Понятие и значение принципов уголовного права 13 страница

В этом отношении нельзя не обратить внимание на то, как эту проблему предлагается решить в Модельном уголовном кодексе — рекомендательном законодательном акте для стран — участниц Содружества Независимых Государств, принятом на заседании Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ 17 февраля 1996 г.⁷⁵ В его ч. 2 ст. 13 говорится, что преступлением, совершенным на территории государства СНГ, следует признавать преступление, которое: а) начато, или продолжилось, или было окончено на территории этого государства; б) совершено в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории другого государства. А в ч. 3 данной статьи содержится рекомендация по разрешению возникающей при этом юрисдикционной коллизии: в случае совершения лицом преступления на территории нескольких государств СНГ его ответственность в соответствии с договорами между этими государствами наступает по законодательству страны, где лицо привлечено к уголовной ответственности.

В соответствии же с Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, заключенной государствами СНГ в Минске 22 января 1993 г., при обвинении одного лица или группы лиц в совершении нескольких преступлений, дела о которых подсудны судам двух или более договаривающихся сторон рассматривать их компетентен суд той стороны, на территории которой закончено предварительное расследование (ст. 77).⁷⁶

quest30 Принцип экстерриториальности. Территориальное верховенство государства не исключает (постольку и в той мере, в какой государство на это согласно) некоторых изъятий из действия уголовного законодательства по отношению к определенной категории иностранных лиц на всей государственной территории или в отдельных ее районах. Такое согласие государства может быть выражено в его законах или в заключенных им международных договорах. С этой точки зрения всех иностранных граждан можно разделить на три категории:

a. дипломатические агенты и им подобные лица, пользующиеся дипломатическим иммунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания, т. е. неподсудные местному суду по всем видам преступлений независимо от того, действовали они при исполнении служебных обязанностей или в качестве частных лиц;

b. лица, пользующиеся служебным иммунитетом, т. е. освобожденные от юрисдикции государства пребывания в отношении действий, совершенных при исполнении служебных обязанностей;

c. иностранцы, хотя и не обладающие какими-либо иммунитетами и привилегиями в том смысле, в каком обладают ими лица предшествующих категорий, но, тем не менее, частично, т. е. в ограниченных случаях и при наличии определенных условий, освобожденные от местной уголовной юрисдикции на основе сложившейся международной практики или двусторонних договоров.

Юридическая обязательность предоставления известным лицам иммунитета от уголовной юрисдикции или возможность пользования таковым на основе взаимности вытекает из Конвенции о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г.;⁷⁷ Генерального соглашения о привилегиях и иммунитетах Совета Европы (Париж, 2 сентября 1949 г.);⁷⁸ Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г.,⁷⁹ Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г.,⁸⁰ Венской конвенции о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера 1975 г.,⁸¹ из многочисленных консульских конвенций и межгосударственных соглашений о правовом статусе торговых представительств, а также из внутригосударственного законодательства.⁸²

К лицам, пользующимся дипломатическим иммунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания, т. е. неподсудным местному суду по всем видам преступлений независимо от того, действовали они при исполнении служебных обязанностей или в качестве частных лиц, относятся:

1. должностные лица международных организаций (например, Генеральный секретарь ООН и все его помощники, Генеральный секретарь Совета Европы, его заместитель и постоянные представители членов СЕ,⁸³ судьи, обвинители и секретари международных трибуналов⁸⁴), а также члены их семей и несовершеннолетние дети;

2. главы и члены дипломатического и административно-технического персонала представительств государств, учреждаемых при штаб-квартире или отделении международной организации универсального характера (ООН, ее специализированные учреждения, Международное агентство по атомной энергии и любая аналогичная организация, членский состав и ответственность которой носят широкий международный характер), а также живущие вместе с ними члены их семей;

3. главы делегаций, другие делегаты, члены дипломатического персонала и административно-технический персонал делегаций, направляемых государством для участия от его имени в работе органа международной организации или конференции государств, созываемой этой организацией или под ее руководством, а также сопровождающие их члены семей;

4. главы и члены правительств, парламентов и другие высшие должностные лица зарубежных государств, члены парламентских и правительственных делегаций, сотрудники делегаций иностранных государств (на основе взаимности), приезжающие для участия в межгосударственных переговорах, международных конференциях и совещаниях или с другими официальными поручениями, а также члены семей перечисленных лиц;

5. глава представительства и члены дипломатического персонала (чрезвычайные и полномочные послы и посланники, поверенные в делах, советники, торговые представители и их заместители, военные, военно-морские и военно-воздушные атташе и их помощники, первые, вторые и третьи секретари, секретари-архивисты), а также члены семей перечисленных лиц (супруги, несовершеннолетние дети, взрослые, но незамужние дочери и иногда — престарелые отец и мать);

6. члены административно-технического персонала дипломатических представительств (референты, переводчики, технические секретари, стенографистки, шифровальщики, лица, обслуживающие узлы связи, и др.), отличающиеся по своему служебному положению от дипломатического персонала, но практически приближающиеся благодаря современному дипломатическому праву к их статусу в отношении иммунитетов, а также живущие вместе с ними члены их семей;

7. главные должностные лица межгосударственных экономических организаций, действующих в определенных областях сотрудничества, и представители государств в главном представительном органе такого рода организаций.⁸⁵

По традиции иммунитет от территориальной юрисдикции именуется правом экстерриториальности, характеризующим состояние лица, которое хотя и пребывает физически в другом государстве, в юридическом смысле рассматривается как продолжающее находиться на территории своего суверена и, следовательно, как бы вне территории (extra territorium) государства, где оно выполняет свои функции. Именно на означенной конструкции базируется утверждение некоторых авторов о том, что дипломатические агенты не только не подлежат ответственности по законам страны пребывания, но и сами эти законы на них не распространяются. На языке разделяемой нами теории уголовной ответственности это означало бы, что обладающие иммунитетом лица не могут нести ретроспективной ответственности по данному законам, поскольку не являются адресатами его позитивных велений.

Однако провозглашаемая теорией внеземельности свобода дипломатических представительств от законов и правил страны пребывания противоречит ст. 41 Венской конвенции о дипломатических сношениях, прямо предусматривающей обязанность всех лиц, пользующихся иммунитетами, уважать законы и постановления государства пребывания. В консульские конвенции также включается статья, согласно которой консульское должностное лицо вправе выполнять свои функции, если они не противоречат законодательству государства пребывания.

Стало быть, изъятие из юрисдикции страны пребывания не бывает полным: любой уровень иммунизации предполагает освобождение лишь от исполнительной юрисдикции, т. е. от применения мер принуждения, могущих послужить препятствием для выполнения каких-либо функций в этом государстве, но не от его предписательной юрисдикции. Иное положение несовместимо с суверенностью государства.

Таким образом, дипломатический иммунитет носит не столько материально-правовой, сколько процессуальный характер, исключая не противоправность и наказуемость содеянного, а возможность рассмотрения дела местным судом без ясно выраженного на то согласия международной организации или аккредитующего государства. Вот почему УК не провозглашает полную безответственность дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, а говорит лишь о том, что вопрос об ответственности этих лиц в случае совершения ими преступления на территории России разрешается в соответствии с нормами международного права (ч. 4 ст. 11).

Следовательно, и понятие иммунитета от уголовного преследования должно содержаться не в уголовном, а в уголовно-процессуальном законодательстве. Однако российский УПК, ст. 5 которого специально посвящена определению используемых в нем понятий, содержит на этот счет пробел, указывая лишь на свидетельский иммунитет. Правда, УПК включает в себя целый раздел XVII об особенностях производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц, к числу которых относятся и лица, пользующиеся внутренним иммунитетом. В этом разделе могла бы найти свое место и глава, посвященная особенностям производства по делам в отношении лиц, обладающих иммунитетами, предоставляемыми в соответствии с международным правом.

Если же следовать логике уголовно-правовой принадлежности иммунитета, то именно в уголовном законе должна быть сформулирована норма о всех видах иммунитета: дипломатическом, служебном и внутреннем. Почему же в ч. 4 ст. 11 УК упомянута только такая разновидность дипломатического иммунитета, как иммунитет дипломатического агента, а в ч. 2 ст. 12 — лишь такая разновидность служебного иммунитета, как иммунитет военнослужащих, но не нашлось места для консульского, иного служебного, а также внутреннего иммунитета (депутатского, судейского и пр.)?

Да потому, что по своей природе это — не материальные, а процессуальные вопросы. Сохраняя же норму о дипломатическом иммунитете в уголовном законе, мы не только не желаем знать о существовании других видов иммунитета и считаться с этим, но продолжаем с упорством, достойным лучшего применения, поддерживать архаичную, искусственную, почти единодушно отвергнутую современной доктриной международного права юридико-фиктивную конструкцию внеземельности дипломатического представительства и экстерриториальности дипломатического агента, освобождая себя от бремени тягостных раздумий о местопребывании иных иммунизированных лиц.

Служебный иммунитет — это освобождение от юрисдикции государства пребывания в отношении действий, совершенных при исполнении служебных обязанностей. Таковым обладают:

1. члены дипломатического персонала, а также главы делегаций или любые другие делегаты, участвующие от имени государства в работе соответствующих международных организаций, из числа граждан государства пребывания или лиц, постоянно проживающих в нем;

2. бывшие дипломаты, обычно утрачивающие иммунитет в связи с прекращением своих функций в тот момент, когда они оставляют территорию государства пребывания (или по истечении разумного срока для того, чтобы сделать это), но продолжающие его сохранять в отношении действий, совершенных при выполнении функций сотрудника представительства, главы или члена делегации;

3. должностные лица международных организаций, например, обвинители международных трибуналов, должностные лица Совета Европы, не подлежащие судебной ответственности за сказанное или написанное и все действия, совершенные ими в качестве должностных лиц и в рамках своих полномочий; члены Европейского суда по правам человека, которые при исполнении своих функций и в период поездок, осуществляемых для целей их исполнения, пользуются иммунитетом от личного ареста или задержания, от наложения ареста на личный багаж и всякого рода судебным иммунитетом в отношении сказанного, написанного или совершенного ими в своем официальном качестве;

4. члены обслуживающего персонала дипломатических представительств в иностранных государствах и при международных организациях универсального характера, а равно обслуживающий персонал делегаций, участвующих в работе органов этих организаций или созываемых ими конференций (например, водители), если они не являются гражданами государства пребывания или не проживают в нем постоянно;

5. должностные лица межгосударственных экономических организаций, действующих в определенных областях сотрудничества;

6. сотрудники делегаций, направляемые государствами — членами международных организаций на заседания органов, созываемые ими совещания и конференции, а равно наблюдатели, т. е. представители государств-нечленов, участвующие в названных мероприятиях по приглашению;

7. консульские должностные лица и консульские служащие (лица, выполняющие административные или технические обязанности в консульском учреждении);

8. административно-технический и обслуживающий персонал торговых представительств;

9. персонал стороны, предоставляющей помощь в соответствии с Конвенцией о помощи в случае ядерной аварии или радиационной аварийной ситуации 1986 г., а равно персонал, действующий от ее имени, который также пользуется иммунитетом от уголовной юрисдикции обратившегося за помощью государства в отношении действий или бездействия при выполнении своих обязанностей;

10. closetest7личный состав вооруженных сил, дислоцирующихся на основании соглашений с зарубежными странами на их территории.⁸⁶

Перечисленные субъекты, как и лица, обладающие дипломатическим иммунитетом, обязаны уважать законы государства, на территории которого они находятся. Следовательно, они точно так же не изымаются из предписательной юрисдикции страны пребывания, а пользуются лишь иммунитетом от личного ареста или задержания, неприкосновенностью служебной корреспонденции и документов, освобождением от таможенного досмотра личного багажа (если нет серьезных оснований предполагать, что багаж содержит предметы, ввоз или вывоз которых запрещен или регулируется карантинными правилами), а также от юрисдикции судебных учреждений и только в отношении действий, которые совершены ими в качестве должностных лиц.

Стало быть, иммунитеты предоставляются данным лицам исключительно в служебных интересах, т. е. в интересах представляемых ими организаций и независимого выполнения этими лицами своих функций. При этом соответствующая организация или государство не только имеют право, но и обязаны отказаться от иммунитета своего представителя во всех случаях, когда, по их мнению, иммунитет препятствует осуществлению правосудия и от него можно отказаться без ущерба для целей, в связи с которыми он был предоставлен.

Таким образом, пользование известными лицами служебным иммунитетом от определенных форм судебно-процессуального вмешательства сохраняется до тех пор, пока компетентными органами они не будут лишены его. К тому же само предоставление иммунитета в некоторых случаях ограничивается определенными условиями. В частности, положения Генерального соглашения о привилегиях и иммунитетах Совета Европы распространяются на определенных представителей и их заместителей, присутствующих на созываемых Советом Европы совещаниях, но лишь при условии, что они не освобождаются от ареста и судебного преследования, будучи застигнутыми при совершении или попытке совершения преступления либо сразу же после его совершения.

К иностранцам, хотя и не обладающим какими-либо иммунитетами и привилегиями в том смысле, в каком обладают ими лица предшествующих категорий, но, тем не менее, частично (т. е. в ограниченных случаях и при наличии определенных условий) освобожденным от местной уголовной юрисдикции на основе сложившейся международной практики или двусторонних договоров, относятся:⁸⁷

a. члены экипажей военно-морских и военно-воздушных судов армий иностранных государств, посещающих другую страну с дружественным визитом, для проведения совместных военных учений и на других законных основаниях, юрисдикционная деятельность в отношении которых ограничена в силу сложившейся международной практики;

b. лица, совершившие преступления на борту иностранного невоенного судна, осуществляющего мирный проход через территориальные воды (территориальное море), не заходя во внутренние воды и порты;

c. члены экипажей гражданских морских судов в случаях и на условиях, предусмотренных двусторонними соглашениями о морском судоходстве, одни из которых ограничивают территориальную сферу действия уголовного закона в период пребывания судна в иностранном порту, другие — во время нахождения его во внутренних водах, т. е. на территории, включающей и порт, но не ограниченной его пределами, третьи — просто на «территории государства», включающей в себя, надо полагать, не только внутренние, но и территориальные воды;

d. лица, совершившие преступление на борту иностранного воздушного судна во время нахождения его в полете над территорией данного государства;

e. вызванные в качестве участников судопроизводства в соответствии с договорами о правовой помощи лица, которые не могут подвергаться уголовному преследованию или наказанию ни за деяние, составляющее предмет разбирательства, ни за другое деяние, совершенное до переезда в связи с этим вызовом границы запрашивающего государства;

f. выданные в другое государство лица, которые не могут быть привлечены к уголовной ответственности или подвергнуты наказанию за преступления, не оговоренные в требовании о выдаче;

g. не являющиеся гражданами данного государства лица, совершившие преступления против таких же лиц на его территории, арендуемой другим государством.

opentest4 Принцип экстратерриториальности. Экстерриториальные ограничения в действии уголовного закона необходимо предполагают в качестве зеркального отражения экстратерриториальное его действие: те лица, которые не подвергаются ответственности по праву страны пребывания, несут ее в соответствии с отечественным законом.

Вместе с тем, экстратерриториальная юрисдикция государства связана не только с правовой властью в отношении собственных граждан, совершивших преступление в другой стране, но избежавших там ответственности в силу обладания иммунитетом или по другим причинам, но и с ответственностью иных лиц, совершивших преступления за пределами его границ.

quest31Речь идет о деяниях, совершенных на объектах и в зонах, не относящихся к территории данного государства, но во многом сходных с ней в том, что касается территориального действия закона. К таковым относятся:

1. прилежащая зона государства,

2. континентальный шельф,

3. исключительная экономическая зона,

4. искусственные острова, установки и сооружения на континентальном шельфе и в морской экономической зоне,

5. зоны безопасности вокруг этих объектов,

6. арктические и антарктические станции,

7. военные суда под флагом государства, где бы они ни находились,

8. невоенные суда в открытом море или воздушном пространстве над ним,

9. объекты в открытом космосе, занесенные в регистр соответствующего государства.

Прилежащая зона Российской Федерации — это расположенный за пределами территориального моря, но прилегающий к нему морской пояс, внешняя граница которого находится на расстоянии 24 морских миль, отмеряемых от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря (т. е., по общему правилу, от береговой линии наибольшего отлива), либо проходит по линии размежевания между смежными с побережьем или противолежащими побережью России государствами, устанавливаемой в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами.⁸⁸

В этой зоне Россия осуществляет контроль, необходимый для предотвращения нарушений таможенных, фискальных, иммиграционных или санитарных правил, установленных ее нормативными актами и действующих на ее территории. Для наказания за нарушения указанных правил, допущенные на российской территории (включая территориальное море), Российская Федерация в соответствии со своим законодательством и нормами международного права принимает в прилежащей зоне меры, необходимые для задержания виновных, в том числе преследование по горячим следам, остановку, осмотр и задержание иностранных судов-нарушителей (за исключением военных кораблей и других государственных судов, эксплуатируемых в некоммерческих целях).

Континентальный шельф включает в себя морское дно и недра подводных районов, находящиеся за пределами территориального моря РФ на всем протяжении естественного продолжения ее сухопутной территории до внешней границы подводной окраины материка. При этом подводной окраиной материка является продолжение континентального массива РФ, включающего в себя поверхность и недра континентального шельфа, склона и подъема.⁸⁹

С точки зрения геологии континентальный шельф представляет собой материковую отмель, в пределах которой развита земная кора материкового типа, т. е. является частью подводной окраины материка, примыкающей к суше и характеризующейся общим с ней геологическим строением. Геоморфологическая общность прибрежной суши и шельфа объясняется обычно возникновением последнего в основном в результате затопления окраины континентов при подъеме уровня Мирового океана как в послеледниковое время, так и вследствие новейших тектонических погружений земной поверхности. Таким образом, то, что ныне мы называем шельфом, в историческом прошлом являлось частью материка. Быть может, поэтому он и сейчас считается этой частью, только подводной, а стало быть, условно говоря, как бы «потерянной территорией» прибрежного государства.

Это обстоятельство имеет далеко не условное значение для использования шельфа в целях промысла морских организмов, который ведется издавна, а с недавних пор — и для работ по освоению полезных ископаемых, в особенности нефти и газа. Претензии прибрежных государств на исключительную или приоритетную эксплуатацию биологических и минеральных ресурсов прилегающего к их суше шельфа носят безусловный характер.

Так, ст. 5 российского Закона о континентальном шельфе закрепляет в отношении данного пространства следующие полномочия государства: 1) суверенные права в целях разведки и разработки минеральных и живых ресурсов; 2) исключительное право разрешать и регулировать буровые работы для любых целей; 3) исключительное право сооружать, а также разрешать и регулировать создание, эксплуатацию и использование искусственных островов, установок и сооружений; 4) осуществление юрисдикции в отношении научных исследований, защиты и сохранения морской среды в связи с разведкой и разработкой минеральных ресурсов, промыслом живых ресурсов, захоронением отходов и других материалов, а также в отношении прокладки и эксплуатации подводных кабелей и трубопроводов.

Руководствуясь своими экономическими, торговыми, научными и иными интересами, Россия осуществляет указанные суверенные права на континентальном шельфе в порядке, определяемом своим законодательством и нормами международного права. При этом данные права являются исключительными в том смысле, что, если Российская Федерация не производит разведки континентального шельфа или не разрабатывает его естественных богатств, никто другой не может делать этого или притязать на ее континентальный шельф без ее прямого согласия. Отсюда, к ответственности по российскому законодательству (административной или уголовной — в зависимости от характера правонарушения и тяжести его последствий) привлекаются лица, виновные в нарушении указанных требований.

Примерно так же обстоит дело и со статусом исключительной экономической зоны России, юрисдикция в отношении которой определяется Федеральным законом от 17 декабря 1998 г. «Об исключительной экономической зоне Российской Федерации».⁹⁰

В соответствии с п. 1 ст. 1 Закона исключительная экономическая зона России — это морской район, находящийся за пределами ее территориального моря и прилегающий к нему, отличающийся особым правовым режимом, установленным настоящим Законом, международными договорами РФ и нормами международного права. Определение исключительной экономической зоны применяется также ко всем российским островам, за исключением скал, которые не пригодны для поддержания жизни человека или для осуществления самостоятельной хозяйственной деятельности.

К ответственности по законодательству РФ нарушители привлекаются за незаконные разведку и промысел природных ресурсов исключительной экономической зоны, т. е. живых и неживых ресурсов, находящихся в водах, покрывающих морское дно, на морском дне и в его недрах; передачу указанных ресурсов иностранным государствам, гражданам или юридическим лицам, если это не отражено в лицензии, и т. п. (ч. 2 ст. 40).

В остальном в указанных районах действуют международно-правовые принципы и нормы. Так, права России на континентальный шельф не затрагивают ни правового статуса покрывающих его вод как открытого моря, ни правового статуса воздушного пространства над этими водами. При том, что живые и неживые ресурсы исключительной экономической зоны находятся в ведении российского государства, все другие страны пользуются здесь свободой судоходства и полетов, прокладки или поддержания в исправности подводных кабелей и трубопроводов, а также осуществляют другое правомерное с точки зрения международного права использование открытого моря.

Естественно, что все эти свободы должны осуществляться с соблюдением российского законодательства и международных договоров, а также при условии обеспечения защиты и сохранения морской среды и ее ресурсов. Но столь же естественно, что и Россия в процессе реализации своих суверенных прав и юрисдикции на континентальном шельфе и в экономической зоне не должна препятствовать или создавать неоправданные помехи другим государствам в осуществлении судоходства, полетов, а также иных прав и свобод этих государств, признаваемых в соответствии с принципами и нормами международного права.

Таким образом, на территории, именуемые континентальным шельфом и исключительной экономической зоной, распространяется не только исполнительная, но и предписательная юрисдикция прибрежного государства, но в ограниченных пределах, продиктованных интересами эксплуатации и сохранения ресурсов указанных районов. Исходя из этого мы и формулировали в свое время ч. 4 ст. 13 Модельного УК СНГ: «Действие уголовного законодательства государства — участника Содружества Независимых Государств распространяется на преступления, совершенные на его континентальном шельфе или в его исключительной экономической зоне, в случаях, предусмотренных международными договорами».

Однако российский законодатель проигнорировал эти соображения и ограниченность юрисдикции прибрежного государства относительно данных районов не нашла должного отражения в национальном законодательстве, поскольку ч. 2 ст. 11 УК РФ сформулирована иначе: «Действие настоящего Кодекса распространяется также на преступления, совершенные на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне Российской Федерации».

Помещение предписания о юрисдикции на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне вместе с предписанием о юрисдикции в пределах территориальных вод и воздушного пространства само по себе способно навести на мысль о том, что указанные пространства (с точки зрения их относимости к государственной территории) являются однопорядковыми. А отсутствие ограничительных оговорок относительно континентального шельфа и экономической зоны, подобных той, которая сделана в ч. 4 ст. 13 Модельного УК СНГ, способно еще более укрепить эту уверенность. Практическим подтверждением тому служит появившееся вскоре после принятия УК утверждение в учебной литературе, что под территорией РФ понимаются «находящиеся в пределах ее государственных границ: суша, т. е. сухопутная территория; водная территория; воздушное пространство; недра; континентальный шельф и исключительная экономическая зона Российской Федерации».⁹¹ В других изданиях континентальный шельф не включается столь прямолинейно в состав территории России, но перечисляется наряду с другими ее компонентами (сухопутной, водной территорией и воздушным пространством).⁹²

Между тем изложенное предписание ч. 2 ст. 11 УК и вытекающий из него вывод о полной юрисдикции государства над рассматриваемыми районами противоречат не только международному праву, но и Конституции РФ, ст. 67 которой, очерчивая в ч. 1 территорию России территорией ее субъектов, внутренними водами, территориальным морем и воздушным пространством над ними, лишь в ч. 2 специально оговаривает обладание суверенными правами и осуществление юрисдикции на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне «в порядке, определяемом федеральным законом и нормами международного права».

Аналогичная ошибка относительно территориальной принадлежности и соответственно юрисдикционной компетенции государства может быть допущена и относительно объектов, возводимых на континентальном шельфе и в исключительной экономической зоне.

closetest8 Искусственные острова, установки и сооружения на континентальном шельфе и в морской экономической зоне, необходимые для соответствующих видов деятельности в этих районах, действительно, находятся в исключительной юрисдикции прибрежного государства, в том числе в отношении таможенных, фискальных, санитарных и иммиграционных законов и правил, а также законов и правил, касающихся безопасности.

Дата добавления: 2015-05-10