Наследование по преторскому праву

Наследование универсальное и сингулярное

Наследование может создавать: 1) универсальное преемство, ког­да наследник (сонаследники) получает завещанное с «активом и пас­сивом», т. е. со всем тем, что войдет в состав наследственной массы (по долгам завещателю) и уйдет из нее (по долгам завещателя) и 2) преемство сингулярное (одиночное, единичное), по которому мы только принимаем завещанное (отказ), но не отвечаем за судьбу все­го прочего, что есть в наследстве, т. е. не обязаны погашать долги на­следодателя.

Прибавим к сказанному, что уже в классическую эпоху, с появле­нием пергамента и бумаги (папируса) стали распространяться заве­щания, написанные от начала до конца рукой самого завещателя, им же скрепленные и в свидетелях не нуждающиеся.

Как универсальное, так и сингулярное наследование могло воз­никнуть по любому основанию, в том числе и при наследовании по закону.

Главное в процессе развития от цивильного наследования к на­следованию преторскому, или бонитарному, состоит в смещении центра тяжести от наследника как привычного и законоустановлен-ного преемника наследодателя (как правило: восходящего) к хозяй­ственно-правовой специфике наследования как такового. Другими словами: от субъекта к объекту. В этом принципиально новая уста­новка «бонорум поссесио» (Ьопогит possessio), как стало называться преторское право наследования.

Примечание. Вопрос о путях претворения цивильного права на­следования в преторское не вполне выяснен. По одной из теорий, пре­торское наследование выросло из старинного установления, согласно которому при отсутствии законного наследника имущество умершего считалось как бы бесхозным (выморочным) и могло быть предметом захвата любым, кто этого пожелает. Представляется, что и в этом слу­чае, если он существовал, с несомненностью сохраняется «память» о наследственном праве сородичей и только один из них и выдвигался в качестве «любого желающего», тем более что, приняв наследство, лицо должно было строго держаться семейных (родовых) святынь умершего и отвечать перед его кредиторами, как если бы оно было за­конным наследником. Для такого «постороннего» наследника не тре­бовалось формальностей (!), связанных с принятием наследства, а ус­танавливался годичный срок приобретательной давности (даже если в составе наследственной массы была земля, для которой требовался двухлетний давностный срок).

По другой гипотезе, в той или иной мере служащей в пользу выска­занному нами убеждению, римляне следовали за аттическим (афинс­ким) правом, которое предоставляло лишь старшему сыну наследода­теля право на вступление в наследство, оставленное отцом, не выразившим свою волю. Все другие дети, включая младших сыновей, должны были добиваться наследования по суду.

Процедуры, обременявшие цивильное наследование, были небла­гоприятны для законного наследника в случае его отсутствия или невозможности принять наследство по каким-нибудь иным уважи­тельным причинам. Претор пришел ему на помощь. Руководствуясь принципами «доброй совести» и справедливости, претор отметает как узурпацию «приобретение наследства по давности владения» и

вводит интердикт против давностного владельца наследственной массой в пользу действительного наследника. Таким образом, «usu-capio pro heredes», как называлось такое приобретение чужого на­следства, сходит со сцены, а совершенное с корыстными намерения­ми, оно становится «кримен» - преступлением.

Кто же более всего выигрывал от преторской защиты справедли­вого наследования? Прежде всего, когнаты - эманципированные де­ти умершего, а также (с течением времени) другие его кровные ро­дственники. Вот как это резюмируется в Институциях Юстиниана: «Все те, кто не состоят под властью завещателя, называ­ются наследниками посторонними... наши собственные дети, не со­стоящие в нашей власти... те, которые назначаются наследниками от матери, потому, что женщины не имеют отеческой власти над свои­ми детьми».

Таким образом, преторскими эдиктами получают право на насле­дование по закону: 1) дети умершего, не исключая эманципирован-ных, но при том справедливом условии, что эти последние вне­сут в общую наследственную массу все свое собственное имущество (ибо в нем присутствует часть, которая могла быть дана им из семей­ного имущества при эманципации). Кроме того, эманципирован­ные дети приобретают кое-что и от труда детей, остававшихся под властью патерфамилиас после эманципации; 2) ближайший аг­нат умершего (в свое время находившийся под его властью, но по ка­ким-либо причинам покинувший семью ради самостоятельных заня­тий, например службы в муниципалитете, и не делившийся с ней заработком), а также мать умершего, если она состояла в браке «кум ману» с отцом умершего; 3) все прочие кровные родственники умершего вплоть до шестой степени родства (включая детей трою­родных братьев и сестер); 4) переживший супруг.

Если при нескольких наследниках доля каждого завещателем не устанавливалась, наследство делилось поровну.

Совместное наследование перечисленных лиц признавалось не­возможным: всякий данный разряд наследников исключал последу­ющий.

Императорские постановления и сенатусконсульты продолжили тенденцию выдвижения кровного родства взамен агнатического, что привело к расширению и узаконению прав детей на материнское на­следство и предоставлению им права на наследование имущества ро­дственником по материнской линии. Постепенно наследование, счи­тавшееся преторским, было приравнено к наследованию

цивильному, что много способствовало упрочению, упрощению и выравниванию наследственного права.

Дата добавления: 2015-05-10