Начало обучения. Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

был какой-то черноусый, они тогда спешились и расселись по кам­ням, был еще какой-то мальчик и т. д. В общем, в воображении «камней» возникли некие картинки... Упражнение закончено. Обсуждаем.

— Вам было интересно?

— Да, очень.

— Были ли у вас моменты, когда вы чувствовали себя камнями?

— Были.

— Ну, вот вам и первые роли. Я вас поздравляю! Впрочем, не удивляйтесь, но я вас должен похвалить именно за то, что «ролей» не было. Вы не играли «роли». Вы не притворялись камнями. Иг­рать на сцене — это, значит, быть, а не притворяться. А вам уда­лось, пусть несколько секунд, но побыть камнями. Это хорошо... А что вам мешало? Я — своим хождением? Понятно. А потом при­выкли? Ну и хорошо. А что вы подумали, когда я вас переворачи­вал? Что какой-то мужик искал червей для рыбалки? Хорошо, пусть так.

...Затем мы делаем выводы из проделанного упражнения. Из ка­ких же элементов состоит внутренняя жизнь (человека, животного, камня — любого существа)? И мы приходим в итоге к понятию не­коей триады. Это, конечно же, схема, модель, но все же...

Первый элемент — это физические ощущения. (Наш «камень» чувствовал, как по нему ударяют капли дождя, потом чувствовал, что пригревало солнышко, что под ним было сыро, что по его «спи­не» ползла гусеница...).

Во-вторых, — это думанье, мысли («камень» формулировал, что для пего хорошо, что плохо, сравнивал, бормотал, шептал...).

В-третьих, — воображение (у «камня» была своя маленькая био­графия, некое прошлое, от которого остались какие-то «картинки», проезд всадников, например, а, возможно, и какие-то мечты о буду­щем...).

Итак, физические ощущения плюс мысли, плюс воображение. Конечно же, повторю, это грубая модель, грубая временная рабочая схема. Это верно все же для условного, примитивного существа. Ведь в случае с человеком все гораздо сложнее. Во-первых, у чело­века есть исходное физическое самочувствие: он здоров или болен, молод или стар, худой, как былинка, или толст и одышлив. А уже на это физическое самочувствие накладываются дополнительные физические ощущения, возникающие от внешнего воздействия. Ра­зумеется, такие ощущения гораздо тоньше, чем у камня: человеку дано ощущать не только жару и холод, но и наступление темноты,

бессонницу, замкнутое пространство и т. д. — тысячи вещей вплоть до вращения Земли. Когда же мы рассматриваем не только внут­реннюю жизнь, но жизнь в целом, то к физическому самочувствию и к физическим ощущениям примыкают и физические действия (человек рубит дрова, ведет машину, закуривает), и вот уже физи­ческие ощущения, физическое самочувствие, физические действия, интегрируясь с психикой, создают сложное психофизическое бытие человека и его психофизическую жизнь.

Во-вторых, о думанье. Оно, конечно, у человека не такое иллю­стративное, как у камня. Человеческое мышление в тысячу раз сложнее и по содержанию и, так сказать, по внутренней лексике¹. Думанье человека наполнено зачастую острой конфликтностью, включено в события; иногда мышление само по себе является дей-ствованием, поступком (например, принятие каких-либо решений, научные или художественные открытия...). В-третьих, о воображе­нии. Эта сфера у человека особо важна и тонка. Тут-то, если можно так выразиться, и хранятся обстоятельства жизни человека (обсто­ятельства пьесы и роли). К тому же Станиславский, говоря о вооб­ражении, о видениях, о так называемой киноленте, имел в виду не только хранящиеся у человека запасы зрительских образов, но и запахи, звуки, осязательные и обонятельные следы в памяти чело­века.

Наконец, надо подчеркнуть и то, что эти три линии — линия физической жизни, линия мысли и линия воображения — являют­ся не совсем автономными. Они очень связаны, очень переплетают­ся. Есть, например, мнение — об этом в свое время говорил, в част­ности, профессор В. Н. Галендеев — что мысль и воображение неразделимы². Вообще, у этих трех линий сложные «отношения». Линии не только переплетаются, но и прерываются иногда. Бывает, что острое ощущение тормозит и останавливает всякое мышление, иногда резко превалирует воображение, иногда доминирует интен­сивная мысль.

Разумеется, все эти наши теоретические тонкости студен­там-первокурсникам ни к чему. В конце урока по нашему предло­жению записывают в свои творческие дневники следующие «про­стые правила»:

¹ Шведерский А. С. Внутренняя речь в работе над ролью. — Л., 1988.

² Впрочем, и новейшие психологические исследования, а также серьезные ра­боты по актерскому тренингу считают «воображение — мышление» единым по­нятием. (См., напр.: Грачева Л. В. Актерский тренинг: теория и практика. — СПб., 2003.)

Дата добавления: 2015-03-31