Представители эмпиризма 4 страница

ГИПОТЕЗА О ВОЛЕ К ВЛАСТИ

Когда Ницше пишет, что "жизнь - это воля к власти" (3. С.106), то складывается впечатление, что он просто заменяет шопенгауэровское понятие "воля к жизни" понятием "воля к власти". Это, однако, означало бы, что Ницше смотрит на мир как на проявление некоего изначального единства, трансцендентного этому миру. На самом деле в зрелый период творчества он не только не разделяет подобной идеи, но и резко критикует различение нашего мира, мира явлений, с одной стороны, и "истинного" мира, с другой. Следует учитывать, что, согласно Ницше, чувственно-воспринимаемый мир - это отнюдь не "видимость", иллюзия, создаваемая неким субстанциальным началом. Мир явлений и есть единственная реальность, представляющая собой динамическую целостность. Понятие воли к власти оказывается у немецкого философа универсальным объяснительным принципом, с помощью которого он характеризует процесс непрерывного становления. Гипотезу воли к власти нужно рассматривать скорее как определенную интерпретацию реальности, угол зрения и способ описания, нежели как метафизическую доктрину о запредельной видимому миру реальности.

Ницше, разумеется, опирался на Шопенгауэра, однако эта идейная преемственность не носит прямого и непосредственного характера. В своей концепции мира как воли к власти он идет не от общего к частному, а в обратном направлении: применив сначала это понятие к объяснению психических процессов, он затем распространяет его и на всю органическую природу. Он пишет: "Прежде всего нечто живое хочет проявлять свою силу - сама жизнь есть воля к власти: самосохранение есть только одно из косвенных и многочисленных следствий этого" (1. Т.2. С.250). В дальнейшем философ применяет данное понятие и к миру в целом: "Допустим, наконец, что удалось бы объяснить совокупную жизнь наших инстинктов как оформление и разветвление одной основной формы воли - именно воли к власти, как гласит мое положение; допустим, что явилась бы возможность отнести все органические функции к этой воле к власти... тогда мы приобрели бы себе этим право определить всю действующую силу единственно как волю к власти. Мир, рассматриваемый изнутри, мир, определяемый и обозначаемый в зависимости от его "интеллигибельного характера", был бы "волей к власти", и ничем, кроме этого" (1. Т.2. С.270). В архиве философа сохранились многочисленные наброски, в которых он стремился дать всеохватывающее описание действительности с позиции волютаризма.

ВОЛЯ К ВЛАСТИ КАК ПОЗНАНИЕ. УЧЕНИЕ ОБ ИСТИНЕ

"Познание, - пишет в указанной выше связи Ницше, - работает как орудие власти. Поэтому совершенно ясно, что оно растет соответственно росту власти" (3. С.224). Стремление к расширению области познания и само желание знать зависят от воли к власти, т.е. от способности той или иной разновидности жизни контролировать и подчинять себе определенную часть реальности. Цель познания, по Ницше, состоит не в стремлении постичь абсолютисте истину из любви к ней, а в том, чтобы распространить свою власть до максимально возможных пределов. С помощью схематизации, подчинения многообразия впечатлений и переживаний более или менее устойчивому порядку, разделения их на роды и виды, словом, с помощью концептуализации опыта мы, согласно Ницше, решаем прежде всего практические задачи: выжить и утвердить свое влияние. Изначальная реальность представляет собой неупорядоченный поток становления, лишенный каких бы то ни было форм и качеств. Именно люди набрасывают на него удобную им концептуальную схему, превращая становление в бытие. Подобная деятельность "законна" в том смысле, что она есть форма проявления воли к власти. Суть же науки как квинтэссенции стремления людей к познанию определяется философом как "превращение природы в понятия в целях господства над природой" (3. С.287).

Итак, познание зля Ницше - это процесс интерпретации, истолкования. Он основан на витальной потребности контролировать поток становления. "Упущение индивидуального и действительного дает нам понятие и форму, природа же не знает ни понятий, ни форм, ни родов, но только одно недостижимое для нас и неопределимое х" (4. С.258). То есть речь идет скорее о приписывании интрепретации реальности, нежели об извлечении этой интепретации из нее: "Если кто-нибудь прячет вещь за кустом, ищет ее там и находит, - то в этом искании и нахождении нет ничего особенно достойного прославления" (4. С.260). И хотя мы рассматриваем те или иные положения дел в физическом или духовном мире как "тождественные" и считаем их присущими обладающим постоянством природы "объектам" и "субъектам", подчеркивает Ницше, это происходит не потому, что мы приблизились к "истине", а потому, что это удобно для нас. Здесь имеет место подмена тезиса: от полезности интерпретации мы умозаключаем к ее объективности.

Однако ни о какой объективности истины, согласно Ницше, речи не может быть. Это "выдумка" учёных и философов. Вместе с тем они по-своему правы, настаивая на том, что некоторые положения, идеи и концепции должны иметь преимущество перед другими. "Истина, - отмечает Ницше, - есть тот род заблуждения, без которого некоторый определенный род живых существ не мог бы жить. Ценность для жизни является последним основанием" (3. С.229). Некоторые "фикции" подтвердили свою полезность для рода человеческого и стали чем-то само собой разумеющимся, например, такие как: "существуют постоянные вещи; существуют одинаковые веши: существуют вещи, вещества, юла; вещь есть то, чем она кажется" (1. Т.1. С.583) и т.п. Сходным образом законы логики, а также закон причинности пустили в человеческой природе такие глубокие корни. что "не верить в них значило бы обречь род на гибель" (3. С.230).

В свою очередь "фикции", которые оказались менее полезными или даже приносящими вред, получили название "ошибок", "заблуждений". Те же, которые доказали свою полезность для рода, постепенно вписались в структуру языка, вплелись в его лексику. В этом факте, предупреждает Ницше, заключена известная опасность, поскольку язык оказывается способным обольщать нас и создавать беспочвенную уверенность в том, будто наш способ высказываться о мире действительно отражает реальность: "Слова и понятия вводят нас постоянно в заблуждение... В словах скрыта философская мифология, которая постоянно сказывается, как бы мы ни старались быть осторожными" (2. С.277).

Все истины, как считает Ницше, будучи по своей сути фикциями, вместе с тем являются интерпретациями реальности, в которых находят выражение те или иные перспективы. Любая форма жизни имеет свою точку зрения свою перспективу, которую она стремится навязать всем другим как обязательную. Категории разума и законы науки, будучи логическими фикциями, тоже имеют в виду определенную (не только познавательную) перспективу и не является олицетворением необходимой, априорной истины. Из сказанного ясно, что немецкий философ постоянно критикует классическое понимание истины как соответствия идей реальному положению дел в мире. При этом он в известной мере предвосхищает прагматическую трактовку истины, отдающую преимущество тем идеям, которые способствуют достижению желаемого практического результата. Однако в целом позицию Ницше по вопросу об истине правильнее всего назвать релятивистской. В этой связи интересна его самооценка, говорящая, что гипотеза воли к власти - это нс истина в собственном смысле слова, а "тоже лишь толкование" (1. Т.2. С.258).

ВОЛЯ К ВЛАСТИ В ПРИРОДЕ И ЧЕЛОВЕКЕ

Для разъяснения того, как воля к власти работает в природе, Ницше использует аналогию с атомистической моделью строения материи. Он считает возможным говорить о мельчайших количествах, или квантах, власти (силы, энергии), которые находятся в постоянном соперничестве и борьбе, ибо каждое из них стремится бесконечно увеличивать свое могущество. При этом Ницше подчеркивает условность данной физической аналогии, ибо само расчленение единого процесса на составляющие - вещь и ее воздействие, причину и следствие, субстанцию и акциденцию - представляет собой нс более, чем "психологическую примесь". "Если мы элиминируем эту примесь, - поясняет Ницше, - то вещей не будет, а останутся динамические количества, находящиеся в известном отношении напряженности ко всем другим динамическим количествам" (3. С.297).

Что касается органического мира, то Ницше пишет следующее: "Известное количество сил, связанных общим процессом питания, мы называем "жизнью" (3. С.300). В другом месте он определяет жизнь как "длительную форму процессов уравновешения силы, в течение которых силы борющихся в свою очередь, растут в неодинаковой степени" (3. С.301). Иными словами, организм - это совокупность взаимодействующих систем, главное стремление которой заключается в повышении чувства власти. Это достигается за счет преодоления препятствий, противодействия тому, что оказывает сопротивление.

Говоря о биологической эволюции, Ницше яростно критикует дарвинизм. Он, в частности, обращает внимание на то, что в течение длительного времени, которое требуется для закрепления какого-либо полезного свойства, это свойство не приносит выгод своему носителю в плане приспособления к внешним обстоятельствам и борьбы с врагами. "Влияние "внешних обстоятельств" переоценено у Дарвина до нелепости: существенным в процессе жизни представляется именно та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует "внешние обстоятельства" (З.С.ЗОЗ). Ницше не согласен с мнением, что естественный отбор способствует прогрессированию биологических видов за счет сохранения их наиболее совершенных и индивидуально сильных особей. Как раз наоборот: наиболее совершенные, с его точки зрения, погибают легче всего; хорошо сохраняется лишь посредственность. Чувство страха и опасности объединяет слабых, и они благодаря своей численности получают преимущество в силе перед удачными, но все же редкими "детьми природы".

Если выводить какую-то мораль из дарвиновской теории эволюции, то, согласно Ницше, получится, что "средние более ценны, чем исключения, продукты декаданса более ценны, чем средние" (3. С.325). Поэтому, чтобы говорить о высших ценностях, придется принять в расчет и иные факторы, кроме естественноисторических. Надо заметить, что Ницше несправедливо требует от дарвиновской естественнонаучной теории объяснения сугубо культурологических вопросов. На это теория естественного отбора никогда не претендовала и не могла претендовать. Скорее всего адресатом ницшевской критики были довольно распространенные в его время всевозможные социал-дарвинистские построения.

Ницше считает лишенной каких бы то ни было оснований также и психологическую теорию, построенную на принципе гедонизма и видящую основные мотивы человеческого поведения в том, чтобы получать удовольствие и избегать страдания. С его точки зрения, удовольствие и неудовольствие - явления, сопутствующие увеличению или уменьшению власти. На неудовольствие нельзя смотреть как на абсолютное зло, ибо оно может послужить и часто служит источником достижения более сильных форм удовольствия, побуждая волю стремиться вперед и одерживать победу над тем, что стоит у нес на пути.

СВЕРХЧЕЛОВЕК И ПОРЯДОК РАНГОВ

Ницше объясняет мировой порядок в терминах соперничества и борьбы различных типов воли к власти. Подобная типология, с его точки зрения, существенна идя решения вопроса о ценности того или иного достигнутого состояния. Он выделяет два основных типа власти, или инстинкта: тот, который выражает восходящее движение жизни, и противоположный ему, воплощающий нисходящую жизнь. "Стадный инстинкт, завоевавший теперь верховодство, - пишет Ницше, направляя огонь своей критики против демократических и социалистических движений, выражающих интересы людей, так сказать, низшего типа, - представляет нечто в корне отличное от инстинкта аристократического общества: от ценности единиц зависит то или другое значение суммы... Вся наша социология не знает другого инстинкта, кроме инстинкта стада, т.е. суммированных нулей, - где каждый нуль имеет "одинаковые права", где считается добродетелью быть нулем" (3. С.60).

Говоря о социально-политическом аспекте современной ему западной культуры, Ницше резко критикует такой институт, как национальное государство, - для него это - "самое холодное из всех холодных чудовищ" (1. Т.2.С.35), превращающее себя в объект для поклонения и стремящееся "усреднить" всех своих граждан. И хотя немецкий философ желает изменения современного ему национально-государственного устройства как препятствующего формированию выдающихся личностей, он тем не менее не считает, что безликой массе придет конец, если высший тип человека станет хозяином на земле. Ибо это не дело высшей касты направлять движение масс, подобно тому, как пастух ведет свое стадо. Наоборот, масса должна не покладая рук работать для создания условий появления "господ земли", способных творить новые ценности. Но прежде чем все это может случиться, возвещает Ницше, должны прийти новые варвары, которые разрушат нынешнее господство масс и создадут возможности дляясвободного произрастания выдающихся личностей.

Для демонстрации цели, к которой нужно стремиться в своем развитии человечеству, Ницше приводит миф о сверхчеловеке. Прежде всего он считает, что "человек есть нечто, что должно преодолеть" (1. Т.2. С.142). Но это не произойдет автоматически, так сказать, в ходе естественного отбора. К этому необходимо волевое усилие и чувство направления. Однако, по Ницше, движение к сверхчеловеку - это не конкретная естественноисторическая перспектива, а явление высшего культурного порядка: "Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, - канат над пропастью. Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка" (1. Т.2. С.9). Подобные предупреждения философ делает с фанатичной настойчивостью. Сверхчеловек не сможет появиться до тех пор, пока высшие индивиды не осмелятся на переоценку всех ценностей, не разобьют старые скрижали, особенно идеалы христианства, и не создадут новых ценностей не из страха перед опасностью, а от преизбытка своей жизненной силы.

Несмотря на крайнюю расплывчатость указанного образа-понятия, сверхчеловек олицетворяет для немецкого философа высшую степень развития и концентрации интеллектуальной мощи, силы характера и волеизъявления. независимости, целеустремленности, эстетического вкуса и совершенной физической конституции. Сверхчеловеком, по-видимому, стал бы тот, кто соединил бы в себе качества Гёте и Наполеона, Христа и Цезаря.

ТЕОРИЯ ВЕЧНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ

В уста своего известного персонажа Заратустры Ницше вкладывает нс только проповедь о пришествии сверхчеловека, но и другие важные для его зрелой философии идеи. Например, идею о вечном возвращении как "высшей форме утверждения, которая вообще может быть достигнута" (1. Т.2. С.743). Хотя Ницше согласен, что в известной еще со времен античности мысли о вечном повторении того же самого есть нечто удручающее, он использует ее как тест на выносливость и стойкость духа, на способность сказать "да" такой жизни, какова она есть. И как бы он сам не настаивал на "внезапности", с какой эта мысль пришла к нему (Там же), она, безусловно, есть реминисценция его увлечения древнегреческой мифологией в ранний период.

Так или иначе, эта идея была сформулирована в афоризме 341 "Веселой науки", где рассказывалось, как некий демон является мыслителю в его уединение и предлагает прочувствовать мысль, что вся жизнь последнего до мельчайших подробностей будет повторяться бесчисленное число раз. Ницше спрашивает, как же поступит мыслитель: будет ли он шокирован этой идеей и проклянет вестника, или он с благоговением воспримет сообщение и внутренне преобразится. Ответ на это искушение пока что остается открытым. В другой книге Ницше говорит о жизнерадостном человеке, который желает "повторения всего этого так, как оно было и есть, во веки веков" (1. Т.2. С.284). Здесь уже явственно звучит сочувствие философа данной идее, ибо она противопоставляется "полухристианской, полунемецкой узости и наивности" (1. Т.2. С.283), которая воплощена, по его мнению, в пессимистической философии А.Шопенгауэра. В философско-поэтической книге "Так говорил Заратустра" Ницше передает чувство отчаяния при мысли, что худшие люди должны будут вернуться. Но не только они - и сам учитель вечного возвращения будет "вечно возвращаться к той же самой жизни, в большом и малом" (1. Т.2. С. 161). А это обнадеживает. Тем более, что сам Заратустра благославляет данный возврат: "О, как не стремиться мне страстно к Вечности и брачному кольцу колец - к кольцу колец - к кольцу возвращения!" (1. Т.2. С. 166). Наконец, в своих поздних заметках, частично опубликованных под названием "Воля к власти", философ несколько раз упоминает одновременно удручающую и несущую освобождение идею вечного возвращения, подчеркивая се дисциплинирующее воздействие.

В этих же заметках данная идея предстает и в качестве своеобразной эмпирической гипотезы, утверждающей, что "закон сохранения энергии требует вечного возвращения" (5. С.415). Если рассматривать мир, рассуждает Ницше, как определенное и ограниченное количество энергии, распределенной между фиксированным количеством ее носителей, то хотя число положений, комбинаций и изменений в распределении силы, или энергии, велико, оно все же конечно. А поскольку время бесконечно, то "все возможные развития должны были уже осуществиться. Следовательно, наблюдаемое развитие должно быть повторением" (5. С. 130).

Скорее всего подобные рассуждения немецкого философа конца 19 века, с точки зрения научной обоснованности, покажутся наивными ученым двадцатого столетия. Однако вспомним о том историко-философском контексте, в котором они существовали. Возможно, главной причиной, по которой Ницше настаивает на идее вечного возвращения, является та, что данная идея заполняет некоторые существенные пробелы его философии. С ее помощью поток становления приобретает характер устойчивого бытия, и это достигается без метафизического допущения некоей трансцендентной чувственно-воспринимаемому миру реальности. Далее. Поскольку эта идея возвращения не предполагает никакого запредельного миру божества, то Ницше удается избежать и пантеизма. Исключает она также и личное бессмертие как вечное пребывание "по ту сторону" жизни. Вместе с тем предполагается возможность заменить утешающую многих перспективу христианского вероискупления тем, что человек сможет прожить свою собственную жизнь бесчисленное число раз. Ницшеанский миф о вечном возвращении венчает его дело: эта философия утверждает принципиальную посюсторонность человеческого бытия. В этом смысле правильно рассматривать ее как рубеж, разделяющий эпоху философской классики, эпоху формирования и кризиса крупных метафизических систем, и демонстрирующую небывалое многообразие и разнообразие концептуальных подходов. а также ярко выраженный интерес к различным аспектам человеческого существования философии 20 века.

23.Современная западная философия: Фрейд и фрейдизм.

Фрейд, Зигмунд (1856 - 1939) - венский профессор психиатрии, знаменитый ученый, автор нового психологического учения о бессознательном (психоанализ). Среди психологов XX века доктору Зигмунду Фрейду принадлежит особое место. Психологические и социологические взгляды Фрейда оказали значительное влияние на искусство, социологию, этнографию, психологию и психиатрию первой половины ХХ в. Впервые Фрейд заговорил о психоанализе в 1896 году, а в 1897 он начал проводить систематические самонаблюдения, которые фиксировал в дневниках до конца жизни. В 1900 году появилась его книга «Толкование сновидений», в которой он впервые опубликовал важнейшие положения своей концепции, дополненные в его последующих книгах «Психопатология обыденной жизни» (1901), «Я и Оно» (1923), «Тотем и табу» (1913), «Психология масс и анализ человеческого "Я"» (1921). Постепенно его идеи приобретали признание, в 1910 году его приглашают читать лекции в Америке, где его теория приобретает особую популярность. Его работы переводятся на многие языки. Вокруг Фрейда постепенно складывается кружок его почитателей и последователей, в который входят К.Юнг, А.Адлер, Ш.Ференчи, О.Ранк, К.Абрахам. После организации психоаналитического общества в Вене, его филиалы открываются во всем мире, психоаналитическое движение расширяется, приобретая все большее количество сторонников. В то же время Фрейд становится все более ортодоксальным и догматичным в своих взглядах, он не терпит ни малейших отклонений от своей концепции, пресекая все попытки самостоятельной разработки и анализа некоторых положений психотерапии или структуры личности, ее взаимоотношений с окружающим, предпринимаемые его учениками. Это приводит к отдалению, а потом и к разрыву с Фрейдом самых талантливых его последователей — Адлера, Юнга, Ранка.
По мере роста известности Фрейда росло и количество критических работ, направленных против его взглядов. В 1933 году нацисты сожгли его книги в Берлине. После захвата немцами Австрии положение Фрейда становится опасным, он подвергается преследованиям. Зарубежные психоаналитические общества собирают значительную сумму денег и фактически выкупают Фрейда у немцев, которые дают ему разрешение уехать в Англию. Однако его болезнь прогрессирует, не помогают никакие операции и лекарства и в 1939 году он умирает, оставив после себя созданный им мир, уже полностью открытый для толкований и критики. Учение Фрейда, выводящее наиболее сложные и ценные формы психической жизни из бессознательных инстинктов, главным образом из полового, имело большой успех в кругах молодых ученых, но зато вызвало бурю негодования среди блюстителей общепринятой буржуазной морали, которые сочли непристойным такое выдвигание на первый план полового влечения и поспешили объявить фрейдизм учением "безобразным в эстетическом отношении и презренным и опасным в отношении моральном".[1]

Дата добавления: 2015-04-24