Основные особенности экранной культуры

Особым типом виртуальной реальности является телевирту­альная реальность, формирующаяся под воздействием телеин­формации. Она, точно так же как и компьютерная виртуаль­ность, погружает потребителя в специфические состояния, на­вязывая ему особые типы существования. Символические реаль­ности, представляемые телевидением, не менее убедительны, чем иные, а граница между ними весьма условна и проницаема: часто телесобытия представляются более реальными, чем собы­тийность повседневности. Телевизионные образы моделируют реальность и программируют деятельность человека, задавая социальное пространство и социальное время и выступая в ка­честве одного из важнейших инструментов формирования сис­темы ценностей, стереотипов поведения и самой идентификации личности. Кроме того, погружение в телевиртуальное простран­ство приводит к перестройке перцептивного аппарата человека, который под воздействием кратковременных, дискретных, эсте­тически и этически неоднородных блоков информации, перестра­ивается на особый виртуальный режим, в котором одинаковым статусом начинают обладать как подлинные человеческие траге­дии, так и драмы, наподобие тех, что разыгрываются между участниками различных реалити-шоу.

Виртуальность телереальности обуславливается произволь­ной фиксацией телекамеры лишь тех эпизодов действительнос­ти, которые имеют «служебное» для масс-медиа значение. Дан­ные пространственно-временные локусы монтируются произволь­но, образуя новые смысловые ряды и наполняя объекты, поме­щенные в специфический семантический контекст, иным содер­жанием.

Характерно, что телереальность не всегда фиксируется в сознании в качестве аналога материального мира, а воспринима­ется как удвоенная объективная реальность. Данный парадокс обусловлен специфической абстрактной формализацией реально­сти следующего типа: «электронные средства информации», «член правительства, пожелавший сохранить анонимность», «согласно слухам, прокатившимся по коридорам ведомства», «специалисты обсуждают проблему», «по данным социологов, большинство россиян», «кое-кто на Западе полагает» и т.п. При этом мир материального предстает как наличная данность, не подлежа­щая критическому осмыслению вследствие своей максимальной обобщенности и неопределенности, неконкретности. Другими сло­вами, реальность, воспринимаемая как максимально достовер­ная вследствие визуализации объекта, на самом деле «виртуализирована», а ее субъект как бы «размыт».

В своей известной лекции «Злой демон образов» Ж. Бод-рийяр отмечает, что кино и телевидение являются воплощени­ем архаичной мифологемы о творящей среде, функционируя в режиме производства «порождающих моделей». Как известно, эта идея была в свое время разработана главным образом Плато­ном. Философ считал, что среда содержит в себе эйдосы — пер­вообразы всех земных объектов, которые, проецируясь на мате­рию, приводят к оформлению всего, что наполняет земное про­странство. Эта демиургическая особенность эйдосов позволила А.Ф. Лосеву обозначать их термином «порождающая модель».

В качестве своеобразной «порождающей модели» Ж. Бод-рийяр рассматривает кино и телевидение, приводя в пример два события, не связанные ни исторически, ни семантически, но имеющие иную сопряженность. Имеются в виду две катаст­рофы на атомных электростанциях, произошедшие первоначально в пространстве виртуальном в кадрах фильма «Китайский синд­ром» и вскоре после этого — в реальном пространстве, в США, на острове Харрисбург. Бодрийар утверждает, что сопряжен­ность «Китайского синдрома» и событий в Харрисбурге, неот­ступно преследующая наше сознание, не случайна — «Китайс­кий синдром» не стоит независимо от «реальной» аварии. Речь, по мнению автора, здесь идет не о жесткой причинной связи, но о специфическом «заражении» реального факта, модели и симулякра: «индуцирование» атомной аварии в Харрисбурге филь­мом с явной очевидностью соотносится с представлением этого инцидента телевидением в самом фильме.

Бодрийар говорит, что мы стали свидетелями удивительно­го предвосхищения фильмом действительного события, кото­рое пункт за пунктом воспроизвело симулякр вплоть до пере­дачи саспенсного, не завершаемого характера аварии, что осо-

бо существенно: реальность самоорганизовалась таким образом, что произвела впечатление симуляции катастроф¹. Здесь вирту­альный образ стал «порождающей моделью» реального события, навязав реальности свою имманентную эфемерную логику и как бы подменив собой реальное событие, выступающее в роли си­мулякра.

При представлении средствами массовой коммуникации, по мысли Ж. Бодрийяра, то, что именуется по традиции «объек­том», пропадает в сознании, а сама реальность, оказывающаяся множественной, разрушается виртуальностью, «агонизирует». Автор отмечает, что вскоре все проблемы — потребления, по­литической системы, религии, развлечения — будут решены, так как человек сможет жить в реальности, сконструированной под себя. Под воздействием развлекательности, зрелищности, серийности постмодернистской телевизионной культуры психо­логические установки аудитории изменяются, а сама телевирту­альная реальность, становящаяся симулякром потребления и ак­тивно воздействующая на такие социальные сферы и институ­ты, как экономика, экология, наука, политика, коммуникация, превращается в фактор, определяющий будущее человечества.

Виртуальность позволяет «встретиться с особым типом реаль­ности, которая не требует для подтверждения собственного су­ществования языка, рассказывающего о ней: она просто есть, она существует, движется, рождает напряжения и готовит катас­трофы, не настроенная на нас, она акоммуникативна, отчуждае­ма и всегда занята только собой, так как не предполагает соб­ственной видимости, строится без учета взгляда другого, но тем не менее всегда проглядывает там, где язык не в силах открыть ее и полностью оттеснить в область «невидимого». Иными слова­ми, техническое видение разрушает старые объекты и создает новые, виртуальные, не сопрягающиеся с прежними, органичес­кими.

Дата добавления: 2015-04-23