Соотношение действительности и возможности в праве 2 страница

Вкратце ход его рассуждений выглядит следующим образом. Основываясь на своих исходных положениях, автор утверждает, что, поскольку общественно-производ­ственные отношения людей идеально отражаются в праве, постольку они и составляют его «материальное содержание». Однако в праве не только отражаются общественно-производственные отношения людей, но и непосредственно выражается воля господствующего класса, которая поэтому должна рассматриваться как его «классово-волевое содержание». Наконец, содержание нормы составляет правило поведения, в котором опреде­лено правовое действие нормы, и поэтому «его надлежит рассматривать как юридическое содержание последней».

Формулируя свой первый вывод из этих рассуждений, О. С. Иоффе пишет, что «право обладает материальным, классово-волевым и юридическим содержанием». Это положение уточняется вторым и третьим выводами, в ко­торых указывается, что «материальное содержание пра­ва находится за его пределами и получает в нем только идеальное отражение, тогда как классово-волевое и юридическое содержание воплощены в самом праве и потому образуют его относительно самостоятельное содержа­ние», что «классово-волевое содержание определяется материальным и в свою очередь определяет юридическое содержание права...»[34].

Прежде всего не ясно, рассматривает ли автор право в отношениях с другими общественными явлениями, в частности с экономическим базисом общества, или само по себе как относительно самостоятельное явление. Если право рассматривается в отношении с экономическим базисом общества, то его содержанием являются отра­женные производственные отношения, а все остальное выступает в качестве формы этого содержания. Если же право рассматривается само по себе как относительно самостоятельное явление, то его содержание не может находиться за его пределами. Немыслимо себе предста­вить какое-либо явление, содержание которого (хотя бы в части своей) выходило за его пределы, а форма соот­ветственно оказалась бессодержательной.

Но дело не только в этом. Вели «материальное содер­жание права» лишь идеально отражается в праве, то, следовательно, содержанием права будет не это «матери­альное содержание права», а именно его «идеальное от­ражение»[35]. Что же из себя.представляет это «идеаль­ное отражение» материального? «Идеальное отражение» материального есть действующие правовые нормы, их система, которая конкретно воплощает в себе общую волю государственно организованного господствующего класса, в конечном счете определяемую материальными условиями его существования. С другой стороны, эта же воля приобретает характер юридического содержания именно потому, что воплощается в системе правовых норм и в каждой отдельной правовой норме. Подобно тому как идеальное отражение «материального содержа­ния» есть не что иное, как классово-волевое содержание права, так и «юридическое содержание» является не от­дельным и самостоятельным содержанием, а той же самой волей господствующего класса, воплощенной в праве[36].

Какие же доводы приводит О. С. Иоффе для обосно­вания своей позиции? Указав на отдельные факты тек­стуального совпадения норм советского и буржуазного законодательства, он делает вывод, подтверждающий, с его точки зрения, необходимость деления содержания права на классово-волевое и юридическое[37]. При этом допускается явное смешение сущности и содержания права: правило поведения — это юридическое содержа­ние права, а «более глубокое» содержание — это клас­сово-волевая сущность права. Оказывается, «что клас­сово-волевая сущность права», воля законодателя могут непосредственно и не совпадать с «содержанием отдель­ных норм»[38].

Но при более углубленном рассмотрении проблемы выясняется, что характеристика содержания по его сущ­ности первого порядка, сущности второго порядка и т. д. как раз и свидетельствует о том, что речь идет не о раз­личных содержаниях, а об одном содержании. В против­ном случае следовало бы говорить не о сущности первого порядка, сущности второго порядка одного содержания, а о различных содержаниях и сущности первого, вто­рого и т.д. порядка. Поэтому «юридическое содержание», т. е. правило поведения, закрепленное в правовой норме, представляет собой не что иное, как ту же волю господ­ствующего класса, конкретно выраженную в этой норме и устанавливающую должное или возможное поведение членов общества. «Содержание отдельных норм» не мо­жет не совпадать с классово-волевым их содержанием, поскольку они являются конкретным выражением и за­креплением этой воли. О. С. Иоффе хотел обратить вни­мание лишь на то, что текстуальное совпадение отдельных норм социалистического и буржуазного права вовсе не исключает противоположности их классового содержа­ния. Но это, разумеется, правильное утверждение вовсе не требует дуализма содержания, поскольку внешне сходные правовые нормы противоположных историче­ских типов права в лучшем случае характеризуют их текстуальную форму, но отнюдь не содержание.

Из сказанного следует, в частности, что, изучая со­держание той или иной правовой нормы в целях, напри­мер, ее практической реализации, недостаточно понять лишь смысл ее текста, выступающего на поверхности. Необходимо обнаружить более глубокую сущность этого текста, содержание именно данной, а не какой-либо иной нормы. Иначе говоря, необходимо уяснить себе не толь­ко текстуальное выражение правовой нормы, но и опре­делить, чьи интересы она отражает, воля какого именно господствующего класса в этой норме заключена, каки­ми конкретными условиями материальной жизни обще­ства эта воля обусловлена. Для того чтобы выяснить, воля какого именно господствующего класса составляет содержание отдельной правовой нормы, необходимо об­ратиться к сущности той правовой системы, к которой относится данная правовая норма. В результате позна­ния не только содержания отдельной правовой нормы, но и сущности данной правовой системы окажется, что содержание этой нормы имеет далеко не те смысл, на­значение и цель, какие имеет текстуально совпадающая с ней правовая норма другой правовой системы[39].

Однако задача познания правовой нормы этим не ограничивается. Необходимо, далее, определить, почему воля данного господствующего класса, составляющая со­держание изучаемой правовой нормы, возникла и устрем­лена в то, а не иное направление, какие именно объек­тивные и субъективные факторы общественной жизни породили эту волю, ее конкретный смысл, назначение, цель. Одним словом, почему правило поведения, закреп­ленное в правовой норме,.имеет именно то, а не иное содержание. Для этого, как известно, необходимо выйти за пределы правовой нормы и обнаружить причины, ко­торые породили и определили ее содержание. Решение этой задачи не означает, что «должно быть выявлено и материальное содержание правовой нормы»[40]. Здесь дей­ствуют общие методологические требования, предъявляе­мые к познанию любого явления. Изучая содержание какого-либо явления как следствия, мы должны познать причину (или причины) этого явления. Точно так же дело обстоит и с содержанием правовой нормы, для изу­чения которого необходимо познание конкретных условий материальной жизни общества. Поскольку же условия материальной жизни капиталистического и социалисти­ческого общества весьма различны, постольку в итоге познания оказывается различным и содержание капита­листических и социалистических правовых норм, несмот­ря та внешнее, текстуальное совпадение некоторых из них.

Парадоксальность положения состоит в том, что Г. А. Белов не заметил, как отверг позицию, к которой сам присоединился. Он, в частности, пишет, что «в содержании конкретизируется сущность права», что «если анализ сущности социалистического права отве­чает на основной вопрос: в интересах кого создано и функциони­рует право, то анализ содержания дает возможность установить, как конкретно отражены в праве реальные отношения и в этом смысле в какой мере социалистическое право отражает волю, ин­тересы трудящихся»

Продолжая отстаивать критикуемую позицию, Б. В. Шейндлин указывал, что в Конституции СССР «отчетливо видно» уже не материальное, классово-волевое и юридическое содержание, а «экономическое, политиче­ское и идейное» содержание (заметим при этом, что во­левой момент содержания права вообще исчез), «что не исключает однако правовой специфики этого содержа­ния...»[41]. Но автор не ответил (и не мог, разумеется, отве­тить), в чем же состоит отличие, например, «политиче­ского» содержания права от его «идейного» содержания. При таком толковании вопроса следуют явно неприем­лемые выводы: либо «политическое» содержание права безыдейно, либо «идейное» содержание права беспар­тийно. Кроме этого можно было бы значительно увели­чить количество «содержании» права, указав, например, на его моральное, научное, техническое и т. п. «содержа­ния».

Б. В. Шейндлин вместе с тем критиковал, в частно­сти, наш взгляд по данному вопросу: «Марксистско-ленинская теория отражения, — писал он, — отнюдь не дает основания к утверждению, что идея-образ объек­тивной реальности, будучи абстракцией, абсолютно ли­шен тех или иных сторон отражаемого им объективного содержания»[42].

Но в данном случае подменен предмет спора. В нашей работе «Законодательная деятельность Советского государства» речь шла отнюдь не о том, что абстракция (правовая норма) не отражает объективной реальности, а о том, что абстракция, будучи именно от­ражением объективной реальности, определяясь ею, не может быть самой этой реальностью, поскольку являет­ся ее идеальным образом. В содержание всякой абстрак­ции (в том числе и в норму права) входят не сами пред­меты или явления (те или иные стороны их), как оши­бочно думал Б. В. Шейндлин, а именно идеальный об­раз, идеальное отражение данных предметов или явле­ний (тех или иных их сторон). Чувствуя, вероятно, не­прочность своей позиции, Б. В. Шейндлин писал, что оп­ределенные стороны, моменты экономики и политики «входят» в правовое содержание[43]. Заметим при этом, что слово «входят» заключено автором в кавычки. По­чему же однако? Не потому ли, что в содержание пра­ва входят не сами по себе стороны, моменты экономики и политики, а их отражение в воле законодателя?

Согласившись с тем, что «содержание права образует объективированная в системе общеобязательных норм государственная воля», С. С. Алексеев вместе с тем указывает, что «по своему содержанию право — явле­ние многогранное, разностороннее». «Рассматривая про­цесс формирования права, различные его связи и опосредствования, можно путем научных абстракций выде­лить в едином содержания трава отдельные стороны или даже, оговорив условность подобного выделения, обособить разные «содержания» права»[44].

Каковы же эти «содержания»? Оказывается, то же «классово-волевое содержание» (т. е. та сторона содер­жания права, которая непосредственно выражает его сущность, классовые цели и задачи); «фактическое со­держание» (т. е. то, что дано регулируемыми фактиче­скими отношениями, характеризует реальное содержа­ние норм, фактическое, конкретное содержание прав и обязанностей); «интеллектуальное содержание и др.»[45]. Далее автор пишет: «Кроме того, думается, есть доста­точные основания для того, чтобы выделить ту сторону единого содержания права, которая может быть назва­на специфическим, специально-юридическим (или «имма­нентно правовым») содержанием»[46].

Не трудно видеть, С. С. Алексеев пытается объединить точки зрения, которые в принципе объединенными быть не могут, ибо «классово-волевое содержание» это и есть «фактическое содержание» права, «интеллектуально» отражающее регулируемые «фактические отношения». Что же касается правового содержания, то это не «сто­рона» содержания права, а все содержание его, поскольку у права не может быть неправового содержания. Фактическое классово-волевое, государственное содержание права, обусловленное регулируемыми общественными отношениями, и есть его специфическое «имманентно правовое» содержание. Любопытно при этом отметить, что С. С. Алексеев, безуспешно попытавшись объединить отличные друг от друга точки зрения простым и единст­венным сливом «условность», не объяснил, в чем смысл хотя бы даже условного различения различных «содер­жаний» права. Впрочем, на этот вопрос не ответил ни один из критикуемых авторов.

Итак, в праве нет материального, экономического или фактического, политического, классово-волевого, идейно­го или интеллектуального и др. содержания, а имеется единое, особое и совершению определенное содержание: общая воля государственно организованного господству­ющего класса, конкретно выраженная в правовой систе­ме в целом и проявляющаяся в каждом отдельном пра­виле поведения, закрепленном в правовой норме. Эта воля, в конечном счете определяясь материальными ус­ловиями жизни господствующего класса, испытывает в процессе своего формирования влияние множества фак­торов экономического, политического, социального и ду­ховного развития общества. В процессе правотворчества законодатель (в широком смысле слова) наблюдает, изу­чает, анализирует явления объективного мира, проводит огромную работу по их обобщению и систематизация и лишь в итоге формирует соответствующие правовые нормы. В этом творческом процессе, как было показано ранее, экономические и всякие другие потребности гос­подствующего класса, прежде чем они выразятся в пра­ве, должны пройти длинный ряд глубокого и всесторон­него осмысления, получить отражение в интересах и це­лях этого класса, приобрести форму правового сознания, «юридического мотива» и установки, достигнуть уровня волевого действия. Весь этот социально-психологиче­ский процесс определяется множеством факторов, среди которых главным является экономический. Но в самом праве, а также в каждой отдельной правовой норме все эти факторы отражаются не в виде самостоятельных и различных содержаний, как это представляют себе выше­указанные авторы, а в их диалектическом единстве, ибо право, будучи продуктом сознания, волевой деятельности людей, отражает объективный мир в обобщенном, концентрированном и преобразованном виде[47]. Содержани­ем права не могут быть те или иные экономические и другие факторы сами по себе также и потому, что от­ражение в правовых нормах объективного мира отнюдь не ограничивается лишь непосредственно данной дейст­вительностью. Поскольку сознание обладает свойством отражать не только непосредственно данную действи­тельность, но и ее опосредствованное развитие, постоль­ку и в праве отражается не только то, что непосредст­венно дано в настоящем, но и то, что дано опытом про­шлого, с вытекающими из него перспективами[48]. Объек­тивная действительность, развиваясь в соответствии с определенными закономерностями, позволяет сознанию, их познающему, предвидеть пути движения этой действи­тельности, ее преобразования в будущем[49].

Следовательно, и в праве, выражающем соответст­вующие формы сознания, отражается не только насто­ящее, не только опыт прошлого, но и определенное будущее.

Действительность лишь отражается соответствующим образом в праве и определяет его содержание, но она не является и быть не может самим содержанием права. Представляя собой относительно самостоятельное явление общественной жизни, право обладает своим специфическим содержанием. Специфичность содержания права состоит в том, что правовые нормы отражают действительность не зеркально-мертво, а творчески-ак­тивно. Иначе правовые нормы были бы простым слеп­ком действительности и не могли бы соответствующим образом воздействовать на эту действительность, регули­ровать общественные отношения. Именно благодаря то­му, что право является результатом обобщающего про­цесса мышления представителей господствующего клас­са, «абстрактным итогом» отдельных юридически значи­мых явлений, нормативной и общеобязательной формой правового сознания, оно и приобретает особое, специфи­ческое содержание, которое отличается от содержания отражаемых им объективных факторов общественной жизни и которое синтезированно и систематизированно включает в себя преобразованную в сознании законода­теля совокупность этих факторов.

Подобно тому как ошибочно отождествлять материальное с духовным, аде­кватно отражающим это материальное, так же непра­вильно смешивать объективную действительность в ее субъективным отражением в праве.

Солидаризируясь с этими выводами, многие совет­ские авторы их дополняют, развивают и конкретизируют. Так, А. Ф. Шебанов пишет, что сложность и многогран­ность содержания права находит выражение в том, что все его стороны существуют и проявляются одновремен­но и в единстве, что нельзя отделять экономическое, ма­териальное содержание права от его политического или идейного содержания. Экономическое содержание права вместе с тем есть его политическое и идейное содержа­ние. Вне экономического содержания в праве.нет и не может быть никакой политики, никакой идеологии.

Несостоятельным, по мнению Л. Ф. Шебанова, явля­ется также разделение классово-волевого и юридическо­го содержания в праве, ибо в том и смысл права, что классовая воля в нем выражена специфически юридиче­скими методами и вне этого юридического выражения в праве нет и не может быть никакой классовой воли[50].

В. А. Кучинский считает, что действительность отра­жается соответствующим образом в праве и тем самым определяет его содержание, но не является самим содер­жанием права, имеет важное значение для правильного понимания процесса правового регулирования общест­венных отношений. Поскольку в праве присутствует его специфическое содержание, которое является не чем иным, как прошедшим через сознание законодателя обобщенным, абстрактным отражением всей совокупно­сти объективных факторов общественной жизни, то это позволяет не только объяснить, но и обеспечить созна­тельное использование правовых норм в интересах все­го общества.

В праве отражается не только существующая в мо­мент нормотворчества действительность, но и опыт про­шлых поколений людей, а также их представления о бу­дущем[51].

А. А. Федосеев также обосновывает вывод о том, что содержанием правовых норм и выражающих эти нормы юридических нормативных актов являются не отдельные экономические, политические, интеллектуальные и другие моменты, а единая общенародная государственная воля, конкретизируемая в общеобязательных правилах поведе­ния и определяемая материальными условиями жизни общества[52].

Несколько своеобразную позицию по вопросу о сущ­ности и содержании права заняли авторы коллективной монографии «Марксистско-ленинская общая теория го­сударства и права». Прежде всего они поддерживают нашу критику позиции тех, кто видит в праве множест­венность содержаний, указывая: «Следует согласиться с теми правоведами, которые усматривают сущность права в классовой воле, через которую преломляются экономи­ческая и идеологическая структура данного общества. Не следует объявлять сущностью это основание, ибо пра­во, хотя и определено основанием — общественно-произ­водственными отношениями, является относительно само­стоятельным социальным явлением, имеющим свою сущ­ность и свое содержание. Сущность находится в самом явлении, а не вне его, хотя источником этого явления может быть другое социальное явление»[53]. Стремясь, далее, провести разграничение между сущностью и содержанием права, авторы указывают: «Если содержание права как конкретизированная обогащенная его сущ­ность вбирает в себя процессы, связанные с его воздей­ствием на общественные отношения, то это содержание включает в себя не только то, что является сущностью нрава — воплощенную в нем волю господствующего класса, но и ее конкретизацию — государственную волю. Несомненно также, что в содержание права входят и предусмотренные его нормами как государственными велениями должное и возможное поведение людей. Как вывод из последнего следует признать, что в содержащие права входит его регулятивная функция — его воздей­ствие на общественные отношения, осуществляемое пу­тем воздействия на поведение людей.

Но из этого не вытекает, что в содержание права.на­до включать все материальные и идеологические отно­шения, определяющие возникновение и развитие нрава и взаимодействующие с ним»[54].

То, что содержанием права является «конкретизиро­ванная обогащенная его сущность», правильно, но сом­нительным является разграничение сущности как воли господствующего класса и содержания права как госу­дарственной воли. Сущностью права является не воля господствующего класса вообще, а именно его государст­венная воля. Конкретизация сущности права в его со­держании состоит нe в том, что воля господствующего класса превращается в государственную 'волю, а в том, что государственная воля получает строгую и четкую определенность в конкретных правовых правилах пове­дения. И именно благодаря этому содержание права об­ретает характер конкретного государственного веления о должном или возможном поведении людей, становится силой, способной осуществлять регулятивную функцию— воздействовать па общественные отношения. При ином же понимании данного соотношения оказывается, что сущность права (воля господствующего класса) оказы­вается за пределами самого права (попреки указа­нию самих авторов о том, что «сущность находится в самом явлении») и только через посредство содержания (государственной воли) обретает правовую значи­мость.

Подобная же нечеткость в понимании сущности и со­держания нрава наблюдается и у Л. С. Явича, отлича­ющего «классовую сущность» от «волевого содержания» права'. Однако, как сущность, как и содержание права имеют единую классово-волевую природу: сущность права — это не его классовость вообще, а содержание пра­ва — не вообще волевое, а как то, гак и другое — имен­но государственная воля господствующего класса (не случайно, поэтому и сам Л. С. Явич вынужден в после­дующих рассуждениях говорить о «классово-волевом содержании права»).

Итак, под содержанием нрава следует понимать си­стему правовых норм, в которых конкретизируется об­щая воля государственно организованного господствую­щего класса по поводу определенного должного или воз­можного поведения людей.

Именно благодаря воплощению общей государствен­ной воли всего советского народа в содержании системы правовых правил поведения наше право приобретает вы­сокий авторитет и творчески преобразующую силу в реа­лизации задач коммунистического строительства.

§2. Понятие формы права и ее соотношение с правовым содержанием

Изучение форм в праве имеет чрезвычайно важное тео­ретическое и практическое значение не только потому, что они структурно организуют и выражают вовне об­щую волю государственно организованного господствую­щего класса, но также и потому, что от их специфики зависят многие факторы правовой жизни — общеобяза­тельность, нормативность, степень юридической силы правовых актов, методы и способы правового регулиро­вания общественных отношений и т. д.

Многообразие форм в праве предполагает определе­ние общего понятия формы права, на основе которого окажется возможным вскрыть особенности и назначение каждой из них. Ранее отмечалось смысловое разли­чие между понятиями «правовая форма» и «форма пра­ва». Но и внутри этой основной классификации в зави­симости от задач.исследования и аспекта рассмотрения проблемы легко обнаружить различие в характере конк­ретных форм в праве. Так, «правовая форма» может выступать в качестве формы экономического развития, формы государственной политики, формы научно обосно­ванного управления социальными процессами, формы гуманистических или нравственных идеалов общества и т. д. То же относится и к «форме права», которая может рассматриваться и как форма целостного типа права определенной исторической формации (система и струк­тура права), и как форма части этого целого (отрасли, институты, нормы права), и как форма систематизации права (инкорпорация и кодификация права), и как фор­ма реализации права (правоотношение и другие пути и способы воздействия права на регулируемые общест­венные отношения) и т. д.[55]

В этой связи представляется вполне оправданной критика Л. С. Явичем позиции тех философов, которые отрицают многоплановый подход к использованию кате­горий содержания и формы, полагая, что они будто бы применимы лишь к одному и тому же явлению[56]. Однако многоплановость, гибкость, подвижность, диалектичность категорий содержания и формы, их взаимопроник­новение и переходы одного в другое должны строго учи­тываться в процессе исследования. Только при этом условии можно избежать отождествления не только содержания с формой, но и различных форм между собой. Нельзя, например, отождествлять производствен­ные отношения с их «опосредствованием» в правоотно­шениях или форму внешнего выражения правовой нормы (или ее структуры) с формами ее реализации[57].

Применимость категорий содержания[58] и формы к ана­лизу весьма широкого круга разнопорядковых правовых явлений и их взаимоотношений между собой требует в каждом исследовании (его части или этапе) четко определить тот.именно аспект их использования, кото­рый составляет задачу данного исследования[59]. В на стоящей главе акцентируется внимание на анализе лишь формы правовой нормы - основной «клеточки» права, в последующих же главах настоящей работы рассматриваются и другие аспекты проблемы.

Воля господствующего класса, чтобы стать государственной, общеобязательной волей, должна быть соответ­ствующим образом выражена, т. с. установлена и за­креплена в определенной форме. Не может быть содер­жания вне формы, без.которой ее «нельзя видеть, ося­зать и т. д.»[60]. И наоборот, форма немыслима вне содер­жания, поскольку формы являются «формами живого, реального содержания, связанными неразрывно с содер­жанием»[61]. Но если содержание и форма представляют две неразрывно связанные между собой категории, суще­ствующие вместе как две стороны любого предмета и яв­ления объективного мира, то, следовательно, и в нраве содержание и форма — это не только связанные между собой категории, но и стороны одного и того же право­вого явления, в частности нормы права. Содержание правовой нормы реально, объективно существует лишь тогда, когда воля господствующего класса «возведена в закон», соответствующим образом оформлена и пре­вращена в результате этого из «отвлеченного» в «опре­деленное» содержание[62].

Единство содержания и формы права является обя­зательным условием его существования. Именно благо­даря этому единству право приобретает соответствую­щую качественную определенность. В процессе правотворчества, как было показано выше, в результате диа­лектического сочетания отдельных волевых актов (или их частей, сторон, моментов) представителей господст­вующего класса образуется общая государственная воля этого класса, которая, будучи выраженной в праве, составляет его содержание. Но составные компоненты содержания права не могут выступать обособленно, изо­лированно друг от друга. В этом случае мы имели бы лишь различные, органически не связанные между собой правовые идеи, правовые взгляды, но отнюдь не право­вую норму (и их систему) как органическое диалектиче­ское единство этих идей и взглядов. Существование со­держания права необходимо предполагает определенную структурную его организацию, требует своего выраже­ния в определенной форме. Но и форма права не может существовать без его содержания, поскольку форма должна организовывать и выражать данное содержание, а если нет того, что должно быть организовано и выра­жено (содержания), то, естественно, не может быть и самой организации, самого выражения (формы). Следо­вательно, основанием формы права является его содер­жание. «Форма в праве — не нечто внешнее по отноше­нию к содержанию, это структура нормы права и струк­тура нрава как законченной совокупности (системы) норм»[63]. Вместе с тем это форма определенного выраже­ния вовне нормы права в соответствующем нормативном акте и выражение вовне всей совокупности правовых норм в соответствующей системе действующего законо­дательства.

В отличие от изложенного понимания формы права некоторые авторы полагают, что формой права являются сами правовые нормы[64]. Подобная трактовка понятия формы права приводит.не только к ее смешению или отождествлению с содержанием нрава, но и к отрыву одного от другого, нарушает их единство. На самом де­ле, если правило поведения (норма) есть лишь форма нрава, то что же является его содержанием? Сторонники указанной точки зрения считают, что содержанием права является воля государственно организованного господст­вующего класса. Но ведь именно эта воля конкретизи­руется в правовой норме, правиле поведения, составляя его содержание. С другой стороны, если признается, что правовая норма есть лишь форма права, то для содер­жания права не остается места, оно выходит за преде­лы самой правовой нормы, оказывается за ее бортом. Тем самым искусственно отрывается содержание от формы права, нарушается их неразрывное единство или (что еще хуже) форма оказывается без содержания. Между тем, как было отмечено выше, форма не может объективно существовать, если она не наполнена опре­деленным содержанием, и, наоборот, содержание права не может быть реальностью, если это содержание не организовано и не выражено в определенной форме.

Прямо противоположную точку зрения высказывают по этому вопросу другие авторы, указывая, что правовая норма — это «не форма права, а самое право»[65]. Между тем ради точности следовало бы указать, что не право­вая норма в ее структурной организации, а конкретное правило поведения, в ней зафиксированное, является со­держанием данной нормы, равно как и не.правовая.нор­ма вообще, а лишь ее структурная организация является внутренней формой правовой нормы. Иначе говоря, в правовой норме следует различать:.какое в ней установ­лено правило поведения (содержание) я как это правило поведения структурно организовано (форма). Односторонность позиция как тех авторов, которые считают норму права формой права, так и тех, которые усматривают в ней лишь его содержание, состоит в том, что эти авторы,не видят, а поэтому и те учитывают диа­лектического единства содержания и формы права, из которого вытекает не только их сосуществование, но и взаимопроникновение.

Дата добавления: 2015-05-22