Вениамин Филыитинский. Открытая педагогика

Метод.

Но не забыли ли мы, возлюбя этюды, о физических действиях?

Нет, не забыли.

Безусловно, очень существенно, что артист, делая этюд, во мно­гом опирается на простые физические действия. Более того, нам кажется, что мысли Станиславского о «физических действиях» — это целое учение или целая концепция неразрывности физическо­го и психического в организме артиста-человека. К.С. утверждал, что связь души с телом неразъединима, заботился о -«реальной фи­зической жизни пьесы», говорил о приеме «переноса внимания» актера на жизнь своего тела, о том, что надо «упорно держаться спасительной линии жизни человеческого тела роли». Тут много еще замечательных подробностей, замечательных методических подсказок, которые современным педагогам должны быть инте­ресны.

Тут есть и сложные места, требующие дальнейшего обдумыва­ния, например, указание Станиславского о решающем значении упражнений на «беспредметные действия»¹. Десятки лет мы то де­лаем эти упражнения, то бросаем их. То, нам кажется, мы понима­ем, для чего нужен «воображаемый предмет», то это понимание уходит. Признаемся, что иногда мы думаем так: актер должен уметь замерзать, отогреваться, испытывать голод, испытывать опь­янение... А кому нужно на сцене пришивать воображаемую пугови­цу или жарить воображаемую яичницу?

В небольшом отрывке Станиславского мы читаем следующее:

«Начните с самого легкого, с физических действий. Так, напри­мер, в роли сказано, что тот человек, которого вы изображаете, при поднятии занавеса укладывает свои вещи в чемодан. Куда, зачем он уезжает — тоже видно из пьесы. Пользуясь тем, что вы теперь вла­деете беспредметными физическими действиями, вам нетрудно бу­дет выполнить указания автора и мотивировать их соответствую­щими предлагаемыми обстоятельствами, взятыми из пьесы или собственного воображения».

Когда мы сейчас перечитываем этот совет Станиславского, у нас возникает вопрос: а почему нельзя укладывание вещей в чемодан

¹ Станиславский К. С. Работа актера над собой. Ч. 1. — М., 1954.

сделать с настоящими предметами. Хорошо подобрать их, тщатель­но офантазировать, с помощью воображения сделать своими и укладывать в настоящий чемодан.

А еще мы размышляем вот о чем. Если важным для Станислав­ского является «физическая жизнь пьесы», то почему к «логике физических действий» не примыкает -«логика физических ощуще­ний» (только однажды у К.С. мелькает «физическое ощущение»). Может быть, он не доверял физическим ощущениям, как основной опоре, может быть, он приравнивал их по неуловимости к чувст­вам, считая, что к ним нельзя обращаться напрямую? Но нам все-таки кажется, что им можно доверять, что физические ощуще­ния наряду с физическими действиями также могут стать опорны­ми в общем составе физической жизни, физического бытия и что к тренингу физических действий (через «беспредметные действия» или еще как-то) вполне может примкнуть тренинг физических (физиологических) ощущений. (Например, тренировать, как тело превращается из холодного в горячее, из мокрого — в сухое, из усталого — в бодрое и т. д.). Вот и Немирович-Данченко, по свиде­тельству той же М. О. Кнебель, упорно разрабатывал идею «физи­ческого самочувствия» артиста¹. А оно, заметим, в свою очередь, — тоже комплексное понятие: в него входят и ощущения среды (мес­та действия, пространства), и внешние температурные ощущения (погода и проч.), и внутренние ощущения тела (болезни, возраст) и т. д. Однако размышлять легко, но как непросто найти пути овла­дения этими элементами физической жизни на практике.

В общем, учение Станиславского о неразрывности физического и психического в человеке — это целый теоретический и методоло­гический материк. И все же «прием» Станиславского не исчерпы­вается учением о физическом бытие. Сюда, безусловно, входит и этюдный подход, то есть этюдный метод. Это основной реальный инструмент артиста: артист творит этюдом, артист вторгается в свою жизнь и в жизнь роли этюдом.

Но что же исследуется этюдом? Этюд, как мы уже писали, — это разведка не только в сюжет. Торцов был вправе предложить Названову и другой этюд — просто этюд на чувство голода. Пусть пока без Осипа. Он мог бы, нам кажется, попросить актера: «При­дите просто голодным в гостиницу. Что вы ели? Что вы пили? Вы совсем ничего не ели и не пили? Или вы с голоду, проходя мимо колодца, напились сырой воды? И у вас, простите, в животе буль­кает». Вот вам уже другое чувство голода. Далее Торцов мог бы,

¹ Кнебель М. О. Школа режиссуры Немировича-Данченко. - М., 1966.

Дата добавления: 2015-03-31