Организационная часть. 5 страница

Похвала – это такое легкое поглаживание, маленький сигнал, который говорит: «Ты хороший, хороший, хороший». Некоторые действительно со временем становятся лучше – надо же соответствовать! А кто-то не изменится, но хоть ходить на уроки будет с легким сердцем, повернется ко мне своей светлой стороной. Вот этот, например, веселый шалопай Паша. Лентяй, конечно, уже не переделаешь, но зато добряк, душа-человек. И вдруг узнаю, что «душа моя Павел» страшно разругался с преподавателем на третьем курсе, чуть до суда не дошло. Надо же, кто бы мог подумать! Меня он ничем таким не огорчал. Мало того, вот доживу я до старости, буду ковылять себе с палочкой по тротуару, и тут затормозит на обочине шикарное авто, высунется из него солидный располневший Паша (авантюристы-троечники по жизни часто бывают успешнее трудяг-отличников) и весело закричит: «О, Марина Игоревна! Рад Вас повидать!».

Помните шутку про австралийского аборигена, который никак не мог избавиться от старого бумеранга? Сколько ни бросал, тот каждый раз назад возвращался. Все, что вы делаете, обязательно вернется. Добро – радостью, зло – горечью и пустотой. Хвалите своих студентов, хвалите, и тогда меньше будет на вашем пути людей, которые при встрече неприязненно отведут в сторону глаза.

Моя работа не принесла мне несметных богатств, не подняла на вершины славы, но зато научила немного разбираться в законах и правилах человеческих отношений. Причем училась я методом проб и, увы, ошибок. Двигалась на ощупь, интуитивно. Как в «Вине из одуванчиков» Брэдбери – помните, была такая бабушка, которая прекрасно готовила, но никогда не знала, что у нее на кухне где лежит. Брала себе баночку, насыпала чуть-чуть чего-то, и получалось вкусно. Ну, бабушке позволительно, а нам несолидно. Надо все-таки разобраться, что за конструкцию я так старательно выстраиваю со своими учениками.

Психологи выделяют несколько видов общения. Самый поверхностный – «контакт масок», когда особенности личности собеседника в расчет не принимаются. Ну, нет, это не про нас. «Контакт масок» происходит, если инспектор ГИБДД водителя на дороге останавливает. Инспектор: «Бу-бу-бу!». А водитель: «Ой, да-да-да!». Варианты не предусмотрены. Затем следует примитивное общение: нужен, пока нужен, а дальше знать тебя не желаю! Рекламный агент: «А не купите ли Вы, золотой-брильянтовый, наш супер-дупер-пылесос? С ним ваша жизнь засверкает новыми красками!». Ну, купили, не пылесосит. Агент: «А мы здесь при чем? Это Вам к производителю».

Пойдем дальше: формально-ролевые отношения. Содержание и средства общения строго регламентированы, причем на первом месте стоит не сама личность, а ее социальная роль. Это ближе, но тоже не наше. Это бабушка в СОБЕСе: она просит, а ее по долгу службы мурыжат. А вот деловое общение, кажется, подходит. Особенности личности, характера, возраста и настроения собеседника учитываются в интересах общего дела. Ну да, тут в десятку. Я стараюсь как можно лучше обучать дисциплине, которая меня кормит и дарит чувство глубокого удовлетворения. Я передаю знания, и чтобы «акт передачи» состоялся, просто обязана разбираться в тонкостях характеров, учитывать настроение и делать поправку на возраст тех, с кем работаю. Если все сделано правильно, честно и без фальши, то студенты не просто хорошо сдадут предмет, но и свяжут с ним свою профессию, он и их будет кормить, и им подарит немало приятных моментов.

Стоп! Раз уж мы заговорили о честности, то нужно спросить себя: а не лукавлю ли я? Не хочется ли мне пойти чуть дальше обычного делового общения? Подружиться, привязать к себе? В общем, перейти к общению духовному, когда понимаешь без слов, ходишь вместе в любимую кафешку, когда ждешь помощи в трудную минуту или сам на помощь торопишься. Хочется, еще как. Потому что я отдаю им, как ни банально это звучит, частичку своей души: тебе, и ей, и вот ему. И потом, не зря же наша система образования почти полностью держится на женщинах. Обучая, радуясь, сопереживая и ворча, мы повинуемся голосу материнского инстинкта, по многим причинам не реализованного полностью. Ведь в советские времена не принято было давать ему волю, на многодетных смотрели с жалостью: надо же, угораздило! А как же общественная деятельность, наука, служба? И вообще, где вы видели мужчину, способного в одиночку прокормить большую семью? И в результате опекали и растили одного-двух, а душевного жара хватило бы на десятерых. Вот и тянет теперь взять под крыло чужих птенцов, направлять их и защищать в любой ситуации.

☺ И такое бывает. В Университете Дружбы Народов произошел неприятный случай: колумбийский студент Карлос побил русского студента Ваню. Обидчика вызывают на педсовет и начинают воспитывать: мол, как нехорошо, где же международная солидарность? Студент Карлос оправдывается с характерным акцентом: «А сто он мою дьевуску все врьемя называет «Влядь-влядь, влядь-влядь!» Тут взволнованно тянет руку преподавательница, учившая Карлоса русскому: «Там «Б», Карлос, «Б»!

Шутки шутками, а грань между деловым и духовным общением довольно тонкая, легко ее перейти. Мы ведь больше любим не тех, у кого берем, а тех, кому дарим. Помните, Лис говорил Маленькому Принцу: «Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей все свои дни». И мы отдаем – время, нервы, мысли. Однажды моя коллега организовала общий ужин в мексиканском ресторане. Но мне не повезло: заболела гриппом и не смогла пойти. Потом спрашиваю завистливо: «Ну что, хорошо посидели?» А мне отвечают: «Да как на заседании кафедры – только о студентах и говорили». Представляю себе, тридцать интеллигентных женщин глотнули текилы, расслабились и завели беседу о том, что для них важнее всего – о работе. Так вот отдаешь, отдаешь и постепенно начинаешь врастать в этих Ванечек-Танечек. А в ответ что? Да ничего. Цветы подарили – и упорхнули. И вот в душе уже копошится червячок обиды: я им все, а они и не вспомнят. Нет, задавим опасного червяка. Совершенно прав Дейл Карнеги, когда пишет, что если мы будем ждать благодарности от всех, кому сделали добро, то головная боль нам на всю жизнь обеспечена. Не пытайтесь стать своим подопечным родной матерью, зачем вам столько детей? Сумели кому-то помочь, выручить, направить – прекрасно, вперед. Решили одну задачу – беритесь за другую, свято следуя кодексу делового общения: не врать, не халтурить, не хамить. Чтите этот кодекс не меньше Уголовного. Но открытки студенческие все-таки не выбрасывайте: в самую неожиданную минуту они могут здорово пригодиться.

«Игра оборачивается серьезностью, и серьезность – игрою»

Йохан Хёйзинга, «Homo ludens Человек играющий»

Я сижу на конференции, слушаю докладчиков. Вообще мне нравится участвовать в таких научных (или околонаучных) действах – на других посмотреть, себя показать, послушать, что умные люди говорят. Но в этот раз как-то неважно все проходит, скучно очень. Напоминает комсомольские собрания времен моей студенческой юности: вышел один к доске, отбарабанил свое, сел на место. Следующий! Что-то не в форме сегодня выступающие, то ли волнуются очень, то ли им самим неинтересно, пришли просто для галочки в отчете. Все как сговорились: глаз от текста не отрывают, на публику не смотрят, себя только своей мудростью тешат. В общем, «сама садик я садила, сама буду поливать». Я давно перестала слушать, праздные мысли лениво плавают в мозгу, как рыбы в мутном аквариуме. И вдруг нечаянно выплывает словосочетание: «мертвящая серьезность». Хоть бы пошутил кто-нибудь, улыбнулся, каламбур придумал, что ли! Но нет, серьезность, точно негашеная известь, заливает все кругом. Как будто о важных вещах нельзя говорить с улыбкой!

Я вот и в работе, и в общении излишней сухости боюсь, избегаю ее. В конце концов, жизнь слишком печальна, чтобы воспринимать ее всерьез. И потом, скука – злейший враг преподавания. Прорастет черной плесенью, съест живые мысли, задушит слова. Нет, скуку мы со своих занятий будем решительно гнать. Будем шутить, анекдотик какой-нибудь расскажем; за годы преподавания у меня скопился огромный запас «анекдотов на тему», и время от времени я извлекаю на свет Божий то один, то другой, как фокусник извлекает из потайных карманов ленточки, конфетки и белых мышек. Минута смеха, как глоток воздуха: повеселились, отдохнули, и можно заныривать снова.

Но шутки – это еще не главное. Главное на занятиях – игра. «Простите, мы не ошиблись? – спросят меня. - Вы же, как мы поняли, в университете преподаете, а не в детском садике воспитательницей подвизаетесь». Нет, не ошиблись. Преподаю. В университете. И все время со студентами играю. Я и вас сейчас в свою кунсткамеру поведу, покажу вам свои богатства. Но, предвидя вполне законное недоумение, призову в проводники какого-нибудь знающего специалиста, с которым уж не поспоришь. На роль Вергилия нам прекрасно подойдет Йохан Хёйзинга, нидерландский культуролог и мыслитель, посвятивший игре великолепный труд: книгу «Homo ludens. Человек играющий».[14] Ее основная идея заключается в том, что «человеческая культура возникает и разворачивается в игре, как игра». Искусство, философия, спорт, судопроизводство и даже военное дело повинуются игровым законам. Разумеется, я не стану утомлять вас подробным пересказом «Homo ludens» - если заинтересуетесь, прочтете сами. Просто буду использовать некоторые мысли Хёйзинги как путеводные вешки.

Итак, вешка первая: «Всякая игра есть прежде всего и в первую очередь свободное действие». Помните, я говорила, что ученики наши часто воспринимают учебу как неприятную необходимость, почти как насилие над личностью. По-своему они правы: исходя из неправильно понятой роли преподавателя, мы чаще стараемся их заставить, а не привлечь. Это установка ложная и даже вредная: мало кто станет на совесть делать что-то против воли. А если так, то игра, как «свободное действие», прекрасно подходит для вовлечения в учебный процесс. Был у меня один ученик, труднейший случай, я про него уже рассказывала. Сын состоятельных родителей, мальчик избалованный и запущенный одновременно. Он отвергал все, упорно не желал воспринимать «всякую ерунду», которой до меня его пичкали многие. Безуспешно пытаясь в очередной раз растолковать ему правила согласования времен, я впала в отчаяние и от безнадежности ухватилась за соломинку совсем с другого поля: «Скажите, Вы сказку про Золушку читали?» Бедняга так удивился, что забыл задать свой фирменный вопрос: «А это что за чепуха?». Воспользовавшись временным замешательством, я продолжала: «Во что превратилась тыква?» - «В карету», - последовал недоуменный ответ. «А крыса? - В кучера!» «А башмаки? – В туфельки!» Впервые за несколько недель урок пошел по нормальному сценарию: я спрашиваю, ученик отвечает. Однако надо закрепить успех: беру мел и вдохновенно рисую на доске тыкву и карету, крысу и кучера, даже мышей с конями. Юноша сидел, заворожено приоткрыв рот: такого в его практике общения с «училками» еще не бывало. А я между тем продолжала: «Вот и в согласовании времен так. Это время превращается вот в это, указательные местоимения меняются вот так, и так далее, и так далее». Он все выслушал безропотно, все понял, и с этого дня мы начали работать, как положено. Постепенно сработались, и выяснилось, что этот ларчик с большим сюрпризом: у безнадежного, казалось бы, ученика обнаружились незаурядные способности, редкое чувство фразы – не зная многих слов, он прекрасно переводил текст, легко воспринимал и запоминал на слух.

Ну ладно, допустим, это единичный случай, пример из практики частного репетиторства не показателен. Однако и в работе с группой игровые методики могут стать своеобразной палочкой-выручалочкой.

Позволю себе немного отвлечься. Интересно, почему именно английский стал инструментом международного общения, а не эсперанто, например? Видимо, потому, что этот язык по-хорошему прост, на нем легко объясняться. Никаких тебе спряжений-склонений, сложил слова, как кирпичики, и «акт коммуникации» состоялся. Не все языки могут порадовать нас подобной доступностью. Финский с его пятнадцатью падежами - настоящая притча во языцех, но и испанский, любовь всей моей жизни, ему не уступает. В испанском тринадцать времен, глаголы спрягаются, причем многие норовят это делать по индивидуальной схеме. Для первокурсников подобное богатство становится неприятным открытием: сплошная зубрежка. Не проще ли выучить кое-как, а то и вовсе бросить? И тут на помощь приходит игра как способ вовлечения в незнакомую деятельность. Помните, я говорила про «глагольный» теннис и игру «Я что-то потерял»? Это только два примера, а у меня в запасе еще много, не буду изводить бумагу на перечисление. Я никогда не жалею времени на подобные экзерсисы, они тренируют память и реакцию, а главное, вносят в учебу элемент азарта, и Скука, эта дама в сером, бежит с наших уроков. Потом, разумеется, будут контрольные, оценки, все пойдет всерьез. Но кто вам сказал, что игра – это несерьезно? Вот и Хёйзинга пишет: «Противопоставление игра-серьезность всегда подвержено колебаниям. Недооценка игры граничит с переоценкой серьезности. Игра оборачивается серьезностью и серьезность – игрою. Игра способна восходить к высотам прекрасного и священного, оставляя серьезность далеко позади».

Веди меня, мой проводник, веди! По лабиринту, полному приятных неожиданностей, от первой вешки ко второй: «Игра не есть «обыденная» или «настоящая» жизнь. /…/ Уже ребенок прекрасно знает, что он «ну просто так делает», что это «ну просто, чтобы было весело». /…/ В этом «ну просто» всякой игры заключено осознание ее неполноценности, ее развертывание «понарошку» - в противоположность «серьезности», кажущейся первичной». Эта «понарошечность» игры – великий дар, она освобождает нас и развязывает руки, позволяя «как будто» делать то, что «взаправду» выглядело бы непривлекательно и даже отвратительно. Сердиться, например.

Последние годы я веду занятия на старших курсах и должна заметить, что иногда это занятие обременительное и не совсем приятное – все равно, что подметать под кроватью. Вы когда-нибудь подметали под кроватью? Знаете, сколько мусора оттуда можно извлечь? Тараканьи трупики, мумифицированный огрызок, тапок, родной брат которого давно окончил дни на помойке, да мало ли что еще! Вот и четвертый-пятый курсы – настоящее скопище застарелых ошибок, всего недопонятого, недоученного, пропущенного. В свое время мои коллеги так старались, объясняли, повторяли, и что? Где вы были, юные светочи, сколько можно исправлять то, что два года назад должно было от зубов отскакивать?! Я сердита, очень сердита. И как прикажете быть? Выдать стандартный набор фраз: «Безобразие, отвратительно, стыд и позор»? Бесполезно, они это до меня уже много раз слышали, а толку никакого. Нет, «всерьез» злиться мы не станем, но и ангела изображать надоело. Рассердимся «понарошку», но так, чтобы изумились и вняли. Сложим бумажную лягушку-оригами: нажимаешь ей на задок, она прыгает. Раскрасим пострашнее и будем атаковать каждого, кому лень пошевелить мозгами и активизировать знания прошлых лет: сделал глупую грамматическую ошибку – лягушка нападает. Гамма чувств, которые отражаются на студенческих физиономиях при виде бумажного монстра – мое любимое зрелище: удивление, недоверчивая улыбка, «Ой, какая прелесть!», «ОЙ, НЕ НАДО!» Нет, они действительно этой «грамматической жабы» побаиваются. Стоит высадить ее на парту – лица становятся сосредоточенными и ошибок (о чудо!) меньше. К помощи оригами-земноводного я прибегаю уже много лет, сейчас пользуюсь пра-пра-правнучкой самой первой лягушки, которая давно истерлась от частого употребления. А сколько я их сделала ребятам на память в конце учебного года, и не сосчитать!

Кстати, помните, я рассказывала про смайлик, которым отмечаю удачно переведенные фразы в домашних работах? Так вот, у него есть антипод, «злобный смайл», такая нахмуренная недовольная рожица. В перечне компьютерных символов этот вариант не предусмотрен, так что полагаюсь на ваше воображение. «Злобный смайл» появляется на полях, если студент сделал особо грубую и досадную ошибку, которой на данном уровне обучения быть никак не должно. У нас это так и называется: «заработать рожу». На стандартные галочки и палочки ребята давно внимания не обращают – привыкли. Но про рожицу обязательно спросят: «А это почему?» Разберем, объясним, напомним. В результате обе стороны в выигрыше: я выразила недовольство, не утратив душевного равновесия, и студент задумался, но не обиделся.

Вообще переводить с одного языка на другой – все равно, что переезжать с квартиры на квартиру: обязательно будут несоответствия в расстановке мебели и планировке (читай, в категории рода, в системе времен или в падежном управлении). Некоторые ошибки при переводе навязаны логикой родного языка, и избавиться от них особенно трудно, они становятся привычными, как легкий тик. Например, в испанском такие слова как “tema”, “problema”, “sistema” всегда мужского рода, хоть и звучат, как «родные». А потому у русскоговорящих студентов в испанской речи рассыпано очень много подобных «неточностей», эдакого мелкого мусора, который отнюдь не улучшает общее впечатление от ответа. Как его убрать? Без конца напоминать, исправлять – никакого терпения не хватит. Учредим лучше «понарошечный» штраф: 5 центов за ошибку. Только объясним сразу, что это не всерьез, а то в одной группе студенты растерянно промямлили: «А у нас мелочью нет…» Итак, слушаем ответы и считаем: «Пять центов, еще пять. День начался хорошо, чем я хуже гаишника? Теперь вот вас послушаем, интересно, до доллара дойдет?» А денег-то им жалко, хоть это и игра. И начинают следить, отвечают более сосредоточенно, так что досадный «тик» проходит довольно быстро.

Однако же ошибки по невнимательности это еще полбеды. Настоящий бич – небрежно подготовленные домашние задания. Как тягостно слышать это беспомощное блеяние вместо перевода, сколько времени впустую уходит! Я же мало задаю, что, трудно две страницы по-человечески перевести? Попадаются совершенно несгибаемые персонажи. Ты его и похваливаешь, и желтые карточки направо и налево раздаешь, чтобы не перебивали, и абзацы несложные выбираешь (пусть бедняжка поверит в свои силы) - все как о стенку горох. Нет, тут требуется крупнокалиберное оружие, благо оно у меня всегда с собой, с того самого дня, как чья-то заботливая рука положила его в мой почтовый ящик.

Я с детства люблю проверять почту. Почему-то кажется, что главный сюрприз ждет меня именно среди газет и журналов: чек на миллион долларов (или лучше евро?), приглашение на какой-нибудь блестящий прием, а то и письмо от тайного и верного поклонника. Но что-то медлит фея-крестная, не несет заветного подарка. Впрочем, нет, один раз случилась все-таки полезная находка, рекламный флаер следующего содержания:

ВЫСОКОСОРТНЫЕ ТОВАРЫ, АРОМАТНАЯ СТЕЛЬКА Эта стелька применит самый передовой изготовление лекарства по рецепту врача, обладает профилактической дерматофитозой нога и стерилизует плесень. Особенности для дерматофитозой нога, гниль ноги и т. д. Потребители должны разобрать, где марка. Наша марка называется «Лю Сян». Внимание: соблюдаю чистоту и санитарию своей обуви. Каждый день должны мыть ноги и переменить носки. АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО КИТАЙСКИЙ «Лю Сян» ФАБРИКА СТЕЛЬКИ

Что, компьютер, замучился подчеркивать неправильные слова и ошибки в падежном согласовании? Зря сердишься. Это же какой-то твой собрат в далекой Поднебесной породил данный «шедевр», образец чудовищного текста. И знаешь, я ему очень признательна, потому что теперь у меня есть Орден Ароматной Стельки, который присуждается за худший перевод. Раз «пациент» с заданием не справился, другой… Все средства испробовали, не помогает? Быть ему Кавалером Ароматной Стельки! Копия флаера вручается торжественно, с поздравлениями, под дружный смех присутствующих. Сам «виновник» тоже улыбается, но как-то неуверенно. Почему-то награда его не радует. Ничего, не надо расстраиваться: орден-то переходящий. После первого же удачного ответа я с удовольствием заберу его назад или отдам кому-нибудь другому, если заслужит. «Скажите, я могу Вам это вернуть?» - спрашивает нерадивый студент, успешно справившись с переводом. Можете, разумеется, в конце концов, вдруг найдутся более «достойные» претенденты.

Кстати, в далекие студенческие годы я и сама вполне могла бы стать лауреатом чего-то в этом роде. Или, во всяком случае, номинантом: мне не давался французский язык. Его преподавала нам очаровательная молодая дама, похожая на Мирей Матье. Всем была хороша, но для меня слишком стремительна – я люблю учиться медленно. Началось с отставания на шаг, потом на пару метров, а потом уже мили неразберихи и путаницы отделяли меня от заветной, но недостижимой цели, языка Камю и Брассанса. И вот сижу я на уроке, издаю какие-то бессвязные носовые звуки, а «Мирей Матье» стоит у доски и задумчиво подбрасывает в руке скомканную тряпку. Готова поклясться, ей хотелось запустить в меня этим куском мокрого текстиля. Теперь-то мне хорошо знакомо чувство холодной, сдержанной ярости, которое испытываешь при виде особенно бесталанного ученика. А еще ужасно раздражают «вертуны», гиперактивные личности, которые и сами толком не учатся, и другим не дают: крутятся, толкаются, записочки пишут. Ну не хочешь заниматься, сиди, по крайней мере, спокойно, не мешай товарищам! План Х, конечно, действует, но ненадолго, и в конце концов я чувствую, что начинаю терять терпение. Нет, только не это – лучше потерять кошелек, ботинок, все пуговицы сразу. Но и сдерживаться больше сил не осталось. И тогда я говорю сладеньким голосом: «Деточка, а сделайте-ка мне бумажный самолетик!». «Вертун» чует подвох, но повинуется: таких заданий ему на уроке еще не давали. Хороший самолетик получился, пусть полежит пока на столе. Через несколько минут «любимый ученик» снова расходится, и тогда я тихо-тихо, медленно-медленно, не прерывая объяснения, беру самолетик – и вжик! Шедевр бумажной авиации свистит над головой, не обремененной знаниями. Нет, меткостью я никогда не отличалась, зато какая реакция! «ОНА! ЗАПУСТИЛА! В МЕНЯ! САМОЛЕТИКОМ! ПРЯМО НА УРОКЕ!». Дальше все идет как по маслу: только расшумелся, рука как бы невзначай тянется к истребителю. В ответ благородное негодование: «А что я! Я же ничего! А Вы сразу!» Теперь он наверняка присмиреет, и дело не в самолетике, а в том, что я нарушаю все каноны, переступаю все законы ролевого поведения, а это, согласитесь, производит впечатление.

«Скажите, Вы что, действительно так делаете? Или только сейчас придумали, для красного словца?» - недоверчиво спросят меня. Делаю, делаю, можете не сомневаться. Позволяю себе неслыханное шутовство, сержусь «понарошку», даю выход отрицательным эмоциям, никого не обижая. Это ведь одна из самых ценных функций игры: сбрасывать накопившееся напряжение без драматических последствий. Во многих испанских городах, например, регулярно устраивают карнавальные бои между «маврами» и «христианами». «Христиане» чаще всего побивают своих противников картонными мечами – иначе и быть не может, историю не перепишешь. Удручающе серьезные поборники политкорректности призывают эту «средневековую дикость» запретить, но к их голосам не особенно прислушиваются. И знаете, что любопытно: преступлений на национальной почве в Испании совершается крайне мало, там не станут «взаправду» убивать человека только потому, что у него другой цвет кожи и «неправильный» разрез глаз. Думается, что шуточные побоища не в последнюю очередь этому способствуют: взгрел «мавра» деревянным копьем и пошел с ним вместе в бар пиво пить.

Культурологические обоснования, разумеется, мощная сила, но вы думаете, я никогда не сомневаюсь в том, что делаю? Сомневаюсь, конечно, еще как. Может, хватит уже театр устраивать, не девчонка все-таки. Нет, не хватит. Недавно в деканате наблюдала сцену: пришла преподавательница жаловаться на прогульщика. Трясется вся от злости: «Он целый семестр пропустил! Пусть только явится! Прогоню! Не потерплю!» Лучше уж самолетики и лягушки, чем такое.

Хотя в последнее время мне все чаще кажется, что я со своими мелкими «игрушками» нахожусь внутри другой, большой и серьезной игры. Если вслед за Хёйзингой признать, что вся культура человечества «разворачивается в игре», то значит, и преподавание – не исключение. А у каждой игры – собственные правила, они «бесспорны и обязательны, они не подлежат никакому сомнению». По каким же правилам и канонам играем мы, преподаватели? Мне лично наши действия все чаще напоминают игру в «казаки-разбойники». Вы, наверное, играли в детстве, помните. «Разбойник» старается убежать как можно дальше и спрятаться, а «казак» его ловит. Так вот, мы изо всех сил пытаемся студента поймать и научить, а студент, соответственно, от нашей навязчивой опеки стремится уйти. И начинается: «А долги вы сдали?», «Чтобы все пропущенные упражнения мне к следующему четвергу!», «И попробуйте только на урок прийти без изложения!» В результате получается у нас «не дело, только мука». А что если эти неприятные правила сломать? Ведь «стоит лишь отойти от правил, и мир игры тотчас же рушится. Никакой игры больше нет». Например, отбежал «разбойник» на безопасное расстояние и кланяется издалека: «А можно я вам на следующей неделе все сдам?» А «казак» ему: «Не надо мне ничего сдавать, на следующей неделе ничего проверять не хочу, у меня другие планы». Или заспался «разбойник» в теплой кроватке, на урок опоздал, пришел и сидит с убитым видом, демонстрирует муки совести. Не станем его ругать, но и спрашивать тоже не будем. «Ну как же, я ведь так готовился!» - «Вот и прекрасно, но сегодня у меня уже нет на вас времени. А если хотите контрольную работу написать, то приходите за ней на кафедру, у меня, кажется, остался последний экземпляр». И придет, и спасибо скажет, и писать сядет в чужой группе в свой свободный день. Почему? А потому что ему без привычных правил так неуютно, что он сам готов за своим преследователем побежать, лишь бы контакта не утратить. Манипуляция, скажете вы? Возможно. Но если посмотреть на это через призму игрового восприятия действительности, то здесь бывший «казак» выступает не столько в роли манипулятора, сколько в роли «шпильбрехера», человека, ломающего неписаные правила. Сознательно отказываясь от них, «шпильбрехер» «разоблачает относительность и хрупкость того мира игры, в котором он временно находился вместе с другими. В игре он убивает иллюзию». Предвижу законные возражения: ну зачем же так жестоко! Не надо убивать иллюзии, они прекрасны, без них жизнь скучна! А вот и нет. В большинстве своем иллюзии чреваты разочарованием, а иногда и просто вредны, так как формируют у человека неправильное видение происходящего. Вот и «Словарь иностранных слов» мое мнение подтверждает: «ИЛЛЮЗИЯ – искаженное восприятие действительности, нечто кажущееся». Так что мы, «казаки» со стажем и опытом работы, успешно создаем у наших милых «разбойников» опасную иллюзию, будто их успехи и старания нужны только и исключительно нам, а это, согласитесь, полный абсурд. Так что разрушим большую игру и начнем свою, маленькую, но интересную, в которой никто ни за кем не гоняется, а все вместе заняты одним увлекательным делом. Я обожаю наблюдать, как постепенно оттаивают замкнутые лица, как появляется блеск в настороженных глазах. Как безнадежный, казалось бы, «тормоз» начинает отвечать без ошибок, радуясь и удивляясь собственным успехам; как закоренелый «молчун» зарабатывает свою первую желтую карточку за то, что «выступил», когда никто его и не спрашивал; как тянут руки желающие выйти к доске («А можно я!»).

Случаются, правда, и провалы. Попробовала применить любимые «фишки» в одной до чрезвычайности серьезной группе – перестали заниматься. Не настоящая какая-то преподавательница, все шутки шутит. Пришлось развернуться на сто восемьдесят градусов. Ледяной голос, сухие вопросы, не сделал домашнее задание – «двойка» в журнал. И все сразу наладилось. Слишком жесткий стереотип сложился: учитель должен ругать, кто не ругает, тот и не учитель вовсе.

Что ж, верность концепции – не всегда положительное качество, ради успеха предприятия надо уметь перестраиваться, подстраиваться. Помните, апостол Павел писал: «Для иудеев я был как иудей; /…/для чуждых закона - как чуждый закона. /…/ Для немощных был как немощный. /…/ Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых». Будьте веселы с веселыми, настойчивы – с ленивыми, терпеливы – с неспособными, ласковы – с потерянными. Старайтесь быть всем для всех, чтобы научить по крайней мере некоторых.

[1] Е. В. Сидоренко, «Тренинг влияния и противостояния влиянию», «Речь», Санкт-Петербург, 2002

[2] Цит. по: Е. Архипцева, «Ученый и учитель милостью Божьей», «Наука и жизнь», 2007, 10

[3] См. Д. Майерс, «Социальная психология», «Питер», 2009

[4] Цит. по Psychologies, № 41, 2009

[5] Эрик Берн, «Люди, которые играют в игры». М., Эксмо, 2004

[6] Роберт Чалдини. «Психология влияния» «Питер», 2009

[7] Эверетт Шостром, «Человек-манипулятор», «Психотерапия», Москва, 2008

[8] Здесь и далее цит. по Е. Архипцева, «Ученый и учитель милостью божьей», «Наука и жизнь» 2007, 10

[9] Перевод А. Парина

[10] А. Николаева, «Человек-снежинка», «Наука и жизнь», 2009, 1

[11] Цит. по: Софья Руднева «Символы Веры», «Вокруг света», авг. 2009

[12] Эрих Фромм, «Иметь или быть», АСТ МОСКВА, 2008

[13] Владимир Леви, «Приручение страха», «Метафора», 2009

[14] Йохан Хёйзинга, «Homo Ludens Человек играющий», «Азбука-классика», 2007

Изм.

Лист

№ докум.

Подпись

Дата

Лист

КП.ТО.21.00.00.

Выбор метода организации производства технического обслуживания и текущего ремонта на автотранспортном предприятии.

Дата добавления: 2015-03-29