Обшее учение о корпорации в странах Северной Европы 3 страница

Нам необходимо упомянуть такой вид договора, как типовой (формулярный), распространенный на Западе и имеющий самые разнообразные предметы своего регулирования: от частноправо­вых до политических вопросов. Общий взгляд государства в лице судов на такие формы соглашений достаточно сдержанный. С одной стороны, существует презумпция ограничения свободы субъектов таких договоров (тут в сферу политики вторгается чис­то рыночный принцип запрещения ограничения конкуренции — homo oeconomicus, таким образом, действует в полной мере), с другой — излишняя пристрастность государства тоже вредит де­лу. Основной упор здесь делается на решение проблемы обеспе­чения “due process” в защите личной, политической и социальной свободы индивида²³.

В Скандинавии законодатель идет по пути регламентации по­добного рода договоров, кроме того, суды осуществляют “особо строгий контроль за подобного рода договорами”²⁴. В основном суды, как мы указали на это выше, презюмируют необязательный характер условий таких договоров, их декларативный характер; кроме того, суды стремятся при рассмотрении этих договоров прибегать к ограничительному виду толкования их условий. В то же время довольно распространенным явлением бывает заключе­ние общего договора, в котором конкретные условия не оговари­ваются, но имеется отсылка к другому договору или нормам за­кона (часто такие договоры заключаются не только в сфере от­ношений между трудом и капиталом, но и между государствен­ными предприятиями и частными потребителями их услуг). В та­ком случае суды исходят из того, что сторона, подписавшая дого­вор, изъявила свое согласие с его условиями, тем более, что от­сылка, как мы указали выше, делается к нормам формального за­кона, которым суд связан. Суды стоят на прагматической пози­ции, когда рассматривают подобные типовые договоры, заклю­ченные сторонами после длительных переговоров, поскольку считают, что подобный договор явится результатом компромисса между интересами сторон.

* * *

Конкретные организационные формы слияния корпораций с государством соответствуют той или иной группе партнеров ор­ганизаций по политическому процессу. Скандинавские полито­логи различают несколько таких групп в зависимости от того, с кем вступает корпорация в общение.

Первой формой по частоте обращения и интенсивности кон­тактов будет не национальный парламент или правительство, как это порой себе представляют, а бюрократия среднего звена (for-valtningssystem). Контакты здесь, как правило, не прерываются ни на минуту. Организация при этом обычно играет роль при­глашающей стороны. Госчиновник приглашается на информаци­онное или организационное мероприятие корпорации — пресс-конференцию, заседание правления и т.п., часто и сами предста­вители корпораций напрашиваются на роль приглашенных на за­седание консультативного органа ведомства или управления.

Важность этого звена для корпораций объясняется стойкой традицией издания к формальному закону дюжины подзаконных актов, которые бы детализировали его исполнение. Проекты та­ких подзаконных актов (forskrifter, anordninger) пишут как раз представители этого среднего звена. Зачастую не имея возможно­сти выйти на высокие государственные сферы, корпорации, ис­пользуя доступ к невысоким должностным лицам, оказывают не меньшее влияние, чем если бы они напрямую контактировали с канцелярией премьер-министра.

Связи, которые завязываются таким образом, послужили еще в конце 50-х годов предметом обстоятельного анализа государствоведов. Общий рефрен их мнений таков, что, несмотря на строгую неформальность этих контактов, их частоту, можно даже сказать, повседневность, здесь все же не происходит формирова­ния тесного олигархического союза или, как называют этот эле­мент, vanskapskorruption (лучшее всего переводить это слово как “блат”, но скажем — “личные связи”). Отчасти с этим можно согласиться — коррупционные скандалы масштабов американ­ских в Скандинавии редкость, но они все же бывают. Личные связи, способность “открывать двери” (как называл это И. Госе-мюр), неформальность обстановки, в которой происходят встре­чи, с одной стороны, обеспечивают надежный канал взаимодей­ствия общества с государством, а с другой стороны, все же слу­жат источником злоупотреблений. Двойственность эта возможна как раз потому, что в Скандинавии так и не принят закон о лоб­бировании интересов, как это было сделано в США.

Целью встреч корпораций с чиновничеством, помимо подго­товки благоприятного проекта подзаконного акта, является уча­стие корпораций в бюджетном процессе. Через административ­ные органы среднего звена организации участвуют в формирова­нии национального бюджета, его отдельных строк, обслуживаю­щих государственную политику в сфере интересов той или иной корпорации.

Следующей инстанцией, второй по частоте обращений к ней корпораций, является национальный парламент. Зачастую эта форма сливается с другой формой корпоративного общения:

корпорация <-> политическая партия, поскольку в парламент корпорация всегда входит через контакт с фракцией той или иной партии в нем. Прямые контакты секретариата парламента с организациями по собственной инициативе лишены смысла, по­скольку чиновники парламента не принимают важных политиче­ских решений. Главным действующим партнером для корпора­ции, таким образом, становится депутат.

Депутаты от корпораций-организаций в парламентах стран Севера Европы — большая редкость. Как правило, корпорации договариваются с партиями о включении в партийные списки своих кандидатов на выборах, но, став депутатом формально от политической партии, он, согласно шкале своих предпочтений, будет ставить интересы голосовавшей за него организации на по­следнее место. Сама шкала предпочтений депутата, влияющих на его голосование, выглядит следующим образом: (1) личные взгляды; (2) партийная линия; (3) настроение избирателей;

(4) пожелания организаций²⁵.

Депутаты при этом в контактах с корпорациями предпочитают играть роль лидера, берут инициативу в свои руки, что нс всегда нравится корпорациям. Роль их в основном заключается при этом в предоставлении депутатам информационного материала, из которого может получиться законопроект или депутатский за­прос (интерпелляция). Правда, институт докладчиков корпора­ций, о котором мы упоминали выше, позволяет нам все же сде­лать вывод, что корпоративное давление на парламент достаточ­но сильно.

Партии взаимодействуют с организациями достаточно актив­но. Однако в Скандинавии действует принцип политического нейтралитета корпораций, поэтому партии взаимодействуют в основном с собственными дочерними организациями. Безуслов­ные лидеры здесь — социал-демократы, связь которых с Цен­тральным объединением профсоюзов имеет жесткие формы ас­социированного членства. С непартийными организациями пар­тии стараются дружить, но при этом принцип политически род­ственного движения должен учитываться.

Весьма важным каналом взаимодействия партий с организа­циями является финансовая помощь со стороны последних пар­тиям во время национальных выборов (см. в этой связи § 1 дат­ского закона о частной помощи политическим партиям 1990 г., который под субъектами этой помощи подразумевает как раз корпорации — Объединение работодателей, профсоюзы и другие организации). Такая помощь, конечно, влияет на список канди­датов, кроме того, партии всегда стремятся приглашать на собст­венные информационные мероприятия представителей организа­ций, как родственных, так и могущих оказаться попутчиками в решении какой-либо политической задачи. Инициатива здесь в руках партий.

Взаимоотношения корпораций между собой могут осуществ­ляться по принципу горизонтальной или вертикальной связи, о чем мы говорили выше. Слияние корпораций или их дробление — вещь не такая уж редкая в северных странах. Весьма часты объе­динения усилий корпораций при обсуждении важного политиче­ского вопроса, проведении исследования, а равно кооперация во всех тех областях, которые могут представлять интерес для неко­торых из них. Взаимоотношения между собой корпорации зачас­тую регулируют при помощи договоров или неформальных со­глашений.

Последней формой корпоративного общения в Скандинавии можно назвать контакты организаций с правительством. Kanslihuset в Швеции, Regjeringskvartalet в Норвегии, Christiansborg Slot в Да­нии, Valtioneuvosto в Финляндии как раз весьма редко посещаются представителями организаций. Во-первых, это слишком хлопотно, ибо кабинет всегда связан жесткой дисциплиной в проведе­нии той или иной политической линии, поэтому организациям здесь позволено только высказывать свое мнение. Во-вторых, правительство формируется в Скандинавии по принципу парла­ментского большинства, поэтому все вопросы организации могут решить, не обращаясь в правительство. Специальные консульта­тивные органы для совещания с представителями организаций правительство создает редко, более часто такие консультативные комиссии создаются на среднем уровне управления — при раз­личных ведомствах (embetsverk).

1 Gierke О. Ор. cit. P. 162.

² “Человек есть дух. Но что есть дух? Дух есть “Я” (Selvet). Но что есть “Я”? “Я” есть отношение соотношения себя с самим собой либо же это от ношение соотношения, соотносящее себя с самим собой. “Я” не есть про­сто отношение, но отношение, соотносящееся само с собой. Человек есть синтез бесконечного и конечного, вечного и преходящего, свободы и необ­ходимости, короче — синтез. Синтез же есть отношение между двумя. Та­ким образом, человек есть нечто “Самоё” (selv). В отношении между двумя есть отношение к третьему в качестве негативной целостности и в смысле отношения к отношению; таким образом, в определение души входит от­ношение между душой и телом, являющееся отношением. Отношение, та­ким образом, соотносится само с собой и поэтому это отношение есть по­зитивное третье, и это третье есть “Я”. Kierkegaard S. Sygdommen til D0den. Samlede Vcerker, bd. 15. Kebenhavn, 1982. S. 73.

³ Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 277.

⁴ AndenaesJ. Statsforfatningen i Norge. Oslo, 1994. S. 72.

⁵ von Eyben W. Domstolene og retsudviklingen. Kebenhavn, 1970. S. 53.

⁶ Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. С. 278. Абстрактный характер рамок, удерживающих человека в корпорации, создает большую иллюзию свободы как раз в силу своей абстрактности. Неслучаен в этой связи вывод Гегеля о том, что абстрактная правовая норма (вообще любое абстрактное определение) содержит больший объем свободы в себе по причине именно общего характера своих рамок, в которые включается в силу абстрактности возможно большее число частностей общей идеи, гос­подствующей над этим абстрактным определением или этой абстрактной правовой нормой. Так следует понимать следующую фразу Гегеля: “В себе и для себя свободная воля так, как она есть в своем абстрактном понятии, есть в определенности непосредственности... В соответствии с моментом особенности воли она обладает более пространственным содержанием [курсив наш] определенных целей и в качестве исключающей единичности имеет вместе с тем это содержание, как внешний, непосредственно пред-найденный мир”. Философия права. С. 96.

⁹ “Корпорация (korporasjon) — это объединение лиц с общими интере­сами или общей профессией для реализации определенной цели. Вовне это объединение рассматривается в качестве юридического лица”. Gul-bransen E. Juridisk leksikon. Oslo, 1994. S. 120. Самое понятие korporasjon и interesseorganisasjon равнозначны. См.: SOU, 1987: 6. Folkstyrelsens vilkar. S. 294. Существует еще более обобщенный термин: “patryckningsgrupp” — “группа давления” — см.: Jansson J.-M. Politikens teori. Borga. 1970. S. 45.

¹⁰ Andren N. Svensk statskunskap. Stockholm, 1968. S. 45.

11 Andren N. Ор. cit. S. 45.

12 Elster J. Stat, oi-ganisasjon, klasse. Oslo, 1976. 103. Другой норвежский политолог [О. Берг] при различии позитивного корпоративизма и негатив­ного делает упор на то, что в фашистском обществе корпорация не являет­ся автономной по отношению к государству, она есть его часть, интерес, который она отражает, должен быть принесен в жертву интересу государст­ва, если между ними возникнет конфликт; вертикальное расслоение обще­ства было заменено горизонтальным — и начальники, и подчиненные на­сильственно были втиснуты в рамки одной и то же организации. Вывод — фашисты строили свое здание корпоративизма на песке. Bei^g О. Stat og samfiinn. S. 105.

1³ См.: Elvander N. InteresseoiTganisationema i dagens Sverige. Lund, 1966. S. 53.

14 GaasemyrJ. Oiganisasjonsbyrakrati og korporativisme. Bei-gen, 1979. S. 95.

¹⁵ Torgersen U. Oi-ganisasjoner og representasjonsregler // Makt og motiv. Et festskrift til Jens Arup Seip. Oslo, 1975. S. 209.

¹⁶ Torgeixen U. Op. cit. S. 213.

¹⁷ См.: Olsen J.P. Organised democracy. Political institutions in the Welfare State — the case of Norway. Beigen, 1983. P. 19. Относительно тенденции “медленно текущих революционных преобразований” можно сразу же за­метить, что это вообще своеобразная черта всех северных стран. Так, дру­гой автор замечает у шведов, особенно у шведских социал-демократов, “радикальный дух рационализма” вместе с неизменным чувством всех гер­манских народов — “духом прагматической деловитости” (saklighet). См.: Elder N.C.M. Government in Sweden. Oxford, 1970. P. 186—189 и ел.

¹⁸ Для сравнения можем привести классификацию корпораций Госе-мюра: (1) samvirkeorganisasjonar — те, которые отражают узкоспециальные интересы и имеют ясные организационные черты; (2) fagorganisasjonar — профсоюзы мелкой буржуазии — работодателей, интеллигенции и кресть­янства; (3) LO и связанные с ней организации, т.е. профсоюзы, находя­щиеся под контролем социал-демократов; (4) профсоюзы вне LO; (5) от­раслевые организации работодателей. Госемюр, таким образом, кладет в основу своей классификации организационный принцип. См.: Gaasemyr J. Ор. cit. S. 20.

¹⁹ К этому выводу, а равно и к обозначению основных форм слияния корпораций с государством нас подтолкнул анализ следующей литературы, перечисление которой мы решили дать сразу, чтобы в дальнейшем не отя­гощать чтение бесконечными ссылками: Введение в шведское право. Под ред. С.Стрёмхольна. М., 1986. С. 30—40; Исаев М.А. Скандинавский кор­поративизм // Бизнес и политика. 1995. № 4; Andren N. Govemement and politics in the Nordic countries. Stockholm, 1964. P. 24—46; Alter D. The Nordic parliaments. L., 1983. P. 184—197; Class and social oi-ganisation in Fin­land, Sweden and Norway. Uppsala, 1988. P. 75—105; Damgaard E. Folketinget under forandring. K0benhavn, 1977. S. 67—80; Den danske model. K.0benhavn, 1987. S. 15—32; Elster J. Stat, oi^ganisasjon, klasse. Oslo, 1976. S. 45—80;

Elvander N. Interesseoi-ganisationema i dagens Sverige. Lund, 1966. S. 162—175;

Friisberg G. Organisationer-stat-arbejdsmarked. Kabenhavn, 1987. S. 55—69;

Hofoss D. Det politiske Norge. En innfiuring i politisk analyse og norsk samfunnsliv. Oslo, 1975. S. 51—80; Olsen J.P., red. Politisk oiganisering. S. 16— 24; Olsen J.P. Organised democracy. P. 30—55; Mjeldheim L. Politiske processar og institusjonar. Bergen, 1978. S. 105—130; Rasmussen E. Komparativ politik, bd. 1. S. 30—48; Stavang P. Parlamentarisme og maktbalanse. Oslo, 1964. S. 226—262 и многие, многие другие.

²⁰ В литературе особо подчеркивается роль правительства как формаль­ного инициатора этого дела, например: Arter D. Op. cit. Р. 123; Damgaard E. Ор. cit. S. 113 и др., — что, однако, не противоречит именно неформально­му лидерству корпораций в этом вопросе. Организации в большинстве случаев стоят за инициативой принятия того или иного формального ре­шения правительства.

21 Вот, например, как они проходили в Норвегии: “Точно через секунду согласно “правильному” времени во дворце (часы в кабинете короля отста­вали на полминуты от остальных часов в доме!) король, облаченный в ге­неральский мундир, входил в зал заседаний Государственного совета, нахо­дящийся на первом этаже дворца и здоровался за руку с каждым членом Государственного совета, которые выстраивались в ряд вдоль стола соглас­но рангу и положению. Как правило, короля сопровождал кронпринц Ха-ральд. После того как они оба усаживались за стол, король вызывал глав департаментов в алфавитном порядке, но приоритет всегда отдавался де­партаменту иностранных дел. Члены госсовета (главы департаментов) пода­вали королю свой докладной лист и зачитывали его пункт за пунктом, всегда с неизменным королевским “Быть посему” в качестве резолюции в знак того, что одобрение решения получено. Под конец король обращался к премьеру с вопросом: “Есть ли еще другие дела в этом заседании?” Обычным ответом было: “Никаких других дел. Ваше Величество”. После чего все вставали и кланялись удалявшемуся с заседания королю”. Lang-slet L.R. Kong Olav V. av Noige. Oslo, 1992. S. 197.

²² Весьма хороший пример таких корпоративных норм мы можем ви­деть, например, в “Инструкции о правилах поведения адвокатов”, утвер­жденной Шведским обществом адвокатов 18.08.1971 г. На самом деле пере­вести правильно на русский язык название этого корпоративного акта дос­таточно трудно: Vajledende regler om god advokatssed. SOU 1983: 41. S. 142— 159; или еще один пример корпоративных норм: “Инструкция о правилах поведения ревизоров-аудиторов” (Regler om god revisorssed) от 1983 г. Ibidem. S. 160—170. В Дании также существуют аналогичные нормативные акты — “Regler for god advokatskik og kollegialitet”, принятые Советом адво­катов Дании в 1967 году. Датский аналог интересен тем, что на него имеет­ся прямая ссылка в Законе о судопроизводстве (Retsplejeloven 1916 г.).

²³ Friedmann W. Law in a changing society. L., 1959. P. 344.

²⁴ Knoph R. Oversikt over Norges rett. Oslo, 1985. S. 316—317.

Дата добавления: 2015-03-29