Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Часть четвертая 5 страница




Над лестницей, спускавшейся в помещение ресторана, был сооружен ярко разрисованный навес в виде китайской пагоды с приподнятыми углами. Несколько иномарок пристроились рядом, поджидая своих хозяев.

Чинарский собирался уже спуститься в ресторан, но тут возникло неожиданное препятствие в виде сотрудника службы безопасности. Он был одет в костюм то ли китайского мандарина, то ли кули – Чинарский не слишком-то разбирался в национальных костюмах (можно сказать, не разбирался совсем). Зато под костюмом охранника Чинарский смог точно определить военную выправку.

– Куда? – не слишком любезно поинтересовался охранник, смерив Чинарского с ног до головы пренебрежительным взглядом.

Видимо, в таких одеждах в этот ресторан еще никто не входил.

– На пять секунд, земляк, – пояснил Чинарский. – Мне нужно с шеф-поваром перекинуться парой слов.

– Ты что, с катушек съехал? – неласково спросил охранник. – Сюда с деньгами ходят, а у тебя, как я гляжу, только дырки в карманах.

Он оскалил зубы и зашелся беззвучным смехом. Чинарскому стало обидно. Не потому, что этот холеный охранник отнес его к людям второго сорта. На это он уже давно не обижался. Но нельзя же всех мерить одной меркой. Да, одет не слишком изысканно, мягко говоря, но почему не пропустить в ресторан по делу? Он же объяснил!

Чинарский полуобернулся к Антонову, как бы ища поддержки, но тот только пожал плечами: мол, разбирайся сам.

– Я не собираюсь ничего заказывать, друг, – снова посмотрел Чинарский на охранника. – Мне нужно на секунду – к повару.

Он просительно наклонил голову, стараясь смягчить охранника, и дружески тронул его за локоть. Тот вдруг взъярился от такого панибратского отношения. Он схватил Чинарского за запястье и попытался вывернуть руку. Но Чинарский опередил его. Высвободив руку контрдвижением, он вцепился охраннику в предплечье и, потянув на себя, резко остановил его ударом ладони в нос. Естественно, тот от Чинарского такого отпора не ожидал.

– Ой, бля, ты мне нос сломал, – завопил он, хватаясь за лицо.

– Я тебя просил по-человечески, – отстранил его Чинарский и двинулся к лестнице. – А нос я тебе не сломал, – добавил он, проходя мимо.

Оставив Антонова на улице, Чинарский начал спускаться по лестнице. Он был уже почти на полпути к входной двери, когда услышал сзади громкий топот. Пришедший в себя охранник несся на него сверху, заслонив все пространство лестничного марша.

– Серж, сзади! – закричал сверху Антонов, но Чинарский и сам почувствовал приближение опасности.

Остановить этого катящегося сверху монстра в китайском наряде было просто нереально. Амбал набрал скорость, и, будь Чинарский хоть вдвое тяжелее его, он все равно не смог бы остановить этот снаряд, грозивший рухнуть вниз и подмять под себя непрошеного посетителя. Но Чинарский и не собирался его останавливать. Отходить на узкой лестнице было некуда, поэтому он встретил летящего на него охранника на бедро и, слегка пригнувшись, помог ему перелететь через себя. Поймав его за плечо, Чинарский склонил голову и проводил охранника одним плавным движением. Тот успел один раз перевернуться в воздухе и грохнуться на пятую точку прямо перед главным входом. Завершив свой несанкционированный полет, он заскулил, словно побитая собака, и отполз в сторону.

– Какой ты неуемный, – проходя мимо, пожурил его Чинарский. – Тебя же по-хорошему просили.

Он открыл дверь, разукрашенную замысловатым китайским орнаментом, и шагнул внутрь. Здесь его встретил еще один «китаец». То ли метрдотель, то ли еще один представитель службы безопасности. Во всяком случае, одеждой они походили один на другого, а приглушенный свет зала не давал возможности разглядеть подробности. Он тоже внимательно оглядел Чинарского, видимо удивляясь, как он смог пройти строгий фейс-контроль на входе.

– Там твой приятель оступился, – показал на дверь Чинарский и зашагал по проходу в глубь помещения.

Легкие фонарики, свисающие с низкого сводчатого потолка, покачивались в такт его быстрым шагам. Посетителей было немного. Они, занятые тем, что ковырялись палочками в больших плоских тарелках и маленьких пиалах, не обратили на него никакого внимания.

Метрдотель, вняв замечанию Чинарского, выбежал наружу. Увидев своего товарища за дверью, стоящего на карачках и пытающегося подняться на ноги, он кинулся ему на помощь. Чинарский к этому времени уже входил на кухню. Он пропустил официанта с подносом, на котором дымилась какая-то пища, и шмыгнул за занавеску, отделявшую кухню от зала.

На большой плите, расположенной в центре кухни, стояли кастрюли, сотейники и казаны всех размеров – начиная с огромного, литров на пятьдесят, и кончая совсем маленьким, трехлитровым. Несколько работников кухни, все в белых фартуках, сновали от плиты к столам, расставленным почти по всему периметру. На столах лежали пучки зелени, горки овощей и фруктов; в мисках дымились лапша и какие-то черно-коричневые штуки, очень напоминающие внешним видом грибы.

Один из поваров орудовал огромным серебристым ножом, похожим на шашку кавалериста. Чинарский подошел к нему и остановился за спиной. Он хотел было тронуть того за плечо, чтобы привлечь внимание, но решил подождать, пока «кавалерист» закончит со своей шашкой. Видимо почувствовав, что рядом с ним кто-то стоит, повар обернулся, но ножом орудовать не перестал. Чинарский увидел совершенно славянскую физиономию. Это был молодой парень с длинным лицом, большими светло-голубыми глазами и тонкими губами. Он кромсал морковь такими тонкими дольками, что Чинарский забеспокоился, как бы тот не оттяпал себе палец.

– Кто у вас шеф-повар? – быстро спросил Чинарский.

– Там. – Парень кивнул куда-то в сторону, противоположную входу.

Чинарский пошел в указанном направлении. Там стоял крупный брюнет, перебиравший бобы в большом латунном дуршлаге. Когда Чинарский остановился рядом с ним, он обернулся и поглядел на него раскосыми глазами.

Чинарский как-то не ожидал столкнуться с настоящим китайцем, хотя и находился на кухне китайского ресторана. «Вот черт, – подумал он, – а говорит ли он по-русски?»

Китаец вопросительно глядел на него, продолжая ковыряться в своем дуршлаге. «Они хоть на минуту останавливаются?» – мелькнуло в мозгу у Чинарского. Он вспомнил статью из какой-то центральной газеты, где говорилось о том, как русский фермер нанимал китайцев для работы на поле. Те успевали вручную обрабатывать втрое большие площади, чем наши крестьяне. Причем работали с ранней весны до поздней осени с пяти утра до десяти вечера.

– Мне нужно узнать, что такое мантаура. – Чинарский тщательно выговаривал слова и говорил громче обычного, как будто китаец должен был так лучше его понять.

– Мантаура? – повторил китаец на хорошем русском.

– Ага, мантаура, – радуясь, что его поняли, закивал Чинарский.

Он выудил из кармана пакетик с осколком, развернул его и сунул китайцу под нос. Шеф-повар с интересом принюхался, щуря глаза-щелочки. Похоже, запах его так сильно заинтересовал, что он отставил наконец свой дуршлаг в сторону и осторожно взял пакетик в руки, предварительно взглядом спросив у Чинарского разрешения.

– Бери, бери. – Чинарский застыл, ожидая его вердикта.

Шеф раздувал ноздри, подносил осколок к самому носу, отодвигал на расстояние вытянутой руки и со свистом выталкивал из себя воздух. Наконец, протянув пакет с осколком Чинарскому, отрицательно покачал головой.

– В Китае такого растения нет, – подбирая слова, сказал он. – Запах очень редкий.

– Это я и сам знаю, – расстроился Чинарский.

– Может быть, из Африки или с Мадагаскара, – добавил китаец и, отвернувшись, снова взял свой латунный дуршлаг.

– Вот работнички, – восхищенно покачал головой Чинарский, – ни секунды простоя.

Убрав пакетик в карман штанов, он направился к выходу. Но только отодвинул занавеску, как нос к носу столкнулся с милицейским старшиной. Тот был настроен довольно решительно. Сжимая в руке рукоятку ПР-73, в просторечье именуемой резиновой дубинкой (вес семьсот граммов), он взглянул на Чинарского и обернулся назад.

– Он это, он, – закивал охранник, придерживая нос платком. – Много себе позволяет. Незаконно проник в заведение.

Второй, которого Чинарский принял за метрдотеля, стоял рядом и поддакивал. Рядом с ним громоздился сержант.

– Нарушаем? – строго спросил старшина. – Ну-ка проедемте, гражданин.

– Пошли. – Чинарский пожал плечами. – Только я ничего не нарушал.

Чинарский был серьезен и спокоен, зная, как следует себя вести в подобных случаях. На ментов положительно действует слегка отрешенный вид клиента и небольшое удивление. Здесь главное – не переборщить. Слегка направляя Чинарского толчками в спину, сержант завел его в какую-то подсобку, расположенную в самом начале зала. Там все и устроились. Старшина сел за стол, сержант опустился на свободный стул, а охранники остались стоять. Естественно, стоял и Чинарский.

– Итак. – Старшина все еще сохранял серьезный вид. – Документы есть?

– У меня? – Чинарский расширил глаза. – Есть.

Он достал из кармана паспорт, который всегда носил с собой, и положил его перед старшиной.

– А в чем, собственно, дело, могу я узнать? – полюбопытствовал он.

– Сейчас узнаешь, – встрял в разговор сержант, – стой спокойно.

– Ты мне нос сломал, сука, и с лестницы спустил, – подскочил к Чинарскому охранник.

– Спокойно, – отстранился от него Чинарский. – Зачем же вы так? Сами с лестницы свалились, а хотите на меня все повесить. А я-то вашему приятелю еще сказал, чтобы он вам помог. Ай-яй-яй, нехорошо.

Старшина удивленно взглянул на охранника.

– Да врет он все, – заорал охранник, – это он меня…

– Товарищ старшина, – терпеливо произнес Чинарский, – ну сами посудите: зачем мне нужно было его спускать с лестницы, как он выражается, да еще нос разбивать? Да и не смог бы я этого сделать. Вы на него посмотрите и на меня. Да он бы меня в бараний рог скрутил!

Действительно, Чинарский выглядел не лучшим образом – и в смысле одежды, и в смысле физическом.

– Ну-ка дыхни, – поманил старшина Чинарского.

Банка пива, которую Чинарский выпил еще в «Елочках», давно уже выветрилась, поэтому он дыхнул на мента по полной программе.

– Свидетели есть? – Теперь старшина глядел на охранника.

– Вот он видел, – показал тот на своего приятеля.

– Он не видел, товарищ старшина, – покачал головой Чинарский. – Когда я вошел, он стоял в зале, это все могут подтвердить.

– Видел или нет? – Старшина посмотрел на второго охранника.

Тот собирался сказать, что видел, но что конкретно «видел», не знал. Не успел договориться с товарищем. Поэтому он открыл рот и замер, как снулая рыба.

– Алло. – Старшина все это время набирал номер на телефонном аппарате, стоявшем на столе.

Наконец ему ответили, и он, назвав пароль, продиктовал в трубку данные паспорта Чинарского.

– Так видел или нет? – Старшина снова посмотрел на второго охранника.

– Видел, – выдавил тот из себя.

– Что? – Старшина уже понял, что дело здесь тухлое, и теперь пытался спустить его на тормозах.

– Видел… как Витька вставал… нос у него был разбит. Не сам же он себе его разбил…

– Как гражданин Чинарский Сергей Иванович бил твоего Витьку, ты видел? – настаивал старшина.

– Нет, этого не видел, – покачал головой охранник, – но ведь нос…

– Я же вам говорю, товарищ старшина: он оступился и упал с лестницы, – снова встрял Чинарский, уловив подходящий момент. – Пока катился вниз, и нос себе расквасил, – ухмыльнувшись про себя, добавил он.

– Заявление писать будете? – Старшина перевел взгляд на Витьку. – Только предупреждаю: без свидетелей, а как я понимаю, никто ваши слова подтвердить не может, это гиблое дело. Получается, что вы сами упали и разбили себе нос.

– Скотина! – заорал Витька и кинулся на Чинарского.

Сержант вскочил и преградил ему дорогу.

– Вот видите, товарищ старшина, – показал на взбесившегося охранника Чинарский. – Так недолго и шею сломать, не то что нос.

– Вас никто не спрашивает, гражданин Чинарский, – осадил его старшина. – А ты, друг, если не хочешь в отделение за хулиганство, лучше стой спокойно. Да, слушаю, – сказал он в трубку, которую прижимал к уху. – Хорошо, спасибо.

Он положил руку на паспорт Чинарского и придвинул его к краю стола:

– Можете быть свободны.

 

Глава XX

 

Чинарский не заставил себя ждать, быстро схватил паспорт и, махнув на прощанье Виктору, вышел из ресторана.

У входа в «Мандарин» притулился милицейский «УАЗ», за рулем которого дремал водитель, а вот Антонова нигде не было видно.

Начало смеркаться. Осмотревшись по сторонам, Чинарский решил, что его новый приятель «сделал ноги», когда подкатила милиция. Вздохнув, он снова направился в сторону проспекта. Из-за угла дома ему навстречу вырулил Антонов.

– Я уж думал – тебя заластали, – с неподдельной тревогой сказал он.

– Поэтому и смылся, – с иронией заметил Чинарский.

– Ладно, Серж, без обиды. – Антонов хлопнул его ладонью по плечу. – Чем бы я тебе помог?

– Ничем. – Чинарский двинулся дальше.

– Вот именно – ничем, – подтвердил Антонов, шаркая следом. – Куда теперь? – догнал он Чинарского.

– Сейчас узнаешь.

Они прошли «Елочками», оставив в стороне редакцию «Столицы провинции», и спустились к набережной. Здесь находился еще один ресторан с национальной кухней. Вернее, даже не ресторан, а кафе «Японский стиль». Его наружное оформление выглядело победнее «Мандарина». На фасаде, над совершенно плоским и невыразительным входом подсвечивалась стилизованная под японские иероглифы вывеска.

На этот раз обошлось без эксцессов. Чинарский несколько раз бывал здесь, когда случались деньги в кармане, и на его непрезентабельное одеяние никто не обратил внимания. Обслуга и охрана к нему уже привыкли.

Все в этом кафе было каким-то игрушечным или ненастоящим. Хоть пол и был застелен приобретенными в центральном магазине «Ковры» циновками, но столики были обыкновенными – деревянными на тонких хромированных ножках; саке шла из Кореи; происхождение суши установить было сложно; официантки в национальных японских кимоно были явно обрусевшими кореянками. Чинарский не удивился бы, если бы узнал, что шеф-повар не имеет никакого отношения к Стране восходящего солнца.

Оставив Антонова у суши-бара, Чинарский двинулся в глубь помещения. Он самостоятельно нашел кухню, и его никто даже не попытался остановить. На кухне Чинарский был впервые, но быстро сориентировался. Она почти ничем не отличалась от кухни «Мандарина».

Когда он поинтересовался, где найти шеф-повара, ему показали на тетку, носившую явно шестьдесят четвертый размер одежды, на слоновьих ногах. У нее была короткая стрижка, совершенно не вязавшаяся с большим толстощеким лицом, и широкие черные брови.

Флегматично улыбнувшись Чинарскому, она долго вынюхивала пакет с осколком в ответ на его вопрос. Чинарский понял, что ни черта она не знает про мантауру.

 

* * *

 

На стенах мексиканского ресторана с незатейливым названием «Текила» были развешаны грубые цветастые пончо и широкополые мексиканские (а какие же еще?) шляпы. С поваром тут тоже удалось поговорить без особых проблем. Но он вообще оказался русским.

– Нет, не знаю, – покачал он головой, когда Чинарский спросил про мантауру.

Чинарский даже не потрудился достать пакет с запахом.

Он вышел на свежий воздух, возбужденный острыми парами мексиканской кухни.

– Пошли ко мне, – предложил Чинарский Антонову, вспомнив, что, кроме гамбургера, купленного на деньги майора, он сегодня еще ничего не ел и почти ничего не пил.

Антонов не отказался.

Взяли в мини-маркете бутылку водки, в качестве закуски прихватили пару банок пива, кусок колбасы и полбуханки ржаного хлеба.

Добавив на пиво, которым заливался целый день, Антонов быстро захмелел. Разоткровенничавшись за столом, он признался Чинарскому, что питал к Надьке симпатию, если не сказать больше, но она взаимностью не отвечала.

Антонов страдал, но сделать ничего не мог. Потом у Надьки появился Березкин… Сашка стал еще больше страдать, много пил, но этим только усугублял свое безрадостное положение.

– Я поэтому и таскаюсь за тобой, – чуть не плача произнес он. – Хочу увидеть, как ты найдешь этого гада, который ей… который ее… Ты меня понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Чинарский, опрокидывая очередной стакан водки и запивая его пивом.

К колбасе и хлебу он почему-то почти не притрагивался. На них налегал страдалец Антонов.

В конце концов вечер плавно перетек в ночь. Сашка, размазывая по щекам слезы и сопли, полез к Чинарскому с поцелуями.

– Давай спать. – Чинарский расцепил руки, сомкнутые на его шее, и повел Антонова в спальню.

– Найди его, Серж, – бормотал Антонов, с которого Чинарский стаскивал кроссовки.

– Найду. – Он толкнул Сашку на свое ложе и прикрыл пледом.

Сам вернулся на кухню. Допив водку в одиночестве, Чинарский умылся, разделся и тоже повалился на кровать.

 

* * *

 

Александр давно не готовил тортов. И теперь ему было интересно попрактиковать в этой области. Тем более что и случай блеснуть своим искусством должен был скоро представиться.

Приготовление тортов было для него процессом одновременно радостным и болезненным. Он перепробовал за свою жизнь множество тортов, кексов, печенья, пирожных, кремов, муссов, мороженого, желе и конфитюров. И, как в случае с закусками или горячими блюдами из мяса и рыбы, хотел и здесь достигнуть совершенства, исповедуя те же принципы простоты и изящества.

Он экспериментировал с кремами, стараясь придумать новые сочетания продуктов. Крем из каштанов, ванильный крем, шоколадный, кофейный, сливочный, кефирный, слоеный, крем-брюле – все это казалось обыденным, традиционным. Если он и брал какие-то устоявшиеся компоненты известных рецептов – молоко, сахар, сливки, яйца, сливочное масло, желатин, какао, орехи, лимонную кислоту, шоколад, фрукты, – то пытался расширить спектр кремов, добавляя специи, травы, экзотические фрукты, вина, коньяки.

Более всего его интересовали гармонии фруктов и трав. Изготавливая отдельный крем, он старался максимально точно подобрать состав коржей для торта. Так, чтобы между кремом и коржами установилась определенная гармония. Крем должен был или усиливать вкусовые качества коржа, дополняя их родственными компонентами, или контрастировать с ним. И тогда корж, приготовленный с добавлением какао, обретал особенное звучание, когда его сладкий вкус оттенял лимонный или вишневый крем. В настоящее время он отдавал предпочтение легким кремам на фруктовой и овощной основе.

Вот и теперь в раковине размораживалась клюква, а на столе стоял фужер с «Шардоне». Сам Александр, в белом фартуке и взбитом чепце, растирал яичные желтки в кастрюле, установленной на горячей водяной бане. Он добавил в кастрюлю сахару и принялся тонкой струйкой вливать вино. Потом он положит в смесь измельченную клюкву, цедру лимона, а под конец вольет желатин.

Пока остывало содержимое кастрюли, Александр приступил к приготовлению другого крема. Он очистил лимон, апельсин, два мандарина и лайм от кожуры, потом от цедры. На огонь поставил кастрюлю, куда влил жидкого меда, добавил сахара, затем положил очищенные цитрусовые. Припорошил тимьяном. Довел до кипения. Добавил полстакана горячего молока и столовую ложку лимонной кислоты.

К вечеру он имел возможность продегустировать приготовленные крема. Первым он остался вполне доволен. Крем получился легким, кисловатым, воздушным и великолепно подходил к сдобным коржам. Клюква охлаждающе свежила жирную молочно-яичную консистенцию. Лимонная цедра придавала тонкий пикантный вкус.

Крем из цитрусовых его разочаровал. Живого вкуса не получилось. Тимьян отяжелял крем своим терпким дыханием.

Александр вывалил содержимое кастрюли в унитаз и стал экспериментировать дальше. Он очистил от кожуры новую порцию цитрусовых и, пропустив их через соковыжималку, разлил сок по нескольким рюмкам. Потом принялся сыпать в рюмки специи – мускатный орех, розмарин, кориандр, шафран, гвоздику, майоран, лепестки розы. Каждую рюмку он затем долго нюхал, пытаясь уловить тонкие вибрации вкусовых гармоний. Не придя ни к какому заключению, он снял и швырнул фартук на стол. На его лбу выступила испарина. Не хватало какой-то важной ноты. Ни одна рюмка его не удовлетворяла.

Он вспомнил о грейпфруте. Оделся, спустился в супермаркет. Грейпфрутов там не оказалось, и он отправился в другой магазин. Там их тоже не было. Разозлившись, Александр пнул носком туфли пустую банку из-под пива. Он чувствовал себя в плену злого рока. Словно кто-то издевался над ним. Демон прошлого? Плевать на торт, он может сосредоточить свои усилия на какой-нибудь экзотической закуске.

Нет, упрямо думал Александр, вышагивая по проспекту, запруженному не догадывающимися о его мучениях людьми. Если он отступит, не состоится красота, не состоится изысканное вкусовое ощущение. Он воскрешал в своей памяти запахи специй, пытаясь найти сочетания между ними и фруктами. То есть мысленно делал то, чем занимались его язык и нос полчаса назад, когда он склонялся над рюмками.

А ведь он намеренно не использовал имбирь. Александр столько экспериментировал с этой специей, ее вкус казался настолько подходящим ко вкусу цитрусовых, что он отверг эту специю, ибо не искал легких путей. Его привлекали задачи посложнее. Имбирь усиливал вкус цитрусовых, привносил в их кислоту каплю пикантной горечи. Он идеально будет сочетаться с медом, уравновешивая его клейкую сладость… Ничего, вздохнул Александр, завтра он купит грейпфрут, добавит в крем имбиря…

 

* * *

 

«Все, хватит! – решил утром Чинарский. – Если так пойдет дальше, то ни о каком расследовании не может идти речи».

Антонов храпел рядом на постели.

– Вставай, – толкнул его Чинарский.

Тот с трудом продрал глаза и с недоумением воззрился на Чинарского.

– Чего?

– Подъем, – сухо сказал Чинарский.

– Не ожидал такого приема. – Антонов поднялся и сел на постели.

– Это не от меня зависит. – Чинарский покачал головой. – Нужно дело делать.

Загашник был пуст. А на дворе – воскресенье. Если раздобыть две-три сотки, можно было бы двинуть на ипподром.

Антонов копался в карманах. Обнаружив там немного денег, он просиял.

– На пару банок хватит, – растянул он рот в ухмылке. – Блин. – Он взглянул на часы. – Мне ж в редакцию!

– Пивом голову не обманешь, – резюмировал Чинарский.

Антонов засуетился.

– Надо двигать на ипподром, – зевнул Чинарский, – только нужны деньги. У меня есть одна идейка…

Антонов пожал плечами.

– Пошли. – Чинарский зашел на минуту в ванную.

Когда он вышел в прихожую, Антонов приглаживал перед зеркалом свои пегие волосы.

– Черт, денег как раз в обрез – на пиво. А хотелось бы еще жвачки жевнуть. Если в редакции учуют…

– Да уж. – Чинарский вспомнил холодную леди-секретаршу. – Ты как насчет трех сотен?

– Пас, – невесело усмехнулся Антонов.

– Ну ладно, пошли.

Они вышли из подъезда и наткнулись на бухого дядю Саню. Чинарскому казалось, что тот вообще не заходит домой, а круглосуточно дежурит у забегаловки в поисках средств и компании. Чинарский резко пресек далекоидущие жалобы последнего, сославшись на отсутствие финансов и времени.

– Заеб он меня, – ругнулся Чинарский.

Они без происшествий дошли до Центрального рынка. Чинарский нашел Вальку. Та уже стояла за прилавком. Густо наложенный грим не мог скрыть большого синяка под ее правым глазом. Увидев Чинарского, она сделала недовольное лицо.

– Привет, – улыбнулся он. – Что это с тобой, упала?

– Хва прикалываться, – грубо отозвалась она, – это я из-за тебя пострадала.

– Хахаль приложился?

Заметив, что Чинарский не один, Валька выразила еще большее недовольство. Поджала губы и принялась перекладывать мороженые «ножки Буша».

– Это мой дружан, свой парень, – представил Чинарский Антонова. – Я вот чего… Рублей двести-триста до вечера не одолжишь?

– Откуда! – Валька сделала такую гримасу, словно Чинарский клещами тащил из ее утробы плод.

– Значит, нет? – недоверчиво сощурился Чинарский.

– День только начался, – вздохнула Валька, – а своих денег у меня нет. Да если б и были, не дала бы, – сухо подытожила она.

– Вот ты как, – почесал в затылке Чинарский. – Не понял, чем это я заслужил такое обращение.

– Ничем. Я порядочная женщина…

– В этом я ни минуты не сомневался, – с ехидцей отозвался Чинарский. – Пошли, Саш, – кивнул он Антонову.

Он резко развернулся и двинулся на выход. Антонов – за ним.

– Это катастрофа, – бубнил по дороге Чинарский.

– Ты куда?

– А хрен его знает. Без денег очень трудно сориентироваться.

– Тебе зачем деньги? – с интересом посмотрел на Чинарского Антонов.

– Сегодня – бега, – с тоской ответил Чинарский. – Деньги нужны на ставку.

– А ты умеешь?

– Нюх у меня есть, – гордо сказал Чинарский. – А в этом деле – это самое главное. Так что если найдешь деньги, получишь к обеду все назад да еще с процентами.

Антонов задумался.

– Можно попробовать, – после долгих размышлений ответил он. – Айда со мной в редакцию.

– Пятьдесят на пятьдесят, – растолковывал Чинарский, – все по-честному.

– Никогда не ошибался?

– Ошибался, но большей частью – выигрывал. – В голосе Чинарского чувствовался оптимизм. – Тем и живу!

Он остался дожидаться Антонова на улице. Пока тот утрясал финансовый вопрос, размышлял о том, что может дать ему название специи, которую в случае с Кулагиной употребил маньяк. Ему не удалось ничего узнать об этом растении, кроме того, что оно очень ценное и родина его – далекая Африка или Мадагаскар. Потратив день на поиски и расспросы, он пришел к тому, с чего начал. А именно – к полной неясности. Если поначалу его грела кое-какая надежда, если он рассматривал специю как зацепку, которая могла его куда-то вывести, то теперь краски сгустились. Осколок мертвым грузом покоился в кармане, а он, Чинарский, стоял на залитом светом тротуаре, и все дороги были перед ним открыты.

Он достал последнюю сигарету из пачки, скомкал хрустящий пакетик и выбросил в урну. Конечно, он мог бы все бросить и вернуться к своему полному непредсказуемости и алкоголя существованию, но было что-то, не дававшее ему покоя. Он не спрашивал себя, как поступил бы, если бы не был должен Кулагиной сотку. Его мозг работал лихорадочно и вхолостую. Нужна была точка отсчета, а таковой у него не было.

Порывистый ветер полоснул его по плохо выбритой щеке. День выдался солнечный, но ветреный.

Чинарский поежился и стал медленно раздражаться. Антонов все не появлялся, и вынужденное безделье тяготило его. То ли дело, когда на душе легкость, в кармане – деньги или бутылка шнапса! Но стоять вот так, с больной головой, сухой глоткой и неразберихой в мозгу – это не могло не злить Чинарского.

Наконец появился Антонов. По его улыбающейся физиономии Чинарский понял, что тому удалось раздобыть денег.

– Двести, – сказал он. – Я иду с тобой.

– Не доверяешь?

– Взял отгул.

– Лояльная у вас организация, – усмехнулся Чинарский.

– Главный в командировке, – пожал плечами Антонов.

– А вы и пользуетесь…

 

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-03-31; Просмотров: 392; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.115 сек.