баночку, – жалобно заныл Валет.

– После работы, – осадил его Чинарский.

Лавка во дворе была занята. Теми же самыми пенсионерами. Словно они и не встают с нее никогда. Но Чинарский и не собирался останавливаться. Он двинулся в глубь двора, где грязно желтела песочница, и устроился на низком деревянном парапете. Валет примостился рядом.

– Не садись, – сказал ему Чинарский и показал на подъезд. – Код – шестьсот двадцать пять, квартира – пять. Позвонишь несколько раз. Если не откроет, дашь мне знак из подъездного окна. Откроет, скажешь: ошибся номером. Понял?

– Ты меня понял на понял не бери. Понял? – отшил его Валет. – Не маленький.

Проверив инструмент в кармане, он пошел к подъезду. Минут через пять он вернулся и сел рядом с Чинарским.

– Дома, паскуда. В колпаке и фартуке, словно шеф-повар, – презрительно пробормотал он.

Достав сигарету, задымил. Чинарский тоже закурил, приготовившись к долгому ожиданию.

Александр вышел только под вечер. Чинарский радостно улыбнулся: мог и вообще не выйти. У него тут же родился новый план.

– Иди, Валет, – толкнул он Валерку. – Отопрешь дверь, и все, меня можешь не ждать. Я за этим типом присмотрю, а потом вернусь.

– Что за дела, Иваныч? Обещал прикрыть, – возмутился Валет.

– И так справишься, – отмахнулся от него Чинарский. – Дверь на замке, никто не появится. Только в квартиру не заходи, – еще раз предупредил он Валерку.

– Сволочь ты, Чинарский, – сморщился Валет. – Дай хоть на бутылку.

Дата добавления: 2015-03-31